Кристина Устинова
Укрыться в космосе
Хоть на что-то Вилли сгодился.
…По приезде Эрих оставил мотоцикл на парковке возле дома. Благо, на улице никого не было, солнце клонилось к закату и постепенно уступало место луне и звездам. Беглецы поднялись в нужную квартиру. К счастью, Эраст и Коссман их ждали на кухне; судя по пустой бутылке коньяка, времени даром они не теряли. Коссман подобрал с пола и с грохотом поставил на стол спортивный мешок, но сказал:
– Сначала товар.
Эрих помог Феликсу вскрыть коробку, достал клетку и поставил на стол.
– Вот он, мой Вилли.
Цапф с торжественным видом сдернул скатерть… и так и замер на месте с раскрытым ртом.
Кукарека лежала ничком на самом дне клетки, среди рассыпанного корма. Сердце ушло в пятки, когда Эрих доставал обмякшее, еще теплое тельце. «…Но моему Вилли осталось недолго, максимум год, так как он… девственник». Пульса нет. Перья осыпались на стол.
Коссман опомнился первым и сухо заговорил:
– Что ж, я срезаю цену наполовину. Товара хватит мне, но ненадолго, перья скоро испортятся.
Феликс едва раскрыл рот, чтобы возразить – мол, у вас же все равно есть перья, а птицу мы доставили целой – как Эрих кивнул и отдал тельце Коссману. Наркоторговец взвесил его, рассмотрел под лупой перья, дабы убедиться: птица погибла здоровой и не болела, что могло сказаться на окрасе и численности оперения. Часть денег Коссман переложил к себе в кейс, а наполовину опустевшую сумку протянул Эриху с Феликсом. Они все пересчитали: ровно двести пятьдесят тысяч, и ни пфеннига больше.
Феликс и Эрих вышли в самых что ни на есть расстроенных чувствах, но когда уже сели в мотоцикл, Влах толкнул друга по плечу и сказал:
– Не ссы, теперь мы с деньгами. Мы полетим в каюте класса люкс.
Эрих кивнул. «Действительно, и что это я так из-за этой курицы? Принес птицу? Принес. Ничего, на Уране нам этой суммы хватит на ближайшие полгода, если не больше».
– Ты прав, Фел. Поехали, надо еще билеты заказать.
***
Хорст возвращался в квартиру, когда планшет загорелся, сообщая о звонке.
Гетман.
– Алло, ну что там?
– Все готово, шеф, – сказал Хорст и улыбнулся. – Хоть сейчас вылетай.
– Угу. Завтра будем в шесть сорок.
– Почему так рано?
– Тебя что-то не устраивает?
– Нет, все нормально…
– Точно? Бак заправлен? Кислородные отсеки не барахлят?
– Да, все отлично.
– Угу, завтра жди нас.
Не попрощавшись, шеф повесил трубку.
***
– Добрый вечер, фрау Домбровская. Я из полиции, детектив Ткаченко. Вы случайно не знаете, где ваш внук?
Старушка прищурилась.
– Эрих? Так он же с Фелей поехал.
«Ага, сразу две рыбки будут в одной сети!» – не без ликования подумал детектив, однако бесстрастно спросил:
– Куда?
Она пожала плечами.
– Не знаю… А зачем они вам?
Себастьян не стал загружать бабушку деталями, раз уж она не знает. Он попрощался и спустился на второй этаж, стал ждать. Через пять минут раздались голоса. Детектив поднялся на лестничную клетку и прижался к стенке, словно шпион.
– …Лететь будем четыре дня.
– Посмотрел? Сколько там?
– На всю поездку класс люкс на одного стоит сорок.
– Нормально, берем.
Клик.
– Ага, все. Теперь мы можем ехать.
– Во сколько рейс?
– Ровно в восемь утра.
– Хорошо.
Сначала возникли тени. Они все удлинялись, пока не появились очертания двух молодых людей. Первый – длинноволосый блондин в кожанке, крепкий и смуглый; второй темноволосый и худенький. Себастьяну вспомнились фотороботы, фотографии, и в голове промелькнула мысль: «Да! Это они, Влах и Цапф!»
