Ксения Петрова
Зоревый край

Посвящается

моему деду, Антонову Ивану Васильевичу,

деревне Дубок и нашему дому

© Петрова Ксения, 2021

© Интернациональный Союз писателей, 2021

 
Просто краска такая была…
Перепутаны жёлтый и синий.
Облака, закусив удила,
Всё плывут и плывут над Россией
 

Моё яблочное детство

Моё яблочное детство

 
Моё яблочное детство —
светлый путь.
До развилки, а потом
в поля свернуть.
 
 
Моё яблочное детство —
райский край.
Тридцать яблонь —
собирай – не собирай.
 
 
Моё яблочное детство —
сладкий миг.
До развилки… И глядишь —
уже старик.
 
 
Моё яблочное детство,
упаси.
Как недолго длится детство
на Руси!
 

Пирог
(почти автобиографичный верлибр)

 
Детство румяное, тёплое,
С яблочной начинкой.
Корочка лоснится —
Яичком куриным обмазана.
Мама с бабушкой с любовью
Тесто замешивали.
Опара – из кадки вон лезла.
Яблочки без червоточинок
Подбиралися.
Сдобная да ладная девочка
На радость вызрела.
Ноздри аромат яблочный
Щекочет.
Пирог – на печи.
Как так?
А вот как:
«Счастье придёт – и на печи найдёт».
 

Упрямая кукла

 
Крупи́т снежок,
Бели́т лужок.
Переодели зайцы шубки.
Околица зовёт гулять.
Маняша снова дует губки:
«И чай горяч,
И студень хладен,
И разувалась чего ради?» —
Пищит мышиный голосок.
 
 
Из самых вредных побуждений
Маняша – прыг – с моих коленей.
«Где шубка?
Где платок пуховый?
Бабуся, собирай по-новой!
Не видишь разве, что снежок?!» —
Пищит мышиный голосок.
 
 
А хвостик Манин,
Шустрый-шустрый,
И тот за ней не поспевал.
Вот под ногой сухарик хрустнул,
И чай пролит,
И студень вкусный
Уж на полу теперь дрожит…
 
 
…Маняша у окна сидит
На лавке старой, деревянной
Упрямой куклой оловянной.
Ах, до чего сейчас курнос
В окне Маняшин вредный нос!
 
 
Видали ль вы упрямей кукол?
Маняша, отправляйся в угол!
 

Первая гроза

 
Шатром созревших туч предстало небо —
Готовьте коромысла и ладони!
Гляди, июльский полдень непреклонен —
Грозу уронит.
 
 
Шагали мы дородными полями
(В тот год минуло каждому по десять) —
Два друга из села за редким лесом,
И каждый весел!
 
 
Бутон сомкни, цветущее сословье, —
Небесной хляби распростёрты крылья.
Гляди, ужель на большаке средь пыли
Коня забыли?!
 
 
Насквозь блеснула огненная сила
По спелой сливе мрака грозового.
Гляди, чего же конь так бьёт подковой?
Но ты – ни слова.
 
 
И грянул гром по бархату затишья,
И ветры разметали рожь и плевел.
Гляди, там жеребёнок колыбельный —
Дрожат колени.
 
 
Не конь – то лошадь у седой дороги
Прибила пыль копытом материнским.
Для жеребёнка путь, видать, неблизкий,
Да ветер низкий.
 
 
Боится он, тщедушное созданье,
Таращит глаз на что-то пред собою.
Ещё раскат! И дождь ступил стеною
По злому зною…
 
 
Как беззащитно, да, но как забавно
Свиданье чьё-то первое с грозою…
 
 
Отведал день живительной прохлады,
И жажду утолили рожь и плевел.
А жеребятам многого не надо —
И мы запели.
 
 
Стоим мы четверо, друг друга понимая,
Хотя четвёртый – он, пожалуй, лёжа.
На что же он теперь, лентяй хороший,
Такой похожий?
 
