Ладислас Фараго
История шпионажа времен второй Мировой войны
Прибыл Клоп, и вместе с водителем Беста, голландцем Яном Лемменсом, все неторопливо направились к Венло. Когда они ехали, разговор зашел о возможности вторжения, и Стивенс вдруг повел себя более чем странно, в особенности если принять во внимание характер данной встречи – взял карандаш и листок бумаги и кратко записал список контактов, с которыми он должен будет выехать из Голландии в случае вторжения. Был ли этот список при нем в кульминационный момент или же нет, об этом мог сказать лишь сам Стивенс. Бест надеялся, что Стивенс все же успел уничтожить его.
В начале пятого вечера группа прибыла к месту встречи. Это было кафе «Бахус», здание из красного кирпича, всего в 200 метрах от границы. Никого не было видно, но Бест заметил, и это было впервые на его памяти, что пограничный шлагбаум на немецкой стороне поднят.
На веранде второго этажа «Бахуса» Бест заметил майора Шеммеля и увидел, как тот махнул кому-то рукой.
Он подумал, что майор подзывает его подъехать поближе к кафе, но, как только он остановился, тут же услышал звук выстрела и крики. К кафе ринулся большой зеленый открытый автомобиль и остановился, врезавшись в бампер автомобиля Беста. Машина была битком набита какими-то незнакомыми людьми, двое из которых с автоматами в руках восседали на капоте.
Стивенс наклонился к нему и произнес: «Боюсь, нам конец, Бест!» В следующую секунду обоих британцев скрутили и защелкнули на них наручники. Довольно нелюбезно их доволокли до германской территории, а потом шлагбаум не спеша опустился.
Водителя, Яна Лемменса, вели последним, а вот Клопа не было видно. Выяснилось, что молодой офицер пытался бежать, но едва он исчез в кустах, как немец заметил его и дал очередь, смертельно ранив.
То, что Бест и Стивенс должны были заметить с самого начала, – это как неуклюже немцы играли свою роль – их «заговор» оказался примитивнейшей немецкой ловушкой. Идея ее созрела в изобретательном уме Гейдриха. Выполнение операции было возложено на восходящую звезду службы безопасности – 28-летнего Вальтера Шелленберга, холодно-расчетливого интеллектуала с массой талантов для работы в секретной службе.
Шелленберг и был «майором Шеммелем». «Я признаю, – позже писал Бест, – что это он обвел вокруг пальца нас со Стивенсом, когда мы встретились с ним в Голландии, но самое удивительное то, что этот человек был прекрасно осведомлен обо всем. Кроме того, у него просто конспирологический дар, как доказывают дальнейшие события, он никому не доверял и никому не доверился».
Гейдрих одержал весьма заметную победу, хотя и не сумел выйти на германскую оппозицию. Стивенс и Бест скорее лишь коснулись заговора и его истинных вдохновителей и предводителей и, соответственно, мало что могли рассказать на длительных допросах Шелленберга. Но они находились в сердцевине шпионской деятельности, направленной на Германию рулевыми британской шпионской сети в рейхе.
Инцидент выявил несоответствие британской секретной службы требованиям времени, некомпетентность ее ведущих специалистов. Наивность, по причине которой Стивенс и Бест угодили в западню Шелленберга, указывала на то, что они были отнюдь не идеальными кадрами для столь тонкой игры, а просто-напросто исчерпавшими ресурс авантюристами, годными разве что для ухода на покой.
Удар Шелленберга возымел далеко идущие последствия на отношение Уайтхолла к тайной войне, напрочь отбил охоту у разочарованной и озлобленной британской секретной службы когда-либо вновь связываться даже с самыми, казалось, надежными и ценными немцами, сулившими им немыслимые дары. Но в то же время эпизод на нидерландско-германской границе имел и благотворный эффект. Он привел пусть к запоздалой, но фундаментальной реорганизации британской разведслужбы.