Рука машинально потянулась к кобуре… Детектив выпрыгнул из укрытия.
– Стоять, не двигаться! Поднимите руки вверх!
Беглецы переглянулись; на лицах читался скорее не испуг, а удивление. Они медленно подняли руки и встали спинами к стенке. Себастьян поравнялся с ними и сказал:
– Пройдемте со мной в отделение.
Они втроем молча спустились. «Умные ребята, – подумал Ткаченко, – они понимают, что отпираться так же бесполезно, как и…»
Внезапно Феликс Влах развернулся к нему и ударил по руке. Пистолет отскочил, стукнулся о перила и исчез из виду. Влах скрутил руки детективу, а Эрих ударил его костлявым кулаком по лицу. Перед глазами заискрилось, из носа потекла кровь ко рту и подбородку. Боль прошлась током по всему телу, лицо саднило.
– Именем закона… – попытался сказать Себастьян, сплевывая кровь, но Влах достал из кармана какую-то тряпку, засунул ее в рот, и беглецы ухватили детектива с двух сторон.
Они поволокли его, словно огромную тряпичную куклу, до самой улицы и положили на землю возле мотоцикла. Эрих еще раз ударил его по лицу, но на этот раз Себастьян не почувствовал ни боли, ни крови, – все исчезло во мгле.
***
– Уважаемые пассажиры, лайнер L-29 рейсом «Земля – Юпитер – Уран» отправляется через пятнадцать минут. Просьба заранее пройти отдел контроля. Удачной вам поездки!
Феликс зевнул и дернул Эриха за рукав.
– Допивай кофе, надо двигать.
Тот едва разлепил веки, отхлебнул немного из чашки и попросил счет. Они сидели в кафе полчаса, но казалось, будто прошел целый день. С фараоном, который в документах значился как «детектив Себастьян Арендт Ткаченко» пришлось повозиться два часа, а потом еще полчаса идти до дома. Феликс переживал; он понимал, что они оплошали: рано или поздно Ткаченко выберется. Гараж старый, ворота до конца не закрываются из-за сорванных петель. Но ничего не попишешь. Итак, они вернулись домой далеко за полночь, уснули только через час: пришлось потратить время на сборы. Влах и Цапф приехали минут за сорок до отлета, так как аэродром находился далеко, ближе к Центральному округу. Они посидели в кафе, битком забитом народом, выпили кофе и заказали по омлету. Однако настроение нисколько не улучшилось, да и сил не прибавилось…
Эрих и Феликс направились в очередь к металлоискателю, за которым сразу шел проход на взлетную полосу. Их корабль, трехэтажный лайнер с серебристым покрытием и синим названием сбоку, издавал едва уловимый скрежет: так нагревались двигатели. Очередь продвигалась медленно, но хотя бы не останавливалась. Едва Феликс с Эрихом забрали с ленты спортивные сумки, как их окликнул знакомый голос:
– Феля, Эрих! Надо же, какая встреча!
Беглецы вздрогнули и обернулись: контроль проходила тетя Тома в красном платье до пола и с огромной летней шляпой, словно старушка собиралась на пляж. Едва ее отпустили, она тут же повисла на шее внука и поцеловала его в щеку.
– Что ты тут делаешь, бабушка? – только и смог выговорить Эрих.
– Так я же тебе говорила: в отпуск еду, с твоей кузиной. Анжела, иди сюда! Смотри, кто с нами летит.
Теперь металлоискатель проходила девушка. Стройная, в меру высокая, она выглядела максимум на тридцать. На Эриха она не похожа: светло-русые волосы спадали на плечи, серые глаза сияли, а белая кофточка с джинсами подчеркивала окружности, их подтянутую и стройную форму.
Феликс придержал ладонью свист восхищения. «Боже, она нисколько не похожа на Дженни!» – мелькнуло у него в голове.
Вообще, Эрих рассказывал, он редко созванивался с кузиной, у них никогда общение не складывалось, а после смерти родителей и вовсе прекратилось, хотя ссор не было. Так что они друг другу кивнули и пожали руки, как дипломаты при встрече. Тетя Тома поджала губы в знак недовольства, но ничего не сказала и перевела тему:
– Анжела, знакомься: это Феликс, я про него тебе рассказывала.
