Кирилл Шарапов
На той стороне

Город был не таким мертвым, как ему казалось. Вот на руинах дома угнездилась какая-то птица, гораздо крупнее тех, что терзали труп чертенка. Стоило ему отойти шагов на сто, как она поднялась вверх и спикировала на мертвую тушу, прогоняя более мелких ворон. Клюв у нее был мощный. Воронцов несколько секунд стоял, наблюдая, как она выдирает куски граммов по сто-сто пятьдесят каждый, и глотает одним махом. На секунду ему даже захотелось вскинуть винтовку и завалить ее, вроде обычная птица, вполне себе съедобная, это ведь проще, чем возиться с рыбалкой. Он даже вскинул винтовку. Но нежелание шуметь перевесило, черт его знает, кто может явиться на выстрел. И словно подтверждая его мысли, на стервятника прыгнуло что-то очень быстрое и четверолапое, напоминающее очень большого кота. Наверное, тот бы не уступил в размерах рыси. Вот только птица оказалась еще быстрее, «кот» еще находился в прыжке, а птиц, резко махнув крыльями, взлетел метра на четыре, причем оставлять добычу он не собирался, и спикировал на приземлившегося на брусчатку агрессора. Досматривать, чем закончится разборка, бывший детектив не стал, урчащий желудок подгонял его. Развернувшись, Воронцов, не выпуская винтовку из рук, отправился по широкой центральной улице, в сторону реки.

Внимательно глядя по сторонам, Константин шел посредине улицы, держась подальше от тесно стоящих домов. Здесь разрушений было гораздо меньше, видимо, ударная волна, опрокинув строения рядом с дворцом, пошла на убыль. Правда, город все равно сильно пострадал, а время с погодой внесли свою лепту, добивая остатки былого величия. Улица, которая вела к реке, была широкой, метров двадцать пять. Для города начала прошлого века, это очень даже хорошо. Тротуары тоже имелись, как и дождевые стоки на обочине. Вообще, город выглядел продуманным, в отличие от большинства городов и поселков его старой родины. Там дорогу прокладывали, как телега ехала, да и большинство древних городов построены по этому же принципу. Здесь не так. То, что ему удалось разглядеть с крыши дворца, говорило о ином подходе. Кривых тупичков на глаза в центре вообще не попадалось, улицы расходились от площади как спицы, а дальше начинались радиальные круги. Интересная правильная архитектура. Дома в основном в два три этажа. И это были настоящие дворцы. Правда, смещаясь к реке, Воронцов наблюдал увеличение различных лавок и магазинов. Интересно было бы глянуть на местные торговые ряды. Но больше всего его интересовал и напрягал шарик, который он поднял с трупа чертика, это отдавало самой настоящей мистикой. Хотя, что значит мистика? Ночью к нему в комнату трижды заглядывал «дементор», сомнительно, что пока этот мир был полон жизни, здесь водились подобные твари. За все время, что он провел в «Лавке братьев Силовых», он не нашел ничего такого, что свидетельствовало об их существовании, а ведь наверняка в оружейном магазине должны были быть материалы по охоте на таких тварей. Ну, это, конечно, если не учитывать, что они могли располагаться на двух разрушенных этажах.

Напевая себе под нос старую песню про Щорса, Константин неторопливо топал к реке и внимательно изучал руины в поисках неприятностей. Теперь Воронцов точно знал – город не безопасен, и он такая же добыча, но он вооружен. Жаль, что братья не шили подмышечные кобуры, похоже, этот мир еще не дошел до подобного новаторства, но в небольшой мастерской, которую завалило лишь частично, он добыл все, что нужно, много кусков кожи, которая совсем не пострадала, толстые иглы и нитки, заклепки, шило, и много чего полезного, будет, чем занять руки вечером. Конечно, ему не добиться идеального изделия на продажу, но и не нужно, надо сделать, так, чтобы у него была возможность таскать «Императора» подмышкой, револьвер с длинным стволом на это не годился, хотя и «маузер» тоже плохо на это подходил, тут бы что-то вроде Кольта или ТТ найти.