Провал этот встряхнул британское самодовольство до самых оснований, но завершающим ударом был тот самый радиопередатчик, которым управлял Шелленберг. Когда Стивенс и Бест были надежно упрятаны в подвалы на Принц-Альбрехтштрассе, Шелленберг использовал радиоустановку для отправки последнего сообщения в Лондон. Оно гласило:
«Длительное, да и кратковременное общение с тщеславными и неумными людьми – дело невероятно скучное. И Вы поймете, почему мы решили бросить это занятие. Сердечные Вам приветствия от любимой Вами немецкой оппозиции.
Гестапо».
В Лондоне сообщение было надлежащим образом записано британским оператором, который принял его с вежливым «Спасибо» и, как обычно, добавил свое имя – Уолш.
Глава 6
Сети, радиоигры и подлодки
В начале 1937 года Гитлер дал Канарису зеленый свет на создание шпионской сети в Великобритании, и переполненный энтузиазмом адмирал без промедления взялся за дело. Оперативная ответственность была возложена на полковника Карла Буша, старого офицера разведки, который возглавил англо-американское отделение абвера.
Буш выстроил не одну, а две отдельные агентурные сети в Великобритании. Первая состояла из относительно малозначительной агентуры. В нее входили сотни немецких девушек, работавших горничными в семьях высокопоставленных британцев. Как другие шпионы, эти девушки прошли соответствующую подготовку в школе абвера в Гамбурге, где изучали самые разнообразные вещи – от приготовления английского ростбифа до управления радиопередатчиком.
Буш рассматривал эту сеть как полезную, но не рассчитанную на длительное и многократное использование. Ее задачей было собирать доступную информацию, но ее главная цель состояла в том, чтобы действовать в качестве гигантской приманки. Буш рассчитывал, что она отвлечет на себя основную массу внимания хронически недоукомплектованных британских агентств контрразведки и что вторая и намного более важная сеть не будет обнаружена.
Большинство членов сети № 2 бездействовало. Они должны были занять ключевые позиции в Великобритании, но не выполнять никакой работы мирного времени до тех пор, пока не им не подвернется нечто весьма и весьма важное. Только с началом войны они распакуют тщательно спрятанные радиопередатчики и вступят в бой.
К 1939 году обе сети функционировали согласно плану. И обе были известны британским контрразведчикам, благодаря одной парикмахерше из Данди, Шотландия. Некая миссис Джесси Джордан, вдова и представительница среднего класса, средних же лет, вела однообразную и заурядную жизнь на Кинлок-стрит в Данди. Сама она была шотландкой и средненькой во всех отношениях: средненький дом, средненькое трудолюбие. Скучнейшее создание. Ее парикмахерский салон считался фаворитом у всех леди по соседству.
Г-жа Джордан пользовалась благосклонностью почтальона, поскольку не скупилась на чаевые. У нее имелись причины не скупиться. Люди типа миссис Джордан обычно получают немного писем, но она была исключением – все адресованные ей были исключительно тяжелыми, настолько увесистыми, что это не могло уйти от внимания почтальона, который, не раздумывая, доложил об этом начальству. Его отчет в конце концов лег на стол крупного, широкоплечего, чрезвычайно строгого вида полковника Хинчли Кука из кабинета 505 военного министерства. Именно в этом кабинете и разместилась МИ-5, служба контрразведки.
Миссис Джордан была подвергнута осторожному контролю, и скоро Кук узнал кое-какие любопытные факты о ней. Он узнал, например, что она была вдовой немца, погибшего за кайзера в Первую мировую войну. Еще выяснилось, что упомянутая миссис несколько раз в 1937 году тайно посетила Германию. Несмотря на ее утверждения, что, дескать, все ее родственники жили на Британских островах, она получала письма из Соединенных Штатов, Франции, Голландии и даже Южной Африки. И всегда отправляла ответы всем этим дальним адресатам.
Почту миссис Джордан аккуратно вскрывали, и то, что полковник Кук вычитал из них, убедило его, что эта вдовушка – центральный почтовый ящик обширной германской шпионской сети. Женщину арестовали, судили и дали 4 года тюрьмы.
Как обычно в подобных случаях, были подготовлены карточки на людей, предположительно имевших отношение к сети. Имена их выдала на допросах миссис Джордан. Их решили пока не арестовывать. И правильно сделали – в конце концов, они сами вывели британских контрразведчиков на других подозреваемых. Так в свое время «Иорданское дело» вывело на множество подозреваемых. И сейчас полковник Кук вздохнул с облегчением.