Внучка с улыбкой протянула руку.
– Здравствуйте.
Голос не такой, как у Дженни: у той он тихий и мелодичной, а у Анжелы громкий и четкий. Сразу видно, в бабушку пошла. Феликс улыбнулся и пожал в ответ руку – маленькую и нежную.
– Приятно познакомиться.
***
Герр Гетман подошел к гаражам ровно в шесть сорок в сопровождении толстенького плешивого мужчины, из-под пальто которого выглядывали полы белого халата. Хорст разразился в улыбке, хотя спал всего лишь пять часов, однако чувствовал себя бодрым. Он не мог усидеть на месте и помогал пассажирам загружать чемоданы в отсеки, а также с радостью провел экскурсию по кораблю. Ученый-химик, которого звали Бернс, без устали сыпал вопросами: где каюты, много ли еды, есть ли медикаменты и так далее. И главное, у инженера на все находился ответ! Гетман же стоял в сторонке нахмуренный, скрестив руки на груди; мешки под глазами выделялись на фоне болезненно-сероватой кожи.
На самом деле Хорст нервничал. Несмотря на всю эйфорию и возможность покинуть Землю, он опасался облажаться перед шефом. Мало ли, что может быть – вплоть до того, что корабль просто не взлетит. А ведь и так из-за арендодателя операция едва не провалилась!
Основная задача инженера – доставить шефа и его знакомого, ученого-химика, на Уран, где должна пройти церемония вручения Нобелевской премии. Шеф, как главный директор САУ (Сообщество Арбайтенграундских Ученых), не просто провожал коллегу, но и намеревался продвинуть на Уране свое движение, найти союзников. Он доверился Хорсту как инженеру с четырехлетним стажем и относительно безупречной репутацией. Если брать частный корабль, это дорого обойдется, а свои урежут цену. К тому же, Хорст пока что единственный изобретатель из САУ, кто испытывал свои изобретения в космосе и знал, на что шел.
– Что ж, поехали, – сказал Гетман.
Ученые прошли в каюту управления, уселись в кресла и пристегнулись. Хорст вывел «Ласточку» на улицу и, как он договаривался с Кохом, оставил ключи от гаража в дырке между черепицей и стенкой. Затем инженер сел в кресло пилота, дернул рычаг, и корабль с легким толчком тронулся по проселочной дорожке. Двигался он медленно и неуклюже, покачиваясь от каждого камушка или ямки. Когда корабль преодолел гаражи, Хорст немного увеличил скорость, и «Ласточка» направилась к границам города, которые разделяли цивилизацию от леса и взлетной полосы. У ворот поджидали таможенники; ученые представили им документы, и после обыска их пропустили. Взлетная полоса предназначалась специально для грузовых или иных частных кораблей, дабы в аэродромах не образовывать «толкучки» и даже пробки. Такие взлетные полосы размещались еще и в городе, но эта точка располагалась ближе всего к гаражам, да и разъезжать по дорогам на трехметровом космическом корабле не очень-то удобно.
Еще один таможенник выдал талон на вылет, отошел подальше от корабля и помахал фонарем.
Сигнал к вылету.
Хорст кивнул и вцепился в рычаг. Пальцы похолодели, их пробирала мелкая дрожь. По бокам «ласточки» зажглись фары, корабль набирал скорость. Пот выступил на лбу, Хорст посмотрел на панель управления и нажал несколько кнопок: послышался грохот и скрежет мотора, он отзывался изнутри, из глубин сознания, а пульс словно слился с ним.
Толчок – и инженер вместе с учеными вписался в кресла. Руки стали невероятно тяжелыми, правая с трудом держалась на рычаге. Из виду исчезли и таможенник, и полоса – только розоватое небо и первые лучи восходящего солнца.
– Мы летим! – сказал Бернс и перекрестился, однако лицо Гетмана оставалось каменным.
Хорст также не спешил радоваться. Тяжесть сменилась на невесомость и тут же исчезла. Пассажиров снова приковало к креслу – более того, стало жарче.
Выше, выше, выше…
Датчики показывали температуру внутри корабля: тридцать градусов по Цельсию.
