Кристина Воронова
Крутая стерва

– Давай же! – шепчет соблазнительница. – Я хочу! Хочу тебя!

Серебристое сияние луны окутывает их обоих.

***

Рита слабо улыбается. Антуан снова не остался у неё ночевать. И словно трещина появляется в её спокойствии, она не может уснуть без него. Потому что страх душит её. И ночные кошмары оборачиваются жуткими воспоминаниями.

Женщина взглянула на золотистые часы, похожие на макет луны, – всего три часа ночи. А ей не спится.

Рита откинула голову, помассировала виски. Завтра – отвратительнейший день в её жизни. И снова она ничего ЕМУ не расскажет. Антуану не обязательно знать, какой тварью она бывает. Хотя иногда ей кажется, что он читает ВСЕ её мысли. Но никогда не упрекает. И от этого становится так больно!

Ей надо выспаться. Завтра нужно быть во всеоружии. Покорить этих гребаных аристократов де Ноблэ!

Она резко вскочила и кинулась к шкафчику, где хранилось снотворное. Взяла таблетку из бутылочки, запила её водой и отправилась в кровать.

Рита Свон застыла перед зеркалом. Её широко распахнутые, пустые глаза, казалось, ничего не видели. Бледно-розовый деловой костюм, лёгкий слой макияжа, изящные золотые часики с крошечными бриллиантиками, бриллианты в ушах, золотое кольцо с изумрудом.

Всё её естество противилось визиту к де Ноблэ. Интуиция просто кричала об опасности. Но главный редактор послал именно её взять интервью у семьи состоятельных аристократов, сохранивших древнее, огромное поместье с большим участком земли. И она не могла отказаться. К тому же, это интервью не было сложным – всё в стиле «женского журнальчика». «Какие фасоны платьев предпочитает леди де Ноблэ? Когда будет следующий бал в особняке?» Ну и так далее.

И всё-таки она побаивалась. Странные слухи ходили об этой семейке в узких журналистских кругах. Хотя написать об этом никто не осмеливался – так как ни одному журналу или газете не хотелось судиться с миллионерами.

Накинув лёгкий плащ, женщина стиснула сумочку и отправилась к выходу, где её ждал розовый лимузин, заказанный редакцией, чтобы отправиться к поместью де Ноблэ, где её уже ждали.

Возле красивого озера и ухоженного парка счастливая семейная пара – Леопольд и Элеонора де Ноблэ – смотрелись, как красочная картина с изысканным фоном. Вокруг них бегал десятилетний мальчик с тонкими чертами лица, конечно же, натуральный блондин, как и оба родителя. Он срывал цветы и швырял их в воду, стараясь попасть в лебедей.

– Рита, мы так рады вас видеть, – чопорно улыбнулась красавица в белом платье, обвешанная золотом и бриллиантами, сверкающими под лучами солнца так, что глазам становилось больно.

Леопольд поднес руку Риты к губам, уставившись прямо в глаза:

– Рита Свон, лучшая репортёрша нашего любимого журнала, какая честь!

Впрочем, его голос звучал язвительно и холодно. А глаза… Ей сразу же захотелось убежать.

Мальчишка остановился и поглядел на неё так, словно прикидывал, как поудобнее схватить и утопить в озере.

– Стерва! – крикнул он, тыкая в неё пальцем.

– Простите его, Ритуля, вы понимаете… Наш сынок просто много читает, и случайно прочёл статьи про вас из враждебных вашему журналу изданий, – улыбнулась Элеонора. – Вы же не обижаетесь на ребёнка?

Её прозрачный взгляд прожёг молодую женщину насквозь.

– Конечно же, нет, – мило улыбнулась Рита. – У вас очень красивый сын.

Оба супруга немедленно просияли.

«Но держите этого малолетнего выродка от меня подальше!» – про себя добавила она, жалея, что не может сказать это вслух.

– Тогда прошу вас, – женщина по-свойски взяла её под руку, и они двинулись по посыпанной гравием дорожке вдоль клумб с яркими, изысканными цветами.

Рита поднесла бокал к губам, чувствуя себя приговорённой. Все её чувства вопят, что в вино что-то подмешено!