На счастье Кука, солидные сети Буша засветились и в других местах. В Портслейде, в Суссексе, жил отставной офицер британской армии, Эрвин Бэтли, имевший не совсем обычное хобби. Он был буквально влюблен в холмистую местность Суссекса и, став своего рода экспертом в этой области, провел годы, изготовляя уникальные контурные карты, впоследствии ставшие знаменитыми.
Однажды в 1938 году в дверь к нему постучался молодой человек, представившийся как путешествующий пешком немецкий турист, и попросил капитана Бэтли предоставить ему кое-какие его известные карты. Капитан проинформировал об этом визите местного констебля в Портслейде, а тот – МИ-5. Контрразведчики решили не прерывать «отдыха» немца», но взяли его на заметку. И не ошиблись – молодой немец вывел контрразведчиков полковника Кука на шайку немецких агентов.
Приблизительно в то же время британский подданный по имени Джозеф Келли был пойман с поличным и обвинен в шпионаже в пользу Германии. Келли работал каменщиком и помогал возводить оборонительные сооружения. Он имел доступ к проектам и продал несколько копий нацистам. До его ареста он также привел МИ-5 к нескольким из своих коллег. Среди них был Вальтер Рейнхардт, один из высокопоставленных германских шпионов, официально занимавший должность немецкого консула в Ливерпуле. Рейнхардт был вскоре выслан из страны, но до отъезда тоже помог пополнить картотеку в кабинете полковника Кука.
Куда более серьезным, чем перечисленные случаи, ставшие явными скорее благодаря случайным стечениям обстоятельств, стала тщательно разработанная в стенах МИ-5 операция. От проваленной агентуры полковник Кук узнал, что немецкие агенты проходили подготовку в школе абвера в Гамбурге. МИ-5 решило внедрить своего человека в упомянутую школу. И тот, кому предстояло внедриться, был молодым британским лингвистом.
Ему удалось устроиться на работу в школу абвера, где он стал преподавать разговорный английский язык немецким шпионам, собиравшимся отправиться в Англию. И теперь МИ-5 получила возможность организовать каждому прибывавшему из Германии «туристу» должный прием. Их не арестовывали, но все они оказывались под пристальным наблюдением. За выявленным шпионом можно спокойно наблюдать и кормить его дезинформацией, тогда как если он арестован, его, скорее всего, просто заменят другим агентом, и пройдет время, пока этот другой агент будет разоблачен, если вообще будет разоблачен. Однако в данном случае задержания, тем более многократные, учеников молодого лингвиста неизбежно возбудили бы подозрения абвера к преподавателю.
У этого отважного молодого человека имелись средства предупреждения МИ-5 о поведении немцев. Излюбленный метод предупреждения основывался на врожденном чувстве юмора молодого преподавателя. Агенты, которым предстояло длительное время жить среди англичан, обязаны были пройти курсы нравов и обычаев Англии. На занятиях он не уставал повторять, что эти степенные и уравновешенные британцы – большие любители респектабельности, и, будучи нацией лавочников, и респектабельность склонны измерять в фунтах, шиллингах и пенсах.
И предложил своим курсантам, когда те явятся в Великобританию, первым делом отправиться в ближайшее почтовое отделение и открыть там почтовый сберегательный счет. Но, предостерег он, этого мало. Респектабельность должна была быть продемонстрирована, заметна для других, и в первую очередь в ней им предстоит убедить полисменов. Поэтому предложил, чтобы они «потеряли» свои сберкнижки и тут же заявили о потере в полицию, которая, таким образом, убедилась бы, что они не просто голытьба, а люди со средствами. Среди его учеников нашлись и такие, кто последовал его совету. Таким образом, любой потерявший сберегательную книжку и сообщивший об этом в полицию автоматически включался в список подозреваемых МИ-5.
Вот такими остроумными способами МИ-5 и составляла список немецких агентов. Накануне войны у МИ-5 и полиции безопасности Скотленд-Ярда было более-менее неплохое представление о структуре обеих сетей. Поговаривали, что пресловутые сети насчитывали как минимум 3000 немецких шпионских «акул» в Великобритании, из которых приблизительно 400 квалифицированных агентов относились к сети № 1 полковника Буша и 35 ключевых агентов – к сети № 2. Остальные были мелкотой: фрилансерами, осведомителями, пронацистски настроенными болтунами или просто людьми недалекими.
