Лариса Джейкман
В тихом омуте…

© Лариса Джейкман, 2018

ISBN 978-5-4493-0862-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ГЛАВА 1
Страшный конец этой печальной истории

Ниночка Кудрявцева спешила домой. Было уже около восьми вечера, солнце давно село, и становилось прохладно. Она шла по пустынному переулку с маленьким чемоданчиком и размышляла о своей поездке.

«Почему же они все-таки отправили меня в отпуск сейчас? В конце концов это мое дело, когда его брать, и никто больше не заставит меня сделать это в марте, в самую отвратительную пору. Нет уж!»

Она глубоко вздохнула и, приняв твердое решение, успокоилась. Придя домой, Ниночка с удивлением обнаружила, что мамы нет дома.

«Странно, где она? Ни записки, ни сообщения. Ничего не понимаю», – сказала она сама себе и отправилась на кухню. Ей сразу же бросилась в глаза немытая посуда в раковине, кастрюлька с прокисшим молоком на плите и слой пыли на подоконнике, на котором слегка поникли давно не поливавшиеся цветы. Но что ее удивило больше всего – это дата, обозначенная на листке отрывного календаря: 22 марта.

«Так что же это такое? Ее уже почти неделю дома нет?» – Ниночка опешила. Это было более, чем странно.

Ольга Вениаминовна, Нинина мама, работала директором цветочного магазина в центре города, который закрывался в шесть часов вечера, и к семи она обычно была дома. У нее иногда случались командировки, и один раз в год она ездила в отпуск в Севастополь к своей двоюродной сестре Любе.

«Я так люблю этот красивый белый город! Может, надо было переехать туда раньше? А может и сейчас еще не поздно?» – говорила она Нине уже несколько раз, и дочь перестала обращать внимание на ее слова.

«Это только мечты, никуда она не поедет», – думала Нина, а вслух говорила:

«Мама, если хочешь, езжай. Каждый вправе жить там, где ему хочется».

На этом обычно тема переезда Ольги Вениаминовны в Севастополь исчерпывалась.

Ниночка стояла на кухне, растерянно оглядывалась по сторонам и рассуждала: «Уехать она не могла, я бы знала об этом. Отпуск у нее в сентябре. В командировке она была перед восьмым марта, отправляла из Сочи вагон с мимозами. Что же случилось?»

Ниночка недоумевала и изрядно волновалась. Обе стрелки часов неумолимо приближались к цифре двенадцать, когда Нина решилась позвонить Антону.

Антон Ашхабадов, бывший муж Нины, жил со своей новой женой на другом конце города. Ниночка очень переживала, когда развелась с мужем, которого она безумно любила когда-то. Но их брак оказался, увы, несчастливым. Антон мечтал о сыне, а Ниночка не смогла родить ребенка. Врачи разводили руками и недоуменно пожимали плечами: никакой патологии, все в норме. Случай из ряда вон выходящий, четыре беременности закончились выкидышем на шестой неделе без каких бы то ни было видимых причин.

Однажды вечером Антон позвонил домой и сказал, что не придет ночевать. Объяснять он ничего не стал, но Нина поняла, что ее час одиночества пробил. Она не ошиблась. Примерно через неделю Антон признался жене, что вынужден с ней расстаться, сказав при этом:

«Нина, дорогая моя, прости, если сможешь. У нашей семьи нет будущего. Я не могу так. Моя мечта – сын. Без него я не вижу смысла своей жизни».

«Может, мы сможем усыновить мальчика?» – робко спросила Ниночка тихим голосом, глотая горькие слезы.

«Нет, это исключено! Чужой ребенок – как кот в мешке. Неизвестно, какая у него наследственность, и что из него вырастет. Мы угробим на него двадцать лет своей жизни, а он потом промотает все, нажитое нашим непосильным трудом и ради чего?»

Нина повернулась и вышла из комнаты. Она поняла, нутром ощутила всю безнадежность своих дальнейших попыток удержать мужа. Антон ушел на следующий день. Он оставил свой номер телефона на случай, если что-то случится, и им с Ольгой Вениаминовной понадобится помощь.

