Ланиус Андрей
Дивный мир братьев наших
Если это так, то китобоям “Славы-9” очень повезло, что “мираж” указал именно правильную дорогу.
Ведь могло случиться и совсем иначе.
Но был ли это мираж?
Каркидон
С легкой руки сэра Артура Конан Дойла затерянный мир ассоциируется у читателя с краем непроходимых джунглей, кишащих свирепыми хищниками и ядовитыми растениями, со жгучими тайнами, сокрытыми за гребнем неприступных гор…
Реальный затерянный мир может оказаться проще и страшнее.
Загадочные события, происходившие три десятилетия назад вокруг Сарыкамышской котловины, так и не стали по ряду причин достоянием гласности. Быть может, это первый подробный рассказ о них…
От полуострова Мангышлак на Каспие вглубь Азии на добрых четыре сотни верст – вплоть до Аральского моря с дельтой Амударьи – простирается гигантский каменно-гипсовый стол, приподнятый природными катаклизмами над окружающей местностью в среднем на полторы сотни метров. Это плато Устюрт, ландшафт которого – готовая декорация для киносъемок фантастических фильмов о безжизненных планетах. Здесь нет ни одной реки, ни ручейка, ни какого-либо природного источника. Большая часть плато покрыта такырами и солончаками, лишенными всякой растительности. Местами можно увидеть чахлый полукустарник, приспособившийся к бедной почве, – солончаковый ежовик, восточную солянку (кейреук), раскидистую полынь… Единственная порода дерева, встречающегося на некоторых участках плато, – это черный саксаул, который кажется засохшим, потому что не имеет листвы. Чрезвычайно скуден животный мир ареала: изредка пробежит в отдалении стадо сайгаков да прошуршит по выжженной солнцем земле четырехполосый полоз… Птицу в небе над плато увидишь нечасто.
Расположенные по соседству неласковые пустыни Каракумы и Кызылкумы по сравнению с плато Устюрт – прямо-таки райский сад!
Но есть всё же одна характерная особенность, которая роднит Устюрт с затерянным миром, созданным воображением Конан Дойла. Это ЧИНКИ – обрывистые, зачастую совершенно отвесные склоны-стены, резко отделяющие плато от окружающего пейзажа. Есть места, особенно вдоль западного побережья Арала, где высота чинков превышает 150 метров, причем поверху они имеют нависающий известняковый козырек, что делает их совершенно неприступными. Извилистая стена чинков тянется до самого горизонта, растворяясь в белесой дымке. Глаз не находит ни одного прохода в ней.
Пустынный, неприветливый край. Затерянный мир.
Но даже в нем есть свои жуткие уголки…
Практически на любой современной карте Средней Азии обозначено Сарыкамышское озеро, которое примыкает к плато Устюрт с юго-востока. Площадь его водного зеркала почти 3 тысячи квадратных километров! Показаны и голубые ниточки водотоков, соединяющих озеро с Амударьей.
Но на старых картах (до 1971 года) никакого озера здесь нет, а есть Сарыкамышская котловина, или впадина.
Что за чудо такое?! Неужто в пустыне возник рукотворный оазис?
Увы, всё не так благостно.
Стоит, пожалуй, напомнить, что в советское время львиную долю поливных земель в Средней Азии занимал хлопчатник. В осенне-зимний период хлопковые плантации требовалось промывать. Воду пускали из водохранилищ через систему ирригационных каналов. В этой «промывочной» воде растворялись все соли, все пестициды и ядохимикаты, оставшиеся в почве после уборки урожая. Вода, насыщенная ядами, уже не подлежала очистке. Ее – тоже по каналам и лоткам – отводили в какую-нибудь пустынную местность и там попросту «сбрасывали» в подходящую низинку. Так по всей зоне хлопководства образовалось целое «ожерелье» ядовитых озер. И самым крупным из них было как раз Сарыкамышское, лежавшее на пути старого сухого русла Дарьялык. Голубые ниточки на карте – это отводные каналы, по которым и осуществлялся сброс отравленной влаги.
