Кристина Юрьевна Юраш
Василиса из рода Ягинь

Глава 8. Сваты

– Хорошо, останусь я на сватовство! – кивнула василиса, слыша, как заходится от тихого негодования на плече филин.

– Мы уйдем когда-нибудь из этой деревни? – ухал он, пока сваты нарочито громко женихом похвалялись. – Кстати, как деревня называется?

– А как деревня называется? – спросила у Матвея василиса, заходя в избу.

Атмосфера всеобщего веселья была заразительной. Редко на деревне праздники бывают. Да и лес шум не любит.

– Становища! – ответил Матвей, пока сваты нахваливали жениха перед оторопевшей матерью невесты, вышедшей на крыльцо. – Я здесь с самого начала живу! Предки мои сюда пришли много лет назад из-за леса! И деревню сладили. Раньше деревенька была куда больше! Это сейчас она поубавилась. Вечно у нас из лесу падаль какая лезет! Спасу нет! Вот гусей-лебедей извела. Дык, года не пройдет, как новое что-то объявится. Либо Леший – людоед, либо кикимора…

Пока сваты развлекали всю деревню, давая девице возможность принарядиться, Матвей и василиса вошли в дом. Следом вбежала растревоженная мать, бросаясь к огромному сундуку.

– Вы бы со сватами поосторожней. Ваша дочь с домовым сошлась, – негромко произнесла василиса, глядя на Матвея. – Он к ней каждую ночь приходит!

– Да ты прямо сама тактичность! – буркнул филин, пока до Матвея доходил смысл слов. – Прямо «хрясь!» и правду – матку! А где: «Присядь на лавку, вот тебе водицы…». Люди не зря такое придумали. Думаешь, кому-то сесть хочется и пить? Нет, просто услышав это, сразу начинаешь к новостям плохим готовиться. Ты гляди, мужик разрыв сердца чуть не получил!

– Да чур нас, чур! – дернулся Матвей. А глаза у него были напуганными. – Али привиделось тебе? Не бывать такому! Не станет наша дочка с нечистью путаться! Чур нас, чур! Мы за дочкой нашей пуще глаза следили! Ни на какие гульки да вечёрки не пускали! И на попрядухи с девками не ходила!

– Видимо, именно поэтому и не ходила, – ехидно заметил филин.

– У нее косы плетеные. Не она сама их плела. Попробуй сама так заплети! Ей домовой по ночам косы плетет, – произнесла василиса, видя, как сваты топчутся в предбаннике да на крыльце, а в избе крики да плачь. – Он ее на косах задушит!

– Вот что ты с ним говоришь? Не понимает он! – с укором заметил филин. – Мужик! Ты это! Ку-ку! Твою дочку домовой задавит!

Василиса взглянула в оконце, что на крыльцо выходило.

Сваты веселились на полную катушку. Даже гармониста с собой взяли. Жених скрипел нарядными сапогами, а сватья орала во все горло, нахваливая жениха на все лады.

– Сам по себе молодец! Красавец, кузнец! – заводила шустрая тетка, показывая на жениха. – В руках все спорится! Любая работа по плечу! Сам избу себе поставил! И тут закручинился. Для кого, говорит, я красоту такую строил? Нет в избе хозяюшки! Вот, говорит, только невестушки не хватает для счастья! Прослышал он, что здесь красавица живет! Говорит, что жизни не будет, коли ее в жены не возьмет! Приуныл, и все из рук вон! Видать, задела сердце ретивое краса девичья!

– Нет! – закричала девушка. – Тятенька, выгони их вон!

– Это кто у нас тут раскричался! – прикрикнул Матвей, открывая дверь в горницу. – Вон скольким уже отворот- поворот дала! Радуйся, что как Матрене килу не посадили за норов больно крутой! Мотря тоже переборчивой была, пока килу не схлопотала от жениха разобиженного! И ты хочешь? Ты на жениха глянь! Мужик – хоть куда!

– Тятя, не надо! – слышался в избе крик. – Тятенька! Мне и здесь хорошо!

