Лана Мур
(Не)служебный роман
Глава 10. Марина. Женская дружба
Ни у кого, кроме Алиски, наброски не вызвали нареканий. Она же сидела с таким лицом, будто ее заставили съесть лимон, а текилы не дали. Но деваться некуда, Вадим все одобрил, и теперь ей придется как-то продвигать мои творения. Следующее совещание Вадим назначил именно по этому поводу и распустил всех по отделам.
– Марина Сергеевна, – окликнул он, прежде чем вышла из переговорной. Я оглянулась. – Я рассчитываю на вас. Очень надеюсь, что не подведете, – к моему удивлению он протянул руку для рукопожатия, но не успела ответить, как подпрыгнула – выходя, Алиска так грохнула дверью, что задребезжали стены.
– Что это? – удивленно посмотрела на Вадима.
– Не обращайте внимания.
Мне показалось или нет? Неужели в голосе всегда невозмутимого Вадима послышались насмешливые нотки, а по губам скользнула тень снисходительной улыбки. Он умеет улыбаться! С ума сойти!
Озадаченная странным поведением будущих супругов, я пошла к своему кабинету и по дороге думала зайти ли к Алиске, спросить чем вызвала ее недовольство. Но, хорошенько поразмыслив, решила, что не стоит – я ей ничего плохого не делала, чтобы чувствовать свою вину. А раз нет вины, то и взбрыки ее меня не касаются. Если же захочет, то сама придет поговорить.
Девушки так увлеклись обсуждением, что не заметили моего возвращения. Растрепанные и раскрасневшиеся, они собрались около общего стола. А их энергичной жестикуляции и выкрикам, с которыми доказывали свою правоту, позавидовали бы сами итальянцы.
– Марина Сергеевна! – повернулась девушка с ярко-розовыми волосами. – Вот послушайте, кто из нас прав?..
– Марина, – поправила я на несколько децибел тише, и остальные тоже понизили голоса. – У меня для вас новости. Будем разрабатывать не одну, а две коллекции. Одну – ту, что мы придумали, а вторую – вписывающуюся в прежний стиль компании. Так что работать будем в два раза больше и в два раза интенсивнее
– И получать будем в два раза больше. Оплеух, – пробубнила каштановое каре.
– А это уже зависит от результата. В общем, разбейтесь сами кто чем будет заниматься. Вы же лучше знаете, что больше умеете. Но имейте в виду, хоть коллекции разной стилистики, но они все равно должны перекликаться общими деталями.
Девчонок окутала тишина непонимания.
– Ну смотрите, – я притянула новый листок, собираясь наглядно продемонстрировать что имею в виду. – Рукав да. Немного спущенный и там и здесь. Но если в классике он прямой, то в новой коллекции можно увеличить окат, сделать защипы и заузить к запястью и пустить по краю тесьму, и наоборот – защипы зашить, а к запястью расширить и украсить вышивкой. Идею поняли? Не бойтесь, играйте с силуэтами, комбинируйте. А теперь, идите, работайте, и не забывайте про аксессуары, именно они собирают весь образ.
Оживленно обмениваясь идеями, девушки разбежались по рабочим местам и уткнулись в мониторы, а я вернулась в свой аквариум и с головой погрузилась в работу.
Отвлеклась только когда услышала осторожный стук в дверь.
– Марина Сергеевна, рабочий день закончился. Мы пойдем? – девчонки кучковались за самой смелой обладательницей розовых волос и нерешительно переминались.
Я посмотрела на часы – восемнадцать пятнадцать. Надо же, совсем не заметила, как время пролетело.
– Конечно, идите, – разрешила я, справедливо полагая, что у них запланировано куча дел на вечер, и потерла затекшую шею. Меня же никто не ждет, и могу себе позволить еще поработать, пока глаза еще смотрят.
Давно затих веселый перестук каблуков, и в воцарившейся тишине я щелкнула кнопкой чайника.
– Ночевать здесь собралась? – расслышала сквозь шум воды и подняла глаза – Алиска стояла около меня и опиралась пальцами о стол.
– Да, пока мысль идет, хочу закончить наброски. Кофе будешь? – я кивнула на закипающий чайник.