Новая жена Антона Алиса была дочкой высокопоставленного лица. Ее отец занимал солидное положение в городских административных кругах, и Алиса имела роскошную квартиру на набережной, куда и перебрался Антон.

Трудно было его осуждать, но и простить его в глубине души Нина тоже не могла. Она считала его поступок даже не изменой, а предательством. Но в данную минуту Нина забыла об этом. Ей нужна была помощь. Она надеялась, что Антон знает, где ее мама, и, если ей пришлось спешно уехать, то она наверняка сообщила об этом своим лучшим друзьям – родителям Антона.

Ниночка дрожащей рукой набрала номер и стала ждать. Трубку взяла Алиса. Ниночке Алиса нравилась. Высокая, стройная, красивая, и голос у Алисы был замечательный: мягкий и бархатистый. К тому же Алиса всегда была приветлива и разговаривать с ней Нине было даже приятно, если не помнить о том, что она жена ее любимого мужчины.

«Алиса, здравствуйте. Это Нина. Извините за поздний звонок, но у меня возникла проблема, боюсь, серьезная. Мне нужен Антон», – сказала Ниночка как можно спокойнее и вежливее.

«Здравствуйте, Нина. Что случилось?» – спросила Алиса участливо.

«У меня мама куда-то пропала. Я очень волнуюсь. Я понимаю, что Антон может и не знать…» – Нина не договорила, так как Алиса перебила ее.

«Антона тоже нет. У меня такое впечатление, что что-то случилось между ними. Я имею в виду Ольгу Вениаминовну, Антона и его родителей».

«А что могло случиться? Кто-то заболел?»

«Не знаю. Антон сейчас у них, я звонила туда час назад. Если хотите, позвоните сами, они еще не спят».

«Спасибо, извините еще раз».

Ниночка положила трубку и задумалась, глядя в одну точку и потирая виски.

Родители Антона, Валерия Максимовна и Михаил Аркадьевич Ашхабадовы, были лучшими друзьями Ольги Вениаминовны. Они дружили с юности, и поэтому Ниночка знала Антона всю свою жизнь, с самого детства. Он был старше ее на пять лет, но они часто проводили вместе свободное время, ходили в одну школу, где Антон всегда заступался за нее. Потом, когда Ниночка закончила институт, они поженились. Странно, но почему-то матери Нины и Антона были против их брака.

«Ну какие вы муж и жена? Вы же друзья с пеленок! Вот и дружите себе на здоровье, зачем жениться-то?» – спрашивали они.

Но молодые и влюбленные друг в друга Нина и Антон их доводов не принимали всерьез.

«Мамочка! Я не представляю себе своей жизни без него. Чем старше я становлюсь, тем больше люблю его, понимаешь?» – защищалась девушка.

Антон тоже убеждал мать, что Нина – единственная девушка, которую он любит по-настоящему.

«Мама, мне двадцать шесть лет. Я знаю, что я делаю. Поверь, у меня это серьезно».

Так они и поженились. Их брак действительно был бы счастливым, если бы у них были дети. Но судьба распорядилась по-другому.

Ниночка наконец собралась с силами и набрала номер Ашхабадовых. К телефону долго не подходили, потом наконец трубку взял Антон.

«Алло, Алиса, это ты?» – спросил он возбужденно, как будто только Алиса и должна волноваться о происходящем.

«Нет, это Нина. Здравствуй, Антон. Что происходит? Где моя мама?» – спросила Нина с обидой в голосе.

«А, это ты, сестренка! Ну здравствуй, маленькая. Ты по братику своему соскучилась? Или по нашей мамочке?» – Антон нес какую-то чушь.

«Антон, ты что, пьян?» – сокрушенно спросила Ниночка.

«Знаешь, чего я всегда в тебе не любил, с детства? Знаешь? Притворства! Ты вечно притворялась пай-девочкой, даже когда спала со мной с семнадцати лет, и то прикидывалась недотрогой и строила из себя святую невинность!» – едко и злобно говорил ей Антон.

«Ты что, с ума сошел что ли?! Где моя мама?» – почти в истерике выкрикнула Нина.

«В Америку уехала. А для тебя что, это тоже новость? Или ты хочешь сказать, что первый раз в жизни про Америку слышишь?» – продолжал Антон свой несуразный бред, и Нина бросила трубку.