– Дорогая? – Леопольд наливает жене из той же бутылки. У Риты немного отлегло от сердца – ну не стал бы он травить свою жену! Значит, яд исключается!

И что у неё за странные мысли? Не следовало снова на ночь смотреть фильм ужасов.

Вкус вина показался ей немного странным, но она мужественно пила, стараясь ещё при этом не кривиться, и даже улыбалась.

– Сегодня нам позвонили из вашего журнала, – продолжал вести непринуждённую беседу де Ноблэ, наклоняясь к Рите. Она почти ощущала его дыхание, видела каждую чёрточку идеального хищного лица, блеск пугающих серебристых глаз. Нет, сами по себе глаза были очень красивыми, но взгляд… Жестокость, надменность, властность и вспыльчивость. И всё это подёрнуто изморозью. Словно ледяные окошки сумасшедшего дома. – Нашей семье предлагают выбрать постоянного репортёра для освещения различных светских мероприятий, которые мы курируем. И вообще, «Женские штучки» всегда помещают статьи про нашу семью на первую страницу. Так что, возможно, мы захотим выбрать вас.

Его взгляд полоснул по её лицу, как бритвой.

– Что вы думаете по этому поводу, Рита?

Сердце стукнуло и упало вниз.

«Это же такой шанс! И я наконец-то смогу достигнуть высшей точки в моей карьере!»

– Я была бы очень рада, – искренне ответила женщина.

– Для вас ведь это важно, Рита? – он ещё ближе наклонился к ней. Неожиданное ощущение пронзило сознание – чувство полёта. Кровь словно превращалась в бурлящее шампанское, которым выстрелили в воздух, в фейерверки.

– Да, – шепнула она в ответ, ощутив, что губы перестали слушаться. Всё вокруг словно стало иным. Оно завораживало, сияло, гипнотизировало, дарило ощущение счастья и раскованности. Изящные очертания мебели, горшки с цветами, несколько статуй.

«Чем они меня опоили? Зачем?!» – последняя связная мысль умерла с лёгким писком.

Леопольд схватил её за руку и помог встать из-за стола.

– Элеонора, куда? – повернувшись к жене, улыбавшейся с выражением экстаза на нежном лице, уточнил он.

– В мою спальню, – ответила белокурая женщина.

Рита с трудом осознавала реальность. Ей казалось, что она не идёт, а мягко плывёт по воздуху. И всё вокруг – совершенно.

Спальня Элеоноры де Ноблэ была одновременно просторной, женственной и немного аскетической. Ничего лишнего, но то, что есть, идеально и безукоризненно. В изысканном дизайне преобладает цвет слоновой кости и золота.

– Ритуля, тут все свои, думаю, тебе можно снять костюм, – вкрадчиво обратился к ней Леопольд.

Она машинально повиновалась, расстегнув пару пуговиц пиджака. Аристократ, стоявший сзади, помог расстегнуть остальные, медленно снял его и повесил на спинку стула.

– О, вот это фигурка! – произнёс он, обходя вокруг высокую, стройную женщину. – Неплохо, очень даже неплохо!

Она стояла и смотрела, как они рассматривают её. Как какую-то вещь. Нет, как породистую вороную кобылку, на которой оба собираются прокатиться.

Оба.

Проехаться.

Страх липкой волной сжал сердце.

Но афродизиак, подлитый в вино, снова заставил сознание вспыхнуть множеством золотых искр – словно ветки, горящие в огне, пнули ногой.

– Думаю, что вы можете снять с себя… Всё, – шелковистым голосом произнёс мужчина. Он взял свою трость, с которой любил щеголять (хотя, по её мнению, трости устарели ещё два века назад) стоявшую возле стены, и провёл ею – очень чувственно – по её ноге вверх, затем набалдашником, углубляя, надавливая, усиливая касание. Словно хотел взять её этой штукой. Затем поднял выше, задирая короткую юбку.

– Ах, какие красивые трусики! – произнёс он цинично. Но в его сузившихся глазах уже проявилась страсть. Словно отражение пламени костра.

– Элеонора, как тебе? – Леопольд обернулся к жене, которая стояла, тяжело дыша, с покрасневшими губами и порозовевшими щеками. Под действием того же возбуждающего. Её высокая грудь вздымалась. – Простенько… Но мне нравится.