– Давай, – взлетела юбка, и меня обдало крепким ароматом духов.
– Налей сама, а? И мне тоже, – я никак не могла оторваться от монитора. Вот еще одну линию и еще…
Алиска недовольно хмыкнула, но разлила кипяток по чашкам. Я протянула руку и с удовольствием отхлебнула обжигающий напиток – вечер предстоит долгий.
– Ты специально сегодня пришла раньше, чтобы побыть с ним наедине? – спросила Алиска, и я подавилась кофе.
– Ты чего? – посмотрела на нее сквозь навернувшиеся слезы и тщетно пыталась остудить язык. – Мы же с тобой договорились на девять. Ты сама опоздала, а я как дура стояла в вестибюле без пропуска. Вадим увидел меня и провел.
– Вадим? – меня пронзил острый, как нож, взгляд подруги.
– А что, прикажешь его величать Вадимом Викторовичем?
– Можно по фамилии, – каждое слово Алиски напоминало ледяной осколок из тех, что кладут в коктейли, и, падая на плитку пола, они разбивались в мелкую острую крошку. – И о чем вы с ним говорили все утро, а как только я пришла замолчали?
Боже! Что за допрос? Во мне тоже начало закипать раздражение. Неужели буйная фантазия подсказала подруге гениальную идею будто я собираясь соблазнить ее ненаглядного. И из-за этого она устроила тот цирк на совещании? Да, Вадим же не способен на какие-либо человеческие отношения. Все чувства он давно и успешно заменил на прогнозы дохода и оценку рентабельности. Кроме цифр только Алиска, с ее долей в компании, может рассчитывать на его внимание. Неужели сама этого не видит? Нужен мне ее манекен ходячий, сто лет, и свидания регламентированные по долям секунды. Нет уж, пусть сама на это счастье радуется. Я сдержала готовые сорваться с языка резкие слова и постаралась говорить как можно более дружелюбно.
– Так мы же вчера не смогла поговорить. Вот он и спрашивал о мое предыдущей работе. Почему ушла. Что могу сделать для компании. А кода ты подошла, мы уже закончили, и я пошла работать. Вот и все. Никаких секретов, – не стала я нервировать и без того взвинченную подругу. – Инцидент исчерпан?
– Я сегодня так устала. Пойдем, чего-нибудь пожрем? – без каких бы то ни было переходов, ревнивая собственница превратилась в прежнюю, дружелюбную до навязчивости Алиску.
– Ты иди, – я с трудом оторвалась от монитора. – Я еще поработаю.
– Два трудоголика, – проворчала Алиска и, оставив на столе грязную кружку, поспешила уйти.
А я снова с головой нырнула в работу. Даже не слышала, как пришла уборщица, пока она не ворвалась ко мне.
– Ой, вы еще работаете? – еле затормозив, воскликнула она и сделала попытку ретироваться.
– Нет-нет, вы мне не мешаете, делайте свою работу. И кружку, пожалуйста, заберите, – остановила я ее, раздумывая не уйти ли домой, там точно никто не будет мешать и отвлекать.
– Не буду мешать, – уборщица все-таки пятилась спиной к выходу. – Я оставлю дверь в коридор открытой, как увижу, что закрыта, значит ушли, и приберусь.
И она исчезла вместе со шваброй, погасив свет в общем кабинете.
Я же билась над лацканом – паршивец никак не получался так как мне бы хотелось или же отказывался гармонировать с остальными деталями, и приходилось все переделывать.
Устав воевать, я откинулась на спинку и крутила в пальцах стилус, пытаясь понять где допустила ошибку. И наконец меня осенило.
– Есть! – воскликнула я, сообразив как необходимо изменить силуэт, чтобы все вписалось, и от избытка чувств взмахнула руками.
Конечно же, стилус вылетел из пальцев и укатился под стол. Ничего не поделаешь, придется лезть доставать, иначе не смогу доделать эскиз.
Я сползла с кресла и залезла под стол. В полутьме пытаясь наощупь найти проклятый карандаш, услышала в коридоре размеренные шаги. Около дверей кабинета они замерли.
– Только бы никто не вошел, только бы никто не вошел, – затаившись молилась я. Опять ведь начнут отвлекать разговорами и не дадут закончить.
