Кирилл Олегович Елистратов
Черный шелк, белый песок
─ Каждое утро здесь поистине волшебное, ─ согласился Матиас.
─ Вы кого-то ждете? ─ поинтересовался незнакомец, указывая тростью на холщевую сумку, набитую апельсинами.
─ Нет. Я сам по себе.
─ Не возражаете, если я составлю вам компанию?
─ Мне все равно. Садитесь.
Господин в черном костюме уселся на песок. На его правой щеке Матиас заметил глубокие шрамы, словно по скулам этого человека проехались острым тесаком. Глаза пришельца спрятались под полями шляпы.
─ Кто вы такой? – спросил Матиас.
─ Мое имя Драго. Я живу на побережье с самого рождения. Торгую драгоценностями на улице Серпента, к востоку от церкви. Не слыхали о «Лавке Драго»?
─ Ни разу не слышал.
─ Значит, вы не были в той части города. Жены богатеев меня просто обожают.
Драго достал из кармана брюк серебряный портсигар, а из внутреннего кармана пиджака двупалой рукой выудил золотую гильотину, заискрившуюся на солнце.
─ Закурите? ─ спросил он, протянув Матиасу серебряный портсигар.
─ Нет, спасибо. Обойдусь.
─ Напрасно. Знаете, для меня хороший день начинается с хорошей сигары. Иначе и просыпаться не стоит.
Лезвие гильотины отхватило обугленную макушку выкуренной на половину сигары, и Драго с наслаждением затянулся. Табак оказался до того крепким, что Матиас закашлялся, вдохнув едкую струю дыма.
─ Вы в порядке? Прошу прощения, лишь мои загрубевшие легкие переносят этот ядреный табак. Редкий сорт – бразильская штучка!
Матиас повернулся к пушистым скалам. Солнце стремительно приближалось к вершинам.
─ Уже скоро, не так ли?
Матиас так и подскочил на месте.
─ Вы о чем?
─ О той девчонке, ради которой ты притащился на пляж.
─ Вы ее видите? ─ удивился Матиас.
─ Все ее видят, но только мне известно, что она появляется из воздуха. Люди глупы и слепы, они думают, будто эта девушка все утро торчит на песке, а когда она исчезает, эти тупицы забывают о ее существовании.
Матиас думал, что ослышался. Его разум помутился, руки и ноги вдруг сделались тяжелыми, во рту пересохло. Он глотнул вина, откашлялся и спросил:
─ Мы не встречались?
─ Нет. Ты бы запомнил, Матиас.
─ Откуда вы знаете мое имя?
─ Скажем, я долгое время за тобой наблюдал.
─ Я никогда не видал вас в городе.
─ Я умею оставаться в тени. Тебе действительно интересно обсуждать эту бредятину?
─ Что вам нужно?
─ А тебе? Так и будешь глазеть на то, как он забирает ее?
─ О чем вы говорите?
─ Ой, да не прикидывайся! Ты сотворил шедевр, что тут скажешь! Ему это не понравилось, вот он и обозлился на тебя. Играешь не по правилам, я таких люблю…
─ Кто это ОН?
─ А ты пораскинь мозгами. Наш маэстро был чудо как хорош. И у отца крыша поехала от зависти. Ты червяк, сопливая букашка, скользящая под ногами. Но в этот раз переиграл его. Ты превзошел нашего старика. Он распылит ее по пляжу, согласно театральной брошюрке, а у тебя место в первом ряду. В этом твое предназначение?
─ Другой жизни у меня нет. Сколько бы ни пытался, не могу уехать отсюда. Черное платье не пускает меня. Она само совершенство, мой идеал, ─ сказал Матиас. Он усмехнулся и помотал головой. ─ Я до седых волос буду смотреть на то, как мое творение утекает сквозь пальцы… Уходите, сейчас она появится. Я хочу остаться один.
─ Я остановлю ее, Матиас.
─ Вы меня с ума сведете. Убирайтесь!
─ Я остановлю ее, ─ повторил Драго.
─ Каким это образом? ─ тихо спросил Матиас.
