Лана Пиратова
Ты любишь сверху?
Глава 64
Ксюша
Нога удивительным образом прошла уже на следующее утро. В постели Кирилла я проснулась уже не хромоножкой. Хотя Кирилл и не верил мне и хотел постоянно носить меня на руках.
Я вернулась домой уже после обеда с твердым намерением признаться отцу. Сегодня его выписывают из клиники. Кирилл обещал заехать вечером. Он просил меня дать ему возможность переговорить с папой о нас. И я согласилась, но сейчас, ужиная с папой, решила, что это – подходящий момент для признания. Пусть я признаюсь первой, а потом подъедет Кирилл.
– Мне звонил Паша, – говорит папа, – сказал, что ты не отвечаешь ему на звонки. Сказал, что ты неважно себя чувствовала в последние дни. Что-то случилось, Ксюша?
– Папа, я давно хотела поговорить с тобой.
Смотрю на него. Папа смотрит на меня исподлобья. Подозревает что-то неладное.
– Понимаешь, я не могу выйти замуж за Пашу, – наконец, произношу я и готова зажмуриться от страха, но стойко держу взгляд, не отвожу глаза.
– А что случилось? Почему вдруг такое решение?
– Мне изначально не надо было соглашаться на эту свадьбу.
– Паша – хороший парень.
– Но, папа, я не люблю его.
– Что ты знаешь о любви? Ты всю свою жизнь только и делала, что попадала в истории, из которых мне приходилось тебя вытаскивать. Тебе не знакома даже любовь к отцу! Ты ведь никогда не задумывалась, что я буду чувствовать, когда в очередной раз искала приключений на пятую точку! Ты знаешь, что такое любовь?
– Знаю, – уверенно отвечаю я. – Знаю. Потому что люблю.
– И кого же? – щурится папа.
– Я люблю другого. Кирилла Ключицкого.
Папа начинает смеяться.
– Ты не в себе, – немного успокоившись, произносит он. – Если бы я знал, что ты влипнешь в историю с этим Кириллом, то предпочел бы, чтобы ты таскалась по своим митингам, пока дурь из головы не вышла бы.
– Я не выйду за Пашу. Свадьбы не будет! – твердо произношу я.
– Будет. Ты выйдешь за Пашу Гросс, – также твердо, но тише говорит отец.
– Но почему? Почему не Кирилл? Ты же его знаешь.
– Вот, именно поэтому и нет.
– Но я люблю его.
– А мне акции Гросс важнее, – в сердцах выпаливает отец и уже начинает жалеть об этом, но сказанное не воротишь назад.
– Папа, – едва слышно говорю я и сама поражаюсь слабости своего голоса, – ты продаешь меня? Ты продаешь меня за акции?
– Не неси чепуху! – возмущается отец. – Паша – хороший парень, из хорошей семьи и без скелетов в шкафу, – папа многозначительно смотрит на меня, делая акцент на последних словах. – Ты выйдешь за него замуж и я ничего не хочу слышать. А пока, до свадьбы поживешь у Григория за городом.
И тут раздается звонок в дверь. Это Кирилл.
– Иди к себе! – командует отец.
Я покорно ухожу, но оставляю дверь немного открытой. Мне же интересно, что там и как. Но я успеваю услышать лишь приветствие Кирилла. Отец, скорее всего, уводит его в кабинет и закрывает дверь.
Проходит очень много времени. Слишком много. Я успеваю надумать себе все, что угодно. Как не прислушиваюсь, а ничего не слышу. Только звук закрывающейся двери.
Через минуту ко мне входит отец. Я едва успеваю отскочить от двери.
– Кто приходил? – спрашиваю я, хотя сама прекрасно знаю, что это был Кирилл.
– Это ко мне, – врет мне отец. – Давай-ка мне свой телефон. Завтра новый тебе дам.
– Нет, – пытаюсь противостоять я. – Зачем мне новый?
– Так будет лучше. Давай телефон! И собирайся, с утра едем к Григорию.
Пиздец. Поняв, что Кирилл легко найдет меня у Антона и Анжелы, папа отправляет меня к самому угрюмому моему родственнику – брату Григорию в его деревню за МКАДом. Про Григория Кирилл почти ничего не знает и вряд ли будет меня там искать.