Я даже дышала через раз, но, как назло, шаги начали приближаться – кто-то вошел в кабинет.
На моем столе горела лампа и в ее желтоватом свете я увидела как кремовые туфли остановились практически напротив моего лица. Где-то я их уже видела. Пока пыталась вспомнить почему они кажутся мне знакомыми, туфли несколько раз перекатились с пятки на носок, и я увидела свой стилус прямо между ними.
Потянулась, чтобы забрать и, конечно, врезалась головой в столешницу.
– Merda! – невольно воскликнула я и тут же увидела, как обладатель знакомых туфель приседает, а следом, под столом появились и удивленно распахнутые серые глаза.
– Вы?!
Вырвалось у нас одновременно.
Я снова поползла, на этот раз назад и опять врубилась головой в стол.
– Осто!.. – Вадим невольно протянул руку, чтобы меня остановить, но искры из глаз уже сыпались на пол.
Я все-таки выбралась из-под стола и поднялась, потирая макушку. Что же такое-то?! Ни мужа, ни любовника, а рога уже заработала.
– Извините, кажется, я вам помешал? Вы таким образом вдохновение ищете?
Я вглядывалась в лицо Вадима и не могла понять шутит он или серьезен. А голос был как всегда до безобразия бесстрастным.
– Нет, стилус, – я помахала у него перед носом пластиковой палочкой.
Видеть удивление на лице Вадима – бесценно. Хоть что-то может поколебать его обычную невозмутимость.
– А почему под столом? – недоверчиво уточнил он.
– Закатился, – пожала я плечами. – А мне как раз пришла гениальная идея. Пока не забыла… – пробормотала я и, склонившись над планшетом, торопливо выводила линии нового силуэта.
– Позволите? – Вадим наклонился, чтобы заглянуть в монитор.
– Нет! – почти выкрикнула я, и Вадим отшатнулся, не сводя с меня удивленных глаз.
– Не люблю показывать половину работы, – уже спокойнее пояснила я.
Я ждала, он не двигался, а молчание затягивалось.
– Что же, – решилась я нарушить тишину. – Основное я уже сделала, пора и домой. Завтра доведу до ума, а то сегодня уже в глазах все прыгает. Сейчас вызову такси… – сгребла со стола телефон, но он тут же очутился в длинных сильных пальцах.
– Никакого такси, – непривычно резко отрезал Вадим. – Уже слишком поздно. Я сам отвезу вас.
Я посмотрела в окно – свет фонарей рассеивал темноту, и казалось, что еще только вечер.
– Половина двенадцатого, – правильно расценив мой интерес и взглянув на наручные часы, просветил меня Вадим.
Ничего себе! Я и не заметила как время пролетело. Думала, что еще только часов девять. Ну сам, так сам. Никто не заставлял. Я сохранила эскизы, отключила компьютер и подхватила сумочку. Вадим вытащил из кармана тренькнувший телефон, поморщился и сбросил звонок.
– Вообще-то, когда я говорил о сверхурочных, то не имел в виду настолько сверхурочные. Не загоняйте себя. Впереди еще много работы и вы нам нужны здоровая, – широко шагая, он шел впереди, а я пыталась не отставать.
– Да все нормально. Это мой нормальный режим в условиях форс-мажора, – успокаивала я, поправляя на плече сумку. И с разгону врезалась в его спину, носом почувствовав качество ткани пиджака. – Что случилось? – попыталась выглянуть и увидела, как Вадим пытается открыть дверь из нашего крыла.
– Что? – невольно вырвалось у меня, но Вадим не спешил с ответом. Наконец, медленно обернулся.
– А вы не страдаете клаустрофобией? – осторожно спросил он.
Дипломат, блин! Так бы и сказал, что нас заперли.
– Нет, я ей наслаждаюсь, – вырвалось у меня.
Нет, конечно же, клаустрофобии у меня не было, но вот провести ночь в офисе – это не совсем то, о чем я бы мечтала. Так что пусть не расслабляется, а ищет выход.
Какое-то время Вадим настороженно на меня смотрел – ну не понимает шуток. Когда проектировали именно эту модель манекена, чувство юмора в комплектации не было предусмотрено. Потом потянулся за телефоном.