Она ужасно расстроилась. Антон никогда не разговаривал с ней так грубо. Но главное – почему? Что здесь произошло в ее отсутствие? Не у Алисы же узнавать в конце концов.

Ниночка сварила себе крепкий кофе, уселась в удобное кресло и стала размышлять: «Америка… причем здесь Америка? И что я должна была знать? Нет, все-таки я не понимаю. Хотя…»

Нина вспомнила, что ее мама имела какого-то друга по переписке из штата Калифорния. Они переписывались много лет, хотя письма приходили крайне редко, два-три раза в год, не чаще. А когда они переехали на новую квартиру, письма и вовсе приходить перестали. Так что уже лет пять, если не больше, никакой переписки.

Ниночка попыталась вспомнить, что она знала об этом человеке, но ей не многое удалось. Она знала о нем весьма поверхностно, даже не помнила, как его зовут. Где и как они познакомились, Ниночка не знала, да и какое это имеет значение? Еще она знала, что он был певцом и, кажется, довольно знаменитым, немного снимался в кино, много путешествовал по миру, и мама хранила у себя пару его фотографий. Мама, по-видимому, очень дорожила этой дружбой, но она всегда избегала разговоров на эту тему, и вскоре Ниночка потеряла к этому всякий интерес.

«Ну и что? Друг по переписке есть почти у каждого человека. Может, он в Москву приехал, и мама решила с ним встретиться?» – размышляла Ниночка и не находила ответов на свои вопросы.

Она решила с утра сходить к Ашхабадовым, поговорить и разобраться в происходящем.

* * *

Утром, в такси, Нина почувствовала вдруг страшную тревогу и беспокойство.

«Может, мне не надо к ним ехать?» – подумала она, когда их машину остановил дорожный патруль.

«Здесь проезда нет. В объезд, направо», – скомандовал гаишник.

«А что случилось? Почему?» – спросил водитель.

«Не задерживайте движение, проезжайте..»

«Да не надо мне в объезд! Тут два шага пешком. Высадите меня», – сказала Нина, расплатилась с шофером и вышла из машины.

Она заметила, что часть улицы оцеплена, вдоль тротуара стоят несколько милицейских машин, и собралась небольшая толпа любопытствующих.

Ниночка подошла к этой толпе и поинтересовалась, что случилось. Ее мучили дурные предчувствия.

«Женщину нашли мертвую в канализационном люке. Кто-то убил ее и сбросил туда», – ответила ей пожилая дама, держащая на поводке маленькую собачку, которая противно повизгивала.

Жгучий, липкий комок образовался где-то у Нины внутри, медленно поднимаясь вверх и подбираясь к горлу, он вызывал у нее чувство тошноты и неосознанного страха.

«Пустите меня, пустите, мне надо посмотреть! Пустите!» – вдруг громко и с надрывом заговорила Нина и вырвалась из толпы вперед, почти бегом направляясь к открытому люку.

Ее не удерживали. Она подошла, опустилась на колени и стала всматриваться в темную, пахнущую зловонной тиной глубину колодца. Кто-то посветил фонариком, и Нина истошно закричала.

На дне темного колодца в грязной вонючей жиже она увидела свою маму. Тело бедной женщины казалось совсем окоченевшим, одна нога согнута в колене, рука неестественно вывернута, голова откинута набок. Ее рот был слегка приоткрыт и казалось, что синюшные неживые губы застыли во время отчаянного крика.

«Убита ударом по голове, кровь запеклась в волосах», – услышала Нина чей-то голос и попыталась убежать.

Она отскочила от этого страшного места, но тут же споткнулась, упала навзничь и начала отчаянно рыдать, понимая, что сейчас с ней случится истерика.

Ее подняли и повели к машине «Скорой помощи», неизвестно зачем прибывшей сюда. Помогать тут было некому, разве что несчастной Нине.

С этого момента ее жизнь превратилась в сплошной кошмар, состоящий из череды вопросов, расспросов, допросов, между которыми бедная женщина иногда впадала в тяжелое забытье. Потом она очутилась в больнице как пациент с тяжелейшим нервным расстройством, с перерезанными венами при попытке самоубийства.

