Кира Стрельникова
Дикая и опасная

Когда я покинула двор и отошла на некоторое расстояние, меня накрыло. Не страх, нет, и не вина, не ужас от содеянного. Откат, что ли. В голове воцарилась звенящая пустота, тело пробрала крупная дрожь, и до слюноотделения курить захотелось. Я остановилась, трясущимися руками достала сигарету и в три длинных затяжки выкурила. Потом сразу вторую. На третьей немного отпустило, и теперь появилось желание выпить пива для окончательного успокоения. Погода стояла солнечная, хотя и прохладная, и я решила прогуляться пешком по любимому городу, по пути заскочив в какой-нибудь бар. Так и получилось, что до Петроградки и дома дошла уже в сумерках, около шести вечера. И едва вступив под арку двора и сделав несколько шагов, замерла.

Ощущение опасности пронзило от макушки до пяток, аж зубы заныли, и я судорожно сжала в кармане баллончик с газом. Упрямо сделала ещё один шаг, а дальше ноги отказались слушаться сигналов мозга. Так, понятно, интуиция решила взять бразды правления в свои шаловливые руки. Ну, не буду спорить. Я развернулась и упёрлась взглядом в высокого человека в длинном кожаном пальто, с коротким ёжиком волос и квадратным подбородком. Он появился за моей спиной совершенно бесшумно, я не услышала шагов. Глаза непонятного в полумраке цвета, но холодные и равнодушные, смотрели на меня.

– Чего встала? Двигай давай, к машине, – обронил он. – И без глупостей, – мужик шевельнул рукой в кармане, и я скорее почувствовала, чем увидела сквозь ткань, что там пушка. – С тобой поговорить хотят напоследок.

– К-как напоследок?.. – вырвалось у меня, от неожиданности происходящего эмоции впали в ступор и сознание охватило странное оцепенение.

– Молча, – шкаф пожал плечами. – Шевелись давай.

Время, замедлившееся с того момента, как узрела мужика в плаще, рывком пошло дальше, мозг пинком отправил накатывавшую панику подальше и лихорадочно заработал, выдавая варианты дальнейшего развития событий. Я – экстрасенс, пусть и самоучка. Я знаю, где расположено сердце, почки, печень, желудок. Самое действенное, это заняться внутренними органами похитителя, но нужен физический контакт. Мелькнуло воспоминание, что в бывшем своём дворе мне удалось как-то загипнотизировать невольных свидетелей, однако как я это сделала, понятия не имею, и сейчас совершенно не место и не время для экспериментов в этой области. Буду делать то, что умею. Как заставить его коснуться себя? Или хотя бы за руку схватить? В голову ничего не пришло, кроме как банально споткнуться, когда разворачивалась спиной – хотя внутри всё вопило, что этого делать не надо ни в коем случае.

Ага, аж три раза. Едва не въехала носом в асфальт, а этот, с пушкой, только гаденько хихикнул, и не подумав помочь.

– Не выйдет, притворщица. Шагай давай, чёрный джип вон стоит.

Это вот о чём он сейчас?! Закралось нехорошее подозрение, что амбал каким-то образом вызнал про мои способности, и в курсе, как я Федьку грохнула. Чёрт, но как?! Ведь обычные люди не могут видеть, что я делаю! Я сглотнула, самообладание сдало позиции, прогнувшись под паникой.

– Ч-что не выйдет? – пробормотала, с трудом переставляя ноги, позвоночник чуть не в пружину сворачивался от ощущения целившегося из кармана дула. Может, закричать?

– Ничего не выйдет, – жёстко отрезал мужик и зазвенел ключами. – Орать не вздумай, с такого расстояния не промахнусь, а выстрела не услышат.

Джип мигнул фарами, и я остановилась перед дверью. Похититель пугал всё больше, особенно когда неожиданно прижал меня к машине и больно вывернул руки назад.

– Я знаю, что тебе видеть человека надо, – выдохнул он в ухо, пока связывал запястья. Паника набирала обороты, превращаясь в просто-таки животный ужас, мешавший думать. – И касаться него. Я подготовился, дорогуша.