Помимо того, что хотелось жрать, очень давила на мозги нехватка никотина, курить – вот чего хотелось Константину. В оружейном он нашел папиросы, но они давно превратились в труху, даже запах табака выветрился, поэтому надпись – «Табачная лавка» на радиальной улице не могла не привлечь его внимания. Полцарства, полцарства за «Приму». Нет, лучше позаботиться о трубке, поскольку крутить самокрутки, Воронцов хоть и умел, но не любил.

Лавка выглядела совершенно целой, во всяком случае, оба этажа не лежали в руинах. Дверь заперта, витрина выставочного зала была грязной, разглядеть, что внутри, нереально, но, в отличие от многих других окон, не валялась осколками на брусчатке. Целостность объекта наводили на мысль, что, возможно, вопрос с куревом будет решен в положительную сторону. А рыба может десять минут подождать, никуда она не денется.

Дом был не слишком большим, скорее вытянутым вглубь, весь фасад шириной всего метров шесть и фактически упирался в дом слева. С правой стороны проезд, в который могла втиснуться телега. Бить витрину или выламывать дверь, шумя «на всю Ивановскую», не было никакого желания.

– Не выходит в лоб, пойдем с тыла, – прокомментировал Константин и отправился в обход дома.

Не прогадал. Забор, который огораживал крохотный задний двор, некогда сделанный из крепких толстых досок, теперь выглядел жалко. В нескольких местах он устоял, но сильно накренился, вот-вот завалится под весом дикого винограда и вьюна, который уже успел расправиться и с другими его секциями. Переступив через преграду, Воронцов окончательно его доломал. Расчет на черный ход оправдался, вот только была проблема – дверь необходимо откопать, уж больно много травы и земли нанесло за годы, что ей не пользовались.

Оглядевшись, Константин обнаружил рядом с трухлявой поленницей не менее трухлявую колоду, в которую был загнан ржавый топор.

– Раззудись, плечо! Размахнись, рука! Ты пахни в лицо, Ветер с полудня! – продекламировал Воронцов первые строки стихотворения Алексея Кольцова и принялся за дело.

С расчисткой он справился минут за пять. Дверь была плотно закрыта, но не заперта. Загнав в щель лезвие топора, он поднажал и с трудом, но распахнул ее наполовину. Мерзко скрипнули давно не смазанные петли. Он с минуту еще стоял снаружи, прислушиваясь к пустому дому, потом огляделся, выискивая опасность за спиной, и только после этого полез внутрь. Протиснувшись в щель, Константин очутился в маленькой комнатке. Под ногой на полу что-то звякнуло, а потом и хрустнуло, пришлось лезть в подсумок. Хотя это для него подсумок, так-то это обычная патронная сумка, он вместо одной положенной нацепил на ремень аж целых две, с левой стороны. Без подвесной было очень плохо, и первым делом, если он найдет нормального мастера, заказать ему именно этот элемент экипировки. Вообще у Константина, как и у любого попаданца-прогрессора, было множество идей, которыми он хотел обогатить этот несчастный мир. Ядерную бомбу ему не сделать, смартфон тоже, порох и так есть, а значит, можно будет подкинуть местным идеи по простейшим вещам, которые не требуют слишком развитых технологий.

Достав из патронной сумки спички и огарок, который он нашел в оружейном магазине, видимо перебои со светом были и тут всем хорошо знакомы, он быстро запалил свечу и огляделся. Что ж труп имелся, это был скелет какого-то животного, возможно, кота. Дверь изнутри была вся исцарапана, похоже, животное, очутившись в западне, пыталось вырваться наружу, но не сумело. На его ребра и наступил Воронцов в темноте.

– Барсик, лежать, – тихо скомандовал скелету бывший детектив, черный юмор всегда был ему близок, поэтому он не видел смысла молчать.