Быстрое заполнение котловины происходило с начала 70-х годов. Сегодня даже приблизительно трудно подсчитать, сколько ядохимикатов скопилось за годы интенсивного хлопководства в этой природной чаше, дно которой лежит ниже уровня моря на 45 метров!
Казалось, однако, будто сама природа позаботилась о том, чтобы ограничить доступ к этим берегам всякому живому существу.
С запада и северо-востока над озером нависали чинки Устюрта. С севера тянулся увал Карабаур с самой высокой точкой 292 метра. А с юга и востока подходы к отстойнику стерегли пески Каракумов. Вдобавок, из-за колебаний уровня воды в «озере» его береговая линия на многих участках превратилась в непролазное болото.
Уж такой «затерянный мир» не мог бы пригрезиться ни одному западному фантасту!
Михаил Павлович Мартынов живет в Саратове. Сейчас он пенсионер. А в свое время немало поколесил по бывшей единой стране. Тридцать лет назад судьба забросила его на Устюрт, через северную оконечность которого в ту пору тянули вторую очередь газопровода СРЕДНЯЯ АЗИЯ – ЦЕНТР.
Тогда-то и пришлось ему пережить небывалое приключение, о котором нет-нет да и вспоминает в кругу старых друзей.
Вот его рассказ в сжатом виде:
– Работал я водителем в управлении механизации, которое базировалось в Кунграде – небольшом глинобитном городке у самой границы Устюрта. Скажу не хвастая: был на хорошем счету, в передовиках, получал премии и грамоты.
Однажды приходит телеграмма из Красноводска: лучший друг приглашает меня на свадьбу.
Я к начальству: так, мол, и так.
Начальник, сам он был из местных туркмен, хороший мужик, мне в ответ:
– Михаил, конечно, поезжай. Поздравить друга – это по-мужски! Но сейчас лето, с билетами туго, притом лететь надо с пересадкой. Можешь опоздать. А напрямую здесь недалеко. Если выедешь с утра пораньше, то к вечеру доберешься до жилья. А на следующий день будешь на месте. Правда, дороги нет никакой, но есть колея. Я тебе доверяю, знаю, что человек ты серьезный и водитель опытный. Возьми мою машину. И расспроси Курбана, нашего крановщика. У него родственники в Челекене, и он каждый год ездит к ним через Устюрт. Только один совет: держись подальше от Сарыкамыша. Люди говорят, там нечисто.
Что ж, этим предложением я и воспользовался.
На следующее утро, еще затемно, выехал в путь. На машине начальника – старенькой, но еще вполне ходовой белой «Волге». В то время подобные отношения среди газовиков были в порядке вещей.
Первые два часа я беспечно гнал вперед по солончакам и такырам, твердым как асфальт.
Но вот начали встречаться ПУХЛЯКИ, а это самое опасное в безлюдной местности, особенно для легкового автомобиля.
Знаете, что такое пухляк?
Если тяжелый грузовик начнет пробуксовывать на такыре, то верхняя плотная корка и лежащий под ней рыхлый слой почвы быстро превратятся в мельчайшую, невесомую пыль, которая в руке течет как вода. В озерце такой пыли колесу не за что зацепиться, оно прокручивается впустую, лишь оседая еще глубже. Все водители знают это и каждый стремится объехать опасное место по всё более крутой дуге, отчего пухляк расползается иногда на сотни метров. Бывает, перед иным пухляком колея ветвится на десятки рукавов, а после снова сходится в две ниточки. Только не зевай!
Позади остались «ворота» через увал Карабаур. Колея вела дальше.
В точности появлялись приметы, обозначенные Курбаном на схеме: тригопункт, шест с выцветшей тряпкой наверху, одинокая скала, лысая покрышка…
Постепенно у меня начали слипаться глаза – выспаться накануне не удалось. Да монотонность пейзажа убаюкивала. И ни одной машины: ни встречной, ни попутной…
Вдруг самым краешком сознания я понял, что сплю, причем давно. Резко затормозил.
Машина стояла среди чахлых кустиков кейреука. Колеи не было. На выжженной солнцем поверхности солончака не отпечаталось никаких следов.