 
Так откровенно мы с тобой смеялись,
Так дружелюбно плевел всколыхнулся,
Что жеребёнок глупо улыбнулся
И в мать уткнулся.
 

Летний дождь. Ностальгия

 
Лупит дождь по старой крыше,
Ласточки притихли.
В поле чибис не звенит,
Не пытает: «Чьих вы?»
 
 
Пёс Барбос не кажет нос
Из укромной будки.
Растерялся и грустит
Кустик незабудки.
 
 
Ливень подмочил дрова
У кривой калитки.
На свежеющий салат
Точит зуб улитка.
 
 
Хлев наелся и притих,
Не шуршит солома.
Мерный стук дождливых рук
Нагоняет дрёму.
 
 
Сад фруктовый ливню рад —
Жажду утоляет.
Вот и выползень ползёт,
Дело своё знает.
 
 
Пруд до краешка залит —
До мостков до самых.
Забавляется отряд
Лягушат упрямых.
 
 
Где-то детство тут живёт
В зарослях черёмух.
Пожелтели по краям
Карточки в альбомах…
 

Бежин луг

 
Жуткий скрежет цапли на болоте.
Звёзды ночь рассыпала вокруг.
Старый волк тоскует по охоте,
Старый волк глядит на Бежин луг.
 
 
На лугу пасутся лошади и кони,
На лугу ребята правят костерок.
Детские шершавые ладони
Лижет непородистый щенок.
 
 
Сладкая печёная картошка^[1]
Издавна по вкусу детворе.
Сгрудились вихрастые Антошки,
Зашипели сказки на костре.
 
 
Вылетала из костра русалка,
Вылетал за нею водяной.
Их стихия – омут ледяной,
А в костре так тесно и так жарко!
А-а-а-а-а!
Как со страху выпрыгнут картошки!
Эй, Антошки, подставляй ладошки!
 
 
Старый волк седые уши греет,
Бежин луг тепли́тся на углях.
Бежин луг с годами опустеет…
Детство не живёт в пустых полях.
 

Каменный дом

 
Горсточка соседской сладкой вишни
(Брошенная ягода – так вышло).
Каменных развалин вид печален,
Кирпичами прошлое венчали.
 
 
Дом стоит и в памяти так долго
В изголовье раненой деревни.
Пруд за домом. Запах этот волглый
Нежилой и тоже очень древний.
 
 
Камень не удержит старый запах,
Но исправно впитывает слово.
Может, проходил на диких лапах
Старый зверь, затравленный кондово.
 
 
Вот и я всего лишь утешенья
Отыскала с брошенной листвой.
Собрала чужой поспелой вишни —
Это вовсе и не воровство.
 

Золотое детство

 
Лютики качались.
Небо затемнело.
Радость!
Радость!
Радость!
Не к дождю ли дело?
 
 
Я, небось, не струшу,
Не сбегу до хаты.
Душит,
Душит,
Душит
Сенокос проклятый!
 
 
Облакам толкаться
Не хватает места.
Братцы,
Братцы,
Братцы,
Вон, разбойник, треснул!
 
 
Бахнул гром – так бахнул!
Чиркнул стриж – и тихо…
Страхи,
Страхи,
Страхи
Спрятались в гречиху.
 
 
Капля, капля… Лейся!
Это наше средство.
Смейся,
Смейся,
Смейся,
Золотое детство!
 

Мы – незабудки

 
Дождик к нам стекал со старой крыши,
Ласточки разбрасывали плевел.
Наперегонки сновали мыши,
Ах, и мы бы тоже так хотели!..
 
 
Дед проходит мимо – улыбнётся,
Внучка – тихо напевает песню.
Доброго добро всегда коснётся,
Злому воздаётся честь по чести.
 
 
Мир прошит стежком довольно прочным,
Это и спасает. Не забудьте:
Мы за бочкой в ласковом тенёчке,
В синих блузочках. Мы – незабудки.