Трость проникла под лифчик. И разорванная деталь женского туалета оказалась на полу.

– Замечательно, – со вкусом произнёс мужчина, поглаживая головой змеи её грудь. – Совсем как у девушки. Тебе нравится? – с нескрываемым интересом спросил блондин, поднимая руку к своим длинным волосам и распуская хвост. Гладкие платиновые пряди растеклись по сильным плечам.

– О, да, – прошептала женщина, полузакрыв глаза. Потому что желание пронизывало насквозь, увлажняя шёлк нижнего белья.

Рита вновь вспомнила тот злополучный день, когда осознала свою гнусную похоть, поняла, что ей нравится подчиняться. Когда лишилась невинности с красивым доминантом. И сейчас ей хотелось того же, хотя Леопольд всё же уступал синеглазому красавчику. И вполовину не был настолько же демонически прекрасным.

Леопольд швырнул трость в строну, на пол, схватил Риту и опустил на стол. Быстро стянул всю оставшуюся одежду с них обоих, расстегнул штаны, схватил её за обе ноги и потянул на себя. Устроив её так, чтобы длинные ноги обнимали его талию. Затем запрокинул её ноги себе на плечи.

– Иди сюда, Элеонора, – мягко шепнул он.

Та покорно кивнула и приблизилась.

– Поласкай её, приготовь для меня!

Леди наклонилась над распростёртой на беломраморном столе женщиной. Нежно поцеловала, лаская обнажённое тело золотыми волосами, которые освободила из причёски. Длинные пальцы с безукоризненным маникюром обхватили грудь, потеребили соски. Нежные губы сосали уста, язычок проник внутрь и стал ласкать язык несчастной, одурманенной жертвы.

Рита ответила – она не могла не ответить. Афродизиак вспенил кровь. К тому же, женщина боялась, что это не только возбуждающее вещество, но и её тайное желание!

Тем временем Леопольд раздвинул её ноги и проник внутрь двумя пальцами, поглаживая другой рукой её интимное место, надавливая на чувствительный бугорок. Ритмично, умело.

Губы Элеонора спустились вниз, лаская и облизывая её соски. Пальцы ласкали её плечи, шею, грудь, спускались на тонкую талию.

Она была нежна и очень умела.

Леопольд вошёл в Риту одним мощным толчком.

Элеонора поймала её стон своим алым ротиком, массируя и сжимая ладонями её грудь.

Мужчина грубо трахал её, проникая до конца, словно желая разорвать на части.

Он глухо, сквозь зубы, стонал, продолжая вбиваться в неё.

Его чувственные, хищные губы приоткрылись: он стонал и ругался, обзывая её последними словами. Странно, но в этой ситуации отнюдь не джентльменский лексикон вызывал у неё грубое, животное возбуждение.

Она ощущала в себе его громадный член.

«Кажется, его орган даже толще знаменитой трости!» – промелькнула в голове шальная мысль.

Ласки его жены становились всё более чувственными, но немного грубоватыми. Она почти кусала её нежную кожу, покусывала соски, грудь, шею, плечи.

Затем Леопольд резко вышел из неё, перевернул и поставил на четвереньки. Рита похолодела, сразу сообразив, что он хочет с ней сделать.

Нагнувшись, мужчина начал ласкать языком анус. От шока она чуть не забыла, как дышать. Затем он отодвинулся и вошёл в неё резким движением. Женщина застонала от боли, перед глазами засверкали золотые искры. Элеонора тем временем ласкала её грудь, целовала спину, успокаивающе гладила по волосам, перебирая густые золотисто-рыжие пряди. На какое-то время де Ноблэ остановился, а потом продолжил «таранить» её, громко постанывая и сжимая её бока и изящные, округлые ягодицы.

Кончая, Леопольд вошёл в неё до предела, чуть не разорвав. Тяжело дыша, он вышел из женщины.

Элеонора перевернула Риту на спину и наклонилась над её интимным местом, лаская язычком и губами. Женщина вставила ей во влагалище несколько пальцев и начала ритмично двигать ими, задевая чувствительную точку.

Рита застонала и кончила, чуть не потеряв сознание от наслаждения.