Удерживая меня за плечо, мужик открыл заднюю дверь и грубо втолкнул на сиденье. Как назло, двор оставался тихим и пустым, и вряд ли я настолько удачлива, что кто-нибудь подойдёт к окошку и заметит неладное. У нас вообще жители удивительно равнодушны и предпочитают закрывать глаза на то, что их не касается, и уж тем более может нести потенциальную опасность. Пока неизвестный обходил джип и садился, у меня закрались подозрения, кто это по мою душу. Я же получила предупреждение? И непозволительно расслабилась. Да, переехала тихо, но ведь училась в том же институте, куда поступила. И квартиру продала, а у папочки Федоса связи в строительном бизнесе. Наследила всё равно.

– Тебя Федькин отец послал, да? – прохрипела я, завозившись на заднем сиденье и пытаясь принять вертикальное положение.

Запястья ныли, вывернутые плечи тоже, страх не проходил, балансируя на грани ужаса и паники. Мужик молча пожал плечами и завёл машину. Я ещё пыталась что-то придумать, прикидывала так и эдак, но моих знаний о собственных способностях катастрофически не хватало, и несмотря ни на что, я оставалась восемнадцатилетней девчонкой, сиротой, одинокой и очень, очень испуганной. Когда джип выехал за пределы города и за окнами потянулся серый, осенний лес, паника выплеснулась обжигающе ледяной волной, затопив сознание до самого верха. События того вечера в памяти не отложились, стёртые напрочь инстинктом самосохранения, и даже потом, позже, уже в Институте, этот блок снять не смогли. Назвали обтекаемым словом «неконтролируемый выброс способностей», и на том остановились. Я только поняла, что хочу жить, со страшной силой поняла, и всё существо рванулось к этой мысли.

Кажется, до меня донёсся вопль водителя, и это последнее чёткое воспоминание. Сознание сузилось до точки, а потом его словно выключили. Единственное, я осознавала, что не в обмороке валяюсь на заднем сиденье джипа, и дальше, как понимаю, дальнейшим правили дремучие инстинкты. А когда пришла в себя и снова начала воспринимать окружающее, выяснилось, что всё совсем худо: джип стоял, уткнувшись мордой в дерево, водитель лежал лбом на руле, слава богу хоть не на гудке, и я увидела толстую струйку крови, сползшую из его уха по шее. Сердце колотилось в ушах, в них же звенел противный тоненький звук, как комар, и воздуха не хватало, я дышала со всхлипом и неровно. Со страшной силой захотелось курить, но руки по-прежнему были связаны за спиной. И ещё лоб саднило – кажется, я ударилась о подголовник переднего сиденья. Надо выбираться. Не знаю, сколько времени прошло с момента аварии, но наверняка кто-то уже вызвал нашу доблестную полицию. Снова светить в сводках свою фамилию не хотелось, тем более, я точно знала: водитель мёртв. Вдруг начнут вопросы неудобные задавать, как я оказалась в этой машине, да ещё со связанными руками. Рассказывать о своей мести вообще, обо всей этой мутной истории с Фёдором и его отцом не хотелось от слова совсем.

Башка болела, в висках неприятно пульсировало, запястья уже занемели – на совесть связал, скотина такая, – да ещё и волнами тошнота накатывала. От голода, видимо, последний раз днём в столовке институтской ела. Скрипнула зубами, скорчилась на сиденье, подтянув колени к подбородку, и кряхтя и матерясь, перевела связанные руки вперёд. Потом ещё зубами теребила узел верёвки, обкусав губы до крови, и наконец, когда издалека послышался вой полицейской сирены, запястья освободились. Постанывая, кое-как с третьего раза справилась с дверью и выпала наружу. Грязь, поломанные ветки, и к моему счастью, пустая обочина – видимо, или мне безумно повезло и в момент аварии никого на трассе не наблюдалось, или все водители разом стали глухими и слепыми. Что-то подсказывало вероятность второго варианта. Оглядевшись, определилась с направлением к городу по следам от джипа, и поковыляла со всей возможной скоростью прочь, надеясь, что попадётся попутка и подбросит до ближайшего метро.