Я вылез наружу, забрался на крышу и осмотрелся по сторонам. Ни-че-го. Сплошное однообразное безмолвие. Наконец, далеко-далеко, у самой линии горизонта, я разглядел крохотную черную точку и тут же припомнил, что следующим «маяком» по схеме Курбана должна быть ржавая кабина от ЗИЛа. Наверняка, это она и есть.
Я снова сел за руль и через какую-то пару минут выехал на неглубокую колею. Она вела в нужном направлении, к запримеченной точке, и последние мои сомнения рассеялись.
Черное пятнышко росло на глазах.
Но это была не кабина от ЗИЛа. Это был «Жигуль». Причем, ходовой. Вот только стекла были выбиты и левая дверца сворочена. Ключ торчал в замке зажигания. Бак на две трети заполнен бензином. Но ни живой души рядом. Очень странно.
Однако, тут я, кажется, понял, в чем причина. Машина сидела в пухляке по самые оси. Своими силами вырвать ее из плена было невозможно. Очевидно, водитель отправился за помощью. Вот только куда? И почему не вытащил ключ зажигания
Я снова огляделся. Ни-ко-го.
Что-то блеснуло в сторонке. Очки… Дорогие очки в золотой оправе. Абсолютно целые. Кто их мог потерять?
Мою сонливость как рукой сняло. Стало как-то тревожно. Но я постарался успокоить себя. Передо мной – колея. Кто-то же проехал здесь. Значит, проеду и я. В путь!
Вскоре впереди обрисовалась вереница невысоких холмов. На фоне одного из них я разглядел новое темное пятнышко. Судя по конфигурации, это была долгожданная кабина от ЗИЛа.
Приободрившись, я нажал на газ.
И снова ошибочка вышла. Передо мной обрисовался целый ЗИЛ, наполовину утонувший в пухляке. Признаться, про такое я не слыхал. Грузовики садились на оси – это случалось, но чтобы вот так уйти под землю!
Тревога моя усилилась. Интуитивно вооружившись ломиком, я приблизился к границе пухляка.
И тут за моей спиной раздалось сухое шуршание.
Я стремглав обернулся.
Происходило что-то необъяснимое. Как будто ожил и задышал участок солончака. Вокруг моей машины (то есть, машины моего начальника) сам собою образовывался пухляк! А затем…
Невиданное существо пятнисто-землистой расцветки, похожее на крокодила, но не крокодил, с длиннющим змеевидным хвостом поднялось из пухляка. За ним – второе, третье… Оскалив страшные зубастые пасти и переступая упругими когтистыми лапами, они двинулись на меня…
Боюсь, что здесь в моей памяти возник некий провал. Сознание отказывалось верить происходящему. Может, только поэтому я и не рехнулся. Словно какой-то другой человек действовал вместо меня. Кто-то другой, а не я, швырнул в ближайшего «крокодила» ломик (и, кажется, не промахнулся), кто-то другой бежал, не разбирая дороги, к холму, падал, поднимался и снова бежал, веря, что там, за холмом, спасение…
И вот я на гребне. Но что это?! Прямо у меня под ногами – отвесный обрыв-чинк, далеко внизу – до самого горизонта – водная гладь Сарыкамыша, а за спиной – кровожадные крокодилы!
И тут почва поплыла под ногами. Я проваливался куда-то вниз. Последнее, что осталось в памяти, – это солнечные блики на озере и далекая синяя ниточка, дрожащая в знойном мареве…
Заканчиваю свой рассказ. Мне повезло. Я угодил на самый крайний чинк, стена которого имела некоторый уклон. По нему я и съехал вниз, потеряв сознание от стресса. Но все кости были целы. При этом я спасся от чудищ. Не знаю уж, что они за звери такие? Может, и крокодилы.
А та синяя ниточка, что втемяшилась мне в голову, была одним из каналов для сброса воды. Я догадался пойти вдоль него. К вечеру набрел на ржавую кабину от трактора, в ней и переночевал. Утром двинулся дальше. Около полудня встретил ирригаторов, которые чинили лотки.