В таком состоянии Нину, якобы совершенно случайно, обнаружила Алиса, пришедшая к ней домой, чтобы «чуть-чуть поддержать морально», как она сама выразилась.

«Да что вы за люди за такие?» – говорила она Антону. – «Бросили человека на произвол судьбы в таком горе и даже помочь ничем не хотите. Нина же не виновата ни в чем, ты ведь это понимаешь».

Но Антон ее и слушать не хотел. Он гневно возражал:

«Я не верю, что она была не в курсе всей этой чудовищной авантюры. Она все знала и молчала. Мамочку покрывала!»

«Антон, это все твои домыслы, поэтому оставь их при себе», – не соглашалась с ним Алиса и несколько раз ходила навещать Нину.

Антон не понимал, почему она ходит туда и сочувствует его первой жене. Он знал, что Алиса хороший, добрый и чуткий человек, но не до такой же степени.

Когда в их семье разразился страшный скандал, и на поверхность всплыли старые страшные тайны и козни, в коих основным виновником он считал теперь уже погибшую Ольгу Вениаминовну, Антон так решительно и заявил:

«В тихом омуте черти водятся. Ненавижу ее, лживую, фальшивую и двуличную. Уверен, что и дочь ее, Ниночка, той же породы. Такая же тихоня с камнем за пазухой».

Но он был неправ. Ниночка не знала ничего о проблемах своей семьи. Она понятия не имела, кто был ее отец, так как мать никогда не говорила ей о нем. Она не знала в каком кровном родстве она состоит с Антоном, и она не знала о том, что ее родная мать, погибшая от руки таинственного убийцы, совершила когда-то страшный грех, который наложил отпечаток на судьбы всех людей, замешанных в эту странную и запутанную историю.

Но жизнь диктует свои правила, и рано или поздно все тайное становится явным, как бы старательно это тайны не сохранялись их обладателями.

ТИХИЙ ОМУТ

ГЛАВА 2
Начало. Юность, мечты и грезы, первая любовь

Лето 1971 года выдалось на редкость сухим и жарким. Неимоверно палило солнце, было душно и нестерпимо хотелось дождя. Конечно, дождливое лето тоже не подарок, но и такая жара – это уж чересчур.

Оля Кудрявцева сидела дома и занималась. Она знала, как трудно поступить в институт, тем более в Москве. Тут ни шпаргалки, ни подсказки не помогут. К тому же Оля не блистала знаниями. Школу она закончила без троек, но на фоне ее приятелей выглядела тем не менее бледновато. Миша Ашхабадов, вечный круглый отличник, вытянул на золотую медаль, Лера Мостовская получила всего две четверки – сочинение и английский, а вот она, Ольга, всего одну пятерку – физкультура. Это выглядело позором, так как учились они с Лерой одинаково, а вот к финалу пришли, увы, по-разному.

Миша успокаивал Ольгу, как мог:

«Запомни, для девушки самое главное что? Правильно – красота. А будешь корпеть над учебниками сверх меры, потускнеешь».

Он был однозначно влюблен в нее. Стройная синеглазая Оля Кудрявцева нравилась большинству парней из их класса. Но она никак не могла сделать свой выбор и предпочесть кого-то. Впрочем, Миша Ашхабадов с его экзотической внешностью был, пожалуй, лучше всех. Но Оля отлично знала, что ее лучшая подруга Валерия Мостовская не то что влюблена, а любит ничего не подозревающего Михаила, и это останавливало Ольгу от проявлений симпатии по отношению к нему. К тому же Валерия была сравнительно новенькой в их классе и не мудрено, что она сходу влюбилась в этого высокого широкоплечего красавца с густыми черными волосами, глазами с поволокой и спортивной фигурой. А Оля знала его с первого класса, примелькался. И только его внимание и дружеское расположение к ней не оставляли ее совсем равнодушной, хотя сердце при виде него у девушки не екало.

Оля Кудрявцева и Лера Мостовская были на редкость разные и по характеру, и по темпераменту, да и внешне. Но их что-то сближало, притягивало друг к другу, как разнополярные магниты.

