Лера Родс
Иные миры. Открывая зеркала

Глава 6. Сад Стредфорд.

Сестры вздрогнули, и Эл вцепилась в руку Вэл, молясь, чтобы голос не принадлежал жирному троллю, что прямо сейчас надеется их схватить и утащить в свою пещеру. Они обернулись. К ним, прихрамывая, опираясь на сухую палку, ковылял старичок. На нем балахоном висела одежда, так явно выделяющаяся своей невзрачностью в таком солнечном саду. Коричневого цвета лохмотья разлетались в разные стороны при каждом его не ровном шаге, создавая ощущение, что именно в этот самый момент по нему пробегает ветер. Он шел, сгорбившись и не поднимая головы. Маленькая шляпка, съехавшая на бок, еле прикрывала затылок, и густые разноцветные локоны торчали в разные стороны.

– Давненько меня никто не навещал, – ровный мелодичный голос, как песня. Эл с Вэл переглянулись.

– Простите, сэр, не могли бы вы нам подсказать, где мы оказались? – вежливо спросила Вэл, поправив волосы в нервном жесте.

– Если вы здесь оказались, значит, вы знаете, где находитесь, – старик медленно приближался к ним.

– Что? – не скрывая своего недоумения, переспросила Эл.

Вэл собиралась задать подобный вопрос еще раз, но не знала как. Старичок доковылял, наконец, до сестер и остановился, по-прежнему не поднимая головы, будто его собственные ноги были интересней нежданных гостей.

– Что привело вас ко мне? – вдруг очнулся он и приподнял голову. – Не может быть! – воскликнул так громко, что сестры подскочили на месте. – Да это же сами Вэлери и Элеонор Стредфорд! Я не видел вас, дайте-ка подумать…несколько столетий!

Сестры вновь переглянулись. Лицо старичка наполовину было все в морщинах, складках и болезненного оттенка, тогда как другая – совершенно гладкая и ровная, с розовым румянцем на щеке и густой смольной бровью с завитушками. Плотно сомкнутые глаза, по всей видимости, не мешали ему видеть.

– Несколько… мм… что? – Вэл сморщилась от собственной беспомощности.

– Простите, если я что-то напутал, мои юные гостьи, – голос продолжал изливаться музыкальными нотками, будто он специально так делал. – Ваше время с моим значительно разнится.

– Что значит, вы не видели нас… Мы уже встречались?

– Ну конечно! Юные мисс не единожды играли в моем чудесном Саду, – старичок взмахнул своей палкой-тростью, при этом, чуть не задев Эл, и с палки посыпались щепки.

– Я ничего не понимаю, – просто произнесла Эл, устав от представления. – Как это вообще возможно?

– Ну конечно! Вы меня, должно быть, и не помните, – старик резко открыл свои глаза, и сестры не удержались от вскрика.

В его глазах не было зрачков, а глазное яблоко переливалось всеми цветами радуги. На обеих сторонах лица, и на старом, и на молодом, глаза горели одинаково ярко. Немного жутковато, но так подходило этому Саду. Он глядел в их сторону, будто таким образом сестры непременно должны были все вспомнить, а потом вновь сомкнул веки. Молчание затягивалось, и становилось неуютно, хотя старичку явно было комфортно. Первой тишину нарушила Вэл.

– Простите, если мы не совсем любезны, но дело в том, что мы только недавно узнали, кем являемся. А вчера только впервые открыли иной мир.

– Удивительные способности, не так ли? – поинтересовался старичок, но ответить так и не дал. – Вашим родителям нравилось.

На этих словах сестры неестественно дернулись. Разумеется, вроде бы и удивляться нечему, ведь все же в этот Сад они попали через дверь на чердаке родительского дома. Но, так или иначе, прямое упоминание кольнуло болью в сердце.

– Вы знали наших родителей? – задала вопрос Эл.

– Вас приводили ко мне ваши родители, – заговорил старик, проигнорировав вопрос, и прошел мимо них, направляясь к неизвестно откуда взявшемуся круглому столику. – Замечательные они, родители ваши, – добавил он, садясь на плетеный стул, точно такой же, как в саду на первом этаже.