─ Каким образом? Да просто щелкну пальцами и все. Ты разве не заметил, как я раскурил сигару?
Матиас отмотал время назад: он не слышал трения спички о коробок и не слышал, как стальное колесико зажигалки высекает искру. Странное дело. Утреннее солнце достигло верхушек «Dos montanas».
─ Она уже на подходе, Матиас. Решайся.
─ Что я должен делать?
Драго встал и отряхнулся.
─ Пожми мою левую руку, и дело в шляпе.
Матиас поднялся и протянул свою загорелую ладонь к здоровой ладони пришельца. Кожа на костяшках пальцев у Драго была содрана начисто.
─ Просто щелкните пальцами, и она остановится?
─ Не совсем так. Любая услуга чего-нибудь да стоит.
─ И какова ваша цена?
─ Твой дар. Я его забираю.
Матиас отдернул руку. Девушка в черном платье побежала по своему привычному маршруту.
─ Она уходит. Подумай еще разок: ты перестанешь малевать свои никчемные полотна, зато эта девка будет с тобой. У тебя еще может быть нормальная жизнь, как у остальных. Доверься мне. Ты обрисовал девчонку со спины, но ее образ выстроен в твоем сознании. Такой она и явится тебе. Или так и будешь мечтать о ней, пока не сдохнешь?! Достигнет подножья, и ей конец. Другого шанса не будет. Я исчезну, и ты меня даже на краю света не отыщешь. Твое слово?
Матиас колебался.
─ Ни одной картины?
─ Ни одного рисуночка. Кисть просто выпадет из рук, причем сама. Десять метров до финиша. Ну же!
─ Я согласен. Лучше уже не напишу…
─ Славно.
Драго сдвинул шляпу на затылок, и Матиас смог наконец разглядеть его лицо. Огромный бледно-розовый шрам разрубал пополам угловатую физиономию, усеянную мелкими порезами. Шрам тянулся от правой безволосой брови к нижней губе. На Матиаса уставились чудовищные желтые глаза с вертикальными зрачками. Это были глаза зверя. Матиас попытался отвести руку назад, но не смог. Она тянулась к руке Драго, словно кухонный нож, липнущий к магнитной доске. Их ладони соприкоснулись, и вокруг Матиаса вспыхнул пламень. Едва уловимый поток света вырвался из груди художника и рассеялся по телу Драго. Сделка была завершена.
─ У вас ледяная рука.
─ Знаю. Иди лови черное платье.
Драго щелкнул пальцами и обратился в фиолетовое облако дыма. Исчезла его шляпа и его трость. На песке осталась лишь недокуренная сигара…
Девушка в черном платье споткнулась за два метра до подножья. Она завалилась на песок и отключилась. Матиас приблизился к незнакомке, опустился на колени и дотронулся до ее сжатой ладони. Он взял девушку за руку и смахнул волнистые каштановые волосы, свалившиеся ей на лоб. Лицо с его набросков и портретов! Лицо из его сновидений лежало на песке. Одинокая слеза скатилась по щеке художника и упала на ее щеку.
Девушка в черном платье открыла глаза и растерянно посмотрела на Матиаса.
4
─ Что происходит? У меня голова раскалывается.
─ Ты упала на песок и лишилась чувств… Как твое имя? ─ спросил Матиас.
─ Я Доротея… А где тот светлый голос и зеленый сад? Как я здесь очутилась?
─ Ничего не понимаю… О чем ты?
─ Подожди, я тебя знаю. Ты Матиас. Ты написал картину, ─ сказала Доротея и почесала затылок.
─ Да, я Матиас.
─ Я слышала тебя. Каждое утро слышала твои шаги и крики за спиной. Я так хотела остановиться или сказать что-нибудь, но не могла произнести ни слова. Ноги летели вперед, словно заколдованные. Прости.
─ Тебе не за что извиняться.
Возникла неловкая пауза.
─ Куда ты исчезала, когда я догонял тебя? ─ спросил Матиас.
