Лена Добужинская
У памяти – хороший вкус
– Где ты? Почему не едешь?
– Не могу встать с постели, нет сил подняться. Я заболел.
– Сейчас же вставай, немедленно. Я жду тебя, больше ни одной минуты я не могу провести без тебя. Ты ведь не хочешь, чтобы я тоже заболела? Скорей, скорей, я уже спускаюсь к тебе. Где ты, мой дорогой, мой неповторимый, мой единственный?!
– Ну, ты уже доехал? Вот и прекрасно! Ты уже здесь, ты со мной! Ты теперь всегда со мной. Сейчас я тебе кое-что расскажу, пойдем ко мне скорей.
Они поднимаются на 2-й этаж, его рука лежит на ее шее и мягким, нежным движением, как бы направляет ее куда надо. В номере она обнимает ЕГО, усаживает в кресло, разглаживает его измученное, лицо, и начинает рассказывать недавно услышанную историю одной своей студентки.
– Послушай, пожалуйста, это и про нас тоже.
– Ко мне пришла очень хорошенькая молодая женщина, Эвелина. Она должна была посещать мои лекции, лаборатории, и не смогла, потому что попала в автомобильную аварию, а потом в больницу с операцией на позвоночнике. Она пришла узнать, как и когда можно сдать мне экзамен. И пока мы решали с ней этот простой вопрос, она вдруг расплакалась и рассказала, что пока ее оперировали, ее бросил муж, которого она любит безумно. Жили они вместе 12 лет, у них 10-летний сын, но больше врачи не разрешают ей иметь детей, склеенный позвоночник не выдержит. И вот, ее муж от нее ушел. Поэтому. К другой. Которая ему еще родит.
А как же любовь?! Она, Эвелина, любит его так сильно, и совсем не может без него, жить!
Я тогда долго разговаривала с этой чудной девочкой, и с высоты своего опыта и возраста пыталась, как умела, рассказать ей, что она – абсолютно счастливый человек, потому что она знает, что такое любовь, она любит, а это – удел избранных. И счастлив тот, кто умеет любить, как она. И не особенно важно даже, ответная эта любовь, или нет, с взаимностью, или без, с продолжением, или без продолжения.
Хорошо бы, конечно, чтобы все это было, но даже, если и нет, все равно, любить – это немыслимое счастье. Счастлив человек, однажды испытавший любовь! И, несомненно, любящий человек – отмечен Богом!
Прошел год. И как-то Эвелина пришла ко мне на кафедру.
– Здравствуй. Замечательно смотришься. Могу чем-нибудь помочь?
– Софья Владимировна, я пришла сказать, что никогда Вас не забуду. Вы, может быть, не знаете, что Вы сделали для меня. А Вы меня спасли от великого несчастья. И откуда только берутся такие женщины! Почему я не могу всегда быть рядом с Вами!
– А ты прибегай всегда, когда захочешь. Я здесь, с тобой, рядом с твоей великой любовью и добрым сердечком. Я рада, что могу быть тебе полезна. Подожди! Ты знаешь, как ты похорошела?! И знаешь, отчего? Расскажешь?
Эвелина звонко расхохоталась и побежала, несколько раз обернулась, чтобы помахать мне рукой и крикнуть: «Какая Вы!»
* * *
Нужно было видеть, как ОН слушал этот рассказ!
Вся мировая скорбь начала понемногу уходить из его удивительных глаз. ОН смотрел в ее сердце, в ее, сияющие на солнце, голубые глаза, на ее лицо, на котором огромными буквами было написано: «Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!»
Конечно, ОН понимал, что все сказанные ею слова, только узор на дереве мысли, что все это не отменяет расставания, что они, два глубоко опечаленных пожилых человека, пораженных невиданной в этом возрасте любовью, все же очень счастливые люди, и, конечно же, несомненно, тоже отмечены Богом.
И опять ОН держал ее так крепко, так нежно, чтобы опять никуда и никогда не отпустить, и целовал, целовал лицо, руки, всё! И опять любил ее так сильно, что им обоим было совершенно ясно: никто, никогда ни в одном уголке мира не в состоянии испытать того, что сейчас, именно в эту минуту, происходило с ними!
Но расставаться, все равно, придется, это так, никуда не денешься!
А вдруг, не навсегда!? Бывают же чудеса на свете!
Год 2012. Август. Москва
Она прилетела в Москву поздно вечером. В самолете пассажиры с удивлением оглядывались на женщину с блуждающей улыбкой на губах, а стюардесса все время предлагала какие-то напитки и спрашивала, все ли хорошо.
Хмурый молодой человек в паспортном контроле несколько раз удивленно сверял ее лицо с паспортными данными. И, наконец, спросил:
– А что у Вас с глазами?
– А что у меня с глазами?