Меня знобило, и непонятно, от чего больше: от холодного ветра и начавшегося мокрого снега, или от пережитого. Сознание впало в ступор, заморозив эмоции, и я просто шла вперёд, даже позабыв о желании курить и глубоко засунув руки в карманы. Честно, как добралась до города, помню очень смутно, кажется, всё-таки кто-то подкинул до Парнаса – очень удобно, как раз по прямой до Петроградки. Как не загребла полиция, тоже не знаю. Всю дорогу в метро продремала, и только закрыв за собой дверь моей маленькой уютной квартирки, поняла, что отделалась малой кровью и хорошо ещё, жива осталась. Колени ослабли, я сползла по двери, не сняв одежды, и у меня вырвался истеричный смешок. Два раза роняла сигарету, пока наконец не прикурила, перед глазами всё плыло, а мозг настойчиво бился в глухую стену, пытаясь понять, что же случилось на трассе. Попытки оканчивались неудачей, и я махнула рукой.

Выкурив три подряд сигареты, посмотрела на часы – девять вечера. Хорошо, завтра суббота, можно поспать. Чёрт, что ж делать-то? Батя Федьки знает, где я живу, и надо как можно скорее разобраться с ним. Да только узнав о смерти своего человека, неизвестно, что он выкинет. Я знала только подъезд, где жил Федька, и тот с домофоном. Караулить его отца во дворе – глупая затея. Но эта попытка похищения – ещё одно доказательство причастности старшего Крупина к смерти моих родителей. Правда, косвенное, однако я чувствовала, что на правильном пути, и мои догадки верны. Снова начало ломить виски, и я пока отложила продумывание действий на утро, отправившись в душ, а потом на кухню, готовить. Желание повыть и побиться головой об стенку жёстко задавила двадцатью каплями пустырника и глотком коньяка, и спала я, как убитая, даже без снов.

А утром, сварганив гренки и чашку кофе и прикурив сигарету, села за ноут, собирать информацию про Крупина. Успела выяснить только, что у него несколько крупных фирм, занимающихся поставками стройматериалов, а потом меня прервали. В дверь неожиданно раздался звонок, я вздрогнула и уронила пепел на клавиатуру, тихо чертыхнувшись. Интуиция зашевелилась, но вроде не сигнализировала об опасности. Тем не менее, я сжала баллончик и вышла в коридор, порадовавшись, что дверь стальная и с глазком. Хотя, последний можно жвачкой заклеить… Паранойя, вон. Крупин-старший так быстро не организуется. Я осторожно заглянула в глазок: на площадке стояли двое мужчин, одеты вполне прилично в костюмы и длинные тёмные пальто. Снова звонок.

– Софья Константиновна, откройте, пожалуйста, мы знаем, что вы дома, – вдруг произнёс один из них, и я чуть не села прямо на пол в коридоре.

– А вы кто? – через дверь настороженно спросила я, ладони отчего-то вспотели.

– Мы хотим поговорить и предложить помощь, – огорошили меня ответом.

– Она мне не требуется, – открестилась я от неизвестно откуда свалившихся помощничков. – Всего хорошего.

Они переглянулись, и я заметила улыбки на лицах. Практически одинаковые. Парни что, близнецы, что ли? Очень уж похожи.

– Вы убили четверых весьма необычным способом, Софья, – мягко сообщили мне, и я повторно чуть не потеряла самообладание.

Как так быстро узнали?!

– Вы кто? – отрывисто повторила я.

– Институт паранормальных явлений, отдел аналитики, – к глазку поднесли корочку, и я прочитала имя: Пахомов Александр Дмитриевич, начальник отдела аналитики.

Чуть не захихикала, не торопясь открывать.

– Да ладно, нет у нас в Питере такого.