Понятно. Не хотите по-хорошему, вспомните былую Ксюшу.
Включаю ноутбук и начинаю судорожно искать в соцсетях своего старого знакомого Джокера. Я ведь совсем позабыла о нем. Встреча с Кириллом напрочь вырвала меня из лап «оппозиции».
Джокер в сети. Я пишу ему сообщение. Каюсь за столь долгое молчание и прошу принять меня вновь в их ряды. В ответ обещаю выполнить самое сложное задание. Скорее, даже не обещаю, а буквально напрашиваюсь на него.
Джокер отвечает не сразу. Потом еще какое-то время обижается и сомневается, верить ли мне. Я все валю на строгого папу, а не на свой пофигизм. Сейчас мне нужны эти ребята.
Наконец, Джокер входит в мое положение.
«Есть задание на сегодня. Ты сможешь из дома выйти?»
Я смотрю на часы. Почти двенадцать. Папа, наверняка, уже спит. Значит, никто не помешает мне покинуть дом.
«Да», – уверенно отвечаю я.
«Давай адрес. Я подъеду минут через сорок».
Всё. Я быстро переодеваюсь в удобные джинсы и толстовку. Тихо крадусь по коридору. Возле папиной комнаты останавливаюсь и слышу его храп. Папа спит. Уже увереннее иду к входной двери, обуваю кроссовки и выскакиваю на улицу.
Джокер уже здесь. Он ждет меня в своей машине. На заднем сидении сидят еще трое знакомых мне ребят.
– Нам как раз девушка нужна, – начинает он излагать мне суть моего последнего задания. Почему последнего? Потому что после того, как я его выполню, меня либо придушит собственный отец, либо посадят в тюрьму.
– Наших с митинга заперли в отделении. Мы хотим освободить их оттуда. Сейчас в отделении только дежурный и еще два мента. Остальные на выезде. Это проверенная информация. Твоя задача – вытащить за собой из дежурки этих двух ментов, а остальное – наше дело. С дежурным мы сами справимся. Сможешь?
– Да, – говорю я. Отказываться поздно.
– Тогда погнали.
Джокер заводит машину и мы мчимся по ночной Москве. Около отделения полиции от притормаживает и выключает фары.
– Вон, там вход, – показывает он мне рукой. – Выведи тех двоих и куда-нибудь подальше их уведи. Мы сами с остальным разберемся, – и он достает из-под сиденья биту. Ну, класс. По полной, значит, будет.
Я поворачиваю к себе зеркало заднего вида, поправляю прическу и подкрашиваю губы. Выхожу из машины и иду к отделению. Перед дверью стою еще какое-то время, собирая мысли в кучу.
Потом резко дергаю ручку и вбегаю в помещение.
– Помогите! – кричу я и тяну ниже толстовку. – Меня там изнасиловать хотели! Помогите! Помогите!
Дежурный поднимает свой зад и с удивлением смотрит на меня. Похоже, я оторвала его от дремы.
На мой крик выбегают еще двое полицейских и один из них держит руку на кобуре.
– Там! За углом! – кричу я.
– Пошли, покажешь, – один из полицейских берет меня за локоть и тащит к выходу.
Я и эти двое выходим из отделения и я кидаю быстрый взгляд на машину Джокера.
– Вон, там, – показываю в темный переулок и мы втроем бежим туда.
В переулке, естественно, никого нет, но полицейских это не останавливает. Они тащат меня за собой дальше. Вдруг у одного из подъездов мелькает чья-то тень.
Полицейские сразу же ускоряются и бегут туда. Я иду следом. Блять, кому еще не спится в это время? Ведь реально сейчас примут его за насильника. Бегу быстрее спасать тень от ложного обвинения. А у подъезда полицейские уже скручивают руки какому-то мужику в трениках.
– Мужики, да вы чего? Я только поссать забежал, – отбивается мужик в трениках.
– Этот? – спрашивает меня полицейский, приподнимая за волосы лицо «насильника».
– Нет, – уверенно отвечаю я. – Это не он.
Он отпускает мужика и толкает его.