Рядом со скелетом на полу лежала старая керосинка, она разбилась при падении. В емкости не было горючего, так что, бесполезный предмет, а если бы и было, давно бы выдохлась. Прекратив изучать пол, Воронцов поднял свечу повыше, и тут же увидел небольшую дверь. Судя по направлению, она вела в лавку. Вторая дверь обнаружилась по левую руку, и Константин готов был дернуть зуб, что она ведет в подпол, где наверняка склад. Рядом с ней была лестница на второй этаж, там, скорее всего, жил владелец.

Склад – это хорошо, но Воронцову промышленные объемы не нужны и торгового зала хватит. А если нет, тогда можно будет заглянуть и в сокровищницу.

Дверь оказалась не заперта, но пришлось подналечь, чтобы прикипевшие петли со скрипом, но позволили войти. Вот только он ошибся, это был не торговый зал, а небольшое техническое помещение с весами и различными пакетами. Похоже, тут хозяин смешивал различные сорта табака. Из подсобки вела еще одна дверь, скорее всего, за ней выставочный зал, и на этот раз Воронцов попал туда, куда надо. Тот был, не сказать, что большим, четыре на пять, справа и слева вдоль стен стеллажи, на них лежат пакеты с различным табаком, витрина с трубками, прямо перед Воронцовым прилавок с кассовым аппаратом. Первым делом приспособление для курения. Трубки были на любой вкус – и глиняные, и из дерева, украшенные золотом и серебром. Товар для людей разного достатка, но, судя по месту расположения, магазинчика, основными покупателями были именно зажиточные горожане.

Сняв с витрины пару понравившихся образцов, один из красного дерева с украшением из серебра Воронцов сразу спрятал в ранец про запас, второй из какого-то темного дерева, отделанный золотом, оставил на столе. Нашлись тут и спички. Но больше всего Воронцова заинтересовала вещица, очень похожая на зажигалку. Взяв ее в руки, он ощутил тяжесть благородного металла. Вся она была в каких-то рунах или знаках, стоило откинуть крышку, как прямо над маленьким драгоценным камнем, который совершенно неожиданно засветился нежным желтым светом, возник крохотный, чуть больше горошины, красный шарик, от которого ощутимо веяло жаром.

– Да вы издеваетесь, – разглядывая его, пробормотал Константин. – Это что, шутка такая? Магическая зажигалка?

Вот только ответить ему было некому. Торопливо сунув ценное, а может, и бесценное, приобретение в нагрудный карман, он продолжил осмотр лавки. Надо сказать, за годы в запустении она удивительно сохранилась. Как? Бывший детектив мог только гадать, но табак в пакетах из какой-то странной металлизированной фольги был свеж, словно его только вчера выложили на прилавок. Найдя приличный аромат, Воронцов набил трубку и, усевшись в слегка пыльное кресло, закурил. Эта трубка была для него трубкой мира – тишина и умиротворение, запах великолепного, настоящего табака, а не той дряни, которую он привык курить и которую пихают в отечественные сигареты среднего ценового сегмента. Несколько минут спокойствия и релакса. Даже пустой живот отошел куда-то на задний план.

Через десять минут Воронцов вычистил трубку и, пройдясь по лавке, взял еще три пакета с табаком, которые отправились в ранец. Самое печальное, что это был не огромный туристический рюкзак, и сейчас место в этом недоразумении стремительно заканчивалось. Еще немного, и туда даже пару портянок не удастся запихнуть. Но для папиросной бумаги место все же нашлось, а небольшой портсигар из чистого серебра отправился во внутренний нагрудный карман куртки.

Воронцов так увлекся, что не заметил появления нового действующего лица. Почувствовал между лопаток тяжелый и злобный взгляд, Константин резко обернулся, вытягивая из кобуры револьвер. Смерть снова замерла у него за спиной, занеся свою острую косу, готовая в любой момент обрезать нить жизни…