– Они сверкают, как горящие лампочки. Никогда не видел женщины такой красоты в Вашем возрасте.
– Домой пустите?
– Постойте еще чуть-чуть.
– Очередь Вас сейчас растерзает.
– Ну, и пусть, зато я еще на Вас посмотрю.
До свидания! Будьте счастливы!
* * *
Утром они разговаривали по скайпу. Почему-то ОН не хотел, чтобы Соня видела его, и отключил видеокамеру. Но ее видел, и это доставляло ему удовольствие и страдание одновременно.
В этот же день Сонечка поехала на дачу к сыну и пятилетнему внуку, голубоглазому, очаровательному, говорят, похожему на нее.
– Ма-а-м! У тебя всё в порядке?
Это сын с беспокойством разглядывает маму.
– Почему спрашиваешь?
– Ты какая-то другая, как будто светишься.
– Всё в порядке. Не беспокойся. Просто мне было хорошо в Германии. Я немного оттаяла, там мне были рады.
– Хочешь, я куплю тебе квартиру в Германии?
– ???
Сентябрь 2012. Москва
Ее письмо к нему спустя месяц.
Мой дорогой!
Ты прочитаешь очень внимательно
это письмо, потом удалишь, уничтожишь.
Но, что написано пером…
Сколько раз я слышала от тебя: «Мы вдвоем, ты не одна». И это правда, как правда и то, что именно вдвоем мы просто обязаны справиться с ситуацией. Смешно, конечно, называть ситуацией то божественное, невероятное, невыразимо прекрасное чувство, овладевшее нами, нашей жизнью, нашей судьбой. Но что-то вмешалось, что-то, что подрывает твое здоровье, что не дает нам видеться, говорить друг с другом, ранит наши сердца, души, заставляет меня плакать, тебя не спать, делает с нами то, что мы, два взрослых неглупых человека, ни за что не должны позволить с собой сотворить.
Я догадываюсь, кажется, что тебя мучает. Ты не видишь выхода, не знаешь, как с этим жить, как сделать, чтобы это чудо всегда было с нами, и при этом, чтобы не пострадали наши близкие, родные люди, прошагавшие рядом с нами длинную, всегда очень непростую жизнь. И нельзя быть жестокими, неблагодарными, эгоистичными.
И хотя нет ничего в этой жизни важнее и прекраснее нашей любви, она не может, просто не имеет права, никому причинить зла. И поэтому мы с тобой должны быть сильными, умными и, если хочешь, хитрыми. Но ведь самый умный из нас двоих – ты, сильные – мы оба. Насчет хитрости у меня дело обстоит неважно, а про тебя – даже и не знаю.
Милый мой, ты видишь, я сражаюсь изо всех сил: хожу на бальные танцы, читаю новый курс химии, покупаю шляпки, недавно ездила в Одессу. И, представь себе, читаю наизусть стихи Пастернака из «Доктора Живаго», которых никогда раньше не знала. Это Женя читал их нам. Помнишь? Я не сомневаюсь, это его подарок с небес, как разрешение любить тебя и жить дальше. И всё это только ради одной божественной цели: любить и быть любимой. А для этого мне надо быть относительно здоровой, мобильной, и обязательно радоваться жизни.
И, конечно же, мне нелегко выполнять эту «программу», мне очень нужна твоя помощь, без нее я могу не справиться, а этого просто нельзя допустить.
Мы с тобой живем и любим сегодня, сейчас, и ни одного мгновения этой потрясающей, невероятной жизни мы не имеем права упустить. Мы не знаем, сколько Бог отпустит нам времени на счастье быть вместе, только я (безбожница и охальница) свято верю в то, что это будет долго и невыразимо прекрасно. И буду просить об этом этого самого Бога, как и о том, чтобы Он наставил тебя, моего любимого, на путь истинный, и позаботился о твоем здоровье, а это значит, и о моем тоже. Потому что наше здоровье – залог наших встреч, нашей любви, нашей нежности, «скрещенья рук, скрещенья ног, судьбы скрещенья».
Прошу тебя, мой любимый, мой самый… мой…
Будь умным, осторожным и обязательно добрым! Ты должен знать и верить в то, что мы справимся и никому не сделаем ничего дурного.
В любви вообще не может быть ничего дурного. Она есть – и всё! Она не требует от нас никаких поступков или действий, а просто поселилась в нас и живет. Она послана нам свыше, и не нам решать, быть ей, или не быть. На то не наша воля.
Многие пожилые люди ищут знакомств, соединяют свои жизни для того, чтобы не быть в одиночестве, я знаю таких. Но не знаю никого, кто бы, как мы, нашел друг друга для любви и ничего не хотел бы больше.