– Значит, истерики не будет? Потому что, кажется, нас заперли, – он скользил пальцем по экрану смартфона, потом, видимо, найдя кого искал, приложил к уху.
Я в это время тоже подошла к двери и хорошенько ее потрясла – так и есть, закрыли. И без всякого «кажется». Весело.
Ну что же, не истерить, так не истерить. Я прислонилась к стене, ожидая, чем закончатся попытки Вадима нас освободить.
«…или находится не зоны действия сети», – услышала я обрывок электронного сообщения.
– Лена где-то занята, – поделился Вадим неутешительным результатом, при этом на лице не дрогнул ни один мускул. – Пойдемте.
Он решительно зашагал обратно к своему кабинету.
– Куда? – я едва не бежала следом.
– У Лены на столе должны быть контакты охраны. Попробуем позвонить им. Я не собираюсь здесь спать.
– А что, у вас бессонница? – поинтересовалась я и опять врубилась в спину Вадима.
Как бы в привычку не вошло. Ринопластику я пока не планировала.
– Вы все шутите, а перспектива остаться здесь до утра вполне реальная, – недовольно заметил он, уже перекладывая бумаги на столе секретарши. – Куда же она их задевала? Да не стойте вы, помогайте, – подняв голову, он посмотрел на меня, и я в первый раз увидела раздражение на скульптурном лице.
Неужели мысль, что придется провести со мной рядом несколько лишних часов, так его огорчает? Что же не будем давать повод. И, присоединившись к поискам, я принялась выдвигать ящики тумбочки.
Только вот незадача – тумбочка стояла под столом и мы с Вадимом постоянно соприкасались друг с другом. То он, перемещаясь, натыкался на мою задницу, то я, потянувшись за очередной торчащей из стопки в нише бумажкой, облапывала его ноги.
Несмотря на ткань его и моей одежды, я чувствовала тепло Вадима, когда наши руки или ноги соприкасались. Чувствовала его не только когда мы сталкивались, а, каким-то шестым чувством, даже когда умудрялся избежать тактильного контакта. Такое со мной бывает крайне редко и лишь с очень близкими людьми. Когда спинным мозгом ощущаешь настрой, движения, даже намерения. Даже с Фабио такого не было.
И вот при чем здесь Вадим?
Стараясь сохранять вежливость, вначале мы извинялись.
– Извините, Вадим Викторович, – сказала я, когда потянулась за соскальзывающей со стола бумажкой, а Вадим в то же время передвинулся ближе ко мне, и моя рука оказалась у него между ног.
– Прошу прощения, Марина Сергеевна, – это уже Вадим заглянул под стойку, и я наклонилась к нижнему ящику. Выдвигая, попятилась и, конечно же, врезалась. Не удержав равновесие, Вадим навалился мне на спину и ухватился за первое что попало под руку – за мою талию. Чуть не раздавил, блин.
– Хватит извращений, – распрямившись, заявила я. – Нет здесь никаких телефонов. Не иначе, Лена их в сейфе хранит, чтобы враг не узнал. Кофе будете?
Я подошла к кофемашине. Вода в наличии, кофе в наличии, кружки тоже должны быть где-то здесь.
– Вы что? Собираетесь провести здесь всю ночь? – Вадим убрал упавшую на лоб прядь и недоуменно уставился на меня.
– А у вас есть другие предложения? – невинно спросила я и плюхнулась на кожаный диван для посетителей. – Из окна прыгать точно не собираюсь, поскольку летать еще не научилась. Конечно, можете попробовать вызвать вертолет, но сомневаюсь, что они принимают пассажиров прямо с подоконника.
Вадим резко развернулся, будто я его пнула, и взглядом пригвоздил меня к подушкам. Судя по выражению лица, он был в полушаге от убийства. Но что-то его остановило. Скорее всего – УК РФ, потому что в заострившихся чертах не было ни намека на симпатию ко мне.
– Должен же быть выход, – бормотал он себе под нос, расхаживая взад-вперед.
Я только крутила головой, следя за его метаниями – вот она, привычка все контролировать, и любая внештатная ситуация сразу выводит из себя.