Глава четвертая

Выстрел и атака твари произошли одновременно. Нечто небольшое, словно маленькая обезьянка, едва дотягивающая ему до колена, полностью закутанная в черный туман, не чета чертику, вокруг того только крупные клочья скользили, прыгнула на Воронцова прямо с прилавка, на дистанцию в метра три. Раздался звон бьющегося стекла, это пуля разворотила банку с чем-то, напоминающие сигары. Константин промазал, а вот тварь нет, острые когти полоснули по предплечью руки, сжимающей револьвер. Крепкая кожаная куртка не смогла оказать сопротивления когтям очередного мутанта мертвого города. Резкая боль, оружие падает на пол, просто пальцы неожиданно отказались его держать. Отшатнувшись, Воронцов отскочил в сторону к противоположенной стороне комнаты, рука повисла плетью, заливая пол кровью, которая текла из трех глубоких ран. Как и давешний чертик, тварь была трехпалой, вот только по сравнению с ней, тот выглядел медленным и неуклюжим.

Тварь же, нанеся свой удар, ловко ухватилась левой лапой за верхнюю полку стеллажа и повисла на верхней конечности. Глядя на раненого человека, подтянув к себе длинные нижние лапы, вывернутые суставами назад, она уперлась во вторую полку, готовая атаковать. Несколько секунд ничего не происходило. Константин смотрел на тварь, тварь смотрела на него, уставившись на объект своими красными, словно рубины, глазами. Тьма вокруг нее была гораздо плотнее, Константин с трудом мог разглядеть силуэт своего врага. А еще у этой твари была аура ужаса, гораздо слабее, чем у «дементора», но вполне ощутимая, сердце прилично ускорилось, пульс зашкаливал, нательная рубаха прилипла разом к вспотевшей спине. И все это меньше, чем за десять секунд.

Тварь атаковала, но на этот раз Константин не стал подставляться под удар, а прыгнул вниз, стараясь левой рукой дотянуться до револьвера. Они разминулись с «черной обезьянкой», как теперь именовал нового мутанта Воронцов, в считанных сантиметрах. На этот раз тварь не дотянулась, она снова оказалась на полке, уцепившись за нее когтями, и, уставилась на Воронцова, замерла.

Сам же бывший детектив все же добрался до оружия, пальцы сомкнулись на рукояти. Он резко перевернулся на спину и выстрелил с пола, пуля угодила совсем рядом с тем местом, где еще мгновение назад был враг. Револьвер подбросило вверх, отдача у ствола оказалась серьезная, брызнула щепа, но «черная обезьянка» оказалась быстрее. Тварь стремительно, словно юла, ловко перехватываясь лапами, закручиваясь вокруг себя, сместилась на другую сторону стеллажа и теперь оказалась с правой стороны.

– Хочешь поиграть? – оставаясь лежать и держа на прицеле окутанную тьмой обезьяну, сквозь зубы процедил Воронцов. – Ну, падла, давай поиграем.

С левой руки он, конечно, стрелял гораздо хуже, но ведь почти попал, всего пару сантиметров левее бы взять.

Тварь задрала голову, словно прислушиваясь к человеческой речи, ее алые кровавые глаза блестели в сумраке торгового зала, несмотря на то, что солнце светило прямо в витрину, грязное, помутневшее стекло мешало солнечным лучам. И тут Воронцов осознал, вот почему сучья обезьянка свалила с левой стороны, там было светлее, чем в любом другом месте. Существу, закутанному во тьму, не нравился яркий свет.

– Ну что ж, – с трудом поднимаясь на дрожащие от слабости ноги и пятясь к витрине, прошипел Константин, при этом он старался не разорвать с тварью зрительный контакт. – Иди сюда, – почти ласково, словно уговаривая, произнес он.

С каждой секундой Воронцов ощущал, что правая рука совсем ему не повинуется, точно ледокаином обкололи, деревяшка деревяшкой, и это меньше, чем за минуту. И самое плохое, что это ползло по руке все выше и выше, еще немного, и он весь такой будет, живой, но деревянный. А потом его сожрут, а он даже не сможет пальцем пошевелить.