Если МИ-5 и полиция безопасности и добивались успехов, то это происходило за счет того, что старая система была хорошо отлажена, и отчасти потому что те, кто теперь управлял ими, были людьми исключительно компетентными. МИ-5 возглавлял один из выдающихся британских специалистов по шпионажу, солидный человек, сквайр из Стаффордшира Вернон Джордж Уолдегрэйв Келл, один из самых по-настоящему загадочных людей. Хотя он 40 с лишним лет провел (некоторые из этих лет на самом деле весьма таинственны) на службе своей страны, он был практически неизвестен своим соотечественникам.
В Нью-Скотленд-Ярде (официальное название всем известного Скотленд-Ярда) Норман Кендал и комиссар Рональд Хоу, тонкогубые боссы с рыбьими глазами и строгим выражением лица, как и подобает представителям Департамента уголовного розыска, были коллегами генерала Келла. А за стенами кабинетов истинной Немезидой для иностранных шпионов был Кук, сотрудничавший с помощником комиссара Альбертом Кэннингом, который возглавил полицию безопасности Скотленд-Ярда, организацию, наиболее близкую британской идее секретной политической полиции. Увлекавшегося костюмчиками в полоску и галстуками в горошек, неизменно огромными и надвинутыми на нос фетровыми шляпами Кэннинга без труда можно было принять за адвоката средней руки.
Когда Гитлер напал на Польшу, и МИ-5, и полиция безопасности тоже были подняты по тревоге. 3 сентября, незадолго до истечения срока британского ультиматума, кодовое слово было передано в военное министерство и Скотленд-Ярд. Началась большая охота на шпионов. Это была нечеловеческая работа. Списки подозрительных лиц выросли почти до 75 000 человек. Не все они были шпионами, но шпионы среди них определенно имелись.
В течение ночи с 3 на 4 сентября инспекторы и специальные агенты Скотленд-Ярда, вместе с приблизительно 2000 детективами и полицейскими в форме, сделали тысячи звонков. Еще до рассвета 435 человек получили вежливые приглашения пройтись в обществе офицеров или лиц в штатском в места, где уже все было готово к их встрече. За последующие дни, недели и месяцы было рассмотрено 73 235 случаев подозреваемых и обнаружено еще 569 иностранных агентов.
В отношении примерно 6000 человек сотрудники МИ-5 и CID[18] не могли сказать ничего определенного, но вот только времена были не те, чтобы помнить о презумпции невиновности. Действие закона «О неприкосновенности личности» было на определенный период приостановлено. Подозреваемым строжайше предписали до минимума ограничить передвижение.
Число засланных Канарисом в Великобританию шпионов было ненамного больше, чем пойманных Келлом и Кэннингом. Две феноменальные агентурные сети полковника Буша были просто разгромлены, причем как раз тогда, когда они были нужнее всего. Это стало первым крупным поражением Канариса.
В Германии был человек с внешностью голливудского актера, исполняющего роль офицера германской разведки, гауптман Герберт Вихман. Это был высокий и сильный мужчина, с короткой стрижкой на прусский манер, со шрамами на лице, и в то же время, невзирая на габариты, ловкий, гибкий, верткий. Особым умом Вихман не отличался, но зато был исполнителен и скромен – ну, просто образец самоотверженного офицера германской армии. Он отвечал за британский отдел абвера. Какое-то время после внезапного начала войны Вихман просидел в надежно охраняемом кабинете связи гамбургского радиоцентра, дыша в затылок радисту, рассылавшему заранее подготовленные сигналы агентам в Великобритании и Франции. Кодовое слово, повторяемое снова и снова с промежутками, призывало агентов немедля начать бой и работать впредь в меру своих способностей и согласно имеющимся инструкциям.