– Цыц! – прикрикнул Матвей, пока мать дочку наряжала.

Василиса смотрела на слезы, которые катились градом по девичьим щекам.

– И цыц мне тут! А то засиделась в девках! Всех уже просватали! – приговаривала мать, наряжая красавицу. В открытом сундуке с приданным виднелись рубашки вышитые, платки и ленты.

– Гони сватов, – осмелела василиса, видя, как девка перестает плакать, и на нее смотрит. – Горем обернётся. С таким не шутят!

Матвей скрипнул половицами и к дочери.

– Правда, ты с домовым шашни крутишь! – насел он на бедную девку. – Отвечай отцу!

– Тятенька, правда все это… – всхлипнула девка, спасая руками свои косы. Она опустила глаза и замолчала. Мать завыла белугой: «Горе-то какое!».

– Вот чуяло мое сердце… Тихо, мать! Позор-то какой! Чтобы к девке нашей нечистый ходил! Да не голоси! – рявкнул Матвей, пока мать невесты рот рукой прикрыла и на дочь посмотрела.

– Не уследили! Не углядели, – подвывала мать, роняя слезы.

– Вот тем паче надо ее поскорее замуж выдать! – нахмурил суровые кустистые брови Матвей, оглаживая бороду. – А не то не ровен час на матице рожать придется!

– Не надо! – дернулась василиса, но ее не слушали.

Или просто не хотели слушать. Красная от рыданий мать поправляла нарядные ленты и разглаживала руками вышитую рубаху.

– Пускай сваты заходят! – громко произнес Матвей, пока наряженная красавица – дочь утирала слезы.

Василиса смотрела во все глаза, как сваты нахваливают невесту, оглядывают ее со всех сторон. Как бедная девушка, опустив голову, роняет слезинки. Как стоит нервная мать, бросая любопытные взгляды на жениха, который зубоскалил невесте.

– Ох, ну и ладная же ягодка у вас выросла! Так бы и укусили! – ходила вокруг невесты сводница, скрепя половицами. – Ну прямо не девка, а сказка! Вот такая невестушка нам нужна! Чтобы весь свет обойти, а такой красавицы не сыскать!

– Что-то здесь не так, – шепотом заметила василиса, пытаясь призвать взгляд нави, но обычно это делать тяжело.

Особенно, когда в избе светло. Несколько раз он обращалась к навьему взгляду, но яркий свет свечей заставлял ее жмуриться и резал глаза.

– Неужели? Наверное, потому что мы еще здесь! – ответил филин с явным вызовом. Он был ужасно недоволен тем, что его не послушали! – Что? У жениха нос кривой? Так не к тебе же сватаются. Не тебе с ним жить!

Он фыркнул и демонстративно повернулся спиной к жениху и сватам.

– Да вот нет, вроде бы, – заметила Василиса, присматриваясь к жениху. И парень на редкость ладный. Красивый, крепкий, улыбчивый. Вон стоит, подбоченившись. – Слишком ладный…

– Это, считай, первый молодой и привлекательный мужик, которого ты в жизнь видела! – ехидно заметил филин.

– А ты что? Считал? – спросила василиса, не сводя взгляда с гостей.

– Нет, не считал! Делать мне нечего! – вздохнул филин. – Двадцать шестой, если быть точнее!

Тем временем сваты уже окружили невесту со всех сторон, уговаривая на разные лады.

Упираться для невесты было хорошим знаком. Это был признак скромности.

– И сапожки купим! Красные! Все подружки обзавидуются! И в сарафан оденем! И бусы подарим! Чтобы все видали, какая девка у нас красивущая! Баская! – нараспев нахваливали сваты. – Будет девка красавицей ходить, из лучшей посуды есть, слово поперек никто не молвит!

– Ну что, – зычно произнес Матвей, пока рядом с невестой появлялись подарки, на которые она даже не взглянула. – Дочка скромница у нас! Не ходила, ни гуляла, парней только в окно видала! И то не засматривалась! Так что она согласна!