– Если вам так неприятно меня видеть, можете уйти в свой кабинет, – покладисто предложила я, благоразумно не упомянув, что сама могу уйти. И надежнее загнездилась в удобном диване.
– Дура!—слишком неожиданно рявкнул Вадим, что я даже подпрыгнула. Куда только подевалась его невозмутимость, да и на брудершафт мы, вроде бы, не пили.
Вадим подошел к кофемашине. Схватил кружку и отпил кофе. Мой кофе!
– Ты представляешь, что завтра будет, если Алиска узнает, что мы провели здесь всю ночь вдвоем?!
– Скандал? – предположила я и зябко поежилась.
– Если бы, – уже успокоившись, хмыкнул Вадим, присел на край секретарского стола и, наклонившись ко мне, оперся локтем на колено. – Хотя, и он тоже. Сейчас я тебе расскажу, что будет.
Происходящие с ним перемены и перепады настроения стали вводить меня в ступор.
То он непробиваемый, как ледник в Антарктиде, то взрывается и кричит. Держит дистанцию, обращается на «вы» и при этом столь развязная поза. Что ты за человек, черт побери?
– Мы провалим эту коллекцию, Вот что произойдет.
Выстроенная им логическая цепочка была определенно неподвластна моему понимаю. Я никак не могла связать запертый офис и провал коллекции. Неужели, в отместку за то, что придется провести эту ночь на офисном диване, я создам плохие модели?
– Не понимаю, – тряхнув головой, озвучила я свои мысли.
– А я тебе сейчас все доходчиво объясню, – успокаивающе, словно разговаривал с буйнопомешанной, сказал Вадим и, поднявшись, пошел к своему кабинету.
Признаться, это его хладнокровие и владение собой уже начало порядком подбешивать. Хоть какие-то чувства, чтобы понимать, что я здесь заперта не с роботом, не с манекеном, а с человеком. А то от бесстрастного голоса уже жуть берет.
Но новая мысль не позволила разгуляться моей фантазии в направлении ужасов – а куда это он ушел и что собирается сделать, чтобы «доходчиво» мне объяснить?
Что поделаешь, воображение у меня живое, богатое, и я сразу представила Вадима, входящим с розгами в руках. Хотя, в его случае, возможно, это будет кожаная плетка?
Не знаю, до чего бы еще я додумалась, если бы он не вернулся с бокалами в одной руке и бутылкой коньяка в другой.
Я не смогла сдержать вздох облегчения, чувствуя при этом, как краска стыда заливает щеки. Такой дурой я себя еще не чувствовала.
– Да, стоит выпить, – кивнул Вадим. Слава богу, не догадался о моих фантазиях.
Он плеснул коньяк в оба бокала на два пальца и протянул мне.
– Марина Сергеевна…
– Может, Марина? – я перебила его, отхлебнула коньяка и вопросительно подняла глаза.
А коньяк тем временем разливался во рту жидким шоколадом, стекал по горлу и разгонял кровь. В блузе становилось слишком жарко и я осмотрелась в поисках пульта от кондиционера, но не нашла. Тогда не придумала ничего лучше, чем снять ее и остаться в одной майке на тонких бретелях.
– Хорошо, Марина, – согласился Вадим и тоже ослабил узел галстука. – Марина, вы…
– Ты, – снова поправила я. Откинулась на спинку дивана и вытянула ноги.
– Хорошо.
Что-то он подозрительно покладистый.
Вадим встал, неторопливо снял пиджак и бросил его на кресло секретаря, после чего снова сел на стол.
– Ты же знаешь что за человек твоя подруга? Если Алиса узнает, что мы провели эту ночь вместе, она сделает все, чтобы избавиться от тебя. А этого я сейчас никак не могу позволить.
Что же, откровенно, и на том спасибо.
