Людмила Евгеньевна Лаптева
Я и МЫ. Трансформации достоинства личности в российских конституциях

– во-первых, из естественно-правовой доктрины, того, что «признание достоинства, присущего всем членам человеческой семьи, и равных и неотъемлемых прав их является основой свободы, справедливости и всеобщего мира»;

– во-вторых, из права на достойное существование, когда «идеал свободной человеческой личности, свободной от страха и нужды, может быть осуществлен, только если будут созданы такие условия, при которых каждый может пользоваться своими экономическими, социальными и культурными правами так же, как и своими гражданскими и политическими правами»^[10].

Советский Союз активно участвовал в разработке пактов и дальнейшем продвижении их идей как идей социализма. Несколько позднее, в Заключительном акте созванного во многом усилиями нашей страны Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, подписанном в Хельсинки 1 августа 1975 г., была достигнута договоренность о том, что в области прав человека и основных свобод ггосударства-участники будут действовать в соответствии с целями и принципами Устава ООН и Всеобщей декларации прав человека, а также международными пактами о правах человека^[11].

Итак, в истории Советской России, как и любой другой страны, сменялись периоды, которые различались представлениями о достоинстве личности и соответствующими практиками. Можно утверждать, что умалчивание в первой советской конституции, юридической и философской доктрине еще не означало отсутствия некоторых элементов признания достоинства лица в советской действительности. Другое дело, что в эпоху воинствующей диктатуры пролетариата достоинство личности как автономного субъекта почти не признавалось самоценным и рассматривалось преимущественно, как в древности, через призму достоинства соответствующего класса или иной социальной группы, ценилось по мере полезности системе.

История конституционного развития Советской России – это история того, как классовый подход к правам, жесткое ограничение свободы, пропаганда аскетизма и самоотречения постепенно сменяются декларированием ценности личности и необходимости гармоничного сочетания общественных интересов с личными.

Осмысление идеи достоинства личности в советской юриспруденции

Советская доктрина достоинства личности и прав человека на всех этапах ее становления была далека от индивидуалистической трактовки этих понятий, увязывая их с соответствующей стороной деятельности и интересами государства. Именно выполнение долга перед государством давало человеку право претендовать на достойную оценку его личности и определенный объем благ. Как писал во времена гораздо менее жестокие, чем первые годы советской власти, видный советский правовед С. Ф. Кечекьян:

Социалистический строй полностью разрушает легенду о «невмешательстве» государства в деятельность индивида, показав, что без содействия органов государства, без реального обеспечения личные свободы остаются пустыми формальными лозунгами, не наполненными правовым содержанием^[12].

Именно в таком аспекте идея достоинства личности могла претендовать и претендовала на роль «исходного пункта исследования положения человека в системе общественных отношений» и «субстанциональной идеи всего социалистического права»^[13]. Иными словами, несмотря на постепенную актуализацию вопроса о признании ценности человеческой личности как таковой, достоинство советского гражданина прежде всего определялось позитивным строем советского государства, принадлежностью к этому государству.

Новое понимание личности в правоведении, особенно отраслевом, приживалось нелегко^[14]. Известный цивилист О. С. Иоффе утверждал, что такие нематериальные ценности, как честь и достоинство, «не только не создаются правом, но и не определяются (не регулируются) им» и «единственное, что право может сделать в данной области, – это содействовать обеспечению надлежащих условий формирования общественной оценки». Он считал, что такие условия могут обеспечиваться правом только «в пределах, в каких самооценка совпадает с оценкой общественной»^[15]. Бытовало мнение, что «гражданское право до момента нарушения чести и достоинства или деловой репутации личности, иного субъекта охраняет эти личные неимущественные отношения путем возложения всеобщей обязанности воздерживаться от их нарушения». И лишь «с момента их нарушения нормы гражданского права способны регулировать возникшие отношения»^[16].

Возражая приверженцам традиции, Н. А. Придворов отмечал, что «человеческое достоинство утверждается не через акт самосознания, а в результате создания обществом условий для жизни и развития личности. Условия, в которых определяется и создается ценность человека, являются необходимыми элементами формирования достоинства личности»^[17].

К таким условиям относились социально-экономические законы социалистического государства и общественные отношения, создаваемые при социализме. К этому времени в советской конституции и отраслевом законодательстве уже нашли закрепление нормы, конкретизирующие основной экономический закон социализма, согласно которому непрерывный рост социалистического производства обеспечивает растущее благосостояние и всестороннее развитие всех членов общества посредством наиболее полного удовлетворения их постоянно растущих материальных и культурных потребностей.

Все это только дополняло базовый принцип соотношения общества и личности при социализме, отдающем первое место интересам общества. Аналогами понятий «ценность» и «достоинство личности» являлись понятия «достоинство коллектива», «достоинство профессии», «ценность общности людей», «ценность конкретного коллектива»^[18]. Люди воспитывались, в общем-то, в правильно препятствующем развитию эгоизма убеждении, что «подлинная свобода предполагает глубокое осознание индивидуумом долга, способности согласовывать свои цели, поступки, стремления с интересами социалистического общества», хотя это и не исключало признания «определенной сферы жизни человека, в которой ему гарантирована некоторая независимость, точнее, самостоятельность от общества»^[19]. Это, конечно, оставалось главным: ценность личности при социализме определялась «ее социальной активностью, проявляющейся в условиях подлинной демократии и реальной свободы», человеческое достоинство находило «свое воплощение в том, что личность выступает в качестве гражданина социалистического государства, участника государственной власти и субъекта права». Но в условиях развитого социализма от гражданина уже не требовалось полного самоотречения и, напротив, подчеркивалось, что «подлинная социальная ценность личности может быть обеспечена только в условиях достойного человека образа жизни»^[20].

В стране, где немалое внимание действительно уделялось обеспечению каждому гражданину минимального уровня комфортного существования, справедливо считалось, что только в советском социалистическом обществе существует подлинное уважение чести и достоинства личности, что только в условиях социализма к человеку относятся как к высшей ценности, а основные права и свободы реально обеспечиваются надежными гарантиями. Сравнивая СССР со странами капитализма, нельзя было тогда не признать правоту классиков марксизма, утверждавших, что «в условиях частной собственности человек становится бесчеловечным предметом, чужим для самого себя, его проявление жизни оказывается его отчуждением от жизни», поскольку «частная собственность производит человека как существо и духовно и физически обесчеловеченное, человек становится все беднее как человек», он «низводится на степень товара, притом самого жалкого»^[21].

И наоборот, считалось, что «социалистическая собственность как общественная собственность, будучи основанной на совместном труде рабочего класса, кооперированных крестьян, народной интеллигенции и других слоев трудящихся, коренным образом изменяет положение людей в системе общественных отношений, создавая необходимые условия для развития в каждой личности чувства хозяина, бережливости, деловитости, организованности, усердия и других ценностных качеств и свойств, в совокупности образующих достоинство человека социалистического общества… Складываясь в социально-экономической, политической и правовой сферах социалистического общества, общественные связи порождают определенные отношения коллектива, общества и государства к человеку, личности. В основе этих отношений лежит высокая ценность человека, его особое положение, которое он занимает в экономической и других социальных сферах общества и государства»^[22]. И это не было пустыми словами, поскольку даже те советские элиты, которые в силу профессионального статуса пользовались некоторыми льготами и привилегиями (не идущими ни в какое сравнение с благами современных элит), прекрасно сознавали источник своего благосостояния. Важных по тем временам благ в виде правительственных дач, квартир и персональных машин эти люди по общему правилу лишались сразу после освобождения соответствующих должностей.