«Давай же, – думал инженер. – Давай!»
Тридцать один… тридцать три…
Одежда прилипает к телу, влажные руки мертвой хваткой держат руль и рычаг, сливаясь с ними в одно целое. Зубы сжимаются, в челюсти хрустит. Кажется, один зуб раскрошился.
«Давай…»
Тридцать семь… сорок…
Температура снаружи – один градус.
Голова кружится, тошнота подступает к горлу; хочется закрыть глаза и не проснуться.
Сорок пять… Тридцать девять… тридцать три… двадцать восемь…
Двадцать.
Розоватое небо переливалось плавно в фиолетовые, синие и черные оттенки, показались первые звезды. Еще один толчок – и живот мягко упирается в ремни, ноги и ягодицы отрываются от сиденья.
…Хорст трясущимися пальцами включил режим «Гравитация» и плюхнулся обратно. На рычаге остались мокрые следы, руль выскальзывал из рук. Пока инженер протирал стол, Бернс сказал:
– Можно отстегнуться?
– Угу.
Хорст не отрывался от датчиков, которые показывали стабильную температуру и месторасположение корабля – за орбитой Земли. Инженер просто не верил своим глазам…
Вдруг чья-то рука опустилась ему на плечо, и над ухом он услышал краткое: «Молодец, Ренн». Хорст обернулся: Гетман уже смотрел в окно. От привычного земного неба не осталось и следа – только многочисленные пятнышки звезд, голубовато-зеленая Земля, по сравнению с которой «Ласточка» скорее походила на амебу, и силуэты пассажирских лайнеров вдалеке.
Хорст вытер платком лоб и откинулся в кресле. Дрожь в пальцах слегка унялась, а в голове промелькнула лишь одна мысль: «А ведь это только начало…»
***
В затылке чувствовалась тяжесть, лицо саднило еще сильнее. Во рту привкус крови смешался с тканью – шершавой такой, пропитанной стиральным порошком. Себастьян сплюнул ее и выругался. Как ни странно, были связаны только руки. Детектив лежал на полу какого-то темного помещения; в глаза падал солнечный свет от приоткрытых ворот напротив. Воздух со свистом проникал через разбитый нос в легкие. Себастьян перевернулся на бок, нащупал опору в виде стены и попытался встать. Два раза он падал на колени, но на третий раз, покачиваясь, все же устоял на ногах и направился к воротам. На удивление, они поддались с легкого толчка. Солнце так ярко слепило глаза, что потребовалось еще минуты две, чтобы привыкнуть к нему. Наконец Себастьян отступил на пару метров и огляделся. Он стоял посреди гаражей, они тянулись вдоль и поперек. Знакомое место, однако детектив не мог его вспомнить и обернулся к тому месту, где пролежал всю ночь. Свет проникал сквозь распахнутые ворота. Ничего особенного – гараж как гараж, только без машины, зато полно барахла. Единственное, на полу лежала окровавленная тряпка, а возле нее – разбитый планшет.
Увы, прибор безнадежно сломан. Чуть поодаль от разбитого экрана лежали осколки. Себастьян подошел к самому большому, присел на колени, ухватился за него и перерезал веревку. Путы ослабли. Детектив размял руки, вышел на улицу и увидел на воротах номер 83. Тогда-то он и вспомнил: именно около тех самых гаражей он день назад опрашивал Хорста Ренна.
«Значит, – подумал детектив, – я лежал в гараже герра Э., у которого Цапф раньше снимал квартиру, когда его выгнали из института, но он все еще работал на господина Ж. Интересно, где же тогда сам…»
– Эй, ты че здесь делаешь?!
Похрамывая, к гаражу бежал худощавый лысый мужичок в халате. Себастьян отстранился и машинально нащупал пистолет. На этот раз он оказался чуть легче обычного. «Сперли патроны!»
Благо, жетон на месте, и детектив предоставил его владельцу.
– Я очнулся в вашем гараже. Меня избили и закинули туда.
От агрессии у герра Э. не осталось и следа: он перекрестился и стал уверять, что не при делах. Себастьян лишь кивнул: мол, верю, ты не виноват. Взамен он лишь попросил отвезти до участка.