Почти как сквозь сон она ощущала, как Леопольд сгружает её в ванную, как тонкие, изящные ручки Элеонора моют её, лаская, скользя по груди, животу, опуская ниже, снова доставляя наслаждение, доводя до оргазма.

Вскоре Элеонора и Леопольд полностью разделись и тоже залезли в ванную. Аристократ уселся на дно ванной, вытянув длинные сильные ноги, развёл её ножки и посадил на себя, насадив на вновь вставший член, не знающий усталости и жалости, заставляя двигаться.

«Интересно, а ОН какую таблетку принял??!! Виагру?»

Рита уже ощущала изнеможение, почти падая в обморок. Ласки красавицы Элеоноры, которая прижималась к ней своим нежным, красивым телом, грубые проникновения, поцелуи-укусы аристократа с пошлейшим выражением надменного лица, – все это доводило до точки кипения.

Ей понравилось чувствовать себя грязной распутницей.

Вода струилась по тонкому лицу женщины, увлажняя и делая тяжёлыми и тёмными длинные волосы.

– Надеюсь, вам у нас понравилось, – на прощание светским тоном произнесла Элеонора, мило улыбаясь. – Мы будем рады сотрудничать с вами. Думаю, мы напишем в «Женские штучки», что хотим именно вас, да, дорогой?

Леопольд кивает.

Рита Свон испытывала странное ощущение, будто всё произошедшее с ней – просто страшный сон. Изящная хозяйка провожает её к выходу, а хозяин молча улыбается, глядя отсутствующим взором. Просто красочная иллюстрация к учебнику по этикету. И только влажные волосы, и боль в интимных местах напоминают о том, что с ней сделали. Как её использовали.

Странное ощущение нереальности заставляет её ответно улыбаться, хотя глаза – совершенно пусты и безумны.

Она садится в громадный лимузин и называет водителю свой адрес. В редакцию ей сегодня не хочется, а статью можно написать и дома.

Женщина очень долго моется в душе, но всё равно ощущает себя грязной. Затем облачается в халат, закутав волосы в полотенце. Она задумчиво пьёт кофе в постели. Ей не хочется думать про произошедшее, но воспоминания запутывают в паутине, как полудохлую муху.

«И всё-таки я многого достигла сегодня», – Рита пытается сосредоточиться на выгоде. На деньгах. На повышении, которое она, несомненно, получит.

От этих мыслей на душе стало ещё противнее. Её буквально трясло от омерзения, стыда и шока. И всё же она не могла забыть красоту и страстность двух белокурых аристократов. И от этого действительно хотелось выть волком на луну. Потому что она начала ненавидеть и презирать саму себя.

– Добрый вечер, – Антуан вошёл к ней в спальню. – Как прошла твоя беседа с де Ноблэ? Я слышал, что они очень много о себе мнят. Впрочем, они хотят отдать на обучение в мою школу своего сына, так что, наверное, не такие уж они плохие, – уже старый, но хорошо сохранившийся мужчина ей озорно подмигивает.

Мужчина присел на край кровати. Его глаза буквально впивались в её лицо, словно пытаясь проникнуть в душу. На этот раз слишком многое было написано на её лице: боль, стыд, страсть, страдание. Детская обида на судьбу и шок. Глаза казались пустыми и почти стеклянными.

– Рита, что-то случилось? – он пододвинулся поближе к лежащей ничком женщине и погладил её руку. – Я же вижу, что ты не в себе. Они… Обидели тебя?! Унизили?

Она тяжело вздохнула:

– Знаешь, я чувствую себя очень плохой. Я всегда удивлялась, как ты можешь меня терпеть. Такую стерву, как я!

– Перестань, в каждом живом существе есть что-то хорошее. А ты так вообще шедевр! – усмехнулся мужчина, продолжая гладить тонкую, нежную руку. – На самом деле, в глубине души, ты очень хорошая.

– Быть плохой – моя работа, да? – хмыкнула в ответ она, искривив губы в язвительной усмешке. – Хорошо, я тебе всё расскажу.

Повисло долгое молчание.

– Такого я не ожидал, – прошептал мужчина, застыв, сгорбившись. Словно внезапно сломленный, как поваленное бурей дерево.