– Иди отсюда, пока штраф не схлопотал за нарушение общественного порядка!
– Сбежал по ходу, – говорит мне другой полицейский.
Тут ему на рацию поступает какой-то сигнал. Он слушает сообщение и подозрительно косится на меня. Повинуясь инстинкту самосохранения, я начинаю пятиться назад. Меня хватает за руку другой полицейский и крепко сжимает руку.
– Вот, сучка, – шипит первый. – Пакуй ее в браслеты. Пиздит она про износ. Дружки ее сейчас пытались своих отбить из камеры.
На мне защелкиваются наручники.
– Пошли, – толкают меня в спину.
Ну, вот, и все. Миссия выполнена. Осталось утяжелить последствия.
Я бью головой в грудь одного из полицейских и пытаюсь убежать. Ну, делаю попытку, по крайней мере, стараюсь, чтобы это так выглядело. Конечно, меня догоняют и уже под руки ведут в отделение.
Там уже сидят Джокер и еще двое из машины. Третьему, похоже, удалось убежать.
– Оформляй, – толкает меня к дежурному полицейский, которого я ударила в грудь, – сопротивление еще припиши там. По полной давай.
– Фамилия имя отчество? – спрашивает меня дежурный.
– Орлова Ксения Валерьевна, – честно говорю я. Но на дежурного это не производит никакого эффекта. Да, похоже, мой папа не так популярен, как я думала. Но на мое счастье среди дружков Джокера оказывается сын известного продюсера. Надо же, и этот туда.
И вот тут у полицейских срабатывает нужный тумблер.
– Звони Лисовой, ее клиент, – кричит дежурный своему коллеге.
– Из «Скандалов»? – уточняет тот.
– Да! Пусть с деньгами едет!
Получилось. Журналистка из «желтой» прессы приезжает буквально минут через двадцать. Вот, это оперативность! Приезжает с фотографом, который делает снимки закрывающихся от камеры подростков, включая меня. Но в отличие от моих соратников я лицо свое не прячу, с удовольствием позирую в объектив. Фотограф даже немного увлекается и Лисовая его одергивает:
– Мы не на фотосессии, хватит девчонку снимать.
После того, как журналисты уезжают, нам разрешают сделать по одному телефонному звонку. Я звоню Антону. Даже по телефону слышу, как он взбешен. Но это лучше, если позвонить папе.
Практически всех нас забирают домой родители или родственники. За благодарность сотрудникам полиции. Реальное наказание никому не грозит. Но менты скромно умалчивают о нашей фотосессии и посещении нас журналистом.
Дома меня ждет грандиозный скандал. Папа в ярости. Ссылка в загородном доме Григория кажется мне теперь милым приключением.
Тяжелее всего мне дается разлука с Кириллом. У меня нет с ним связи. Я сижу в этом долбанном доме у Григория, как в тюрьме: без телефона, без интернета, без права на общение даже с родной тетей.
Все разговоры вокруг о предстоящей свадьбе. И тут хоть какое-то разнообразие.
В комнату ко мне вбегает Антон.
– Ну, что, доигралась? – кричит он и трясет какой-то газетенкой.
Я удивленно смотрю на него, изображая саму невинность и полное непонимание.
– Прославилась? – Антон никак не успокоится и кидает мне на кровать газету, выходит из комнаты также стремительно, как и забежал в нее, громко хлопнув дверью.
Я беру газету и на самом развороте вижу свое фото за решеткой. А я неплохо смотрюсь в тюремном антураже. Я отлично подыграла фотографу, изображая страх на своем лице. Рядом с моим снимком красуются мои дружки по неудачному нападению на отделение полиции. Получились они гораздо хуже меня. В отличие от меня у них на лицах страх неподдельный.
С этого самого момента я отца не видела. Ко мне приезжал только Антон. Именно от него я узнала, что папа слег в больницу. Из-за меня, специально делал акцент на этом Антон. По его словам, я опозорила семью. Но, думаю, дело было немного в другом.
После публикации помолвка с Пашей Гросс была разорвана. Не пристало такой благочестивой семейке родниться с порочащей честь и достоинство девчонкой. Примерно так озвучил их решение Антон. В принципе, я на это и рассчитывала, но все равно было как-то даже немного обидно.