Сбоку мне было хорошо видно и, не отказывая себе в удовольствии, я рассматривала, как тонкий, очень тонкий хлопок натянулся на широких плечах, крепкой спине, обрисовал рельеф рук. Жесткий воротник обхватывал теперь не скрытую пиджаком шею. И я не могла отвести от нее взгляд, а ведь раньше и не подозревала, что мужская шея может быть настолько красивой. Необычно длинная для мужчины, но с идеальными пропорциями, изгибом, посадкой головы. Черт побери, даже кожа словно была специально подобрана, чтобы сочетаться с тоном рубашки. Нет. Он точно не человек. А манекен. Очень дорогой, сделанный искусным мастером, почти неотличимый от человека, но манекен, на котором идеально сидит все, во что бы его не одели.
Таких надо заносить в красную книгу и принудительно заставлять размножаться, чтобы не пропал генофонд, а он все еще Алиску маринует в неопределенности. И я уже начала представлять, как смоделировать воротники у будущей коллекции, чтобы они любую шею сделали такой же, как у греческих скульптур.
– Марина, – позвал Влад и прервал мои размышления. – О чем задумались?
– О коллекции, – честно ответила я.
– Да, жаль, если ваши наработки были напрасными. Мне ваши идеи понравились, – он еще больше ослабил галстук и расстегнул верхнюю пуговицу.
– Да почему напрасно-то? – увлекшись новыми перспективами, я не совсем поняла о чем он.
– Ну смотри, – Влад сделал еще глоток коньяка. – Прошлого дизайнера Алиска выжила только за то, что, отмечая удачный выпуск коллекции, поднял тост и поцеловал девушку в щеку. Алиска постаралась скрыть, но я знаю, что именно она приложила руку к тому, что сейчас мы остались без дизайнера. Если она и с тобой выкинет подобный финт, то мы точно останемся без новой коллекции, потому что девочки из отдела сами ничего не смогут сделать, а нового дизайнера мы уже не успеем найти, да и не возьмется никто создать все с нуля за столь короткий срок. То что вас… тебя нашли и то было удивительно. А не выпустим коллекцию, не выплатим кредит, и я могу потерять компанию.
– Но ведь и Алиска тоже потеряет компанию, – резонно заметила я. – Вряд ли она этого не понимает и не будет так рисковать.
– Алиса паталогически ревнива. В крайнем случае, она выставит свою долю на продажу и будет жить на проценты, а я не могу все загубить.
Вот когда сквозь манекен стал виден человек. Вот что волновало Вадима – компания – кажется, единственное на всем свете. В его голосе было столько тоски, столько безысходности, что я невольно поднялась, подошла к нему и положила руку на плечо.
– Не переживай, – слегка пожала, чувствуя под пальцами твердость прокачанных мышц. – Я не нежная фиалка. От меня так просто не избавиться. И вот прямо сейчас я даю тебе слово, что эту коллекцию мы выпустим, – и подняла бокал.
Вадим уже хотел чокнуться со мной, но остановился.
– И ты пойдешь против подруги? – в его голосе слышалось вполне понятное сомнение. – Ведь ты здесь всего только день, а с Алисой дружишь… – он поднял глаза, словно подсчитывал или вспоминал, – насколько я помню, дружите со школы? Неужели так прониклась нашими проблемами? С чего бы? – атмосфера доверительности и взаимопонимания рассеялась, и комната снова начала наполняться морозной отстраненностью, а Вадим, подозрительно изучал меня. Настолько пристально, что невольно поежилась. Казалось, настороженный взгляд пронзает меня насквозь, и Вадим знает не только что я думаю, но и что чувствую и что только собираюсь подумать. Стало неуютно, и я сделала попытку отойти, но помешала рука, когда-то успевшая опуститься мне на талию. Деваться некуда, кажется, пока не получит ответ, Вадим меня не отпустит.
– Да, мы с Алиской дружим со школы, но я терпеть не могу, когда на меня давят. И привыкла все доводить до конца. Так что, даже если она будет недовольна, я останусь работать, пока коллекция не будет отшита. В этом можешь не сомневаться. А там… посмотрим, – я пожала плечами. – Если вы будете довольны результатом, если мне понравится работа в этой команде, то продолжим. Если нет – расстанемся ко взаимному удовольствию, – я поднесла бокал к губам, но на руку опустилась тяжелая ладонь.
– А я в вас ошибся, – как-то задумчиво протянул Вадим. – Я думал, что раз вы с Алисой подруги, то очень похожи. И все, чем вы будете здесь заниматься – это сплетни и шпионские игры.