На попутках к вечеру добрался до Кунграда. Сразу пошел к Курбану. Он поверил каждому моему слову. Тут же позвал двух друзей. Они взяли ружья, и с утра мы поехали на грузовике с лебедкой к тем самым чинкам. «Волга» так и стояла в пухляке. Ключ был в замке зажигания. Но стекла выбиты, провизия исчезла. Исчезли и твари. Но никто из моих спутников даже не думал острить на этот счет. Машину мы вытащили. Позднее я хотел всё восстановить, но начальник сказал: не надо, Миша, ведь это Аллах тебя спас…
Вот такая у меня выдалась поездка на свадьбу друга…
Есть всё же категория специалистов, которым приходилось месяцами обитать на Устюрте, колеся по нему из конца в конец. Это геологи и буровики, открывшие там месторождения газа, нефти, калийных колей.
Вспоминает бывший буровой мастер Николай Трофимович Ковальчук:
– Сарыкамышская котловина смыкается на северо-западе с другой впадиной – Ассаке-Аудан, еще большей по размеру, но лежащей несколько выше, поэтому вода эту последнюю не заливает. Лет тридцать назад с хвостиком наша бригада вела там пробное бурение.
Дело давнее, чего греха таить. Условия суровые, обедов из «Макдоналдса» нам, понятно никто не носил. Вот мы и разнообразили свой скромный стол охотой. На сайгаков. Они там непуганые. Нет, лишнего мы не били. Только по потребности. А охотились по очереди. И всегда с двух машин. Так надежнее.
И вот как-то раз двое наших поехали за свежатинкой. На газике и грузовике. Другого транспорта на буровой не было. Кроме трактора.
Не прошло и часа, как газик летит назад. В нем оба наши охотничка – бледные, перепуганные.
Что случилось?
Рассказывают, что заметили сайгаков и начали объезжать стадо с двух сторон. Вдруг на пути грузовика вспучилась земля. В какую-то минуту он оказался среди озера пухляка. Внутри которого взбрыкивало что-то мощное!
Наш парень, конечно, перепугался. Но хватило ума не спрыгивать из кабины вниз. Он перелез в кузов и уже оттуда сиганул на такыр. И бегом прочь! Второй, в газике, заметил этот непонятный маневр и помчался навстречу напарнику. Хотел уж было поднять того на смех, но тут из пухляка якобы вылезли несколько жутких тварей, похожих на огромных крокодилов. Тут наши посланцы и рванули на буровую.
А где ваши ружья, спрашиваем. Одно, отвечают, осталось в грузовике. А вторым воспользоваться не решились. Мол, неизвестно, сколько там этих тварей.
Что делать! В вагончике было еще одно ружье. Взяли его, вооружились баграми и топорами и поехали на выручку всей бригадой. Грузовик сидел в пухляке по самые оси. Пришлось гнать сюда трактор. Целый день проваландались. Все мужики страшно ругались. Охотникам никто не верил. Дескать, загнали по недоумию машину в пухляк, вот и сочинили байку про чудищ. Я тоже не верил.
Но когда, вытащив грузовик, мы объезжали это место через дальний холм, то увидели за тем жутковатую картину: скопище сайгачьих скелетов, обглоданных так чисто, что хоть в музей выставляй. Кто это мог сделать? Браконьеры никогда не разделывают добычу на месте, да еще так аккуратно. Не знаю.
А позднее приходилось слышать от чабанов рассказы о страшилищах Сарыкамышского озера, которых они называли «каркидонами». По-тюркски это крокодил.
Правда, самому видеть их не довелось. Тем более, что вскоре мы ушли из Ассаке-Аудана, а на новом месте были уже другие проблемы.