Одной проблемой стало меньше. Я так наивно полагала. Теперь оставалось как-то выйти на связь с Кириллом. Из дома меня не выпускали и после того моего ночного побега охранников особо проинструктировали на мой счет. Так что, выйти из замка Григория мне было не под силу.
Даже с Анжелой я не могла переговорить. Единственный, кто ко мне заезжал и хоть что-то рассказывал, был Антон. Но он ни на какие мои просьбы не реагировал. Хотя я видела по его глазам, что он сочувствовал мне. Мне казалось, что еще чуть-чуть и он сломается. Надо было просто дожать его.
Но судьба распорядилась иначе.
Глава 65
Кирилл
После разговора с отцом Ксюши мне хотелось врезать в морду потенциальному тестю. Он, не стесняясь, откровенно, поведал мне о том, что моя с Ксюшей любовь, ну, совсем никаким боком не вписывается в его планы. Что для его дочери Паша – идеальный вариант. И что только его хорошие отношения с моим отцом дают мне возможность сидеть сейчас в его кабинете и слушать весь этот бред.
Я честно пытался переубедить его. Но наш разговор закончился чуть ли не дракой. Я понял, что его поддержки нам не стоит ждать. Но это только еще больше укрепило меня в моих чувствах к Ксюше. Я знал, что мы будем вместе.
Но мне еще предстояло разобраться с Ларисой.
– Здравствуй, дорогой, – приторно слащавым голосом приветствует она меня в трубку.
– Ларис, зачем? – я сразу перехожу к сути разговора.
– Ты о чем? – включает дурочку она.
– О Ксюше. Не тяни резину. Ни тебе, ни мне этот разговор не приносит удовольствия. Я лишь хочу понять мотивы.
– Мотивы?! – ее, наконец, прорывает. – Ты бросил меня! Променял на первую же, кто дал тебе, пока меня не было рядом!
– Я думал, мы все решили тогда, в ресторане, – пытаюсь внести в наш разговор хоть долику разума.
– Решили, – соглашается Лариса. – Но потом мне стало жалко эту юную дуреху. Ты же ее тоже бросишь. Ты не знаешь, что такое любовь, Кирилл. И она слишком хорошая для тебя.
– Ты откуда знаешь, какая она?
– Рассказали. Есть человек, который любит ее по-настоящему.
– Паша? – тут и гадать не надо.
Лариса в ответ молчит.
– Лариса, это он дал тебе ее номер? – спрашиваю я. – Что он тебе еще наговорил?
– Я лишь решила помочь одному хорошему парню. К тому же, это была отличная возможность отплатить тебе той же монетой. Каково это, Кирилл?
Я кладу трубку. Дальше разговор не имеет смысла. Я узнал, что хотел.
Где работает Паша, я знаю, но не уверен, что он впустит меня в свой кабинет, а бороться с его секретарем я не собираюсь. Поэтому терпеливо жду, когда он выйдет из здания в конце рабочего дня.
Паша заканчивает работу раньше и вот я вижу его, лощенного, с укладкой, в дорогом костюме и с такой самодовольной рожей, что обед подкатывает к горлу.
Я выхожу из машины и встаю перед ним.
– Что тебе надо? – грубо говорит он вместо приветствия. Лишний раз убеждаюсь, что мальчика совсем не научили хорошим манерам.
– Поговорить надо, – твердо говорю я, хотя вместо разговора готов просто врезать ему.
– Мне не о чем с тобой разговаривать, – он пытается обойти меня. Я хватаю его за руку и останавливаю. У него такая худая ручка, что мне кажется, надави я еще чуть-чуть, и она сломается, хрустнет.
– Я так не считаю, – пока вежливо говорю я.
– У нас нет с тобой общих тем.
– Их, действительно, не будет, если ты отъебешься от Ксюши. Она не выйдет за тебя.
И тут его лицо кривится в ехидной улыбке.
– Ах, ты об этом, – он пытается вырвать свою ручонку из моего захвата и трепыхается как птенец. Я выворачиваю руку и наклоняю его ниже. Он безропотно повинуется. У него просто нет выбора.
