Лаэрт Добровольский
Долговременная огневая… Стихотворения

© Л. О. Добровольский, стихи, 2015 г.

© О. С. Дмитриева, обложка

 
…Правда, что полегли миллионы.
Но в статистике правда не вся.
Рассыпаются в прах медальоны.
Наши правды в песок унося…
 
 
Крест немецкий и орден советский
Вот и всё, что осталось от нас…
Откопали и нас… Наконец-то…
Кем мы станем сегодня для вас?..
 

«Начинаю как будто с нуля…»

 
Начинаю как будто с нуля.
Как костёр новый стих разжигая
Неустойчива дыма струя:
То слабеет, почти пропадая.
 
 
То взлетает с огнём пополам.
Слов незначащих стружку сырую
Обвивая, к опорным словам
Подбираясь наощупь, вслепую.
 
 
Животворного ветра порыв
Никогда не бывает в излишке
И словам, обещающим взрыв,
И под лапником зреющей вспышке.
 
 
Рухнет мир… Новоявленный Ной —
Словознатец пытливый, отыщет
Слов останки под толщей земной
На оставленном мной костровище.
 

«Есть веко у каждого века…»

 
Есть веко у каждого века.
Что в свой поднимается час
И смотрит век на человека.
На каждого смотрит из нас.
 
 
Глядит неподкупное око.
Свой взор отводить не спеша,
И чья-то в смятенье глубоком
Испуганно смотрит душа
 
 
Встревоженной выстрелом птицей.
Понять не успевшей ещё.
Что, может быть, дней вереницы
Внезапно предел сокращён;
 
 
Но чудо бывает, бывает:
И листьев шуршат кружева,
И к пирсу волна прибывает.
Как прежде, и птица жива.
 
 
Но всё-таки был не напрасен
Ударивший в сердце испуг:
Дороже – размыт или ясен —
Становится солнечный круг.
 
 
И как от утраты случайно
Спасённый, глядит человек
А око, исполнено тайны.
Скрывается веком навек.
 

Долговременная огневая

«Придёт взрывник… Всему свой срок…»

 
Придёт взрывник… Всему свой срок..
Разрушен Колизей…
Бетона серого кусок —
Цемент, щебёнка и песок —
Я отнесу в музей.
 
 
Дорог и судеб грозных дней
Немой конгломерат
Напомнит ярче и полней
Святую родственность корней:
Блокада – Ленинград.
 
 
Бульдозер нож опустит свой,
И канет в вечность тот
Когда-то бывший огневой
И грозной точкой над Невой
В селе Рыбацком ДОТ.
 

«Долговременная точка…»

 
Долговременная точка…
Точку зрения огня
Защищает оболочка
Из бетона и броня.
 
 
Пробуй с фронта, пробуй с тыла
В точку зрения попасть —
И доныне не остыла
Жажда высказаться всласть:
 
 
– С точкой зрения Природы
Согласуется закон:
Ослеплённые народы —
Огнедышащий дракон.
 
 
Где лавиной вал давилен
Захлестнёт земную твердь —
В каждой клеточке извилин
Ноосферы зреет смерть,
 
 
Беспощадной жизни проза
Попирает все права;
Там огонь огню угроза.
 Где не действуют слова.
 
 
Страшен самопостиженьем
Загоняемый в загон.
Кончит век самосожженьем
Огнедышащий дракон…
 
 
Точку зрения приемлю
Зажигающую свет
И вгоняющую в землю
Нож, заточку и кастет.
 

«Я, огневая точка…»

 
Я, огневая точка, —
Как вечный часовой;
Не вылиняла строчка.
Простроченная мной.
 
 
Меня, из сотен тысяч
Не предавших земли.
Ни подавить, ни выжечь.
Ни выжать не смогли.
 
 
Не зарастает метка —
Попал осколок в бровь;
Прочна грудная клетка.
Но что-то ноет вновь.
 
 
И чудится порою:
Вновь, словно на войне.
Идут солдаты строем
В полночной тишине.
 
 
Идут незримым строем.
Един порыв: – вперёд!
Труба вослед героям
Прощальный марш поёт.
 
 
Застава у Славянки
Уходит за спиной —
И встанут спозаранку
Лицом к лицу с войной;
 
 
К сражению готовы.
Не ведая о том,
В чьём доме вскрикнут вдовы
И замолчат потом.
 
 
Узка моя бойница.
Но кругозор – широк…
Не кончена страница,
Ещё идёт урок…
 
 
Но в празднике народном
Дороже всех наград —
Оставшийся свободным
Блокадный Ленинград.
 