Больше со мной спорить не стали, а толстая щеколда с внутренней стороны вдруг сама собой поползла в сторону, синхронно с моими бровями – только они поползли вверх. Дверь распахнулась, а баллончик выпал из моих ослабевших пальцев.

– Простой телекинез, – пожал плечами тот, который был Александром Дмитриевичем. – Экстрасенс класса «С», приятно познакомиться, Софья Константиновна. Вы позволите войти?

Я молча посторонилась, закрыла за ними дверь, подобрала челюсть, и мы проследовали на кухню.

– И? – устроилась на табуретке, согнув одну ногу в колене и подтянув к груди, смяла в пепельнице тлевший окурок.

– Будем кратки, – говорил Александр, а второй помалкивал, равнодушно глядя в окно. – Институт занимается развитием паранормальных способностей, мы действительно выпускаем биоэнергетиков и экстрасенсов широкого профиля с настоящим дипломом. Вчера наш отдел засёк сильный всплеск на севере города, мы проверили и вышли на вас, Софья. Когда ваши способности проявились? – он внимательно посмотрел на меня, и от взгляда этого аналитика стало не по себе.

– Полгода назад, – буркнула я, не торопясь вот так с ходу верить рассказу. – Ну и нафига этот ваш Институт готовит экстрасенсов? Для гадательных салонов, что ли? – насмешливо хмыкнула я. – Так там эти дипломы никому не нужны, главное антураж и побольше таинственности. Ну и знания психологии, конечно.

– Хороший вопрос, – Александр улыбнулся. – Правильный. Но нет, не совсем для гадательных салонов, хотя наши выпускники работают и частным образом. Софья, вы верите в привидения и вампиров? – снова огорошил он вопросом.

Спроси он меня об этом полгода назад, рассмеялась бы в лицо. Вампиры бывают только в книжках, а привидения в мультиках. Но после того как я лично завалила нескольких людей только лишь с помощью своей странной силы, подобный вопрос не звучал для меня смешно. Ну… разве что вампиры всё же вызывали сомнения.

– А они на самом деле существуют? – осторожно ответила я, прищурившись.

– Вы умеете убивать человека одним усилием мысли, – улыбка Пахомова превратилась в усмешку. – И сегодня я открыл вашу дверь, не коснувшись и пальцем. Эти факты не вызвали у вас удивления, так почему бы не существовать вампирам и привидениями? И другим, обладающим необычными способностями наравне с экстрасенсами? – его взгляд стал острым, пронизывающим, и меня снова пробрала дрожь. – Магам, например?

Слово резануло слух в обычной типовой питерской квартире, но смеяться я не торопилась.

– Так для чего тогда вы учите экстрасенсов? – повторила свой вопрос, не дав гостью съехать с темы.

– Ловить призраков и чёрных магов, – невозмутимо ответствовал мужчина. – А также убивать вампиров, зомби и злобных духов, всякую другую нечисть. И избавляться от прочих, кто пытается нарушить покой обычных людей, живущих в нашем славном городе.

Он не шутил, я видела. Тем сильнее было моё замешательство. Это что, меня вербуют в отряд Охотников за привидениями, что ли? Они, значит, реально существуют в Питере? Интересное кино, и как отлично шифруются – я никогда не слышала о таких отрядах, даже слухи, даже какие-то байки. Хотя, возможно, правильно делают, наше общество ещё не настолько продвинутое в плане тонких материй и всяческих чудес, чтобы спокойно принять такую новость.

– Софья, – Александр продолжил, видя, что я не тороплюсь что-то говорить, его голос звучал настойчиво. – Крупин вас достанет, а сама вы не справитесь, – выдал он следующую порцию сведений обо мне, чем снова насторожил – много же они накопали за столь короткий срок. Видать, действительно заинтересованы во мне, как в будущей студентке. – Вы не умеете толком пользоваться своими возможностями, вы не умеете драться, и вы не сумеете защитить себя даже с помощью оружия, поверьте мнению профессионала. У вас даже этого оружия и нет, Софья, как и разрешения на него, – в его тоне проскользнула насмешка, но тут я возмущаться не стала – прав, да. – Наш Институт даст вам необходимые навыки, обеспечит интересной, высокооплачиваемой работой, и вы сможете разобраться со своими проблемами в свободное время. Мы вас прикроем, своих людей мы в обиду не даём.