Капитан Вихман не мог вообразить и не имел никаких оснований подозревать, что его британская сеть фактически в полном составе сидела не у радиоприемников, а за решеткой «Уормвуд скрабз», известной тюрьмы, которой МИ-5 завладела на какое-то время. И он не удивился, когда стали приходить ответы. Правда, за радиопередатчиками сидели не немцы, а радисты британской секретной службы. За долгие дежурства дотошные англичане научились копировать радиопочерк немецких агентов. Это характерное прикосновение – основной опознавательный знак агентов, работающих на передачу. Англичане столь блестяще сымитировали все нюансы работы на ключе немцев, что радиооператоры абвера ничего не заподозрили.
Продолжение работы в эфире после провала и ареста шпиона – один из излюбленных шпионских приемов, уловка, которая хоть и стара как мир и широко распространена, но все же по-прежнему эффективна. Немцы изобрели слово «Funkspiel» – буквально «радиоигра».
Англичане продолжали эту радиоигру в течение 15 месяцев, все это время Канарис чувствовал себя в безопасности и его переполняло самодовольство. Он даже похвастался графу Чиано из Италии своей гигантской сетью в Англии, упомянув с особой гордостью одного агента, который делал до 25 радиосеансов в сутки. Насколько немцы знали, только один из их ключевых агентов пропал, и винили в этом досадный несчастный случай.
Регулярно прослушивая в начале сентября большую сводку новостей, один брокер, проживавший в лондонском пригороде, как обычно настроил приемник на 9-часовые новости Би-би-си и очень был недоволен странными наводками, происходившими будто строго по графику, продолжаясь ровно 7 минут, с 9:02 до 9:09, и так четыре вечера подряд. Он сообщил об этом в полицию. Скотленд-Ярд отправил в пригород фургон с соответствующим пеленга-ционным оборудованием. Определить местонахождение передатчика много времени не заняло. Сигналы поступали из одиноко стоявшего дома. Именно оттуда кто-то посылал слабые сигналы азбуки Морзе на незарегистрированном радиопередатчике.
Владелец дома был кротким низкорослым правительственным клерком, короче говоря, точь-в-точь «человек зонтика», как выразился бы Диккенс. При обыске детективы обнаружили источник наводок – радиопередатчик незнакомого им типа. Трубка, и все. И 3 небольшие батарейки. Аппарат вместе с питанием и передающим ключом весил всего 4 фунта (около 2 кг). Это был известный Afu, миниатюрная «коробка шептания», посылавшая очень слабые сигналы. Хотя их было едва можно поймать в Англии, зато их уверенно принимала специальная приемная аппаратура на станции связи абвера под Гамбургом.
Клерка тут же поместили в «Уормвуд скрабз», но рацию оставили. Сигнализатор секретной службы продолжал посылать сообщения, используя его шифр. Однажды в сильном волнении британский агент радировал Вихману, что, мол, ему стала доступна информация предельной безотлагательности, настолько важная, что он не решается передать ее в эфир, и спросил разрешение гауптмана прибыть в Германию и доставить сведения лично.
Это была не совсем обычная просьба и требовала рассмотрения на высоком уровне. Вопрос с вывозом агента к кругу простых не принадлежал. Наилучшим средством переброски агента из Англии в Германию была подводная лодка, но флот Дёница был крайне нужен в других местах. Тем не менее Канарис уговорил Гитлера, и тот отдал соответствующий приказ – выделить в распоряжение абвера подводную лодку.
В начале октября агенту передали по радио инструкции; его заберут в первую же безлунную ночь в отдаленном, скалистом заливе на побережье Уэльса.
В 2:00 в назначенную для проведения этой операции ночь с берега стали сигналить тонкими лучиками света с интервалом – 10 минут. Час спустя на берегу заметили ответный световой сигнал: подводная лодка прибыла.
Внезапно вспыхнул яркий свет. Мгновение спустя раздались звуки боя. Находившиеся в засаде британские эсминцы дожидались прибытия подлодки, и каких-нибудь десять минут спустя она была потоплена.
Гауптман Вихман так никогда и не узнал, что произошло. Когда агент замолчал, а лодка пошла ко дну, предположили, что ее просто случайно выследили англичане и приняли соответствующие меры. После этого инцидента адмирал Дёниц очень долго отказывался предоставлять абверу подводные лодки.