«Сердце очередью прострочено…»

 
Сердце очередью прострочено…
Замерла на бегу река…
Возвращенье домой отсрочено
Не на день, не на год – на века.
 
 
Я вернусь в обновлённом времени,
Я прорвусь сквозь завалы лжи,
А пока что крёстным знамением
Тень берёзы на мне лежит.
 
 
А пока что мои мгновения
Истекают на серый мох.
Отправляюсь для пополнения
Испустивших последний вздох.
 
 
От меня не дождутся весточки —
Всё, конечно, поймут и так.
Расплывается зелень веточки.
Словно тронутый ржой пятак.
 
 
Для кого теперь это облако
В ярком блеске весёлых спиц? —
То ли где-то вдали, то ль около
Шум прибоя и пенье птиц.
 

Дом истории

 
Дому Истории ветхость прилична; к лицу
Букли седой бересты и бумажные свитки.
Чтобы стремились забвения травы к крыльцу
Мягким надбровьем надгробий и каменной плитки.
 
 
Значили что эти стёршиеся словеса
Призрачной тенью от тени минувшей эпохи? —
Словно в пустынных покоях слышны голоса
Прежних владельцев – их тихие речи и вздохи.
 
 
Что исповедовал череп смеющийся сей.
Так ли был весел и так ли он был беззаботен.
Как на Сенной беспробудно весёлый Евсей —
Шут площадной – безобеден и век безработен.
 
 
Солнечный ветер и тонкая звёздная пыль
Лики явлений стирают, не глядя на личность;
В доме Истории с мифами прыгает быль,
В диких прыжках попадая во внеисторичность.
 
 
Где ты. История, очи разверзни свои.
Внемлешь ли толпам людским: их в расщелинах разум
Не принимает на веру уроки твои —
С материками спускается он к дикобразу.
 

Невский пятачок

Берега Невы

 
В потёмках до утра
Мерещится подвох:
Вот взмоет ввысь «Ура!..»,
Вот гаркнет «Hande Hoch!»
 
 
И содрогнётся твердь
В который раз уже,
И понесётся смерть
В слепящем кураже.
 
 
Страшнее во сто крат
Летящего свинца
Поднявший руку брат
На брата-близнеца.
 
 
Сурова память-нить
В суровые века.
Ничто соединить
Не в силах берега —
 
 
Ни новые мосты.
Гуманности полны.
Ни новые кресты
На нивах той войны.
 

«Здесь слова замирают в теплынь на лету…»

 
Здесь слова замирают в теплынь на лету.
Здесь Нева замедляет движение.
Усмиряя свободной волны маету
И брожение.
 
 
Как враги друг на друга глядят берега,
В каждом взгляде – достоинство племени…
Расцепляет двух братцев сестрица-река
Столько времени…
 
 
Вот бы звон колокольный над гладью речной
Пробудил в берегах покаяние.
Но чека поржавевшей гранаты ручной
Вся – внимание.
 
 
Отойти бы гранате на вечный покой…
Жизнь – в бессмертии многообразия;
Не предложит гранате сапёр над рекой Эвтаназии.
 
 
И лежать ей занозой в подкорке земной.
Всею мощью своей нерастраченной
До последнего слова, до встречи – со мной
Предназначенной…
 

«Откопали и нас… Наконец-то…»

 
Откопали и нас… Наконец-то…
Словно выпал счастливый билет:
Перебраться на должное место
На ближайшую тысячу лет.
 
 
Нам не верится, что откопали;
Вздёрнут дёрн, перевёрнут пейзаж..
Распознают ли только? – едва ли
Тайну выдаст разбитый блиндаж.
 
 
Правда, что полегли миллионы.
Но в статистике правда не вся.
Рассыпаются в прах медальоны.
Наши правды в песок унося…
 
 
Крест немецкий и орден советский
Вот и всё, что осталось от нас…
Откопали и нас… Наконец-то…
Кем мы станем сегодня для вас?..
 

«Я замёрз… Не могу отогреться…»

 
Я замёрз… Не могу отогреться…
Я прогреться никак не могу…
Холодами блокадного детства
Я оставлен на том берегу.
 
 
Где метели, по-прежнему воя.
Обречённую жертву ведут
На голодную смерть – без конвоя.
Обходя за редутом редут.
 
 
Я на том берегу, на блокадном.
Где по-прежнему лютый мороз…
На пространстве пустом, неоглядном
Льдом и инеем город оброс.
 
 
Я на том берегу, на котором
По живому метель голосит
И угаснувшей жизни повтором
Ни в аду, ни в раю не грозит.
 
 
Я замёрз… Не могу отогреться.
Хоть тепло и листва молода…
Ледниковым периодом сердца
Отзываются те холода.