Мать в подтверждение слов кивнула, делая глубокий вдох. Вокруг невесты стояли тяжелые, кованые сундуки, из которых торчали отрезы дорогой ткани, кухонная утварь и россыпь украшений.

– Слишком богатые дары, – прищурилась Василиса, глядя на сватов. – Вроде бы на кузнеца похож… А откуда у кузнеца столько денег?

– Я что? С берестой стою и каждую лошадь подкованную у него проверяю? – недовольно заметил филин, нахохлившись на наплечнике. Он демонстративно отвернулся от праздника. – Даже смотреть не буду!

Невеста подняла красные от слез глаза на отца, как вдруг посуда загремела… Горшки, стоящие рядком на полке, попадали под ноги матери, которая чудом успела отскочить. Тяжелый чугунок отлетел в жениха, который не ожидал такого!

– Говорят, примета хорошая! – заметил отец, видя как испугались сваты – Домовой из дома выпроваживает! Коли домовой девку из дома гонит, значит, свадьбе быть!

Невесту уже взяли за руку, а та покорно встала, искоса глядя на отца и мать. В воздухе висело что-то нехорошее. Василиса это чуяла, но понять не могла. Изредка она бросала взгляд на размалеванную печь, которая в полумраке раскрыла свой черный зев. Видимо, домовой не доволен!

– Так прямо сейчас и забирайте! – развел руками отец. – А то засиделась она у нас в девках! Все не знали, кому красоту отдать!

Казалось, в избе стало темнее. Даже огонек трех огарков свечей на столе подрагивал, словно от невидимого сквозняка.

– Благословить… – шепнула мать отцу, а тот шикнул на нее. Его взгляд блуждал по избе, словно чуял неладное. – Как же без благословения?

– Повезем мы ее к себе, в деревню! – вели невесту под руки, кланяясь родителям.

Она вырвалась и бросилась на грудь отцу.

– Не отдавай меня тятенька, – причитала она.

– Негоже, дочка, с нечистью якшаться, – послышался василисе тихий голос Матвея. – Бедой обернется… Пусть тебя увезут побыстрее! А мы с матерью на свадьбу и приедем!

Его тяжелая рука легла на голову дочери, а та вцепилась в отцовскую рубаху, как в последний раз.

– Не поеду, тятенька, – умоляла она, пока сваты ее ждали. – Сердцем беду чую!

– Беда будет, если останешься! – внезапно произнесла мать, беря заплаканное лицо дочери в сморщенные от тяжкого труда руки. – Езжай, доча, езжай…

Казалось, все в избе пришло в движение. Даже занавеска на печи, и та стала колыхаться, как от ветра. Утварь подпрыгивала на своих местах. Шевелились даже черепки от горшков на полу.

– Нет, – замерла василиса, глядя вокруг себя. Казалось, по стене избы пробежала черная тень, похожая на кота. Потом эта тень пробежала по потолку…

Ой, не к добру все это!

Глава 9. Чертова свадьба

– Езжай! – крикнул Матвей, выталкивая дочь в руки сватов.

Те удалились, забирая невесту. Видать, поняли, что брать девку надо, пока худо не стало.

– Ну вот тебе и любовь домового! Есть народный способ, как ее исцелить! Теперь он над ней силы не имеет! – устало произнес Матвей, со скрипом опускаясь на лавку.

– Ох, ты ж, батюшки! – всплеснула руками мать, заглядывая один из сундуков, оставленных сватами. – Ой, беда!!!

Василиса быстро глянула на сундуки, как вдруг поняла, что все в них превратилось в головешки горелые да камни придорожные. Не было ни тканей, не драгоценностей, ни утвари всякой. Мусор один. Да и сундуки, что раньше поблескивали красивой ковкой, превратились в старые, дырявые с запахом сырости.

– Вот что значит! – дернулась василиса, а филин едва не слетел с нее. – Не того боялись! Домовой не просто ревновал! Он предупредить пытался! Черти сватались! Кто-то из вас девку к чертям послал!

Мать побледнела и закрыла рот рукой. Матвей замер с открытым ртом прямо посреди избы.