– Мы не видели их восемнадцать лет, – объяснила Вэл, надеясь, что это подтолкнет старика на более развернутый ответ.

Он махнул им рукой, приглашая сесть за стол, и сестры заняли два свободных места.

– Ну конечно! – тут же с чувством воскликнул он. – Их же больше нет!

– Они умерли? – еле выдавила из себя Эл после недолгой паузы.

– О-о-о, ну что вы, если бы они умерли, я непременно узнал бы об этом, – заверил он их.

– Что это за место? – спросила Вэл. – И… кто вы?

– Фламенто Фениксваль Фунтроно Франш Феррузо…, – казалось, что старик будет перечислять странные слова бесконечно.

– Простите, сэр… – деликатно, как она надеялась, перебила Вэл.

– Ох, дорогие мои, – улыбнулся старичок, – я совсем забылся. Зовите меня просто Флаф.

Не удержавшись, Эл закатила глаза, будто нельзя было сразу назвать свое имя, а не выпендриваться.

– Это ваше имя такое длинное? – поинтересовалась Вэл, боясь, что старик мог заметить неуместную выходку Эл.

– С каждым прожитым фенимом к моему уже имеющемуся имени добавляется еще одно, – игриво объяснил мистер Флаф.

– Фенимом? – чувствуя себя попугаем, переспросила Вэл.

– Феним – мера измерения жизненного пути, – старичок помахивал ногой, которая еле доставала земли, и постукивал пальцами по своей палке-трости. – У вас это, наверное…

– Год? – подсказала Эл.

– Возможно, я не разбирался, – хихикнул он.

– Мистер Флаф, простите, но расскажите нам, что это за место?

– Сад Стредфорд, – гордо произнес тот.

Он покрутил палкой и над головами вновь запорхали бабочки. Они вереницей покружились и разлетелись в разные стороны. Видимо поняв, что сестрам это ни о чем не сказало, решил наконец-то рассказать все полностью.

– Очень приочень, приочень и приочень давно любезные мистер и миссис Стредфорд, изучая мой мир, обнаружили в нем разлом, – Флаф демонстративно склонился к коленям, словно отвесив поклон, и продолжил, – мой чудесный мир погибал, а мои чудесные мистер и миссис Стредфорд ничего не могли с этим поделать.

Он грустно покачал головой, слегка приоткрыв свои радужные глаза. В то время как сестры, почти не дыша и не двигаясь, слушали рассказ, впитывая каждое слово.

– Чудесные мистер и миссис Стредфорд предложили перенести мой чудесный мир вместе со мной в это чудное место.

– Перенести?

– Сохранить мой мир вместе со мной, юные мисс, – мистер Флаф вновь склонился к своим коленям.

– Разве такое возможно? Создать иной мир у себя на чердаке? – искренне удивилась Эл и взглянула на сестру, но та была так же ошеломлена.

– Ох, – старичок вздохнул так громко и протяжно, что казалось, вся история дается ему с великим трудом. – Сад Стредфорд могут открыть только истинные Стредфорд.

Это был странный поворот в цельном рассказе, словно он не хотел делиться подробнее про перенос иных миров, сохраняя это в тайне. Но, как оказалось, это сработало, и девочки сразу же переключились.

– Истинные? – Вэл действительно уже начала раздражаться от переспрашиваний.

– Ну конечно! – воскликнул он. – Тот, в ком течет кровь семьи Стредфорд, смогут открыть для себя зачарованную дверь и войти в этот чудесный Сад.

Сестры переглянулись. Это было разумно и очень умно. Таким образом, можно было не беспокоиться о сохранности данного места и раскрытии такого важного секрета, как иные миры.

– Мы стали добрыми друзьями, и я вечно буду им благодарен, – Флаф в очередной раз склонился к своим коленям и замер. – Ой, что же это?

Девочки среагировали быстро – наклонились вниз, чтобы заглянуть под стол. Но ничего странного или необычного не увидели. Под столом не было ничего, что могло бы вызвать такую реакцию. Возможно, его удивили ноги сестер, но в таком случае подобное поведение было бы слишком странным даже для мистера Флафа. Но настоящее удивление их ожидало, как только они выпрямились: на столе красовался огромный красный чайник, расписанный разноцветными линиями, три большущих чашки и множество пирожных и сладостей.