– Слушай, сюда, долбоеб, – мое терпение кончилось, – я прощу тебе и мою бывшую, и Ксюшу, если ты просто исчезнешь из нашей жизни. Тихо откажешься от свадьбы. Скажешь, что не хочешь.
– Да, не будет никакой свадьбы, – хнычет Паша в полусогнутом состоянии. – Не нужна нам ваша Ксюша. Оставь себе это недоразумение в юбке.
Услышав это, я отпускаю его руку, он почти выпрямляется, а мой кулак четко приземляется в его челюсть. Паша усаживается за свой тощий зад.
– Ты совсем охуел? – он трет щеку и сплевывает кровью. – Не будет свадьбы, я же сказал. Ксюша твоя опять в ментовку загремела. Ты газеты хоть читаешь?
Эти слова Паши мгновенно приводят меня в чувство. Я даже помогаю ему подняться.
– Папа сказал, что такого позора нам не надо, – продолжает рассказывать Паша. – А ее папа в больницу слег вообще. Безумная девчонка…
Он осекается, видя мой недобрый взгляд в его сторону. Да, здесь я с ним согласен. Безумная девчонка. Но так называть ее могу только я.
– А ты чего? Вообще не в курсе? – Паша чувствует, что меня отпускает, поэтому смелеет.
Я не собираюсь вести с ним разговоры по душам. Бегу к машине и мчу к Антону.
Глава 66
Антон
Вся эта история с Ксюшей и Кириллом мне порядком надоела.
Еще тогда в ресторане, когда я увидел их вместе, целующимися и обнимающимися, я понял, что добром это не кончится. Я знал нашего папу, а он давно уже у себя в голове сформировал планы насчет Ксюши. И, в принципе, планы вполне нормальные. Ее давно надо было замуж отправить, чтобы мозги на место поставить. Все устали от ее проделок. А тут такая выгодная партия нарисовалась в лице Паши Гросс.
Ну, кто же мог подумать, что эта оторва, моя сестричка, замутит с Кириллом, моим другом.
Кирилл, конечно, парень неплохой, но в мужья не годится.
А потом был разговор с Кириллом и он вдруг признался, что любит Ксюшу. Я тогда его, конечно, послал, но у самого что-то кольнуло.
Я ведь сам влюблен. В свою жену. И знаю, что это такое. А еще я знаю, как тяжело преодолевать препятствия к этой самой любви.
Но я сразу же задвинул все эти сантименты подальше. Есть решение отца и оно правильное.
В этом я каждый раз убеждал себя, когда видел грустные глаза Ксюши. И эта чертова свадьба с Пашей. Она так легко и быстро согласилась на это. Как будто ее сломали. Это была не Ксюша. Не моя сестра.
Она просто повиновалась воле отца, но будет ли она счастлива в браке? Я все чаще задавал себе этот вопрос. И с отцом пытался это обсудить. Но папа был непреклонен. Его сложно было переубедить, если он что-то уже решил для себя. Решил за Ксюшу.
А эта последняя дурацкая и дерзкая выходка Ксюши была просто шагом отчаяния. Я это прекрасно понимал. И она, как всегда, достигла того, чего хотела. Свадьбы не будет. Если честно, я едва удержался, когда увидел лицо Паши после прочтения этой газетенки. Прославилась Ксюша знатно. Ни одна приличная семья теперь ее не примет. Невеста из-за решетки. Это, конечно, на любителя. Тем более, если семья жениха на виду.
Но, вот, папа наш ее поступок не оценил. Сильно бушевал. Хорошо, что Ксюшу я преднамеренно отвез к Григорию, а не домой. Так что, весь словарный ураган, вырвавшийся из папы, я испытал на себе.
Да, наверное, она была не права, что так поступила. Она же «опорочила честь семьи», как много раз повторил папа. Но был ли у нее выход?
Над этим папа думать не хотел. Он опять принял решение сам, не учитывая не мое мнение, ни тем более мнение Ксюши. Она еще не знала об этом. И опять мне предстояло выступить в роли злого братца и сообщить ей эту «приятную» новость.