– Черти?! – ужаснулся филин, тут же перестав обижаться.

– Не может быть! – вскочил Матвей, ловя падающую жену.

Василиса бросилась на улицу, осматриваясь по сторонам.

– Куда сваты поехали? – крикнула она, понимая, что еще можно успеть.

Но на улице никого не было. Даже те, кто были, поспешили в дома, словно почуяв неладное.

– Ну, посмотри! – взмолилась василиса, скидывая с плеча филина. Тот нехотя расправил крылья, зыркая в темноту страшными глазами.

– Их много, а ты одна, – заметил филин, даже не подумав взлететь. – Ты чем думаешь!

– Ну нельзя же так все бросать! – крикнула василиса, вглядываясь в темноту навьим взглядом. От ее взгляда деревня преобразилась. На крыше одной избы сидела черная тень со светящимися глазами. Под окнами избы, в которой надрывно плакал младенец, и тускло горела сальная свеча, почти бесшумно кралась жуткая тень с длинными когтистыми пальцами. Словно приманенная детским криком и колыбельной, тень заглядывала в окно, водила тонкими пальцами по мутному стеклу, словно выжидая момента, когда уставшая мать уснет.

– Сюда! – крикнула Василиса, видя навий след на дороге.

Она побежала через всю деревню, боясь, что не успеет.

Стоило выбежать из деревни за околицу да пробежать до первых деревьев, как василиса увидела брошенную телегу и чертей, которые тащат бедную девку за косу. Когти раздирали ее одежду, оставляя кровавые ссадины на ее теле.

Рубахи, картузы, сапоги, сарафаны – все это валялось возле телеги, словно скинулось в одночасье. Словно гости, только выехали за околицу, личины поскидывали. И вон тот большой, рогатый, небось, жених!

Оступившись, бедная невеста упала, а они бросились на нее скопом, с мерзким хихиканьем.

– Стоять! – крикнула василиса пронзительно и громко.

Посох посмотрел светящимся взглядом на чертей, окруживших бледную, истерзанную девушку.

– О! Явилась – не запылилась! – послышались голоса чертей, волоком за косу тащивших бедную девку, которая даже кричать не могла от ужаса. – Сразу тебя заприметили! Иди своей дорожкой, василиса! Девка – наша! Мать ее к черту послала!

– Отпустите! – рука василисы задрожала.

Еще бы! Тут был не один бес, не два, а целая бесовская свадьба. Невеста тянула к василисе исцарапанную руку, словно умоляя помочь.

– Уходим, – произнес филин на плече. – Они в своем праве!

– Хоть в прави, хоть в леви! – передразнила василиса, решительно готовясь к битве. В темноте глаза чертей светились жутким светом, а сами они, черные, лохматые, казались пугающими тенями в ночном полумраке. – Девку верните!

– Ай, кака пава выискалась! – хихикнули черти. – Вы только гляньте! Уж не хочешь ли ты на ее место?

– Помоги, – шептала исцарапанная девка, трясущейся рукой цепляясь за траву. Ее коса, словно веревка, была обмотана вокруг черной когтистой лапы «жениха».

– У нас товар, у вас купец, – начали черти, передразнивая голос свахи. – Так что взамен предложишь?

– Смерть! – рявкнула василиса, покрепче сжимая посох.

– Нда, переговорщик из тебя так себе! – заметил филин, вздохнув. – Саммит большой… Раз, два, три… Саммит чертовой дюжины объявляют открытым!

– Ну тогда дави ее! Держи ее! Хватай! – завизжали черти, бросаясь на василису.

– Слушай, что-то кушать хочется? Тебе не хочется? Нет? – зевнул филин. – А я бы перекусил! Слетаю я за мышкой! Заморю червячка.

– Стой! Куда ты! – крикнула василиса, понимая, что черти ломятся на нее.

Глава 10. Леший

Она едва успела взмахнуть посохом. Зеленые глаза черепа, сочащиеся магией, оставили дымчатый след в ночном воздухе.