Тварь атаковала длинным красивым прыжком. Воронцов присел быстро, насколько смог, и выстрелил дважды. Палил он не в маленькую обезьянку, а в стекло витрины. Оно было толстым, но пуля оказалась сильнее. И повезло же, могло ведь получиться, просто пулевое отверстие, но нет, разбилось, как и было нужно. Со звоном посыпались на мостовую осколки, солнечные лучи залили все помещение. Тварь словно ослепла, она врезалась в стойку и, уцепившись за полку лапами, завертела башкой, не видя ничего вокруг себя. Тень, окутывающая ее, начала стремительно таять, открывая худое жилистое тельце. Револьверная тупоголовая пуля вошла прямо в центр хилой тощей груди. Когти твари разжались, и она рухнула на пол. Еще с минуту лапы твари подергивались, когти скребли по паркету, оставляя на плашках глубокие борозды. Наконец, она дернулась в последний раз, вытянулась во всю длину и замерла. А вместе с этим исчезла и давящая атмосфера ужаса, страха и тревожности. Теперь Воронцов смог вздохнуть с облегчением. Но больше всего его обрадовало, что пораненная правая рука начала оттаивать, и не прошло и пары секунд, как он смог снова пошевелить пальцами. А с мертвым мутантом происходило то же самое, что и с чертиком, еще не до конца рассеявшаяся под солнечными лучами тьма начала собираться в одной конкретной точке. Вот она сгустилась до максимума, и в лужу натекшей крови упал маленький антрацитовый шарик.

Воронцов убрал револьвер в кобуру, затем нагнулся и поднял его, осмотрел. Точно такой же, как и с чертика, холодный, но гораздо более плотный, словно тьмы в нем куда больше. Константин сунул находку в карман, теперь пора было заняться рукой, тем более она почти отошла от заморозки и начала болеть. «Бибизьянка» располосовала куртку без жалости, три широкие рваные дыры длинной сантиметров пять каждая, подкладка пропиталась кровью. Стянув куртку, Константин поморщился, прилетело хорошо, глубина в сантиметр, кровь сочилась обильно, оставляя на пыльном полу маленькие лужицы. Но Воронцов осознавал, что при таких ранах, хлестать должно гораздо сильнее, похоже, усиленная регенерация осталась с ним навсегда, и если все будет хорошо, то к утру и следа не останется. Достав пару обрывков простыни, которые он взял как раз на такой случай, он промыл глубокие царапины вином, оставив себе на пару глотков. Защипало, на глаза навернулись слезы. Воронцов, морщась, добил из горла остатки, сцепив зубы, принялся бинтовать. Левой рукой это было делать неудобно, но он справился. Пошевелил пальцами, те слушались, ему повезло, и тварь не повредила ничего важного, так, шкуру попортила. Подняв с пола нечто напоминающее сигариллу, свернутую из листов табака, он прикурил. Напряжение начало отпускать. О том, что табачный запах может привлечь еще кого нежеланного, Константин не думал, нужно было успокоить нервы, а сигарета вполне себе хороший способ. Да и табак был отличным. Достав портсигар, он по максимуму набил туда сигарил. Остальные запихнул в карман ранца, вышло немного – всего полсотни штук. Затем вспомнил кое-что важное. Вытащив револьвер, откинул барабан, вынул стреляные гильзы и вставил в гнезда новые патроны. Латунные цилиндрики, пахнущие порохом, завернул в тряпицу, чтобы не гремели и убрал в карман ранца, вдруг сгодятся. Вообще ему повезло, ни одной осечки, капсюли и порох благополучно пережили все эти годы, и сработали, как положено. Глянув на труп, он усмехнулся.

– Сходил, блин, за сигаретами.

К руке уже вернулась полная чувствительность, и теперь она ныла. Но поскольку никаких таблеток не было, то приходилось просто терпеть. Прихватив еще пару пакетов с табаком, Константин кое-как запихнул их уже поверх добытого и, сбив прикладом карабина, который значился в каталоге братьев Силовых, как винтовка Родимцева, кавалерийский вариант, остатки витрины, оглядел пустую улицу. Он нашумел, и на этот раз серьезно. И точно, на втором этаже дома напротив мелькнула шустрая тень, очень напоминающая чертика, но на залитую солнцем улицу он лезть не решился. Все же твари, отмеченные тьмой, очень не любили света. Откуда вообще взялась эта «бибизьянка»? Скорее всего, она пряталась где-то в доме и явилась, почуяв человека. Как она незаметно попала в зал, осталось для Константина загадкой.