– Вы волшебник? – изумилась Эл, вытаращив глаза.

– Волшебник? Не знаю, что вы имеете в виду, юная мисс.

Можно было решить, что мистер Флаф просто издевается над ними, но сестры не могли сказать с уверенностью, что жители иных миров должны вести себя как-то иначе. Осматривая стол, ломившийся от угощений, Эл вздохнула и решилась задать вопрос, который ее волновал с самого начала:

– Мистер Флаф, вы сказали, что наших родителей больше нет, но, однако, отрицаете, что они могли погибнуть.

– Правда? Так и сказал?

– Вы что, уже забыли?

– Такое вполне может быть, – закивал тот, начав болтать уже двумя ногами.

– Мистер Флаф, возможно ли как-то их найти? – спросила Вэл, пока Эл пыхтела от недовольства.

– Я знаю лишь одно, дорогие мои, в вашем мире их нет, – мистер Флаф спрыгнул со стула и медленной, не ровной походкой поплелся к пруду, начав своей палкой мутить воду.

– Мы ищем артефакт, который способен их отыскать, но так и не нашли его, – продолжила Вэл. – Возможно, вы что-то знаете?

– Артефакт? – удивился он. – Сад необыкновенен сам по себе, дорогие мои. Но я не знаю, о чем вы говорите.

– И что нам теперь с этим делать? – прошептала Эл, склонившись к уху сестры.

– Он подтвердил слова Джека, что родители пропали, а значит все, что мы можем – это искать их в иных мирах. Я сомневаюсь, что артефакт когда-либо был у нас.

Вэл тоже поднялась с места, чтобы присоединиться к их новому знакомому. Вопросов было столько, что в какой-то момент стало страшно, что голова просто-напросто не выдержит.

– Вы живете здесь один?

– Как же я могу жить один? – он так удивился, что его шляпка угрожающе закачалась на голове. – Вы только посмотрите, сколько здесь со мной друзей!

– Мистер Флаф, почему мы чувствуем?

Вэл даже не обратила на это внимание, а потому с гордостью сейчас смотрела на сестру за такой разумный вопрос.

– Я позволяю вам, – просто ответил он.

Все его ответы были либо слишком пространными и расплывчатыми, либо настолько короткими, что становилось неудобно продолжать расспрашивать. И вот сейчас вроде логичный ответ, ведь так или иначе, они находились в его мире, у него в гостях. Но этого как будто было мало для разъяснений. Хотелось подробностей.

Пока обе сестры обдумывали, какой бы вопрос задать следующим, мистер Флаф внезапно заговорил:

– Я дал обещание, что не буду вмешиваться в естественный ход эмоций в этом месте, позволяя чудесным мистеру и миссис Стредфорд чувствовать. Все же это Сад Стредфорд, милые мои.

Значило ли это, что все жители в своих иных мирах могли по собственному желанию дарить возможность сохранять чувства? Или же эти особенность и щедрость принадлежали мистеру Флафу? Ведь Джек говорил, что именно иной мир распоряжается эмоциями, забирая все себе.

– Какие они? Наши родители? – вновь спросила Эл, кусая губы.

Только незамысловатые украшения, висевшие на шеях сестер, служили напоминанием о родителях. И мистер Флаф оказался единственным, кто мог хоть как-то приблизить Вэл и Эл к ним. Пусть даже таким образом.

– Вы очень похожи на свою чудесную миссис Стредфорд, – он повернулся к Эл и какое-то время просто смотрел на нее своими слегка приоткрытыми радужными глазами. – Но вы это и так знаете. И даже вот этот, – он указал крючковатым пальцем на ее лоб, – почти незаметный шрам над бровью так схож со шрамом, что получила миссис Стредфорд в свое время. А вот юная Вэлери – копия чудесного мистера Стредфорд.

Флаф отвернулся к пруду, постукивая палкой-тростью около своей ноги по земле. Эл в нетерпении кусала губы, а Вэл теребила пальцы рук.