Змей-искуситель прямо, красиво вещает. Всего за одну ночь они так много узнали обо мне, подробности, о которых никто не мог знать… Всего на миг я помедлила с ответом, а потом на меня вдруг снизошло спокойствие и даже некоторая отрешённость. Зашевелилась уверенность, что с помощью этих странных людей действительно смогу найти своё место в жизни и осуществить месть. Да какая хрен разница, кого ловить придётся? Хоть гигантских Зефирных человечков, мне фиолетово, если меня научат использовать свои способности и всему тому, что перечислил Пахомов, я отомщу за родителей. И я решилась.

– Что от меня надо? – я выпрямилась и отодвинула ноут.

– Поставить подпись здесь, – Александр достал из кожаного портфеля, дорогого даже на вид, лист бумаги и протянул мне. – Стандартный договор на обучение, срок три года. Все расходы и обеспечение жильём берёт на себя Институт, как и оформление необходимых документов. Подробнее узнаете, когда придёте на вводную лекцию.

Я, не колеблясь, поставила закорючку в нужном месте. Со следующего дня моя жизнь претерпела серьёзные изменения и привела к таким результатам, о которых мне даже и в страшном сне не могло присниться. Но отступать было некуда, и в общем и целом, я не жалею, что в тот день подписала договор.

* * *

Первое, что предстояло сделать – это в очередной раз переехать. При Институте имелось общежитие, в котором и жили студенты странного заведения. Александр сказал, за мной заедет машина в четыре дня в субботу, и чтобы я собрала самое необходимое, включая документы. Добавил также, что вопрос с переводом из Техноложки решат, и что в их Институте базовые предметы изучались наравне со специальными. Так что, образование я получу вполне себе высшее по стандарту. Хотя нагрузка будет серьёзной, по словам того же Александра. Это меня не испугало: меньше времени останется думать обо всём, что случилось со мной за последние месяцы.

Вещей набралось всего на одну сумку – если что-то ещё понадобится, потом съезжу. Ровно в четыре дня я вышла во двор, положив ключи от квартиры в карман. Вишнёвый «Шевроле» моргнул фарами, я подошла к нему и открыла дверь, сев на переднее сиденье – Александр скинул сообщением номер и марку машины. В дороге я молчала, глазела в окно, рассеянно размышляя, что же меня ждёт в Институте со столь странной и необычной специализацией, и в груди ворочалось странное, давно позабытое ощущение неясного предвкушения. А мне уже казалось, что мои эмоции впали в глубокую спячку, и чтобы их разбудить, придётся очень и очень постараться. Пару раз даже поймала себя на том, что улыбаюсь уголком губ. Привезли меня в район Чёрной речки, само здание Института располагалось на набережной. Пять этажей, длинное, облицованное серым мрамором – обычное такое здание, без лишних деталей, похожее на какой-нибудь НИИ. Таблички с названием я так и не увидела, кстати. Водитель тормознул у входа, не заглушая двигатель.

– На проходной назовёшь имя и фамилию, тебе скажут, куда идти, – коротко пояснил он, даже не посмотрев в мою сторону.

Я кивнула и вышла, вытащив сумку из багажника. Охранник на проходной, дядька внушительной комплекции с пышными рыжеватыми усами и добрыми глазами, сказал оставить её у него, назвал номер кабинета и этаж, выписал временный пропуск, и я пошла дальше. В коридорах Института я никого не встретила, что слегка удивило – здесь не учатся по субботам? Или просто все на занятиях сейчас? И вообще, кстати, середина октября, а меня так запросто перевели. Если здесь такое специфическое обучение, то как я буду навёрстывать программу? Надеюсь, эти вопросы мне прояснят.