Когда ты будешь гулять у озера, или бродить в лесу, или даже не спать, ты станешь думать обо мне, о нас, и будешь знать, что ничего плохого с нами не случится, а останутся только любовь и счастье, и так долго, как только мы оба сможем любить, а значит, – всегда. Я уверена, ты справишься и еще мне, слабому полу, поможешь.
Целую тебя нежно, обнимаю, держу изо всех сил.
1968–1972. Москва
Всё было кончено. Жизнь потеряла всякий смысл. Приходить в лабораторию и видеть ЕГО там было невыносимо. Еще невыносимее было не видеть его вообще. Надо было что-то предпринимать, чтобы выжить. Решение пришло, как всегда, с неожиданной стороны. Соне предложили аспирантуру в одном научно-исследовательском институте, и она ухватилась за эту соломинку.
Они не встречались несколько лет, и только, когда Сонина диссертация была готова к защите, ее научный руководитель предложил в качестве официального оппонента ЕГО, они учились вместе в институте и хорошо друг друга знали. ОН уже несколько лет был доктором наук, профессором, и лучшей кандидатуры было не найти. ОН согласился немедленно, и они стали встречаться. По делу. ОН читал диссертацию, она выслушивала его замечания и послушно всё выполняла. И вели оба себя так, как будто никогда не было той ночи на даче и всех других безумных дней и ночей. – Я пришлю тебе своего аспиранта. Он покажет метод расчета состава для твоего материала. Очень изящный. Я хочу, чтобы у тебя была красивая работа. Достойная тебя и меня.
– Хорошо. Спасибо.
– Как всегда очень хорошо выглядишь. Все-таки ты удивительно красива, щедро природа тебя одарила. Ты счастлива?
– Очень.
– Кто он, твой муж?
– Писатель. Прозаик. Очень интересный. Познакомишься. Он тебе понравится.
Во время всего разговора ОН ни разу не отвел от нее взгляда. Глаза его светились тем удивительным светом, оттуда, из прошлого. Из той любви. Они лучились совсем, как тогда, когда ОН так сильно ее любил. Ей стало не по себе, и она поскорее свернула разговор.
– Давай работать. Мало времени осталось до защиты. До завтра. Пока.
* * *
Сонечка была замужем и очень счастлива. Все сорок лет ее замужества были сказкой. Она была любима, и каждый день сегодня – больше, чем вчера. Соня была замужем за необыкновенным человеком, и тем тяжелее была утрата. Он умер после долгой, тяжелой болезни. Врачи обещали ему жизни не больше года, он прожил – четыре.
Теперь Соня знает, какой живительной силой обладает любовь. Женя прожил эти четыре года потому, что она была рядом с ним всегда. Каждый день она начинала с макияжа, чтобы нравиться ему. Особенно тщательно подкрашивала глаза, густо накладывала тушь на свои и без того длинные ресницы, чтобы не плакать, чтобы он никогда не видел ее слез. И он их не видел. Каждый день надевала для него новые туалеты, украшения, а в доме пахло ее духами, которые он так любил.
– Ты уже уходишь? Зайди ко мне, пожалуйста.
Как красиво ты одета. Я не видел этого платья раньше?
– Видел, конечно. Я сегодня не поздно. Не скучай.
И вечером. Пришла с работы. Очень устала. – Зайди ко мне, пока ты не сняла свою «сбрую». Устала. Вижу. Но, все равно, глаз не оторвать.
В больных, удивительно добрых глазах Жени зажигается его знаменитая улыбка, способная растопить любую печаль.
* * *
За эти тяжелейшие годы Соня должна была стать древней старухой, но не стала. И даже наоборот, как-то подтянулась, выправилась, и если не похорошела, то уж точно, не подурнела. Они до последней его минуты нежно любили друг друга, и именно это сохранило ее. Соня – принцесса на горошине, избалованная его любовью и заботой, в конечном итоге, оказалась сильной и мужественной, и это тоже, как ни удивительно, способствовало сохранению ее женственности и красоты.
* * *
Когда Женя умер, Сони какое-то время не было на работе. И вот впервые после его смерти она пришла читать лекцию своему любимому потоку.
Вошла в аудиторию. Все ребята, а их почти сто человек, уже молча стояли, видимо, ждали давно. Было очень тихо, как будто никто не дышал. У нее перехватило горло. Соня вышла из аудитории, и, когда, отдышавшись, вернулась через несколько минут, все также стояли в полной тишине. Никто не сел, никто не произнес ни одного слова, просто смотрели на нее внимательно, готовые в любой момент сорваться с места, чтобы помочь, чтобы сделать для нее хоть что-нибудь, только бы разрешила или нуждалась в их помощи.