– Они были добры ко всем, кто их окружал, – начал вновь он более тихим голосом и уже не таким мелодичным. – Чудесная миссис Стредфорд всегда улыбалась, даже когда небо становилось над головой серым. Каждый день она навещала меня, приносила хорошие вести. Иногда не стоит торопиться пройти весь путь до самого конца, пропуская тем самым само путешествие.

Сестрам показалось, что он улыбнулся, но это видение быстро прошло, поскольку повернулся он к ним абсолютно серьезным. Его голова слегка повернулась, и мимо них пролетела бабочка крупных размеров.

– Какая чудесная Флагмунтория! – воскликнул он и стал за ней наблюдать, совершенно потеряв интерес к разговору и к сестрам.

Посмотрев на сестру, Эл приподняла в замешательстве брови. И только Вэл открыла рот, чтобы задать очередной вопрос, как мистер Флаф стал отходить от них. Он то поднимал голову, разглядывая что-то на небе, то опускал, постукивая палкой. До сестер доносились какие-то звуки, словно он разговаривал сам с собой.

– И это все? – спросила Эл, не надеясь, что старик ей ответит.

– Думаю, что да, – Вэл вздохнула и оглядела сад. – Странно все это.

Не успели сестры и глазом моргнуть, как мистер Флаф исчез, растворился в воздухе, будто и не было. Переполненные мыслями, девочки покидали дом в полном молчании. Улица их встретила золотисто-розовым рассветным небом, подернутым легкой дымкой. Прохладный воздух обволакивал каким-то особым спокойствием и опустошенностью.

Когда Эл только подошла к машине, ее внимание привлек мотоцикл, припаркованный через три дома от них, и, прищурившись, она узнала нарисованную серебряную молнию, обведенную красной краской сбоку.

– Вот гад! – в сердцах воскликнула она.

– Что? Очень даже милый старичок! Эл, ты меня когда-нибудь доведешь своими выходками, вот честное слово, – произнесла устало Вэл, не заметив пристальный взгляд сестры, направленный совершенно в противоположную сторону. – Эл! Ты что, не слушаешь меня?

И Эл рассказала сестре про неприятного молодого человека, который так некрасиво сделал, высказалась, что она о нем думает и сделала вывод, что он следит за ней и что все это не просто так. Вэл на это лишь рассмеялась, удивляясь, как ее сестра может так находить себе приключения.

Примерно половину пути Эл безостановочно возмущалась, а Вэл под голос сестры погрузилась в дрему, окутанная всеми событиями. Ей снились бабочки, которые несли ее к облакам. На одном из них сидел мистер Флаф и пытался отогнать толстых лягушек своей палкой, что беспардонно скакали по нему.

Оказавшись у себя дома, сестры, не сговариваясь, отправились сразу же в свои спальни, чтобы как следует отоспаться. И сон, что снился Эл, не на шутку встревожил ее. Она снова оказалась в мире двести девяносто четыре. Только в этом мире она могла чувствовать все, что угодно, не ограничиваясь лишь чувством спокойствия. Она блуждала среди плавающих цветов и красочных полей. Цветы демонстрировали свою красоту, кружась рядом. Поворачивали свои разноцветные головы-бутоны в ее сторону и словно нашептывали что-то. Пахло медом и корицей, и Эл тянуло вперед, будто неосознанно она знала, куда идти. Знала, что увидит и что почувствует. Выйдя к островку, на котором был один единственный цветок, похожий на мак, своей рубиново-красной окраской слепивший глаза, ее охватило чувство завершенности, какой-то пугающей наполненности, словно именно сюда она так стремилась. Цветок был огромным и заполнял весь небольшой островок, раскинув свои лепестки. Островок покачивался в воздухе, а маленькие цветочки выстроились в лесенку, позволяя подняться по ним. Эл легко забралась и села прямо в центр. Лепестки нежно закачались и окутали ее, полностью скрывая. Эл закрыла глаза, наслаждаясь блаженством уединения, но тут порыв воздуха заставил открыть их. Кроваво-красные лепестки разлетались в стороны, а Эл видела вдалеке лишь ускользающий со скоростью света мотоцикл, из колес которого вылетали искры.