Чертик снова появился в окне и уставился на человека своими глазами, напоминающими горящие угли. Воронцов прямо ощущал его желание напасть, но десять метров улицы были для него непреодолимой преградой. Бывший детектив вскинул карабин к плечу, дистанция плевая – и пятнадцати метров не будет. Мутант, словно почуял, что сейчас его шлепнут, мгновенно отпрянул, скрываясь в глубине дома. Вывод, который сделал Воронцов, был очень простым – чертик отлично знал, что такое человек с оружием, а значит, сталкивался с подобными ему. И он их опасался.

Подняв валяющуюся на полу куртку, Константин надел ее обратно, пора было возвращаться к первоначальному плану. После ранения его стало покачивать, слабость усиливалась, срочно требовалось поесть, и поесть плотно. Регенерация качала из организма последние резервы, и если он их не восполнит, то скоро просто рухнет.

Выбравшись наружу, Константин вернулся на центральную улицу и снова двинулся к реке, на этот раз, никуда не сворачивая.

Река, забранная в гранит, напомнила Неву. Вообще город был похож на старый Петербург. На набережной стояли длинные дома в три-четыре подъезда и четыре этажа, не больше, не меньше. Но сейчас ему было не до архитектуры. Первым открытием стал упершийся в фасад дома грузовик. Сложно было сказать, сколько он тут простоял, в кузов нанесло листьев из растущих на набережной деревьев, но ржавчины на смятой кабине было немного, скорее всего, с момента аварии прошел год, максимум, два.

Константин подошел к машине и заглянул в искореженную кабину. Осколки лобового стекла были покрыты бурыми пятнами. За рулем сидел скелет, кто-то очень неплохо его обгрыз, поскольку на костях остались глубокие следы от когтей или зубов. Сломанные кости грудной клетки говорили о том, что смерть водилы наступила в результате аварии, руль пробил грудь при столкновении со стеной. Больше никаких следов других людей он не нашел, если и были, то после аварии они ушли, бросив труп водителя.

Второй находкой стали следы боя на мосту – гильз, потемневших от времени, хватало, и два дочиста обглоданных костяка. Оружия рядом не было, видимо, забрали товарищи, или враги. Сколько прошло времени, Воронцов сказать не мог. Но ясно, что трупы не относятся к катастрофе, которая уничтожила этот город.

Мост был величественным, не сказать, что красивый или оригинальный, но рабочие постарались. Подобный он видел в Праге – каменный, широкий, массивный, со львами на парапетах. В общем, не жалкая поделка, сделано на совесть, монументально. Сто лет, или сколько там прошло, без ремонта простоял, и еще столько же простоит.

Константин огляделся, прикидывая, что делать дальше. С моста до воды было метров семь, рыбачить с такой высоты с его возможностями – это попросту тратить время. Он завертел головой и обнаружил небольшой причал, к которому вел вполне приличный спуск. Но больше всего его обрадовало то, что он увидел, как плещется рыба. Наверное, поэтому он не сразу засек приближающийся к мосту небольшой пароход с пулеметами на корме и на носу. На судне его тоже заметили, да и как не заметить стоящего на набережной одинокого человека, ошарашенно разглядывающего первых встреченных людей.

Вот только местным он чем-то не понравился. Мужики, стоящие за пулеметами, резко развернули свои скорострелки, и, не задавая вопросов, без всякого предупреждения обрушили на Константина шквал огня. Если бы не гранитный парапет, за который он рухнул, тут бы вся история попаданца поневоле и кончилась. Обстрел мгновенно стих, корабль сокращал дистанцию.

Воронцов высунул башку и что есть мочи заорал:

– Эй, на борту, харэ шмалять!

Но в ответ новая очередь прошлась у него над головой, которую он успел вовремя спрятать. Больше он высовываться не рисковал, местные были не расположены к общению. Видимо, любой человек в этом городе расценивался ими, как угроза, иначе они хотя бы попытались поговорить.