– Ты не ожидал, что я – развратная шлюха?! – с нотками агрессии и боли выкрикнула она. Свон поставила чашку на прикроватную тумбочку, села на кровати, сложив руки на груди и уставившись ему в глаза. – Да, меня поимели. Да, мне понравилось! Но я себя ненавижу и презираю за это! Мне противно! И всё это перемешалось… Мне так больно. – Она всхлипнула. – Теперь ты действительно будешь презирать меня! И ненавидеть.

Антуан притянул тонкое тело к себе, обнял хрупкую, как фарфоровая статуэтка, женщину. Прижал, поглаживая по голове, стройной спине.

– Нет, никогда. Я люблю тебя! И буду любить любой. Я не буду врать – я ревную и мне больно. Но больно больше за тебя, чем за себя. Бедная, бедная моя девочка! Рита, – он немного отстранил её от себя, серьёзно посмотрев через стёкла очков. – Я не собираюсь на тебя давить, но я бы очень хотел… Чтобы ты бросила свою работу. Я серьёзно. Я могу найти для тебя должность в нашей школе. Или в другом месте. У меня много друзей. Я не могу позволить, чтобы с тобой так поступали! У меня болит сердце за тебя, дорогая. К тому же, – он тяжело вздохнул и попытался улыбнуться. Засунул руку в карман и вытащил небольшую изящную бархатную коробочку.

Рита затаила дыхание, забыв обо всём, осторожно касаясь подарка.

Коробочка открылась, нежный розовый свет внутренней атласной обивки озарил золотое кольцо с большим бриллиантом.

– Я хочу, чтобы ты стала моей женой!

– Антуан, – голос женщины стал нежным и страстным. – Я тебя тоже очень люблю. Но я не могу. Ни бросить работу, ни выйти за тебя замуж. Я недостойна этого. Я не хочу, чтобы все издевались над тобой – моя репутация известна многим. Мой путь ведёт в пропасть, и пусть я разобьюсь сама!

– Но кольцо… Я хочу, чтобы ты его носила! – он буквально насильно надел ей украшение на указательный палец правой руки. – Я подожду. Я всегда буду рядом с тобой.

Рита улыбнулась и нежно поцеловала мужчину, привлекая к себе.

Глава 3

– Завтра начнётся новый учебный год, – пробормотал Антуан, когда она всунула ему в руки чашку горячего шоколада. Рита любила готовить его. И, по словам любимого, шоколад у неё получался просто фантастический. Впрочем, даже если бы она ему подавала яд, он бы и его хвалил.

– Это я помню, – хмыкнула женщина, растягиваясь рядом с ним на кровати. В шёлковом синем халате она выглядела обворожительно. Золотисто-рыжие волосы красивыми пышными волнами струились вдоль нежного, правильного личика. Сейчас взгляд её бирюзовых глаз не был злобным, жестоким и пронзительным, как на работе. Работу она на дом не брала. – И что ты хочешь, чтобы я сделала по этому поводу? Торт испекла? Заказывай – я сегодня добрая.

– Нет, просто… Понимаешь, этот год будет самым лучшим для моего колледжа! – тихо произнёс мужчина, сверкая глазами. – Невероятно особенным! Потому что в этом году в нашу школу поступает сам ГАРРИ ДЖОНСОН! Сын известной кинозвезды Голливуда. Впрочем, его отец, Адам Джонсон, снимается и в Англии. Он миллиардер!

– О, какая великая честь, – она скептически приподняла бровь. – Не думала, что ты гонишься за Звёздами, как приходится это делать мне. На самом деле, все они очень противные. Даже более мерзкие, чем я, – женщина тихо рассмеялась. – Я, конечно, имею в виду свой рабочий образ.

Мужчина кивнул, серьёзно уставившись на неё:

– Это очень большая честь! Теперь наш колледж станет ещё известней. Хотя, конечно, переизбыток внимания не всегда идёт на пользу. Помню, как нас однажды посетила принцесса Диана… Просто пресса попытается нарыть против нас компромат. Ладно, это не проблема. В конце концов, у меня есть связи, – и он поцеловал её в лоб.

– Хм, теперь-то я точно жажду его увидеть. Только сам понимаешь… Боюсь, моё начальство захочет статью. И статью скептическую, а возможно, даже злую, – Рита виновато глянула на него, прижавшись к его боку. – А язычок у меня остренький, – в доказательство она приоткрыла вишнёвый ротик и продемонстрировала язык.