Когда она проснулась, полная возмущения и недовольства, еще долго бухтела себе под нос, каким нужно быть ужасным человеком, чтобы испортить такой сон. Завтракала она в одиночестве, и, наконец, устроившись в своей красной пижаме у камина на пушистом ковре, к ней присоединилась Вэл.

– Доброе утро, точнее вечер.

– Доброе, – улыбнулась Эл. – Странно, что Джека нигде нет.

– Я ни на минуту вас не покидал, – за спинами раздался смешок, – просто не хотел вас тревожить. Где вы были?

Джек стоял в своей обычной выглаженной одежде, с уложенными волосами и сияющей улыбкой. Сестры изначально договорились не рассказывать ему о мистере Флафе и собственном ином мире на чердаке их родителей, а потому, переглянувшись, ответили в один голос:

– Дома у родителей.

– Ого! – кажется, его это не на шутку заинтересовало, и он расположился рядом с ними. – Что интересного нашли?

– Старый хлам и пыль, – соврала Эл, не задумываясь.

– Ничего удивительного, дом ведь пустует?

– Да.

– Наверняка родители оставили для вас что-то, – легко произнес он, и заметив прищуренные взгляды, поправился: – я имею в виду старые детские книжки или фотографии. Может, какие-то украшения?

– К чему ты клонишь? – прямо спросила Эл, все еще подозрительно на него смотря.

– К тому, что они исчезли внезапно, а вы остались одни. И если так подумать, то в доме вы вполне могли найти что-то личное для себя. Квартира моего отца тоже пустовала, пока я не продал ее. И некоторые личные вещи забрал себе. Вот, к примеру, эти часы, – он вытянул вперед руку, демонстрируя элегантные дорогие часы.

– Мы не рылись в личных вещах, знаешь ли, – раздраженно ответила Эл и отвернулась к камину, не желая продолжать этот глупый разговор.

– Простите, если для вас это неприятная тема. Но вы так и не нашли артефакт, девочки. А время идет… Завтра жду вас с утра, у нас много работы.

И на этих словах он поднялся, пожелав хорошей ночи каждой, и ушел. Сестры сидели молча, пока не убедились, что наверху хлопнула дверь спальни.

– Вот ведь пижон, – сквозь зубы проговорила Эл.

– Его отец тоже пропал, думаю, он не хотел нас обидеть, – встала на его защиту Вэл. – Носить что-то, что принадлежало родному человеку, наверняка имеет для него значение.

Обе сестры притронулись к своим кулонам. Эл кивнула и ничего не ответила. Да и говорить что-либо было лишним. Никакая вещь не сможет залатать то, что годами болит. Ко всему прочему, сестры сошлись во мнении, что никакого волшебного предмета у них нет. А это значит, что шансы на удачные поиски родителей гаснут с каждым днем.

Глава 7. Треснувший мир.

С наступлением октября холодный ветер и дождливая погода не заставили себя ждать. Почти каждое утро жители дома по адресу Кейкросс, 1, просыпались под звуки барабанящих по окнам крупных капель. Листья, оставаясь кроваво-красными кружили под порывами ветра, заставляя всех оставаться дома и греться у теплого камина.

Почти каждую неделю сестрам удавалось урвать для себя свободное время и навестить мистера Флафа. И каждый раз Сад Стредфорд встречал их своим летним нарядом, радуя глаз. Ловя пасмурное настроение погоды, сестры наслаждались яркими красками Сада, ярко-голубым небом и беспорядочно раскинутыми радугами. Мистер Флаф угощал их сладостями, рассказывая странные и не совсем понятные истории. И в самый неожиданный момент исчезал, оставляя сестер одних.