Герр Э. так и сделал. Себастьян вбежал в фойе под удивленные взгляды коллег. Настенные часы показывали двенадцать дня. У бойлера стояло зеркало, детектив вгляделся в него: лицо в крови, нос распух, синяк на щеке, выбитый зуб. К нему подбежал капитан Витте вместе с доктором, и Себастьяна отвели в медпункт.
…Спустя час, когда Ткаченко рассказал капитану о продвижении дела и последствия, тот выдал ему новый планшет. Доктор обработал раны и посоветовал взять больничный. Капитан также поддержал эту идею, но Себастьяна с самого момента пробуждения не оставляло то самое чувство, будто его оставили в дураках. «Так легко сдаться после избиения? Ну вот еще чего! С какой стати я должен сидеть сложа лапки после стольких событий?!» Более того, гордость задета, и Себастьян, надувшись, стал просматривать планшет, регистрировать прибор на свое имя. В поисковике он набрал рейсы, что должны отлетать от Северного округа в восемь часов. Пять рейсов. Тогда детектив набрал в графе «по длительности полета» четыре дня, и остался только один.
Словно ошпаренный кипятком, Себастьян вскочил и, не обращая внимания на тупую боль в затылке, воскликнул:
– Капитан Витте, они летят на Уран!
Глава 2
Где-то в космосе…
– Я уезжаю. Поедешь со мной? – говорит Дженни.
Он качает головой.
– У меня… у меня есть одно дело.
– Я не могу больше ждать!
Она замолкает; слезы падают крупными каплями ей на кофту. Он вздыхает и обнимает Дженни за талию.
– Когда рейс?
– Сегодня… в восемь вечера.
– Я скоро. Может, даже успею прийти к тебе. Ты где будешь?
– Здесь.
– Хорошо, я скоро…
Он уходит и закрывает за собой дверь.
– Феля! Феля, ты тут?
Феликс потер глаза, надел халат и направился к дверям. У порога стояла тетя Тома все в том же красном платье, только без шляпы.
– Феля, ты что, спишь? Сейчас же только восемь вечера, даже я ложусь не раньше десяти. Там так классно, на первом этаже. Видел? Там много народу, танцы скоро будут.
Феликс зевнул.
– Тетя Тома, может, с вами Эрих пойдет?
– Так он уже давно внизу. Анжела тоже скучает. – Она подмигнула.
При мысли о внучке тети Томы он невольно улыбнулся и согласился – не дрыхнуть же весь рейс, нужно развлечься. Феликс попросил старушку подождать, а сам переоделся в рубашку с джинсами.
Первые сутки полета подходили к концу, завтра корабль L-29 приземлится на Юпитере, а еще через два дня доберется до Урана. Выходит ровно четыре дня, а Феликс уже чувствовал себя уставшим, ведь у него так называемая «космическая болезнь» – он тяжело переносил переходы от ионосферы в экзосферу, это сопровождалось головокружением и рвотой.
Каюты Феликса и Эриха класса люкс располагались на самом верхнем, третьем этаже, как и все каюты выше стандарта. Тетя Тома и Анжела делили одну стандартную комнатку с двумя койками. Когда же старушка узнала, куда поселится внук и его друг, удивилась и мягко намекнула: «Вот было бы здорово поселиться всем на одном этаже! Виделись бы почаще…» Однако когда беглецы остались одни, Феликс сказал: «Нет, нет и нет. Да, не совсем красиво, но я не готов только за номера отдать сто шестьдесят тысяч на всех нас четверых. Надо честь знать». Эрих расстроился, однако не мог не согласиться, и вопрос сам собой решился. Вообще, Феликс побыл в компании старушки и ее внучки совсем немного, из-за болезни уже ближе к обеду ушел к себе и почти ничего не ел. Теперь, после отличного трехчасового сна, когда корабль пролетел Марс, ему стало намного легче, а в желудке заурчало.