– Если хочешь, приходи в колледж, – улыбнулся де Вилл, поглаживая её по волосам и плечам.

– Ну да! – она хмыкнула. – Преподаватели будут просто счастливы меня видеть! Но я приду, – быстро добавила она. – И не надейся, что пропущу такое зрелище!

Рита Свон стояла в стороне в гордом одиночестве. На людях они с Антуаном решили разыгрывать поверхностные отношения. Точнее, это ОНА так решила, а он, повздыхав, согласился. Актовый зал, как обычно, казался ей мрачным и навевал тоску. Полная отстраненность от других, словно провели невидимую черту. Она – никто для них. Досадная помеха. Соринка в глазах.

Невольно её взгляд отыскивал Джонсона. По привычке её тянуло лицезреть знаменитость.

Наконец, она отыскала его взглядом.

Юноша. Худой, темноволосый. Полное отсутствие причёски на голове, словно он никогда даже не знал слова «расчёска». Исхудавший, словно уличный бродяга. Опрятная, дорогая одежда. Единственное, что казалось необычным – громадные зелёные глаза. Как у дикой кошки. Злобной и неуправляемой.

«Неприятный юнец!» – решила женщина, переводя взгляд на маленького де Ноблэ. Виктор скорчил хитренькую рожицу, высунул язык и незаметно для остальных продемонстрировал ей неприличный жест.

Она отвернулась, чтобы наткнуться на взгляд Гарри Джонсона. Громадные глазищи, смотрящие на неё с таким восторженным изумлением… Словно он увидел нечто прекрасное.

Женщина тяжело вздохнула. Почему-то от этого наивного, восторженного, такого детского взгляда на душе стало особенно тоскливо.

Она обернулась к Антуану, тот подбадривающе подмигнул ей. Женщина еле заметно улыбнулась, поправив костюм.

Ведь ей нужно написать очередную гадость про школу, и про… Антуана. Её любимый понимал, что всё это – только работа. Но легко ли было смириться ей самой? Простить себя? Правда, она стала кем-то вроде шпиона, докладывая де Виллу всё, что она узнавала из разных источников. Чем-чем, а уж «источниками» «Женские штучки» действительно могли похвастаться. И всё-таки это не уравновешивало её предательства. По крайней мере, в её глазах.

Взгляд Гарри снова притягивал, как магнит. Скоро, очень скоро, этот юноша возненавидит её. А пока… Он смотрел с восторгом и восхищением, видя перед собой красивую женщину с волосами оттенка осеннего заката.

***

Очередной рождественский бал. Все ученики, да и учителя, безумно счастливы. Потому что очередной год окончен, подведена невидимая черта итогов. Оценки, взросление учеников, да и сам новогодний праздник, когда весь мир словно окутан невидимым волшебством загаданных желаний.

Рита Свон не хотела признаваться даже себе, до какой степени она была рада оказаться среди приглашённых. Негромкий смех, радостные улыбки, огромная ёлка, украшенная яркими фонариками и затейливыми игрушками. И, главное, она знала, что у Антуана – всё хорошо. Закрытая школа процветает, никаких финансовых проблем, всё просто великолепно – идёт, как по маслу.

Она верила любовнику, а де Вилл часто делился с ней своими секретами и планами, и ни одна фраза из их ночных разговоров не попала в печать. Рита совершенно серьёзно умоляла его взять с неё страшную клятву молчания, чтобы, если она проговорится, с ней случилось бы нечто ужасное.

Он долго смеялся, но всё же сделал это. И ей стало легче, хоть это была всего лишь игра.

И всё же женщина ощущала какую-то пустоту. И кошмары про её жутковатый первый раз, преследующие её с того ужасного дня, не прекратились. Ей снилось, что извращенец возвращается с острым ножом (иногда с пистолетом), чтобы зверски убить её.

Женщина старалась не думать о плохом. О своём первом мужчине, который словно выжег в её душе огненное клеймо, о черноволосом психе с завораживающей внешностью, придающей ему сходство с демоном.

Получалось плохо, словно она постоянно носила невидимый плащ дурных мыслей. Тень, от которой невозможно убежать.