Ксюша должна была вылететь в Англию. В частную школу для девочек богатых родителей. Это закрытая школа при монастыре. Папа уже все согласовал и оплатил. Пути назад не было.
Чтобы упросить мне задачу, папа придумал сказать ей, что он после ее поступка слег в больницу. Особенно я должен был сделать акцент на ее вине в этом. Воззвать к ее совести, что ли.
В общем, получалась какая лажа и мне самому было противно от всего этого. Но с решением отца я спорить не могу. К тому же, это не самый худший вариант для Ксюши.
Я появился в доме Григория с твердым намерением убедить Ксюшу уехать в Англию. Спокойно и с обоснованием причин сообщил ей это известие.
Ксюша как-то сразу поникла. Взгляд потух. Меня даже испугала эта ее покорность и спокойствие.
– Так будет лучше, Ксюша, поверь мне, – пытался я хоть как-то смягчить сказанное, гладя ее по плечу. – Папа выздоровеет и тогда вы поговорите и, возможно, он смягчится. Ведь, несмотря ни на что, он любит тебя. Ты же это понимаешь?
Стеклянный взгляд в пол и слабый кивок головы в ответ.
– И для вас с Кириллом так будет лучше, – решаю я вытащить козырь, – у вас будет время подумать и понять, нужны ли вам эти чувства.
Ксюша бросает на меня взгляд, в котором я читаю надежду. Да, ты не ошиблась, я верю в ваши чувства, но есть ли у них будущее? Не уверен.
– Могу я с ним увидеться перед отъездом? – спрашивает она меня.
Я встаю и отворачиваюсь. Я не должен поддаваться.
– Нет. Но я тебе обещаю, что я переговорю с ним и все ему объясню. Если он тебя любит, то поймет.
– Господи, Антон, хватит говорить банальности, – вдруг прерывает меня Ксюша. – Если любит, если поймет, если дождется, если папа решит. Слишком много «если»! Вы лишаете меня жизни. Я хочу, чтобы ты знал это. И передай это отцу, когда ему станет лучше. Вы знаете, что я не могу вам противостоять. Единственный, кто мог бы мне помочь, – Кирилл, но вы сажаете меня под арест в этом чертовом доме. Чем эта тюрьма лучше той, где я побывала несколько дней назад?
Я не знаю, что ей ответить. Мне нелегко дается этот разговор.
– Вылет завтра в четыре. Я заеду за тобой, – только бросаю я и выхожу.
На следующий день я заезжаю за Ксюшей. На ней черная водолазка и черные брюки. Волосы собраны в небрежный пучок. Господи, сколько драматизма. Мне хочется пошутить, что она переигрывает, но на меня смотрят заплаканные глаза и я понимаю, что это не игра.
А дальше повисает тишина. Мы не произносим ни слова.
В аэропорт мы приезжаем заранее и сидим в ожидании, когда объявят регистрацию на рейс. Внезапный звонок моего телефона ударяет словно током. Так я напряжен.
Звонит Кирилл. Я сбрасываю звонок. Не сейчас. Я поговорю с ним. Обязательно поговорю. Но после того, как провожу Ксюшу.
Но он не отступает. Звонит и звонит. И я сдаюсь. Отхожу от Ксюши, но так, чтобы видеть ее, и снимаю трубку.
– Антон, – слышу я взволнованный голос Кирилла.
– Да, – отвечаю я.
– Скажи мне, где Ксюша?
Врать другу не хочу, но и сказать правду так сложно.
– Кирилл, давай поговорим потом. Я сейчас не могу.
– Антон, скажи мне, где Ксюша, – не уступает Кирилл. – Антон, я люблю ее. Я не могу без нее. Антон, ты сам любишь. Ты должен меня понять. Помоги мне.
Я слышу в его голосе отчаяние. Два отчаяния в такой близости от меня – это перебор. Я молчу в трубку и смотрю на Ксюшу. Она тихо вытирает слезы. Не хочет показывать их мне, но они рвутся наружу. И я решаюсь.
– Шереметьево. Терминал Д, – смотрю на часы, – у тебя час.
Кирилл, похоже, сразу же срывается, потому что в ответ я слышу короткие гудки.