– Зачем же согласились на мою кандидатуру? – удивилась я. – Не поверю, что в России нет ни одного дизайнера готового взяться за эту работу.
– Мне не нужен любой. Мне необходим был взгляд со стороны, свежие идеи, смелые решения. Я нашел это в ваших работах. У вас гибкий и подвижный ум удивительно сочетается со спокойствием и уравновешенностью. Наверное такой эффект дали северное происхождение и опыт работы в Италии. А если еще добавить, что все эти прекрасные качества приправлены поразительной работоспособностью, я ведь заметил, что вы без долгого раскачивания сразу же взялись за работу и успели представить на обсуждение основные параметры коллекции, сразу становится понятно, что вы уникальный работник. Из той редкой породы, которыми не разбрасываются.
Вот это его прорвало! Я слушала монолог Вадима затаив дыхание и едва ли не открыв рот. Да, я знала, что я хороший специалист, и не раз слышала дифирамбы в свой адрес. Но чтобы так – лаконично, самую суть, да еще и от человека, который знает меня всего лишь день и обычно не очень многословен. Такое со мной впервые.
– И поэтому я хочу предложить тост за наш успех, – не заметив или сделав вид, что не заметил мое смущение, Вадим поднял бокал с коньяком. – Нет, не так, – прежде чем я чокнулась, он отвел руку. – Давайте, на брудершафт, за нашу слаженную работу.
Даже так? Мысленно удивилась я, но постаралась не подавать вида. С какими только фанабериями мне не приходилось иметь дело. И скрестила с ним руки.
– До дна, – он пристально посмотрел мне в глаза и сделал первый глоток, не оставляя пути к отступлению
Вот это попадос. Выпить залпом коньяк – испытание, скажу, не для слабаков. А я не сказать, чтобы злоупотребляла крепкими напитками. И, когда допила все содержимое бокала, с трудом перевела дыхание, а на глазах на вернулись слезы. Полагая, что все знают чем заканчивается выпивание «на брудершафт», я потянулась к его губам, но Вадим отвернулся, чтобы достать из кармана пиликнувший телефон. В итоге, мало того, что поцеловала воздух, так еще и, потеряв равновесие, всем телом навалилась на Вадима. Вот идиотка, раскатала губу, он то даже не подозревал, что мне придет в голову скрепить пожелание удачи поцелуем.
– Что с вами? – забыв о телефоне, Вадим, поддерживая меня, подхватил не то за талию, не то за грудь. Я уже плохо понимала.
– Ой, кажется, я захмелела, – вырвался дурацкий смешок, и я опять покачнулась.
– Ты же, наверное, не ела, а я тут тебя спаиваю, – воскликнул Вадим. – У ну-ка, пойдем, посмотрим, что у меня есть, – поддерживая, чтобы не свалилась, он повел меня в свой кабинет.
Ноги заплетались и, зацепившись руками, я висела на той самой шее, которой так недавно восхищалась. Помимо того, что доставляла эстетическое удовольствие, она выполняла и более функциональную роль – крепкая, вполне могла выдержать мой вес.
– Отдохни здесь, а я поищу что есть съедобного в холодильнике, – сгрузил меня в широкое мягкое кресло для посетителей и скрылся за еще одной дверью.
Я еще не успела заснуть, когда Вадим появился с пластиковой коробочкой от которой остро пахло сыром. Желудок сразу же требовательно сжался, и я набросилась на сыр, будто месяц не ела.
– Конфеты? – перед носом появилась красивая коробка, благоухающая шоколадом и марципаном.
– М-м-м, – помотала я головой. – Я лучше по сыру, – пробубнила, уплетая одну пластинку за другой.
– Так проголодалась? – сочувствие в голосе заставило оторваться от восхитительного сливочного вкуса. Я подняла голову, увидела полный сочувствия взгляд и тут же поперхнулась. Неужели выгляжу такой изможденной и голодной?