Во вторник, когда погода за окном чересчур сильно разыгралась, поливая двор мощным потоком и застилая окна пеленой, Вэл и Эл во главе с их хранителем знаний собирались открыть очередной иной мир. Джек в последние недели становился раздражительным и требовательным, заставляя сестер изучать миры с особым рвением. Он твердил о времени, которое они тратят, устраивая себе перерывы и бесполезные выходные. Помимо основной работы, что от них требовала Корпорация, у них есть не менее важная миссия – найти родителей. А отсутствие артефакта осложняло ситуацию. И, разумеется, сестры понимали его желание поскорее их отыскать. Но с каждым таким днем, когда результатов не наблюдалось и даже намеков не появлялось, запал угасал. Эл часто ссорилась с Джейкобом, доказывая, что спустя столько лет один пропущенный день ничего не изменит. Джек же настаивал, что попусту теряя время, они теряют собственную надежду. Зеркал с иными мирами бесчисленное количество, а их только двое. Принимая нейтралитет в данном вопросе, Вэл старалась сдерживать взрывной характер сестры и одновременно уверять Джека, что все у них получится. И вот сегодня, пока Вэл убиралась на кухне после завтрака, а Джек, сидя там же за столом, копался в своих записях, Эл поднялась в квадратную комнату зеркал первой. Думая о творожной запеканке, что явно была лишней, она не заметила, как вошла в потайную комнату. Бесцельно блуждая между стопками зеркал, Эл вспоминала вчерашнюю последнюю ссору, побудившую всех троих разойтись по разным углам, успокаиваясь. Она не могла не оценить рвение Джека поскорее отыскать и их родителей, и его собственного отца. Но он, словно с цепи сорвавшись, требовал невозможного: изучать иные миры друг за другом, выходя из одного и сразу входя в другой. А как же прийти в себя после эмоционального подавления? А как же элементарно обсудить, что они видели и каким мир их встретил? Это же он ездит еженедельно в свою Корпорацию с отчетами! Они еще ни разу даже не наткнулись на иной мир с кем-то живым. Что уж говорить о каком-либо намеке на присутствие их родителей?

В конце комнаты что-то сверкнуло, и Эл, вырвавшись из своих мыслей, уткнулась взглядом в то самое зеркало, что до сих пор посылало мурашки по ее коже при одном только упоминании об этом мире. Зеркало лежало в одной из стопок проверенных иных миров, и рама, похожая на солнце, отчетливо выделялась среди прочих. Она стояла и смотрела на него, словно прикованная магнитом. Ей так хотелось взять его и повесить на их зачарованную дверь. Открыть, войти и ощутить то обволакивающее чувство спокойствия, безмятежность, где нет проблем, ссор и едкого чувства вины, что они так до сих пор ничего не сделали, чтобы спасти своих родителей.

– Зеркало выбираешь? – от резкого звука Эл вздрогнула.

Джек стоял, прислонившись к косяку, и широко улыбался. И вот именно это его качество ее бесило сильнее всего. Будто не он вчера, брызгая слюной, доказывал, что они бессердечные особы, упускающие возможности. Будто не он вчера, покраснев от злости, пнул ногой, стоящую в углу комнаты старую софу. Его вечный лоск, без единой складки одежда и идеально уложенные волосы. Так и не скажешь, что этот самовлюбленный индюк может терять контроль и выходить из себя за считанные секунды.

– Нет, просто… эмм… просто задумалась, – пробормотала Эл, проходя мимо него.

Джек в ответ хмыкнул, а быть может, что-то даже и сказал, на что Эл не обратила внимание. Она не могла объяснить себе, почему ее так тянет к тому зеркалу, к тому миру. А ведь они уже успели повидать столько чудесных иных миров. Красивых, загадочных. Так почему же мир двести девяносто четыре ее никак не хочет отпускать?

– Все хорошо? – спросила Вэл, заметив растерянное состояние сестры.

– Да, – мгновенно ответила Эл и для убедительности несколько раз кивнула головой.

Еще раз кинув на сестру внимательный взгляд, Вэл стала наблюдать, как Джек одним властным движением повесил очередное зеркало на зачарованную дверь и отошел к столу. Заученным, почти что механическим жестом сестры приложили руки к отметинам и сделали шаг назад, чтобы дать иному миру открыться. Перешагнув дымчатую пелену, они оказались в странном месте.

Похожий на пещеру мир пропитался холодом и запахом плесени. Каменные глыбы покрывали все пространство, опасно свисая над головами. Разных размеров и уровней плиты возвышались высоко в воздухе, какие-то уходили глубоко под землю. Некоторые свисающие с кровли пещеры глыбы соединялись с растущими из земли, создавая огромные шершавые колонны.