В подмосковных Мытищах живет Эдуард Петрович Новосильский, бывший летчик сельскохозяйственной авиации, которому есть что рассказать о загадочных тварях:
– В середине 70-х я работал в Каракалпакии, есть такое славное местечко на земном шарике. Признаюсь откровенно, в районе Саракамыша не бывал. Там ведь пустыня, а моя сфера деятельности – это зона орошаемого земледелия. Мой АН-2, весь провонявший дефолиантом, базировался на грунтовом аэродроме под Нукусом. Не знаете, что такое дефолиант? Это такая желтая порошкообразная дрянь, после опыления которой у кустов хлопчатника опадают листья. Иначе нельзя, хлопкоуборочная техника попросту не сможет работать. Но этот дефолиант – хитрая штука: Он, помимо полей, всё равно садился на кишлаки, дороги, сады, попадал в каналы и на столы. Мы, летчики, тоже надышались этой гадостью. Как говорится, на всю оставшуюся жизнь. До сих пор лечусь…
Но разговор сейчас о другом.
Завелась у меня крепкая дружба с хорошим мужиком из местных. Звали его Кенжебай, что означает «младший сын», и служил он егерем в новом Нурун-Тюбекском заказнике, тоже расположенным недалеко от Нукуса. Знакомство оказалось полезным. Я ведь заядлый рыбак. А в 70-х еще можно было очень даже недурно порыбачить в Амударье и каналах. Однажды вытащил такого сомика, что тот едва уместился в коляске мотоцикла…
Сидим мы как-то с Кенжебаем на берегу канала, в тени туранги – местного тополя, и ведем степенную беседу. Прохлада, ветерок, чистая вода и зелень и никаких тебе дефолиантов – красота!
Вдруг метрах в двадцати от нас на противоположном берегу выползает из тугаев этакое чудище: настоящий крокодил, только лапы более длинные, а хвост вроде шланга – круглый и верткий. От головы до хвоста – метра полтора, гарантия! И на хвост столько же! Посмотрел на нас круглыми глазищами, не очень-то испугался, постоял немного и снова исчез в тугаях.
– Что за зверь такой? – поворачиваюсь к Кенже. – Лису в твоем хозяйстве я видел, шакала видел, зайцев, камышового кота, но эту тварь вижу впервые.
– Люди называют его каркидоном, – вздохнул честный егерь. – Появился он здесь месяц назад. Один. Может, скоро уйдет. Но люди рассказывают, – Кенжебай отчего-то перешел на шепот, – что возле Сарыкамыша таких каркидонов очень много. И они крупнее, намного крупнее этого. По виду вроде бы варан, – продолжал он. – Но наших варанов ты видел. Они небольшие и неопасные. А эти охотятся на сайгаков, утаскивают баранов и даже нападают на людей. Никто не знает, откуда они пришли… – он снова вздохнул: – Сарыкамыш на другой стороне Амударьи. Как же эта тварь добралась сюда? Неужели переплыла большую реку?
Не помню уже, чем закончился наш разговор. На чудище из тугаев до сих пор стоит перед глазами как живое.
Позднее я слышал разговоры о каркидонах в базарной чайхане в Куня-Ургенче: этот туркменский городок – самый ближний к Сарыкамышу.
А затем я навсегда уехал из тех мест.
Что же за таинственные существа появились три десятилетия назад в районе Сарыкамышской котловины?
Прежде, чем сформулировать ответ на этот вопрос, приведем две короткие информации к размышлению, которые легко найти в любом специализированном энциклопедическом словаре, а также в материалах Интернета.
Информация первая.
В ходе эволюции животные среднеазиатских пустынь приобрели ряд морфологических и экологических особенностей, позволяющих существовать в трудных условиях среды. Здесь, например, обитают самые лучшие бегуны. Даже относительно медленно передвигающиеся животные, такие, как ежи, имеют конечности заметно длиннее, чем у европейского ежа. Птицы пустыни обладают способностью к быстрому бегу по земле (дрофа, авдотка) ил к стремительному полету (рябки, саджа). ЯЩЕРИЦЫ ( к которым относится и серый варан) приспособились к быстрому передвижению не только за счет удлиненных конечностей, но и ступни и хвоста. Кроме того, на ступнях они имеют выросты в виде щетинистых щеточек или роговых зубчиков. Эти особенности благоприятствуют передвижению по рыхлому субстрату и рытью нор в сыпучем грунте. Период размножения ящериц приходится на весну, наиболее оптимальное время в температурном отношении для данного климатического региона. Большинство видов зимой впадает в спячку.