– Жжется! – пискнул мелкий черт, пока василиса отбивалась, как могла. Брошенная на траву, девка ползла в сторону дерева, рыдая и трясясь.

В не волосы вцепилась лапа и больно дернула, чтобы свалить на землю.

– Проклятые! – кричала василиса.

Но девушка каким-то чудом устояла, отшвырнув посохом черта. Ее белый сарафан тонул в черных тенях. И лишь зеленые вспышки напоминали, что она еще жива.

– Чур меня, чур! – кричала василиса, отбиваясь изо всех сил, как вдруг лес заскрипел на разные голоса. Огромная черная тень шагнула, с треском ломая деревья.

Василиса упала на землю, чувствуя, как по ней бегут перепуганные черти.

Их голоса стихли в темноте, а огромная тень, ломающая деревья угрожающе замерла над лесом страшным исполином. На фоне сизого ночного неба тень казалась воистину огромной. Даже древний лес ему был, словно трава по пояс.

Постояв, тень развернулась и побрела обратно, растворяясь в ночном мраке.

– Это… Леший? – прошептала василиса, пытаясь нащупать посох.

Неужели сам леший крики услышал и на помощь явился.

Девка выла неподалеку, свернувшись в комочек. От ее праздничного наряда остались лишь лохмотья.

– Мои косы… – ревела она, сжимая в руках оторванные чертями косы. Василиса встала, пошатываясь и побрела к невесте.

– Вставай, – прошептала василиса, протягивая руку. – Пойдем домой…

– Ну, что я пропустил? – послышался голос филина и хлопанье могучих крыльев. В его клюве болталась мышь. – Так, не смотрите! Мышь не дам! Свою поймайте!

– Тут… леший был… – выдохнула василиса, все еще поглядывая на кроны деревьев. – За нас заступился. Всех чертей распугал.

– А, это я его позвал, – небрежно заметил филин, бросая мышь на ветки и прижимая ее лапой. – Лечу, смотрю, сидит на пеньке, тоскует. А я ему говорю, хочешь, взглянуть, как мужественная василиса чертей одолевает? Кстати, неподалеку, на опушке! Черти на нее, а она их раз, два, три… Все по кучкам раскидала!

– Ты самого лешего позвал? – с удивлением и ужасом спросила василиса, глядя на филина.

– Нет, его заместителя! – прыснул филин. – Ну и ерунду ты городишь! Конечно, лешего!

– Так его уже вон сколько лет никто не видел! – прошептала василиса, глядя на разорванный сарафан.

– Он просто стеснительный, – заметил филин, доедая мышь. – Не смотри так жалобно! А то у меня кусок в горло не лезет. Но я могу оставить тебе мышиный хвост. Я хвосты не люблю!

– Пойдем, – подняла василиса невесту. Разбитая телега с приданным лежала на боку. Мертвый, задранный чертями конь, валялся в кустах, а невеста еле передвигала ногами.

– Сейчас вернемся к маме и папе, – утешала василиса, чувствуя, что сама еле идет. – Домой… Гляди, вон уже и деревня видна!

Невеста шла молча, всхлипывая и тяжко вздыхая.

– Ты лучше про домового расскажи! – спросил филин, слетая на наплечник василисы. – Иногда мне хочется послушать мелодраму!

– Когда я маленькая была, – всхлипнула невеста. – Он ко мне по ночам приходил… Играл со мной, пока матушка и батюшка спали. А потом, когда я подросла, стал лезть целоваться. Бывало, сплю я, а он целуется… Стыдоба!

– Только целуется? Правда? – спросил филин, явно не поверив.

Девка зарумянилась, стыдливо опуская глаза.

Она вздохнула, семеня в деревню.

Деревня уже спала. Только собаки разрывались хриплым лаем, заставляя людей замирать в своих домах: «Кто там пришел?».

Из одной избы слышался детский плач. Из окна выбиралась черная тень с длинными пальцами, унося с собой ребенка.

– А ну брось его! – крикнула василиса, а череп вспыхнул ярко- ярко, освещая сгорбленную хищную тень, вылезающую в окно. Она ловко скользнула по стене дома, исчезая на темном чердаке.