У нее с этим потоком вообще были необычные отношения. Ее студенты почти никогда не прогуливали лекций. Соня играла с ними в игру, о которой никогда не договаривалась. Когда она видела, что им становится скучно от ее химии, она прерывалась, и говорила: «Поболтаем?» И тогда начиналось то главное, то самое, что и составляет суть человеческих отношений независимо от возраста и положения в обществе. Они были очень интересны друг другу. Она – всем своим студентам, а они – ей, все вместе и каждый в отдельности, потому что каждый из них – личность. И ничего нет интереснее в этой жизни, чем узнавать новых людей, и, если повезет, кое-кто, может быть, останется рядом с тобой.
Она читала им стихи, которых всегда знала много, а они не знали совсем. Компьютеные дети! И очень толковые! И очень добрые и воспитанные!
«Мои дорогие дети, мальчики и девочки! Какое счастье, что я смогла чему-то научить их, что сама знала и умела!
И лучшее, что я вообще видела в этой жизни, это блеск их глаз и благодарность в них за все, что они получали от меня и дарили мне в ответ. Это – высшая степень взаимной любви и понимания! Я знаю, что в этом смысле я абсолютно счастливый человек. И в этом смысле, особенно – «моя жизнь – любовь!»
Однажды, год примерно спустя после смерти Жени, Соня ехала на работу как всегда за рулем. И вдруг поняла, что читает вслух стихи Пастернака из «Доктора Живаго». «Рождественскую звезду». Весь этот потрясающий текст. Наизусть! Удивление ее было так велико, что она припарковалась в неположенном месте. Было чему удивляться! Последний и первый раз Соня читала эти стихи в романе в далекие 1960-е годы, когда в Москве появилась книга на папиросной бумаге карманного формата издательства «Посев», запрещенная. И они с Женей, конечно, были ее первые читатели.
Потом на Пасху или Рождество Женя читал Бориса Леонидовича, которого очень почитал, и друзья всегда поражались, как это он умудрился выучить почти все стихи из «Доктора»!
И вот, теперь Соня! Читает наизусть, почти всё! Никогда не учила, даже не перечитывала. Что за мистика! Объяснение только одно: это ее дорогой муж прислал привет, чтобы помнила о нем и жила дальше.
В это Соня тоже не верит. Так что, объяснения нет!
Год 1972. Москва
Ресторан дома архитекторов. Банкет по поводу Сониной успешной защиты. Она с мужем встречает гостей.
ОН, улыбаясь, идет к ним. ОН и Женя знакомятся и явно друг другу нравятся.
– Посмотри, кого я тебе привел.
Это ОН говорит Соне. Прямо на нее идет улыбающаяся Аня, его жена.
Они не виделись пять лет. Хорошо выглядит!
– Хорошо, что ты пришла. Я очень тебе рада. Познакомься. Женя – мой муж.
Не получается вспомнить сейчас, как это случилось, но обе пары стали бывать друг у друга в гостях. Через пять лет Соня опять вошла в ЕГО квартиру. Сердце все-таки постукивало, она волновалась. Но на этот раз она была под мощной защитой все той же любви. Ее очень сильно любил муж, и она отвечала ему взаимностью.
ЕГО она больше не хотела, не скучала о нем, не страдала без него. Но помнила всё и, если честно, немного побаивалась. Вот, сейчас он посмотрит ей прямо в сердце своими удивительными глазами, и она опять пропадет!
И не пропала, слава Богу!
Год 2012. Осень
Сначала они часто и подолгу разговаривали по утрам, когда его женщины еще спали. ОН – жаворонок, встает рано. Соня – непонятно, кто. Ложится поздно, встает рано. Просто старость, наверное.
Соня ждала, когда же, наконец, наступит нормальная жизнь, она успокоится, перестанет непрерывно о нем думать, ждать его звонка и тосковать. Ничего подобного! С каждым днем всё только усугублялось. ОН не уходил ни на минуту! ОН был везде – дома, на работе, ходил с ней в театр, сидел на ее лекциях, стоял рядом, когда она общалась с сыном и внуком, и не собирался уходить!
Самое удивительное – она тоже была рядом с ним, там в Германии! Любовь не только не убывала, а постепенно целиком захватила обоих. И если от этого она хорошела день ото дня, глаза опять горели, излучая радость, то ОН совсем перестал спать, почти не разговаривал с Аней, уходил по утрам надолго из дома и все реже стал появляться в скайпе.
– Как ты себя чувствуешь?
– Плохо.
– Я могу тебе чем-нибудь помочь?
– Никто не может мне помочь. Если бы я знал, что делать, я бы уже давно это сделал. Тупик!
– Я напишу тебе письмо.
– Напиши. Что это изменит?
– Ты помнишь, что такое критическая точка?
– Конечно.
– Она наступила. Если мы не увидимся, случится беда. Придумай что-нибудь. Я хочу приехать к вам на Рождество, сделай что-нибудь, чтобы это стало возможным.
– На Рождество не получится, сама понимаешь.
– Тогда в конце января на студенческие каникулы.
– Хорошо. Я попробую.