Обе девушки были из благополучных семей, но Лера жила с бабушкой. Отец Леры был военным высокого ранга. Они с матерью разъезжали по стране, как того требовала служба, и дочь возили за собой. Но когда Лера закончила седьмой класс, отца направили на долгосрочную службу на Новую Землю, и Леру было решено оставить с бабушкой, а не возить за полярный круг.

«Пусть закончит школу как следует, поступит в институт. А там видно будет», – рассудили родители.

Бабушка, Елизавета Ивановна, была несказанно рада, так как любила свою единственную внучку без памяти, а видела ее редко. Лере тоже пришлось по душе решение ее родителей. Она знала легкий и податливый характер бабушки и предчувствовала радость своего существования без воспитательных мер ее слишком строгих мамы и папы.

Оля Кудрявцева жила с отцом. Ее мама умерла, когда девочке было всего десять лет. Отец, Вениамин Александрович, заведующий отделом горисполкома, был заметной фигурой и хорошо известной личностью в городе. Он строго соблюдал приличия и не компрометировал себя ничем после смерти и похорон жены. Воспитывал дочь сам. Она росла очень тихой и застенчивой девочкой, но Вениамин Александрович относился к ней весьма прохладно. Она напоминала ему скромную, обаятельную Марту, его жену, которая угасла в расцвете лет, измученная тяжелой болезнью почек. Врачи не рекомендовали Марте рожать, но она настояла на своем и в итоге лишилась здоровья, а позднее и жизни. Вениамин Александрович подсознательно винил в этом дочь, поэтому ни большой любви, ни тепла к ней не испытывал.

Михаил Ашхабадов был сыном главврача Центральной городской больницы имени Семашко. Потомственный врач, хирург, профессор кафедры хирургии медицинского института Аркадий Эдуардович Ашхабадов был человеком лояльным, уважающим интересы своих детей. Он не настаивал на том, чтобы сын стал врачом, раз у него другое призвание. Достаточно того, что его дочь Эля успешно заканчивала медицинский и была, как считал ее отец, прирожденным врачом.

Аркадий Эдуардович принципиально не переезжал с семьей в Москву, как его брат Валентин, а жил в дорогой его сердце провинции, так как здесь были его корни. Их потомки из поколения в поколение жили в этом тихом уголке России, и всегда мужчины в их семье были врачами.

Дедушка Аркадия Эдуардовича, Константин Порфирьевич Ашхабадов, был известным меценатом. Он открыл первое в их городе хирургическое отделение в маленькой провинциальной больничке в конце прошлого столетия, куда к нему приезжали лечиться даже из столицы. Поговаривают, что он был консультантом самого Шаляпина, который иногда наезжал к нему, чтобы проверить свое драгоценное горло.

Дружба с Шаляпиным помогла Константину Порфирьевичу встретиться и познакомиться со своей будущей женой Анфисой Лебедянской, одной из красивейших женщин театрального мира той эпохи. Анфиса, не раздумывая ни минуты, бросила Петербург и переехала к Константину Порфирьевичу Ашхабадову в его милое захолустье.

Ее портрет до сих пор висит в местном краеведческом музее, где она изображена в полный рост, с гордо поднятой головой, в черном бархатном платье, с жемчужным ожерельем на длинной изящной шее и с необыкновенно красивым одухотворенным лицом.

Итак, Ольга, Валерия и Михаил волею судьбы оказались рядом и подружились. Но их дружба вписывалась в весьма необычный треугольник. Оля и Лера были подругами, Миша примкнул к ним из-за Оли, а Лера влюбилась в Мишу.

Втроем они решили поехать в Москву поступать в институт. Правда здесь их дороги расходились. Михаил стремился в Мориса Тореза, куда и поступил с первого захода, а девушки сделали попытку в Московский кооперативный в Мытищах, но проходных баллов не набрали. Конкурс был сумасшедший, брали в основном москвичек и медалистов, поэтому Оля и Лера остались не у дел. Обе попереживали, но не долго.