Ей нравилось эпатировать публику, создавать сенсации одним своим появлением. Поэтому она явилась на рождественский бал в прозрачном платье. И красивом нижнем белье.

Рита с удовлетворением заметила, как у многих отвисала челюсть, когда их взгляды останавливались на ней.

– Дорогая моя, ну ты совсем уже распоясалась! – хмыкнул Антуан, проходя мимо и пожирая её глазами.

– Но это же бал-маскарад, дорогой, – шепнула она ему.

– Хм, и кого же ты изображаешь? Оригинал какой-нибудь старинной картины? Помню, был один художник… Любил рисовать рыжих и голых. Правда, они были страшными и толстыми.

Они специально отошли подальше, чтобы их беседу никто не услышал.

Когда поток комплиментов иссяк, и он отошёл, ей стало скучно. И даже возмущенное, покрасневшее лицо старой женщины, преподавателя литературы, которая, казалась, готова была вышвырнуть её в ближайшее окно, Риту не развлекло.

Она заметила, что ещё один мужчина странно на неё поглядывает. Сделав вид, что рассматривает золотистое содержимое бокала, женщина рассматривала его в ответ, ощущая дрожь во всём теле. Отчего-то он напомнил ей того извращенца, который не отпускал её во снах.

Высокий худощавый брюнет с резким орлиным профилем, одет в тёмный деловой костюм, несмотря на то, что даже самые старые учителя оделись в маскарадные костюмы. Уступка празднику – платиновая булавка с крупной жемчужиной, небрежно воткнутая в середину галстука и крупное кольцо-печатка, тоже из платины, с несколькими брильянтами. Рита вспомнила его имя – Аврелий Ламборджи. В его внешности её поражала дьявольская смесь чего-то итальянского, жгуче-мрачного, как чёрный перец.

Аврелий ещё пару раз глянул демонстративно-презрительно, а затем удалился в глубину зала.

«Небось, подрочить!» – язвительно подумала Рита, допивая шампанское. Женщина схватила первый же попавшийся бокал вина со стола и отпила, почти не ощущая вкуса.

«Возможно, это последние спокойные деньки, ведь если мой начальник вернётся из отпуска в плохом настроении, то мне точно будет не до вечеринок!»

Начальник был ещё одной больной темой для Риты. Вроде бы с одной стороны он поддерживал её имидж деловой стервы, жестокой журналистки-профессионалки, не брезгующей ничем для того, чтобы достать первоклассный материал для первой полосы, а с другой… Ему очень хотелось сломать её, увидеть на коленях – и, желательно, перед этим расстегнуть ширинку.

Её же это не устраивало. Уже четыре года репортёрша должна была постоянно доказывать Майклу Камеру, что она -

не продажная тварь. По крайней мере, не в этом плане. Их противостояние напрягало, вызывая регулярные нервные срывы и постоянное напряжение на рабочем месте. Поэтому последние годы она предпочитала работать на дому. А так как в её материалах нуждались, ей это прощалось. До поры до времени, конечно.

Она слишком хорошо знала мужчин, чтобы не понимать, как же Майкл мечтает ей отомстить – пусть даже во вред себе и журналу! Лишь бы наказать бабу за то, что она ему не дала.

Депрессия накинулась на неё, как голодный зверь, поэтому она едва обратила внимание на голодный взгляд Виктор де Ноблэ, который, танцуя с самыми красивыми девушками, старался разворачивать их так, чтобы оказаться лицом к ней. В его взгляде сквозили жадность и похоть.

***

Этот ужин в семье де Ноблэ проходил, как всегда, безупречно. С подтекстом сексуального напряжения. Она старалась как можно реже у них бывать, но иногда приходилось. Потому что де Ноблэ были по-прежнему нужны ей… И «Женским штучкам». Почти единственная возможность оставаться на работе вопреки ненависти собственного начальника.

Свон мечтала, чтобы когда-нибудь «Женские шутчки» достался ей, стал её личным гламурным журналом. Иногда женщине казалось, что она слишком сильно любит свою работу, слишком мало уделяет времени Антуану. А друзей у неё вообще не было. Нормальные, даже дружеские отношения с коллегами дали ощутимую трещину после того, как её возненавидел Майкл – никто не хотел потерять свою работу в престижном журнале.