Добралась до нужного этажа быстро, даже не заблудившись по пути. Кабинет оказался директорским, как гласила табличка, и постучав, я услышала негромкое «Войдите».

– Добрый день, Софья, – едва я показалась на пороге, меня поприветствовал мужчина средних лет с короткой стрижкой и ничем не примечательной внешностью. – Присаживайся, – он кивнул на стул. – Илья Викторович, директор Института. Рад познакомиться, – представился хозяин кабинета.

– День добрый, – кивнула я, разглядывая помещение.

Добротный, широкий стол, покрытый бордовым сукном, позолоченный письменный прибор из малахита, ноутбук с эмблемой надкусанного яблока, в углу – сейф, вдоль стены стеллаж с книгами и папками. Ничего лишнего, и в то же время понятно, что человек здесь работает, а не в игрушки гоняет на ноуте. Я перевела взгляд на директора и приготовилась слушать, что мне расскажут.

– Итак, – Илья Викторович взял со стола тонкую папку с моим именем. – Софья Константиновна Александровская, восемнадцать с половиной лет, студентка первого курса Технологического института, сирота, – начал он, открыв папку, и я увидела лист типа анкетного, с моим фото.

Я молча пожала плечами, не удивившись – сведения, которые легко достать и без всяких специальных допусков. Что ещё скажет интересного?

– Имеется серьёзный конфликт с господином Крупиным, владельцем фирм по поставке стройматериалов, – продолжил директор, и вот тут уже я насторожилась. Об этом никто кроме меня и самого Крупина не знал, и вот тут впору поверить в чудеса, потому что так быстро узнать эту информацию они не могли. Разве что, в Институте узнали обо мне не вчера, когда я столкнулась с похитителем от Крупина, а гораздо раньше. – Единственный родственник, Михаил Александровский, проживает под Петербургом. Первый всплеск способностей произошёл полгода назад, летом, и ознаменовался убийством Фёдора Крупина, – голос директора Института звучал ровно, негромко.

Вот оно. Уже тогда отслеживали? Но ведь вряд ли банальная остановка сердца так уж сильно всколыхнула астрал, или что там ещё, чтобы меня вот так сразу заметили. И для чего тогда ждали эти полгода, ведь могли ещё летом сразу предложить. Я окончательно запуталась в своих размышлениях и потому решила кое-что прояснить.

– Вы уже тогда знали о моём существовании, что ли? – я не сводила с него слегка напряжённого взгляда. – А почему тогда раньше не позвали к себе? И вообще, что дальше? Мой личный конфликт с Крупиным помешает мне учиться здесь?

Илья Викторович отложил папку и улыбнулся, его глаза прогулялись по мне, вызвав желание поёжиться. Словно сканером провёл, такой пронзительный взгляд у мужика оказался.

– Нет, не помешает, – негромко ответил он. – И – нет, узнали о тебе действительно только вчера ночью. Просто у нас хорошие аналитики работают, – его улыбка стала шире. – Дальше? А дальше, Соня, с понедельника зачисляешься на первый курс, сегодня заселяешься в общежитие и учишься. Пройдёшь тесты на определение уровня способностей, со второго года обучения начнётся специализация, сейчас пока общие предметы, за некоторым исключением. На третьем будете уже учиться работать в будущих ячейках, ну да это тебе объяснит куратор, – невозмутимо объяснил он. – Летом ещё практика будет.

– А что за ячейки? – тут же спросила я, вспомнив упоминание Александром отрядов особого назначения, если так можно выразиться. – Это что такое?

– Подробности объяснят в течение учёбы, – директор соединил кончики пальцев. – После окончания Института будет окончательное распределение, обычно в одну группу набирают не более четырёх человек, и эта группа формируется в процессе учёбы. Обязанности тоже узнаешь на последнем курсе. Пока просто учись, Соня, и обещаю, легко не будет, – почему-то директор выглядел очень довольным, и ко мне вернулась настороженность.

– Тут как насчёт режима? – поинтересовалась я. – Ну, в смысле, можно в город-то выходить? Или совсем армейская дисциплина? – не удержалась от ехидного замечания.