Домой они не спешили и решили побыть немного в Москве, походить по театрам, музеям и скрасить Мише его одиночество. Тем более, им было, где жить. Они остановились в роскошной четырехкомнатной квартире Мишиного дяди Валентина. Он был профессором и работал в институте Склифосовского, но сейчас они с женой и детьми отдыхали в Паланге, поэтому с удовольствием предоставили свою жилплощадь любимому племяннику. Правда Валентин Эдуардович попросил тещу присматривать за ребятами.

И все-таки скоро нужно было уезжать. Удрученный расставанием Михаил уговаривал Ольгу:

«Оля, приезжай на следующий год. Подучишь, позанимаешься и поступишь, обязательно! Вот увидишь».

Но Оля не могла строить таких далеко идущих планов и неопределенно пожимала плечами. Лера же наоборот только об этом и мечтала.

«Жаль, что я в английском слабовата. А то позанималась бы годик – и к Мишеньке. Учились бы с ним вместе, и замуж за него вышла бы. Ну да не беда, поступлю в кооперативный на следующий год, подумаешь!» – уверенно говорила Лера, придирчиво рассматривая себя в зеркале.

Она была хороша, правда, на изысканный вкус. Роскошные рыжие кудри обрамляли ее круглое розовощекое лицо с ясными зелеными глазами. Крепкая статная фигурка с пышными бедрами и тонкой талией привлекала взгляды прохожих. Вот только ноги у Леры были слегка коротковаты, но этот недостаток удачно скрадывали модные на ту пору мини-юбки и туфли на платформе. Одним словом, Лера умела себя подать, как говорят, и считала, что она идеальная пара для Михаила Ашхабадова.

«У нас получились бы очень красивые дети, как ты думаешь?» – спросила она как-то застенчивую Олю.

«О репетиторах надо думать, дорогая моя. А дети у Ашхабадова будут красивыми с любой женой. У него же порода, и все признаки его породы доминантные».

«А вот и нет!» – спорила Лера. – «Рыжая масть, между прочим, доминирует и всегда проявляется, вот увидишь».

Казалось, такие разговоры были Лере по душе. Она упивалась своей мечтой об Ашхабадове и даже не замечала, что влюблен он не в нее, а в Олю.

* * *

«Девчонки, я достал билеты на концерт! Вот, смотрите, конкурс молодежной студенческой песни! Будут молодые певцы отовсюду, а после концерта – танцы», – сказал как-то вечером Михаил, и девчонки завизжали от восторга.

У них оставалось всего несколько дней до отъезда, и такая вечеринка была как раз кстати.

«Ой, ну будет, что вспомнить потом», – говорила Лера и прикидывала в уме наряд, в котором она появится на этом увеселительном мероприятии.

«Надо что-то сногсшибательное, чтобы все на меня заглядывались и приглашали танцевать», – говорила Лера, прищуривая глазки и хватаясь за голову, картинно и красиво.

«Зачем?! Тебе же кроме Мишки вчера никого не надо было!» – удивленно спрашивала подругу Оля.

«А вот представь! Я такая неотразимая, все меня приглашают, лбами стукаются. Представляешь, как Миша запереживает, заревнует. Непременно захочет у всех меня увести! Они ведь, мужчины, ну как дети малые, в них дух соперничества заложен в генах, и они от него не могут избавиться всю свою жизнь. А кроме Мишки мне никого в жизни не надо, ты права».

Подруги пришли на молодежный вечер действительно неотразимо красивыми. Оля в лиловом шифоновом сарафане и серебряных босоножках выглядела очень утонченно и по-девически красиво. Ее черные густые волосы были стянуты на затылке серебряной лентой в конский хвост, который ниспадал ей на плечи тугими блестящими кудрями. Синие глаза сияли радостным блеском от предвкушения чего-то необычного.

Лера была в изумрудно-зеленом изящном платьице с пеной рюшек, оборок и бантиков, но оно премиленько на ней сидело и удивительно точно подчеркивало цвет ее необыкновенных глаз.

Довольный и радостный Михаил, облаченный в белые полотняные брюки и серую с жемчужным отливом рубашку с коротким рукавом, гордо вел своих подруг под руки и млел от счастья, что на них обращали столько внимания.