Информация вторая. На некоторых островах Малайского архипелага (в том числе Комодо) обитает гигантское пресмыкающееся семейства варанов – комодский варан, самая крупная из современных ящериц. Длина туловища этого животного может превышать три метра, а вес – 150 килограмов. Роет длинные норы, хорошо плавает. Хищник. Питается копытными, обезьянами, падалью. Нападает на людей. Особенно агрессивен в брачный период. ( Можно напомнить хорошо известный случай, когда в лос-анжелесском зоопарке комодский варан укусил за ногу Фила Бронстайна – мужа кинозвезды Шерон Стоун. )
Из первой информации следует, что животные, обитающие в зоне Сарыкамышской котловины, в том числе серый варан весьма чутко реагируют на характер внешней среды, имея некий генетический механизм приспособляемости к ней. И этот механизм мог быть заново запущен природой вследствие резко изменившихся условий, чем стал приход в пустыню большой воды, насыщенной различными токсинами. Одни виды изменились незначительно, другие – заметней. Ведь это же неоспоримый факт, что начиная с середины 70-х, в окрестных водоемах, включая Арал, стали вылавливать странных, неведомых здесь прежде рыб. И разве не напрашивается вывод о вероятности «взрывного» «всплеска» мутации применительно к какому-либо одному виду? Например, к семейству серых варанов, у которых внезапно разбалансировался генетический регулятор, отвечающий за размеры этих существ? Так в течение 3-4 поколений, то есть, как раз к середине 70-х годов в безлюдной местности вокруг Сарыкамыша вследствие мутаций появились ящерицы, сопоставимые размером с их далеким комодским собратом.
Обыкновенный серый варан – тоже хищник, питающийся в основном змеями, тушканчиками и птицами. Но теперь потребовалась добыча покрупнее. Она в принципе под боком – сайгаки, джейраны, косули… Да уж слишком они быстроноги!
Но сама же природа подсказывает «каркидонам» выход, дабы те не перемерли с голода.
Гигантские вараны принялись охотиться сообща, выработав хитрую тактику. Они подкрадывались к тем же сайгакам под коркой такыра, затем в считанные секунды превращали пути отхода стада в глубокий пухляк, в котором вязли быстроногие животные. Обед готов!
Надо полагать, что похожим образом вараны могли охотиться на людей (хотя и в редких случаях), подкрадываясь к остановившимся одиноким машинам.
Но если всё обстояло так или примерно так, то возникают новые резонные вопросы: почему вокруг «каркидонов» со стороны властей царил заговор молчания и куда они, эти мутанты, исчезли?
Сначала о «заговоре молчания».
Первые сообщения о чудовищах относятся к 1974-1975 годам. В последующие 2-3 года поток информации медленно нарастает. С «каркидонами» (либо со следами их присутствия) сталкиваются чабаны, геологи, шоферы, строители… О появлении кровожадных тварей всё чаще шепчутся в чайханах и на базарах. Пик этой волны слухов приходится на осень 1978 года.
А что же местные власти?
Они, как это и свойственно глубинке, долго раскачиваются. Да и стоит ли верить рассказам суеверных чабанов? Наконец, «информация с мест» всё же уходит наверх.
Как раз в тот период в стадии решения находился глобальный проект переброски в Среднюю Азию части стока сибирских рек. Особенно активно его лоббировал тогдашний лидер Узбекистана Шараф Рашидов, находя понимания у первых лиц государства, включая Л.И.Брежнева. Дело дошло до того, что к реализации идеи уже подключились проектные организации. Правда, в прессе, особенно центральной, звучали и трезвые голоса, но общий тон был бравурным: дескать, сибирские воды помогут создать в Средней Азии сплошной оазис, где благодаря солнечному климату и широкому применению минеральных удобрений можно будет получать небывалые урожаи теплолюбивых культур и тем самым окончательно решить продовольственную проблему!