Феликс вышел в коридор, и они с Тамарой под руку направились на первый этаж, где вместо пассажирских кают располагались комната отдыха, ресторан, библиотека, бар и даже бассейн. Их отделял только роскошный коридор с красным ковром и бархатными диванами, по бокам располагались двери с надписями. Итак, Феликс и тетя Тома пришли в ресторан – огромное помещение со столиками, картинами и коврами. Народу было много, все столики заняты; освещался ресторан люстрой и торшерами, из иллюминаторов, расположенных по бокам, можно увидеть очертания Марса, крупного красного шарика вдали. В углу, где располагалась сцена, африканцы играли джаз, а официанты семенили между столиками с подносами.
Взгляд Феликса приковался к столу вблизи одного из иллюминаторов: Эрих, одетый в смокинг, махал ему рукой. Анжела сидела напротив в красном облегающем платье до пола, с открытой спиной. Из ушей торчали большие белые серьги, волосы завиты в кудри. Феликс смутился: она выглядела действительно роскошно, а он стоял перед ней в помятой разноцветной рубашке и джинсах. Тетя Тома подтолкнула его в спину, он уселся рядом с Эрихом и напротив Анжелы, с которой села старушка.
– Как ваше самочувствие, Феликс? – сказала внучка и отпила шампанское из бокала.
– Намного лучше, спасибо. – Он улыбнулся.
– Вы пойдете на танцы? – сказала тетя Тома. – Сегодня в баре обещают дать фокстрот.
«Но я же танцевать не умею», – подумал Феликс, однако из вежливости ответил:
– Конечно.
На стол подали закуски, и некоторое время компания молча ела креветки в ожидании горячих блюд. Молчание прервал Эрих:
– Я тоже пойду с вами. Никогда не танцевал фокстрот.
– Ну уж нет, малыш, – сказала тетя Тома. – Как же я? Мы и так с тобой нечасто видимся, мне хочется с тобой побыть. К тому же сегодня в комнате отдыха разыгрывают лотерею. Главный приз – пятьдесят тысяч.
Анжела фыркнула, старушка испепелила ее взглядом, но ничего не ответила, и до конца обеда каждый из компании погрузился в свои мысли.
…Спустя полчаса, когда время подходило к девяти, все вышли из ресторана. Тетя Тома сразу повела Эриха в комнату отдыха, и Феликс остался наедине с Анжелой. Она села на диван и сказала:
– Вы никуда не торопитесь, Феликс? Подождите, не могу я сразу после плотного ужина идти на танцы.
– Понимаю. – Он сел рядом с ней и закурил.
Она тяжело вздохнула и облокотилась о спинку.
– Господи…
– Что?
– Не злитесь на бабушку, Феликс. Она бывает иногда слишком… навязчивой. Если вы не хотите идти…
– Нет-нет, я не против. А вы хотите?
Анжела пожала плечами.
– По крайней мере, не сейчас.
– Я вижу, вы недовольны.
– Ну как… Вымоталась просто, вот и все.
– Из-за тети Томы?
– Угу. Хорошо, что с ней пошел Эрих, а не я.
Молчание. Феликс понял, что надо как-то разрядить обстановку, поэтому стал расспрашивать Анжелу: где работает, впервые ли в космос летает. Постепенно она разговорилась, настроение поднялось, и они направились в бар. Там уже вовсю играл оркестр, имитированная площадка для танцев была заполнена кружащимися парочками в элегантных смокингах и длинных платьях. По просьбе Анжелы Феликс заказал виски, и они устроились за барной стойкой. Первый акт танцев закончился, наступил десятиминутный перерыв.
– Знаете, – сказала Анжела, когда принесли виски, – несмотря не навязчивость со стороны бабушки, я рада, что мы хотя бы два-три часа побудем на Юпитере. Давно там не была.
– Вы с Юпитера?
– Да. А вы?
Феликс улыбнулся.
– Я тоже.
– Там я прожила двадцать два года. Мой переезд получился спонтанно: измена мужа, развод, смерть отца… В общем, на фоне стресса психолог посоветовал сменить обстановку, и я переехала к бабушке в Арбайтенграунд. Уже пятый год живу и ни о чем не жалею, хотя и скучаю по подруге и матери.
– Они знают, что вы прилетите?
– Да, конечно. Я бы там осталась на неделю, но денег на обратную дорогу нет, только если по бабушкиным билетам. Получается, я их встречу завтра и через две недели, когда полетим обратно на Землю. Знаете, это лучше, чем ничего. Кстати, а у вас есть кто-нибудь на Юпитере?