Через пять минут кораблик, не спеша прошел мимо, миновал мост и стал удаляться. Воронцов все же еще раз решил высунуться, попробовать еще раз пообщаться, но ему тут же продемонстрировали, что пулеметчики бдят, и про него не забыли. Короткая очередь заставила его снова нырнуть в укрытие.

– Чтобы ты сдох, пидор, – громко крикнул Воронцов вслед удаляющемуся кораблю. Потом вспомнил, что в конце девятнадцатого века в Российской империи этого слова не было, поэтому заорал, – мужеложец.

Корабль имел какой-то странный тихий движок, поэтому Воронцова точно услышали. Почему он так решил? Да просто в ответ прилетела короткая очередь в три патрона, и его снова обдало гранитной крошкой. Хоть и было желание стрельнуть вслед и снять кого-то из людей, сбежавшихся на корму, посмотреть на него, но не стал. Да и далековато уже, не такой он и хороший стрелок, сто пятьдесят метров по движущейся мишени – это точно не его дистанция.

Наконец, корабль скрылся из виду. Воронцов поднялся, отряхнул налипшие на мундир прошлогодние листья, которые ковром устилали набережную, и огляделся. Все же стрельба не прошла без последствий, в доме на другой стороне реки в окне мелькнула очередная тварь, закутанная во тьму. А еще он обнаружил кота, похожего на того, что решил полакомиться мертвым чертиком, и который схлестнулся со здоровенной птицей за тушку мутанта. Он несколько секунд стоял посреди улицы, но поняв, что человек жив, и готов к бою, в два прыжка скрылся среди руин.

– Беги, – напутствовал его Константин и отправился к обнаруженной пристани.

Хорошо, что корабль не застал его во время рыбалки, там не было ни единого шанса укрыться, нашпиговали бы свинцом, и все.

Рыбалка оказалась на диво скучной – леска, блесна, грузило, размахнуться, закинуть, быстро перебирая руками, протащить, снова закинуть. На третий заброс Константин не без труда вытащил на гранитный причал рыбину килограммов в пять. Та отчаянно сопротивлялась, и Воронцов был очень рад, что догадался обмотать руки очередными полосками ткани, а то бы изрезал ладони леской.

– Ни хрена себе, – разглядывая добычу, произнес Воронцов.

Чтобы рыбина не сбежала, он сразу засадил ей в голову нож, и вот теперь, когда та прекратила вырываться, он смог оценить результат. Это был небольшой осетр или то, что его очень напоминало, наверное, молодой, поскольку обычно осетра гораздо крупнее.

– Раз-два-три, раз-два-три, утки цып-цып, – начал напевать он песню из мультфильма, зачерпывая котелком вполне себе чистую воду из реки и закидывая в него рыбу, – бедный охотник едва не погиб, но положений безвыходных нет, он вас зажарит и съест на обед.

Что ж, программа минимум выполнена, теперь нужно найти место, где можно в безопасности все это приготовить.

Местом для приготовления трапезы Воронцов выбрал широкий задний двор одного из особняков, открытое пространство, где к нему будет сложно подобраться. Сам дом лежал в руинах, ему особенно не повезло, уцелела только одна стена из четырех. Зато под навесом имелась поленница, и вполне себе даже приличный топор.

Рыбина была вычищена, часть отправилась в котел на треноге, и теперь варилась, другую часть он подвесил на конструкцию из веток и теперь занимался горячим копчением. Конечно, без холодильника она долго не протянет, но сутки или двое – вполне. Копчение займет много времени, а вот вареную скоро можно будет есть. Воронцов бросил взгляд на дерево, росшее в полусотне метров, там, на ветке, сидел крупный ворон и не сводил с него внимательного взгляда.