И вдруг – мутанты-людоеды! Какой козырь в руки противникам «проекта века»! Какой вой поднимут все эти «зеленые» и в стране и за рубежом! А как пострадает имидж державы в глазах мировой общественности! Чтобы под всевидящим оком партии да происходили такие безобразия?!
Этому не бывать!
Театр абсурда: судьбу «каркидонов» решали на закрытом заседании политбюро! Происходило это, надо полагать, в самом конце 1978 года. Решение было единогласным: мутантов ликвидировать как можно быстрее и подчистую, исключив малейшую утечку информации. Ответственность за проведение секретной акции возложить на председателя КГБ.
Через какое-то время глава ведомства доложил, что провести акцию оперативно нет возможности: у мутантов сейчас спячка, которая продлится до весны. Но это и к лучшему, поскольку весной же у тварей начинается брачный период, и они вылезают из своих нор, теряя всякую осторожность. Есть еще одно веское соображение: на весну запланированы крупномасштабные учения в Туркестанском военном округе (ввиду усложняющейся обстановки в Афганистане). Акцию против тварей удобнее провести именно под прикрытием этих учений, что исключит всякую утечку информации, тем более, что без стрельбы и целенаправленных взрывов здесь не обойтись. Так мы обведем вокруг пальца даже американские спутники-шпионы.
…В середине марта 1979 года в ТуркВО начались небывалые по масштабам в этих краях учебные сборы, на которые были призваны из запаса десятки тысяч военнообязанных. Завершились эти сборы в середине апреля двусторонними учениями с интенсивной боевой стрельбой. Слухи о «каркидонах» после этих учений прекратились. Тварей более не видел никто. В прессу тех лет (включая зарубежную) не просочилось ни строчки. Спецотряд выполнил задание на «отлично»!
Впрочем, нельзя исключить, что несколько экземпляров были отловлены живыми для их последующего изучения в спецлаборатории.
Быть может, в свое время, когда будут открыты архивы, мы узнаем о всех деталях этой операции.
Сегодня через Сарыкамышскую котловину проходит граница между двумя независимыми государствами – Туркменией и Узбекистаном. Но всё же основная часть водного зеркала лежит на территории Туркмении. А здесь вынашивают очередной глобальный проект по созданию в центре пустыни «второго Байкала», куда могут быть направлены воды Сарыкамышского озера. А озеро уже пересыхает, на нем появились многочисленные острова.
Удивительно, но сегодня в Сарыкамыше промышляют рыболовецкие артели, хотя экологи не устают напоминать, что содержание токсичных веществ в тканях сарыкамышской рыбы многократно превышает все мыслимые пределы. Но кто в наше время слушает экологов?
Если всё же Сарыкамышское озеро высохнет – неважно, вследствие испарения или по причине «переброски вод», – то обнажится его дно, представляющее собой значительный слой токсичных отложений. Ветер и птицы разнесут ядовитые частички по огромной площади. Последствия этого процесса непредсказуемы.
Тигр в китовой шкуре
“Тигр в китовой шкуре”, “Кит-разбойник”, “Ужас морей”, “Кит-убийца”, “Гладиатор” – это далеко не полный перечень эпитетов, которыми моряки, а в особенности китобои, еще исстари наградили этого морского хищника, наводящего страх на всех обитателей водной стихии – от тюленей и котиков до крупнейших китов
Между тем, принятое в биологии название этих существ звучит даже ласково – косатки. Так их прозвали за огромные спинные плавники, напоминающие острую косу.
У взрослого самца высота такой “косы” достигает человеческого роста.
Во время Второй мировой войны спинной плавник косаток не раз становился причиной орудийной стрельбы с военных кораблей. Вахтенные принимали “косу” за всплывающую подводную лодку неприятеля.
При общей длине торпедообразного тела в 6-10 метров, косатки имеют полутораметровые ласты и могучий хвостовой стебель, что позволяет им развивать скорость до 55 и более км в час. Когда группа этих морских хищников гонится за добычей, море вокруг них словно вспенивается от бурунов. Периодически пятнистые тела косаток взмывают из воды в воздух и, прогнувшись по-дельфиньи, снова ныряют в родную стихию, чтобы продолжить свой стремительный бег.