– Мир камня, – вздохнула Эл и ее голос подхватило эхо. – Неплохо.

Вэл ничего не ответила, лишь кивнув в знак согласия. Чувство, что наполняло душу, заставляло смириться со всем, что им предстояло увидеть. Покорность и даже в какой-то степени подчинение нельзя было назвать приятной эмоцией. Но разве иные миры спрашивают об этом?

Сестры двинулись вперед, осторожно ступая по неровной тропинке, обрамленной мелкими и крупными булыжниками. Проходя мимо хаотично расположенных конусовидных пирамид, Вэл и Эл останавливались, рассматривая их. Они росли то прямо вверх, то в бок, казавшиеся неустойчиво закрепленных над землей. К одному единственному чувству примешивалось что-то странное. Что-то глубоко зудящее, как внутренний голос, принадлежавший кому-то чужому. Лишний, не родной. И этот внутренний голос никак не принадлежал этому иному миру.

Гладкая поверхность каменных строений излучала свет, будто они светились изнутри, тем самым даря этому месту оживленности. Скалы, многоступенчатые возвышения – все это имело колоссальные размеры, что сестры казались не больше жуков в мире каменных гигантов. Однако голос, что свербел между ребер, оказывал давление похлеще любого великана. И если, казалось бы, протоптанная тропа вела прямо, то голос требовал свернуть. Им было жизненно необходимо взобраться на невысокую скалу, оступаясь, соскальзывая, но не сворачивать. И сестры следовали не озвученным указаниям. Когда они, наконец, прошли достаточное расстояние и вышли на голую поляну, состоящую из сплошной плиты графитового цвета, им пришлось остановиться.

Голос затих.

А вот звуки, до этого в полностью глухом каменном мире, просочились наружу. Над поляной висели каменные кольца, обвитые чем-то похожим на проволоку, и потрескивали, грозясь свалиться прямо на них. Треск усиливался, тогда как сестры оставались полностью невозмутимыми, поглощенные вынужденным смирением. Кольца угрожающе затряслись и полетели вниз, с ужасным грохотом ударяясь и рассыпаясь на земле. Они пролетали сквозь Вэл и Эл, словно те не имели оболочки. И тут они увидели ее – трещину, пронзившую этот иной мир. Разлом, размером с ладонь, сиял, отравляя своей безупречностью когда-то целостный мир. И осознание, что голос принадлежал их собственной способности хранителей ключей, обрушилось точно так же, как рушились каменные кольца.

– Что вам здесь нужно? – эхом прокатился голос, похожий на тот самый скрежет.

Сестры обернулись, увидев перед собой большую статую. На самом деле это была обычная глыба овальной формы и торчащими во все стороны каменными выступами. Вместо глаз слабо горели с десяток коричневых точек.

– Мы проверяем ваш мир, – спокойно ответила Вэл с таким видом, словно всю свою жизнь готовилась к встрече с представителем иного мира.

– Вы хранители ключей? – прогрохотало существо и расправилось, становясь еще больше и еще грознее.

– Да, – ответила Эл, задирая голову.

И в этот момент скрежет прекратился. Мир вновь окунулся в тишину, а все конусовидные пирамиды, что росли по всей площади, ожили, являя собой жителей этого мира. Повсюду замелькали коричневые огоньки.

– Мой мир разрушается, – проголосило существо, и так подтверждая очевидную вещь.

– Нужно вернуться к Джеку, – сказала Вэл, обращаясь к сестре. – Мы позовем на помощь, – добавила она, вернув внимание каменной статуе.

И вроде бы разговор логично подошел к концу. Они проверили мир, нашли, что изо дня в день искали и должны вернуться, чтобы закончить свою миссию. Но что-то держало сестер на месте.

– Давно появился разлом? – спросила Вэл.

– Давно, – ответила глыба.

– А вы пришли только сейчас, – ответ последовал где-то сзади, и, обернувшись, сестры увидели множество почти одинаковых каменных существ, разглядывающих их своими коричневыми огоньками.

– Пфф, людишки, – надменно произнес один из них, и из отверстия, что в данный момент служило ему ртом, посыпалась галька.