Время перевалило за полдень, Константин удобно устроился на колоде с сигаретой в правой руке и с чашкой, полной рыбного бульона, в левой. Вареная рыба, уничтоженная наполовину, лежала перед ним на подносе, который он извлек из руин дома. Тот был прилично поцарапан и слегка погнут, но, как тарелка, годился. Впервые за двое суток, Воронцов был сыт и вполне доволен текущим положением, однако теперь нужно решить, что делать дальше. Больше всего ему не нравилось, что погода менялась, с севера подул не слишком теплый ветер, а еще он гнал к городу вполне приличную тучу. Если он все точно просчитал, то часа через два она будет здесь. Нужно было решать – пытаться выбраться из города или вернуться в дворцовый комплекс, где хоть и летают «дементоры», но зато отсутствуют другие твари. Похоже, они из разных лиг. Главным плюсом было то, страхолюдины дворцового комплекса хоть и чувствуют человека на своей территории, но его не видят, в отличие от живности, населяющей город. Бибизяны, чертики, коты, птицы и крысы – все они прекрасно видели Константина и были не против, убить его. Итак, выбор прост – остаться во дворце и переждать непогоду под крышей, хоть и в очень неприятной компании, но хотя бы в относительной безопасности, или рвать отсюда на всех парах в полную неизвестность, рискуя нарваться на неприятности и угодить в грозу. Если рвать когти, то прямо сейчас, так и не закончив коптить рыбу, ей бы как раз еще пару часов нужно. Решено, он задержится в городе до утра, и потом, несмотря на погоду, уйдет. А рыбину можно будет докоптить прямо рядом с казармой, там, на крыльце под навесом, дождь не помешает. Чем дольше коптится при низкой температуре, тем дольше будет храниться. Надо было еще одну рыбину выловить, не подумал. Ну да ладно, может, завтра по дороге еще разок порыбачит. Он быстро допил бульон и сполоснул водой из фляги кружку. Рядом с казармой есть бочка с дождевой водой, там вполне можно будет набрать чистой. Суки на пароходе, как бы все упростилось, если бы они забрали его с собой, но нет уродам захотелось пострелять по нему. Знать бы их мотивы, может, для местных – это запретная территория, где они убивают всех, кто сюда зашел, или приняли его за одно из созданий тьмы? Ну да все это теории.

Завернув вареную рыбу в плотную бумагу, он хоть и с трудом, запихнул ее в рюкзак, а вот половина тушки копченой туда явно не влезет, придется в руках тащить. Да, нужно вернуться в казарму и основательно перетряхнуть ранец. Как плохо, что в магазине братьев Силовых потолок протек, как раз над более вместительным ранцем. Солдатский был даже меньше, чем старый добрый РД54, и естественно, все, что у него имелось, пусть и не весило много, но туда не помещалось. Да и жесткий каркас больше напоминал толстый портфель с лямками. Надо будет местных научить рюкзаки делать.

Прогулку без солнца по мертвому городу считать приятной было нельзя. Стоило ему покинуть дворик, как он почувствовал на себе тяжелый чужой взгляд, от чего по спине начинали бегать стада мурашек. Нехороший это был взгляд, его владелец словно прикидывал, как лучше убить бывшего частного детектива. Он принадлежал не чертику и не бибезьяну, это было что-то более сложное, разумное и злое. А еще Воронцов чувствовал, что оно очень сильное и опасное, и встреча, скорее всего, для него окончится фатально. Слишком мало информации у него по миру вокруг, вот местные, которые его обстреляли, были явно в курсе опасностей, которые есть в этом городе, и приняли мужчину за одну из них, иначе попытались бы заговорить. Но больше всего напрягало то, что эта опасность имеет человеческий облик. К счастью, этот враг так и не решился атаковать его, и вскоре Константин покинул зону внимания, взгляд исчез, и тут же страх и обреченность прекратили на него давить. Судя по опыту общения с местными тварями, все черные имели на вооружении ментальные способности, которыми подавляли жертву. На главной площади он заметил в одной из подворотен чертика, а затем еще одного, до них было метров сто. Воронцов вскинул винтовку, беря их на прицел, но твари не стали рисковать, слишком много им предстояло пробежать под огнем, а что такое огнестрельное оружие, они представляли хорошо. Синхронно развернувшись, они скрылись во тьме подворотни.