А отношения с другими мужчинами были зачёркнуты её неудачным первым опытом, тем сладострастным ужасом, который она перенесла. Ей никто не был нужен, кроме Антуана, конечно. С ним всегда было легко. А другие… Они бы её не поняли. Или осыпали бы насмешками, издёвками, упрекая в развратности, называли бы нимфоманкой. Или жалели бы. А ей не хотелось получить печальную известность женщины с отклонениями. Всё-таки она ведь была публичным человеком. И Рита постепенно научилась держать дистанцию между собой и остальными. Пожалуй, её даже начали ненавидеть. Риту это устраивало. Лучше ненависть, чем сочувствующие взгляды! Тогда бы она на всю жизнь получила репутацию жертвы, и с ней бы перестали считаться.

По той же причине женщина отдалилась и от родителей. Она очень редко навещала их. Даже Антуан несколько раз мягко журил её за редкие родственные визиты. И Рита научилась притворяться. Мило беседовать с отцом и матерью во время недолгих «визитов вежливости». Улыбалась и рассказывала про свою работу ничего не стоящие пустячки.

Де Вилл, скорее всего, так и не понял, почему она стала ТАКОЙ. Но не пытался её изменить, принимая и любя такой, какой она СТАЛА. И она была благодарна ему за это. Поэтому, каждый раз участвуя в очередной оргии с семейством де Ноблэ, Рита ощущала себя… Тварью. Низкой и подлой. Особенно потому, что её тело испытывало наслаждение и бурные оргазмы под умелыми руками и губами аристократической четы. Рита не могла лгать самой себе, что не испытывает безумного, сводящего с ума наслаждения. Что ей не нравиться ощущать член Леопольда в себе, вбивающегося в её плоть. Что она не влюблена в невыносимо сладостную пытку – изысканные и порочные ласки Элеоноры.

– Дорогая, – рука де Ноблэ заскользила вверх по её ноге к интимному месту. Теперь она всегда снимала верхнюю одежду, как только оставалась с ними наедине, а перед визитами под неё надевала короткую юбку и полупрозрачную кофточку. Серые глаза привычно впились в неё, как два острых кинжала в мягкое масло. – У меня к тебе просьба. Сделай для нас маленькое одолжение. Тебе будет несложно. – Пальцы аристократа нашли дырочку её влагалища и вонзились внутрь. Ему нравилось причинять ей боль, граничащую с наслаждением.

Женщина охнула и откинула голову.

– Что… что я должна сделать?

– Лишить невинности нашего сына, Виктора.

– Что?! – она попыталась отодвинуться, но его вторая рука крепко ухватила её за руку.

– Или ты хочешь, чтобы я тебя умолял? Да кем ты себя возомнила?!!

– Прекрасно, – женщина вырвала изящную ладонь из его руки. – Значит, ты уже всё решил, да, Леопольд? Ты спросил меня просто так. Ведь это был даже не вопрос, а утверждение, не так ли?

– Естественно, моя дорогая, – хмыкнул красивый мужчина. Его глаза блеснули. Рита неожиданно ощутила окружающую его тёмную ауру.

Почему-то вспомнилась уверенность Антуана в том, что Леопольд занимается тёмными делишками. Возможно, даже вложил деньги в проституцию или даже содержит собственных наёмных убийц. Её снова передёрнула предательская дрожь.

«Только бы он ничего не заметил!» – промелькнуло в голове. Всё-таки она была счастлива, что её ПОКА не собираются втравливать в эти гнусные мафиозные делишки. Ей использовали только для постели, а она получала эксклюзивные интервью и репортажи – читать про эту загадочно-красивую, состоятельную, аристократическую семью никому не надоедало.

Женщина сглотнула.

– Тогда зачем тебе моё согласие? – она пожала плечами.

– Для проформы, милая, – хищно улыбнулся красивый аристократ. – Тем более, я уверен, что тебе это понравится. Мой сын – очень красивый юноша, достигший совершеннолетия. А ты у нас – порочная женщина. И я обожаю тебя за это, – он продолжал ласкать её пальцами, медленно, но неуклонно доводя до оргазма.