Плачь послышался снова. «Ой, батюшки!», – донесся голос разбуженной криком матери, увидевшей ребенка на подоконнике.

– Откуда эта нечисть берется? – спросила невеста, поежившись. – Раньше –то ее не было.

– Когда не было, историк ты эдакий? – заметил филин, когда показалась единственная изба, в окнах которой горел слабый огонек. – Раньше людей много было, вот и пряталась нечисть по углам. А теперь людей мало стало, так вот и вылезла. Реванш брать!

– А что будет, если я с домовым останусь? – внезапно спросила невеста, когда они подошли к дому Матвея.

– Будет у тебя изба в достатке, хозяйство ладится всем на зависть и удивление, – усмехнулся филин, отвечая вместо василисы. Та уже открыла рот, чтобы ответить, но он ее опередил.

Они стояли и смотрели на разукрашенные ставни и добротную крышу.

– Только вот ни вечорок, ни попрядух ты не увидишь. А коли женихи придут, лютовать будет! На порог не пустит. А коли прознает, что ты с кем-то шашни крутишь, так задушит тебя. Если нечисть, то это навсегда, – с усмешкой заметил филин, пока девка нерешительно мялась на пороге. – Того и глядишь, помрешь, домовихой станешь. Ну, ты решай, а нам в путь пора! Иначе мы отсюда никогда не уйдем, да, вась?

Невеста мялась, не зная, что и выбрать.

– Опять ты со своим влез! – возмутилась василиса. – Нельзя с нечистью якшаться! Ты вон, лучше себе парня какого найди, да из другой деревни. Все ж лучше, чем с домовым жить!

– Ага! – раскинул крылья филин. – Будет бить да поколачивать, пить да за другими бегать! Будете хозяйство с мужем держать, а удержите ли? Не слушай ее! Бери домового! Он из дома ни ногой. На других девок засматриваться не станет. А захочешь, так молодцем пригожим явится. Он умеет. А хочешь – котиком ласковым на коленях лежать будет. Вот тебе и муж, и кот.

– Нет! – спорила василиса, глядя на филина. Она уперла руки в боки. – Ты почто ей такие советы даешь! Пущай человека себе ищет!

– Бери домового! У него всегда хозяйство большое! – спорил филин. – А тебя, васька, я сейчас в макушку клюну! Помни, я мышь ел! Сил у меня ого-го!

– Человека! – спорила василиса. – А там и детки пойдут! Нечего с нечистью знаться. Добром это не кончится!

– Коровы не сдохнут! – возмущался филин, раскинув крылья. – В избе всегда лад! От пожара убережет, от воров!

– Помрешь ты, рожая на матице! – снова спорила василиса.

– Ага, на шестых родах! – кричал филин, как вдруг они обернулись. – А так, будто ты от смерти застрахована!

Невесты нигде не было.

– Так, а кто знает, куда она делась? Домой пошла или из дома? – филин повертел головой вокруг.

Глава 11. Придорожные камни

Василиса тоже осмотрелась.

– Эх! Пойдем отсюда! А то мы здесь застрянем! Нам в Красный Посад надобно! Стоять! А награда? – внезапно спохватился филин.

– Какая? Ты же сам сказал, что… – замялась василиса, глядя на груду старого барахла. – Тем более, что ягиня сказала, что …

– Да мало ли, что тебе сказали! Так, посмотрим, что у нас тут! – слетал с плеча филин. Он стал рыться в вещах. – Скатерть рваная? У нас и стола нет, чтобы накрывать! Сапоги мужские растоптанные! Надо? Нет, не надо! У нас и мужика нет, чтобы их носить! Прямо представлю объявление: «Требуется мужик с вот такенной ногой! Сапоги уже есть!». Это тоже нам не надо…

Василиса смотрела на деревню, пока филин рылся в обносках.

– Гляди, что я нашел! – оживился он, таща подкову.

– Она приносит удачу! – оживилась василиса, радуясь, что хоть что-то полезное.