Косатки относятся к подотряду зубатых китов и являются космополитами. В данном случае это биологический термин. Применительно к косаткам он означает, что эти морские млекопитающие обитают во всех океанах планеты.
Их огромные пасти имеют четыре десятка острых зубов.
“Киты-разбойники” чаще охотятся не по одиночке, а группой, стадом, используя самую изощренную охотничью тактику.
Знаменитый советский гарпунер, Герой Социалистического Труда Афанасий Николаевич Пургин провел у гарпунной пушки, а затем на капитанском мостике китобоев не один сезон. В свое время он ходил на китобойных судах флотилии “Алеут” по Охотскому, Берингову и Чукотскому морям, позднее вел промысел с легендарной флотилией “Слава” в студеных водах Антарктики.
Вот лишь несколько эпизодов из воспоминаний этого многоопытного морехода, связанных с косатками.
Однажды в Беринговом море, неподалеку от берегов Чукотки, Пургин наблюдал с палубы китобойного судна такую картину.
Большое стадо моржей плыло слитной массой по направлению к берегу.
В этот момент со стороны моря появилась группа косаток, которые начали окружать моржей по всем правилам большой охоты.
Скрытной цепочкой косатки бесшумно двигались по обеим сторонам стада моржей, а сзади оцепление замыкала другая группа косаток, расположившихся веером.
Когда окружение было закончено, несколько хищниц врезались в стадо.
Сплоченная масса рассыпалась, моржи засуетились, бросившись в панике к спасительному берегу.
Косатки отбили от этой массы группу в два десятка животных и яростно набросились на них. Дальнейших подробностей охоты невозможно было рассмотреть из-за поднявшихся бурунов, но вода вокруг мгновенно порозовела.
А ведь морж – огромный и сильный морской зверь весом до полутора тонн, вооруженный могучими клыками. Даже белый медведь не решается напасть на моржа. Но косатки расправились с этими животными в считанные минуты.
В другой раз Пургин на зверобойной шхуне “Нажим” промышлял тюленей и сивучей у острова Ионы в Охотском море.
На подходе к острову моряки вдруг стали свидетелями неописуемой паники, возникшей среди внушительного лежбища сивучей. Огромные, неуклюжие на суше сивучи, толкаясь и давя друг друга, старались забраться по скалам выше линии прибоя. При этом многие, словно обезумев, срывались в воду.
Причиной этого страха не могла быть шхуна, бесшумно дрейфовавшая у берега.
Но тут моряки заметили неподалеку пенящиеся буруны, и всё стало ясно. К лежбищу, рассекая волны своими выставленными спинными плавниками, стремительно неслись несколько косаток.
Те из сивучей, что сорвались в воду, были мгновенно разорваны на части. Косатки глотали добычу на ходу и тут же, ловко изворачиваясь, набрасывались на новую жертву.
Зверобои с Командорских островов рассказывали, что косатки могли сутками дежурить в прибрежных водах, ожидая, пока какая-нибудь группа неосторожных котиков сползет с камней в море за рыбой.
Дождавшись удобного момента, разбойницы налетали, как тайфун, отрезая котиков от берега, и глотали их целиком вместе со шкурой.
Хищники обычно не едят мяса себе подобных.
Но это правило не распространяется на косаток, которые нередко нападают на своих “старших братьев” из подотряда усатых китов, то есть, имеющих в пасти не зубы, а цедильный аппарат или китовый ус.
Особенно страдали от косаток серые калифорнийские киты, которые при виде этих прожорливых хищниц буквально цепенели от ужаса.
Однажды Пургину довелось видеть нападение небольшой группы косаток на серого кита.
Парализованный страхом, беспомощно раскинув плавники, кит лежал брюхом кверху на поверхности океана, а возбужденные запахом крови хищницы раз за разом прижимались рылами к его губам, стараясь забраться к киту в пасть за его языком – своим излюбленным лакомством.