Я задыхалась и кашляла. Кашляла и задыхалась. Уже не могла дышать, а из глаз текли слезы. Сначала Вадим осторожно похлопывал меня по спине, но кашель не прекращался. Я уже согнулась пополам, но никак не могла освободить горло. Тогда Вадим без видимого усилия поднял меня с кресла, встал сзади и, обхватив под грудью, резко дернул на себя так, что сцепленные в замок руки врезались в солнечное сплетение.
Ну и силища. Я думала, что он сломает мне позвоночник. Честно. Но горло освободилась, и я со страшным хрипом смогла сделать первый вдох.
Пока восстанавливала дыхание, Вадим сидел рядом, как самый заботливый муж, и поглаживал меня по плечу, но только задышала свободно, ушел и вернулся с минералкой.
– Держи, – хрустнув крышкой, протянул мне бутылку из голубоватого пластика. – Наверное, коньяк пока не стоит.
– Знаешь, после того, что ты со мной сделал, теперь просто обязан на мне жениться, – все еще немного задыхаясь, сказала я и с жадностью припала к горлышку.
Сначала Вадим промолчал, будто что-то взвешивая. Я даже испугалась, что он примет мои слова за чистую монету, но затем уселся на край стола и закинул ногу на ногу, снова превращаясь в идеальный манекен в безупречно сидящем костюме. – Женюсь я в любом случае на Алисе. – Мне показалось или в его голосе послышалось сожаление и какая-то тоска? – А с тобой рассчитываю на… – прищурившись, он ощупывал меня таким жадным взглядом, что я невольно подобралась и села ровнее в кресле, пожалев о снятой блузе и слишком глубоком вырезе футболки. Кажется, Алиска не так уж не права в своей ревности. Это ледяное изваяние может моментально вспыхнуть, но почему же я должна выступать в качестве пожарного? – С тобой я рассчитываю на долгое и плодотворное сотрудничество.
Уф-ф! Подловил. Вот ведь, паршивец. Я едва не поверила в то, что он мной заинтересовался.
– Один-один, – я игриво указала на него пальцем, стараясь за смехом скрыть замешательство.
– Знаешь, когда ты была в своей необъятной блузе, я даже не подозревал, что настолько худая, – он сложил руки на груди и оценивающе осматривал меня с ног до головы.
И я снова чуть не подавилась, только на этот раз, водой. Фыркнув и забрызгав все, я вопросительно уставилась на Влада.
– Ну, когда помогал тебе начать дышать, – как слабоумной пояснил он. – Обхватил тебя и, казалось, прощупал каждое ребро.
– Не все, – вытирая рот и стараясь смахнуть воду с футболки раньше, чем она успеет впитаться, поправила я. Вадим озадаченно сдвинул брови. – Я удалила пару штук, чтобы талия была тоньше.
Черт знает, зачем я это сказала, очень уж хотелось сбить с него эту непробиваемую невозмутимость и сейчас застывшее на его лице недоумение доставило истинное наслаждение. Два-один.
После коньяка спать хотелось страшно. Чтобы немного развеяться, я поднялась и подошла к окну, но из-за света не видела ничего, кроме зеркальной копии кабинета, и из его глубины отражение Вадима следило за мной взглядом.
– Выключи свет, – тихо, почти проникновенно, попросила я.
К моему удивлению Вадим беспрекословно послушался и вскоре я почувствовала тепло его плеча и его руку на своей талии.
А за окном цепочка желтых шаров, окаймляющих никогда не утихающее шоссе, морщась, отражались в зябкой ряби реки. Две сплошные ленты – красная и желтая от габаритов и фар – ползли навстречу друг другу и никак не могли разминуться. Только жилые дома окружали нас темными спящими коробками, время от времени подслеповато подсматривая то одним глазом, то другим. То красным, то желтым или зеленым. Там, за этими светящимися квадратами была своя жизнь. Люди смотрели телевизор, если вкусный горячий ужин. При мысли о еде у меня опять потекли слюнки. Вот заказать бы сюда пиццу, но ведь никто не сможет проникнуть в закрытое здание. Кто-то, наверняка, принимает ванну. Сразу же зачесалась спина, и я передернула плечами, одновременно чувствуя, как рука Вадима переместилась вверх от талии. Любят друг друга.
Тряхнула головой. Что за дурацкие мысли лезут в голову.
– Нет, все на месте. Только что пересчитал.