Илья Викторович издал короткий смешок, ничуть на меня не обидевшись и даже не не сделав замечания. Хм, мне он уже нравился, мировой мужик, несмотря на то, что директор подобного странного заведения.

– Можно, но общежитие закрывается в час, как и все студенческие, – с готовностью пояснил он. – Никакой армией у нас и не пахнет, хотя стрельба и физическая подготовка есть, и последняя немного отличается от обычной физкультуры. Да, кстати, дай ключи от твоей квартиры, – огорошил вдруг странной просьбой директор.

– Это зафига ещё? – насторожилась я и выпрямилась на стуле, бросив на него косой взгляд.

– Ты там больше жить не будешь, – Илья Викторович пожал плечами. – Те, кто приходит к нам учиться, исчезают для остальных, Соня. О том, куда ты ушла, никто не должен знать, – директор прищурился и снова обжёг пристальным взглядом. – После окончания Института жильё вам выделят, не волнуйся.

– А дядя Миша? – нахмурилась я. – Он беспокоиться будет, я не хочу, чтобы он думал, что со мной что-то случилось!

– Это наша забота, он тебя искать точно не будет, и тревожиться за тебя тоже, – спокойно сообщил Илья Викторович и пошевелил пальцами на протянутой ладони. – Ключи, Соня. Конфиденциальность – залог существования нашей организации и Института, так что в понедельник тебе ещё поставят блок, чтобы лишнего не рассказала, до самого выпуска. Ну, мало ли, вдруг очень захочется с друзьями поделиться, – он хмыкнул.

– У меня нет друзей, – сумрачно отозвалась я, изучая рисунок паркета на полу. – Можете не трудиться, мне этот ваш блок нафиг не сдался. Болтать не собираюсь, мне просто не с кем.

Он помолчал, не сводя с меня изучающего взгляда, и кивнул.

– Да, вижу, точно не надо. Ну, тем лучше. Так где ключи? – напомнил о своей просьбе Илья Викторович.

Ладно, отдала. Ценного там ничего нет, ни денег, ни техники, ни тем более драгоценностей. И правда, если я теперь буду жить в общежитии, зачем мне пустая квартира? Сдавать уж точно не хочу, своих средств вроде хватает на жизнь.

– Если продавать будете, деньги мне не забудьте отдать, – тем не менее, сочла нужным напомнить о своих интересах.

– Обязательно, – кивнул директор. – Пока учишься, на карточку стипендия начисляется, достаточная, чтобы на жизнь хватало, если шиковать не будешь и на пьянки спускать. Работать будет некогда, – предупредил он. – Вопросы есть?

– Да не, – пожала плечами.

Со стипендией хорошо, конечно, но у меня и свои средства есть, однако об этом я, конечно, распространяться не стала. Скорее всего, и так знают, ну а если нет, будет моим козырем. Кто знает, как сложится учёба здесь, вдруг не приживусь всё-таки.

– Отлично. Общежитие рядом, на Байконурской. Вот, держи, – Илья Викторович достал из ящика стола синюю корочку и протянул мне. Оказалось, студенческий. – Покажешь коменданту, он определит в комнату. Посмотри расписание и не опаздывай в понедельник, – дал последние наставления директор.

– А ничего, что уже конец октября? – поинтересовалась я. – Занятия-то вовсю, я так думаю?

Мужик улыбнулся.

– У нас занятия начинаются по мере комплектации группы. Ты – последняя в своей, значит, у вас с понедельника учёба. Расписание внизу, у тебя первый курс, кафедра экстрасенсорики и биоэнергетики, группа А-1. Возникнут вопросы, обращайся к куратору, в понедельник познакомишься с ним. А, да, библиотека на первом этаже, в правом крыле. И, Соня, – пронзительный взгляд пригвоздил меня к стулу. – Никаких контактов со знакомыми из прошлой жизни или с дядей Мишей. Поверь, я узнаю, если что, и наказание тебе очень не понравится. Забудь про свою прошлую жизнь, – жёстко припечатал директор.