– Ага, если ее в тряпицу замотать, и по голове кому-то огреть! – согласился филин. – А самой кошель суздить!

– И все равно, нужно брать, раз люди дали! Так ягиня говорила! – заметила василиса, сгребая скарб в старую скатерть.

– Да брось! Налегке быстрее дойдем! – отмахнулся филин. – Там и брать нечего!

– Нет, надо брать! Авось пригодится! – заметила василиса, рассматривая вещи. – Тем более, что они от чистого сердца!

– От чистого сердца и от грязной совести! Сама потащишь! – фыркнул филин, закатив глаза. – Ну почему ты меня не слушаешь? Вот дался тебе этот скарб! Но василиса уже несла мешок, вспоминая слова яги про благодарность!

– Ладно-ладно! – летел над ней филин. – Неси- неси!

Сначала нести было легко, а потом стало тяжелее. Еще и посох мешался, но василиса шла по старинной дороге, исчезающей в лесу.

На росстани старой росстани, куда они вышли через полчаса, было тихо. Пройдя совсем немного, они увидели, что на росстани лежал мужик.

– Гляди! Помер! А сам ли? – спросила василиса, сгружая мешок с плеча, чтобы передохнуть. Тяжела благодарность, ничего не скажешь! – Что скажешь?

Она осматривалась по сторонам, с тревогой. Мало ли кто это сделал? И разбойников в лесу хватает! Многих нелегкая доля в леса загнала.

Подойдя ближе, василиса увидела разорванную рубаху и высыпанный из котомки скарб, разбросанный в траве. Лежал он недолго. Ветер трепал его серую, льняную, почти добротную рубаху и шевелил волосы с проседью на голове.

– Так, погоди! Сейчас все скажу! – заметил филин. – Итак, что мы имеем! Предположительно труп, предположительно человека, предположительно на перекрестке, предположительно ногами в сторону Красного Посада! Нам туда!

– А вдруг здесь нечисть побывала? – спросила василиса, осматриваясь.

– Давай выследим ее, догоним, объясним, что с людями так не поступают. Пусть даже на это уйдут долгие годы, но мы же никуда не торопимся! – язвительно заметил филин. – Жизнь положим на месть за того, кого ты в первый раз видишь. Причем, уже дохлым.

Где то в дремучем лесу выл волк. На небе сверкали звезды. Черные листья древнего леса зловеще шуршали, а ветки скрипели. На росстани дул ветерок. Он шевелил изодранной рубахой мертвеца, и со стороны казалось, словно он еще живой.

– Чего насупилась? – заерзал филин. – Или ты думаешь, что мы будем за каждой нечистью гоняться? Каждому домовому инвентарный номер присвоим?

– А что такое инвентарный номер? – спросила василиса, идя по широкой дороге.

– Пролетели, не запоминай, – вздохнул филин. – Ты мне лучше расскажи, на кой мы вообще в Красный Посад премся? Ты сразу заладила, что тебе в Красный Посад надо. Ну в Красный Посад, так в Красный Посад.

– К князю на службу поступать, – вздохнула василиса. – Ягиня сказала, что лучше туда.

– А с чего ты решила, что там своей василисы нет? – спросил филин, вращая головой. – Или мы придем и скажем: «Подвинься!». Одна василиса хорошо, а две лучше!

– Нет там больше василисы, – вздохнула василиса. – Весточка пришла, что краснопосадскую василису убили. Знаешь, у Ягини есть перышки в огромной миске. На каждую василису. И вот какое потонет, ту и убили… Если мое потонет, то и меня нет. И вместо меня кого-то пришлют.

– Я просто задыхаюсь от оптимизма, – прокашлялся филин. – Мы идем прямой дорогой туда, где уже один труп был! Вот скажи, умные мы или как? Он же от сюда бежал!

– У князя, как говорила Ягиня, работа всегда не пыльная. Да и почетно у князя в услужении ходить, – перечисляла василиса все, что слышала с детства. – Князю василиса позарез нужна! То домовой у кого разбушуется, то кикимора заведется, то покойник привяжется. Все к князю идут, помощи просят. Вот.