Они сидели на хороших местах, в центре на втором ряду у самого прохода. Первой сидела Оля, рядом с ней Миша, а затем Лера. Отсюда прекрасно было видно выступавших артистов, и, казалось, они их тоже видели, так как даже посылали девушкам улыбки и воздушные поцелуи.

Конкурс-концерт проходил необыкновенно оживленно, практически после каждой песни обрушивался шквал аплодисментов, и жюри было необыкновенно трудно соблюдать объективность в выставлении своих баллов и оценок. Но когда на сцену вышел он, зал просто замер.

«Антонио Фернандес, аспирант вокального отделения Московского института культуры, гражданин Кубы, лауреат конкурса „Серебряная струна“ в Праге. Встречайте!» – объявил конферансье, и на сцене появился Антонио.

Он был рослым мускулистым красавцем с пепельными, вьющимися до плеч волосами. На его красивых длинных ногах просто картинно сидели голубые фирменные джинсы – мечта и зависть всего молодого поколения тех лет, а белоснежная батистовая рубашка как нельзя лучше подчеркивала матовую смуглость его красивой упругой кожи.

«Вот это да!» – прошептала Лера, а Миша покосился на Олю. Он заметил густой румянец на ее щеках и еще заметил, как она опустила глаза.

Когда Антонио запел, по залу пронесся легкий восторженный вздох. Его голос поражал своей чистотой и необычным звучанием. Казалось, что таким голосом нельзя говорить, а можно только петь, настолько он был мелодичным и удивительно музыкальным.

Антонио не отпускали со сцены долго. Он пел песни на испанском, английском и русском языке, с красивым легким акцентом, чем окончательно обворожил слушателей, особенно сидящих в зале девушек и строгое жюри.

«Он все время смотрит на тебя», – шептала Оле Валерия, но она так и не смела поднять глаз.

Наконец, после нескончаемых аплодисментов, Антонио сказал:

«А сейчас я исполню свою последнюю песню, которая называется „Синеглазая голубка“, и я хочу спеть ее для девушки во втором ряду».

Он запел «Голубку», что-то нежное, трогательное и красивое, а в конце песни спустился в зал прямо со своей гитарой, подошел к Оле и положил ей на колени большую белую розу, неизвестно откуда взявшуюся.

Публика взвилась бурными аплодисментами, под которые певец покинул зал. Но вскоре он опять появился на сцене, уже приглашенный жюри как победитель конкурса. Антонио красиво раскланялся, поблагодарил всех за теплый прием его песен, которые оказывается он сам и сочинил, и, послав благодарным зрителям воздушный поцелуй, удалился со сцены.

Михаил облегченно вздохнул и пригласил девушек в танцевальный зал.

«Ой, только не надо на меня так смотреть», – очень недовольно сказала Оля. – «Это был просто красивый жест, трюк с розой, который он проделывает на каждом концерте, а я близко сидела, вот и все».

«Ну конечно. Только ближе второго ряда есть первый, на котором сидело примерно двадцать девушек», – ехидно ответил Михаил.

«Ребята, я что-то не пойму, вы ссоритесь что ли? Мишка, да ты радоваться должен за подругу. Это же классно – вот так вот раз, и „синеглазая голубка“, не зеленоглазая, черт возьми!» – шутливо, но чуть-чуть с досадой сказала Лера.

Повисло неловкое молчание. Первым нашелся Миша:

«Девчонки, пойдемте лимонада попьем, вон и очередь небольшая. А потом на танцы».

Все пошли пить лимонад. Никому, конечно, не хотелось ссориться, но у каждого были причины для легкого недовольства.

* * *

В танцевальном зале было шумно, многолюдно и тесно. Танцевать хотелось только Лере и Мише – ему с Олей, а Лере с ним. Но никто никого не приглашал. Миша ждал, когда кто-нибудь уведет Леру, тогда и он решится.

«Разрешите к вам присоединиться?» – услышали они приятный голос с красивым легким акцентом. Рядом с ними стоял Антонио и улыбался.

«Ой, здравствуйте», – чуть не подпрыгнула Лера и протянула Антонио руку.

Он галантно поклонился, взял Лерину руку и поцеловал, слегка прикоснувшись губами. Олю бросило в жар. Ее лицо пылало, и она опять была не в силах поднять глаз.