Виски обжигало горло, и Феликс, поморщившись, с грохотом поставил стакан на стол.
– Нет… уже нет. Они вас встретят у аэродрома?
– Да. – Анжела вздохнула, ее глаза засияли. – Только подумать: спустя семь лет встречу маму и Дженни!
Он нахмурился и во все глаза уставился на нее.
– Что-что?
– Да так, я о своем… Говорю, что встречу маму и Дженни, подружку.
– Дженни?.. Необычное имя.
– Ну да, совсем не немецкое. Зато оно так выделяется и с фамилией созвучно: Дженнифер Барбара Герц. Я бы тоже хотела себе какое-нибудь английское имя. У них там, в Англии, очень красивые… Феликс, вам плохо? Вы бледны.
Сердце больно ударялось о ребра. Влах вздохнул и хотел подозвать бармена за следующей порцией выпивки, как тут оркестр заиграл с двойной силой, и первые парочки уже кружили в центре зала. Феликс кивнул Анжеле и удалился. В коридоре никого не было, он плюхнулся на диван и закурил, а в голове все еще звучало колоколом ее имя.
Дженнифер Барбара Герц.
***
Земной день постепенно сменился вечером, а на горизонте появились первые очертания Марса. Мужчины сидели за столом и пили чай, когда на панели загорелась лампочка и на экране в каюте управления возник силуэт большого красного шара. Сбоку появилась отметка топлива: оставалась только одна треть бака.
Хорст помрачнел, Гетман нахмурился.
– Но почему?
– Много энергии ушло, когда мы выбирались из атмосферы. Признаю, я этот момент не совсем до конца проработал.
– И что теперь? – сказал Бернс, с трудом скрывая раздражение. – На каждой планете останавливаться?
– Нет. Этот дефект нам не помешает. Больше всего топлива требуется в двух случаях: когда покидаешь или возвращаешься на Землю и когда на борту больше пяти пассажиров. Чем больше людей, тем больше расхода на электроэнергию, а это дополнительная нагрузка на бак. Мы заправимся, и бензина хватит на три дня.
Гетман прикрыл глаза и откинулся в кресле.
– Много это времени займет?
– Нет, максимум полчаса.
Бернс кивнул и ушел в свою каюту, хотя он оттуда и так полдня не вылезал. Впрочем, Хорст не любил лезть в чужие дела, а сел за штурвал и настроил курс на Марс. Ближайшая заправка располагалась как раз между зданием аэродрома и взлетной полосой для частных транспортов. Благо, если нужна только заправка, запрос таможни необязателен, поэтому инженер сразу пошел на посадку. Она выдалась мягкой, температура внутри «Ласточки» не поднялась ни на градус. Хорст первым вышел на заправку. Она напоминала чем-то обычную, для автомобилей, только раза в три больше, да и бензин дороже стоит, а так ничего нового – колонки и супермаркет. Неподалеку стояли на частной полосе дальнобойщики и просто любители покататься, или же такие же научные исследователи, у которых не нашлось денег на специальный лайнер. Воздух был суховат, пахло пылью и чем-то паленым, но дышать можно, решил Хорст. Температура нормальная, планшет показывал восемнадцать градусов. Вблизи никого нет. Гетман вышел из корабля и закурил, а инженер направился в супермаркет.
Кроме продавца, у окна стояла смуглая девушка с веснушками, одетая в шортики и рубашку с короткими рукавами. В руках она держала два чемодана на колесах и, периодически вздыхая, поглядывала в окно, что открывало вид на аэродром. Хорст почувствовал на себе ее пытливый взгляд и терпеливо расплатился с полусонным продавцом. В запасе пятнадцать минут. Хорст подошел к полкам с едой и стал выбирать продукты на перекус, а между тем он чувствовал все тот же взгляд. Наконец инженер не выдержал и обернулся. Девушка уже без стеснения смотрела на него, чуть не плача.
– Я могу вам чем-нибудь помочь, дорогуша?
Она закусила губу и сказала:
– Вы… вы здесь надолго?
– Нет, максимум через полчаса улетим. А что такое?