– Нам нужно вернуться, чтобы сообщить о разломе, – констатировала Вэл.

– Идите здесь, так вы найдете выход быстрее.

Существо указало рукой вниз, и тут же кусок плиты исчез, показывая каменные ступени вниз. Девочки ни капли не сомневаясь, спустились и направились по тоннелю вперед. Узкий, темный проход несколько раз петлял, но в итоге они вышли к своей арке вдвое быстрее, чем могли бы.

Джек их ждал, как и всегда, с парой бутылок в руках, и немедля протянул им в руки. Но сестры не спешили их брать. Они так и застыли, только переступив порог, и уставились друг на друга, широко раскрыв глаза и рты. Они не могли и слова вымолвить, пораженные столькими мыслями в голове. Мозг усиленно работал, голова гудела, а сердце нещадно стучало в груди, как канарейка в клетке. Это было ошеломляюще. Жители иного мира! Они встретили жителей!

– Вы в порядке?

Теперь сестры таращились на Джека, пугая его своим видом.

– Может, вы уже скажите что-то?

Эл резко выхватила бутылочку с водой и жадно сделала несколько глотков, надеясь, что это поможет ей прийти в себя. Вэл села на край софы и стала растирать лицо. Мысли путались, слова не хотели формироваться в предложения, хотя нужно было спешить. Она подняла глаза на нервничающего Джека и глубоко вздохнула.

– Мы нашли разлом, – сиплым голосом тихо сказала она.

– Что? – он сузил глаза, чуть подавшись вперед, явно не расслышав.

– И жителей! – воскликнула Эл, отбросив бутылку в сторону. – Джек! Разлом и жители! Мы нашли разлом и встретили жителей!

– Жителей? – повторил он и заметался по комнате. – Жителей! Это же надо! Разлом!

– Что нам делать? Мы же что-то теперь должны сделать? Да?

– Вы уже сделали свою работу, теперь очередь… да… нужно уехать, я уеду, да, – тараторил Джек, роясь в своих бумагах.

– Джек, остановись! – прикрикнула Эл. – Что теперь?

– Ничего-ничего! Вы молодцы, знаете? Да, вы молодцы, отлично сработано, а теперь мне нужно, – он возбужденно прошелся по комнате, сделав круг и зарываясь пальцами в волосы. – А вы, – он резко остановился и посмотрел на каждую из сестер, – вы ждите, ясно?

– Но…

Джек пулей вылетел из комнаты, так больше ничего и не объяснив. Когда сестры спустились, его уже не было, как не было и его машины.

– И что теперь? Мы будем ждать этого придурка? Ты видела его реакцию? – Эл поставила кипятиться чайник.

– Не похоже, чтобы до этого он уже сталкивался с разломами и жителями.

– Как и мы, но мы с тобой почему-то не носимся, как белки в колесе и не сбегаем из дома в панике.

– Он ответственный хранитель знаний, должно быть, убежал в Корпорацию за инструкциями, – улыбнулась Вэл. – Мы с тобой все равно ничего не сможем сделать, мы даже не знаем, что в таких случаях делают!

– А если он не вернется?

– Сомневаюсь в этом, Эл, это же Джек, – Вэл пожала плечами и стала помогать сестре с приготовлением чая.

Прошло не меньше полутора часов, прежде чем сестры услышали шум машин. К дому направлялись несколько людей с впереди вышагивающим Джеком, держащим стопку бумаг в руках.

– Кого он привел? – шепотом спросила Эл, одергивая занавески.

– Сейчас узнаем.

Дверь открылась, и Джек своим милым голосом позвал сестер выйти к ним.

– Мистер Николас Джефферсон, – начал представлять он с порога, – глава отдела по урегулированию разломов иных миров. В Корпорации, как вы уже знаете, очень много различных отделов. Мистер Джефферсон собрал команду, и вот мы здесь, чтобы закончить работу.

Мужчина средних лет с выделяющимся животом, на котором еле держались застегнутыми все пуговицы, вышел вперед, протягивая руку. Пышные усы чуть подрагивали, когда на его губах появилось подобие улыбки.