Дорога шла через густой непроходимый лес, который пугал случайных путников таинственным шорохами, звуками, горящими глазами. Вдоль дороги лежали камни, которые изредка вспыхивали тусклым светом.

– Под ноги смотри! – заметил филин, а василиса чуть не споткнулась о камень. – Как видишь, у меня дар предвидения. Ничего хорошего нас там не ждет!

– Ой, кто-то обережный камень сдвинул! – заметила василиса, глядя на булыжник на дороге.

Она обернулась и посмотрела назад, где на росстани лежал покойник. Конечно же, росстани уже не было видно. Ночной мрак поглотил и росстань, и белую рубаху, и даже огни далекой деревни.

– И все-таки нечисть! Вот значит, как она до путника добралась! – заметила Василиса, осторожно поднимая камень и неся его на место. Камень лег в ямку и тут же вспыхнул, пока василиса отряхивала руки и поднимала посох с дороги.

– Ты имя себе придумала? А то василиса – это ж не имя! Это призвание! Ну там, как насчет Василисы Прекрасной? Василисы Премудрой? – спросил филин, поворачивая голову.

– Есть такие, – вздохнула василиса. – А имя народ должен дать сам. Мне так Ягиня говорила.

– Ой, и чем хорошим тебя назовут? – заметил филин, заметно оживившись. – Василиса из Красного Посада? Василиса Белая? Василиса Черная? Василиса с Филином?

– Они должны за дело имя дать! – спорила василиса, чувствуя, как к ней подбирается усталость. Если бы она шла налегке, то уже бы была на половине пути.

– Василиса Безалаберная, – заметил филин, пока василиса уже присматривала дерево для отдыха. – Василиса Бессовестная!

– Давай отдохнем? – зевнула василиса, глядя на сверкающие звезды между черными кронами.

Она сошла с дороги и присела под огромным деревом, свалив на землю все свои пожитки. Ей было ужасно интересно, что вообще надавали люди. Она развернулся огромный узел, и стала доставать вещи.

– Отличное подспорье в борьбе с нечистью! – согласился филин, пока василиса вертела в руках старенький гребень с намалеванным цветочком. – Гребень! Отловим и расчешем! Страшная угроза, между прочим. Или русалке подарим, чтобы от деревни отвязалась. Так вот, я бы на месте приличной русалке, за такой гребень тебе еще в лицо плюнул бы!

Но василисе все было интересно. Она потянулась и взяла скалку.

– Ну все, теперь тебе нет равных в ближнем бою. Морально униженная нечисть больше к тебе не сунется! Еще бы, стыдно говорить, что тебя скалкой отмудохали, – потешался филин, сидя на ветке. – Так, что у нас дальше из страшного оружия?

Василиса достала веретено, которое с интересом рассматривала, пытаясь понять, что это такое.

– О, мы еще и рубашечку пошьем! – заметил филин. – Оденем и обуем! Чтобы другим неповадно было. Все! Хватит! Брось ты этот мусор! Что? Зеркальце? Ой! Я уже представил. «Ты посмотри, на кого ты похож!!!», – тычем мы зеркальце в лицо нечисти. «И пусть тебе стыдно будет!», – добиваем мы плачущую нечисть.

Василиса достала маленькое зеркальце, с интересом глядя на себя. В лунном свете с растрепанными волосами она напоминала русалку. Ее глаза едва заметно горели бледным мертвяцким огнем. Днем это было почти незаметно, но вот ночью, навье брало свое.

– Скажи, а я красивая? – внезапно спросила василиса, присматриваясь к себе.

– Красивая, – зевнул филин, видя, как василиса зажала зеркальце коленями, а сама перебирала волосы, пытаясь заплести их в косу. – Все, хватит любоваться! Красавица ты, красавица!

– Ладно, передохнули, идти пора, – вздохнула василиса, поглядывая на себя еще раз. – Так, погоди…

Она присмотрелась к отражению. На ветке она видела вовсе не филина, а…