«Если не ошибаюсь, Антонио?» – спросил Михаил и тоже протянул руку.

«Да, правильно. А тебя как зовут?»

«Михаил. Мишель, если угодно».

«Нет, Мишель – это немного женское, лучше Майкл», – сказал Антонио, улыбнувшись великолепной белозубой улыбкой.

«А это Лера и Оля», – продолжал беседу Миша, и Оля впервые подняла глаза, в упор посмотрев на Антонио.

«Оля, можно вас пригласить на следующий танец?» – вдруг неожиданно попросил он.

Но ответила не Оля, а Лера, быстро и радостно: «Конечно можно! А пойдемте все вместе потанцуем!»

Но тут музыка закончилась и конферансье объявил:

«А сейчас по заказу победителя сегодняшнего конкурса для вас звучит «История любви».

Антонио увел Олю танцевать.

«Оля, вы чем-то расстроены?» – спросил он девушку во время танца.

«Нет, что вы! Я не расстроена, я просто не ожидала…»

«Чего? Внимания? Это просто удивительно! Но я так рад, что я встретил вас. Скажите, а Майкл – это ваш бойфренд или друг просто?»

«Что?» – растерялась Оля. Она не поняла вопроса, она не знала, как себя вести, и ей не хотелось выглядеть глупой. Она чувствовала необыкновенное обаяние Антонио и такую притягательную силу, которой не способна была сопротивляться.

В середине вечера Антонио вдруг предложил:

«А знаете что, пойдемте ко мне в гости все вместе. У меня в общежитии отдельная комната. Есть очень вкусный чай и пирожные».

«А на гитаре поиграете?» – спросила Лера.

«Ну в общем-то я не люблю играть и петь в тесном кругу. Это не всегда получается хорошо. Я артист, мне нужна сцена, акустика. Но у меня есть прекрасная музыка. Я обещаю, вам понравится вечер».

Вечер действительно удался. Всем было весело и интересно. Говорили о Москве и Гаване, Кубе и Америке, о знаменитых артистах и художниках и не заметили, как время перевалило за полночь.

«Так, все! Девочки, пошли», – скомандовал Михаил, – «метро работает только до часу, забыли?»

«А может быть вы все останетесь у меня? Или лучше вот что, пойдемте погуляем по ночной Москве. Она так удивительно красива в эту пору ночи», – предложил вдруг Антонио, и все с радостью согласились, а Олю опять обворожил его акцент и фразы, произносимые на иностранный манер.

Гуляли долго, пешком дошли до Красной площади, потом вышли на набережную Москвы-реки, удивительно красиво освещенную, потом вернулись на площадь и прошли всю улицу Горького до площади Маяковского.

До открытия метро оставалось полчаса. Вдоль улицы и по площади ползли поливалки и омывали просыпающийся город, будили его радужными фонтанами холодной чистой воды. Было прохладно, и девушки чуть-чуть ежились от легкого утреннего ветерка. Неожиданно Оля почувствовала себя тепло и уютно. Она оказалась в объятиях, и у нее замерло сердце.

«Ну что, теплее?» – спросил Михаил, который уверенно и твердо обнял девушку за плечи и слегка прижал к себе.

Оля растерялась. Она посмотрела на Антонио и встретилась с его удивительным взглядом, как будто проникающим внутрь. Ей стало не по себе. Оля осторожно высвободилась из теплого плена и тихо сказала:

«Не надо, Миша».

«Нет надо!» – оживленно проговорила Лера и буквально подскочила к Михаилу. – «Обними меня! Ну пожалуйста! А то я совсем на лягушонка стала похожа, вся зеленая и в пупырышках».

Все рассмеялись, и Михаилу ничего не оставалось делать, как сгрести в охапку прижавшуюся к нему дрожащую Леру.

Антонио снял с себя легкую белую курточку и накинул Оле на плечи. Потом он отвел ее в сторону и сказал:

«Оля, я буду ждать тебя сегодня весь день. Давай встретимся опять. Вечером я приду на площадь Пушкина к шести часам и буду ждать тебя. Приходи пожалуйста, когда сможешь. Хорошо?»