─ Ну, он очень разозлился, когда я появилась. Тот приятный голос из тумана… Он сказал, что меня не было в списках. Хотел причинить тебе боль. Потом увидел меня и передумал. Он перенес меня в зеленый сад. Там пели птицы и шелестела мягкая трава. Между деревьями пробегали зверушки. Я приручила их. Они приносили спелые фрукты и ягоды. Такие милые создания! Голос сказал, что будет оберегать меня. Я не могла выбраться из сада, пока не наступало утро. Потом он возвращал меня в эту цветущую пещеру. И так изо дня в день. Со временем мне стало скучно часами разговаривать с животными и растениями. Он говорил, что я предназначена тебе, Матиас. Но не пускал меня. Все время повторял, что ты погаснешь, если мы встретимся по-настоящему.
─ То есть как это «погасну»?
─ Не знаю… Главное, что ты догнал меня. Я так счастлива, ─ сказала Доротея и взяла Матиаса за руку. Он крепко сжал розовую ладонь девушки и улыбнулся.
─ Голос не желал, чтобы мы были вместе, Матиас. Мое освобождение – не его заслуга. Что ты сделал? ─ спросила Доротея.
─ Я молился, и небо услышало меня.
─ Он и есть небо, Матиас.
─ Значит, это был кто-то другой…
Правая рука Матиаса сжимала правую руку Доротеи, а его левая рука аккуратно придерживала девушку за талию. Матиас помог ей подняться и тяжело вздохнул, словно совершил титаническую работу. Доротея перестала дышать, в выражении ее миловидного лица застыло смирение. Она ждала…
─ Тебе негде остановиться… А у меня хижина свободна. Пойдешь со мной?
─ Пойду…
Ее глаза блестели, точно алмазы на белом бархате. Матиас сплел нежную, почти хрустальную руку Доротеи со своей, и они двинулись к хижине через пробуждающийся город.
Матиас забыл о том, что когда-то был художником…
Жители города, вскочившие рано с постели, медленно шли по улицам и останавливались, будто громом пораженные, когда встречали Доротею. На нее смотрели, как на небесное создание, посетившее бренную землю. Молодые свещеносцы, старухи с пакетами, ростовщики, мастера по дереву и металлу – останавливались все. Люди бросали свои занятия, чтобы полюбоваться на девушку в черном платье. Матиас не замечал этого, потому что сам не отрывал взгляда от Доротеи. Его не волновали остальные.
До хижины их сопровождала густая толпа зевак. Побольше той, что собиралась у забора Матиаса. Доротея зашла в дом, Матиас закрыл дверь, и толпа разошлась. Одна единственная деталь изменилась здесь, пока хозяин дома пропадал на пляже. Девушка в черном платье исчезла с холста.
5
У Матиаса были кое-какие деньги, была крыша над головой, но, что гораздо важнее – у него была Дори. Скромный художник, привыкший к тихой и безлюдной жизни, он понятия не имел, как обращаться с девушкой.
─ Я буду спать на улице, под открытым небом. Хижина в твоем распоряжении. Если что-нибудь нужно, я рядом…
Распахнулась дверь в новый, неизведанный мир. В этом мире Доротея была ребенком. Любознательным, энергичным и симпатичным ребенком… Она расспрашивала Матиаса о его родине, о его семье, о полотнах, сваленных у стены, о природе, раскинувшейся за заборчиком. И Матиас отвечал. По началу с неохотой, довольно скупо, он пересказывал факты своей затворнической жизни. О картинах Матиас вспоминал без малейшего интереса, будто они были побочным продуктом его существования, чем-то отдаленным и необязательным. День за днем он учился говорить, неловкость уступала раскованности… Матиас показал Доротее город, провел ее по основным достопримечательностям. Девушке приглянулась белокаменная церковь и шумный птичий рынок, однако ничто не успокаивало ее так, как минуты, проведенные у воды… Утром девушка в черном платье приходила на берег и любовалась солнечным бликами, прыгающими по изумрудной поверхности моря, любовалась зелеными холмами. Она садилась на песок, обхватывала руками колени, молча смотрела вдаль, а затем принималась без остановки болтать с Матиасом. О том, о сем…