Прошлая жизнь… Да не осталось там никого, с кем хотелось бы встретиться. Даже с дядей Мишей не особо и общалась, после смерти родителей так тем более. Лучше пусть думает, что я вообще уехала из Питера. Однако оставалось кое-что, недоделанное дело, которое нужно закончить обязательно.

– Мне с Крупиным разобраться надо, – каким-то чужим, скрипучим голосом произнесла я, смело взглянув в глаза директору. – Он моих родителей убил…

– Выучишься, ради бога, – пожал плечами Илья Викторович, не дав мне договорить. – Разбирайся, с кем хочешь. До тех пор – никаких вояжей. И не переживай, тебя здесь не найдут.

Почему-то в это поверила сразу. Если уж работники Института меня вычислили меньше, чем за сутки, и вон даже досье успели собрать, сделать так, чтобы люди Крупина-старшего потеряли мой след, они могут.

– Всё, иди, у меня дел много, – махнул рукой Илья Викторович, и я вышла из кабинета, сжимая в руке новенький студенческий.

По пути внизу сфотала расписание, потом забрала сумку с проходной и вышла на улицу. До Байконурской и четырёхэтажного П-образного общежития добралась пешком, благо, сумка не тяжёлая. Вот тут повеселее атмосфера: курившие на ступеньках крыльца студенты весело галдели, что-то обсуждая, из окон неслась громкая музыка, из магазинчика у входа вываливалась не совсем трезвая шумная компания. Покосившись на них, я поправила сумку на плече и поспешила к проходной. Охранник любезно объяснил, как пройти к коменданту, и я надеялась, что очереди там нет. Внутри общага оказалась на удивление чистенькой, никаких обшарпанных или исписанных стен, выдранных с мясом выключателей. Приятно, что здесь студенты не гадят в том же месте, где живут. Через несколько минут я уже сидела в кабинете перед комендантом.

– Угу… – пожилой, представительный дядечка внимательно изучил мой студенческий, порылся в бумагах и выудил лист. – Софья Александровская, да, есть такая. Вот пропуск, не теряй, будь любезна, – мне протянули пластиковую карточку. – Оплата за комнату списывается из стипендии автоматически, сюда же оная и начисляется. В холле банкомат, а вообще, можно снять из любого аппарата без процентов. Так теперь комната, – комендант встал и подошёл к большому железному шкафу на стене. Открыл, достал обычный ключ. – Третий этаж, триста пятнадцать, левое крыло. Комнаты на двоих, душ и туалет на каждые две комнаты общие, кухня общая на этаж. Курить можно на лестнице, на улице, в кухне, в остальных местах защита против табачного дыма. Общежитие закрывается в час ночи, открывается в семь утра. Не опаздывать, – водянистые голубые глаза строго взглянули на меня, и мужик протянул ключ. – Вся мебель в комнате есть, посуда тоже, бельё, если нужно, возьмёшь у кастелянши в соседнем кабинете.

Я взяла ключ, вежливо поблагодарила и вышла. Через некоторое время, обзаведясь чистым, вкусно пахнущим лавандой бельём, направилась обживать выделенную жилплощадь. Своё потом как-нибудь куплю. Немного пугало, что придётся жить с незнакомым человеком, но за последние несколько месяцев в моей жизни произошло столько всего, что такие мелочи не стоили сильных переживаний. Я поднялась на нужный этаж, свернула в коридор и дошла до середины, где располагалась указанная комната. Вставив ключ, открыла дверь, но войти не успела.

– Оу, нашего полку прибыло? – раздался ленивый, тягучий голос справа, и я посмотрела на говорившего.

Прислонившись к стенке около соседней двери, засунув руки в карманы, на меня с небрежной ухмылкой смотрел самый странный тип из всех, когда-либо виденных мною. Бледная кожа, светлые, необычного для мужчины платинового оттенка длинные волосы, свободно лежавшие на плечах. Прищуренные глаза с белками насыщенного розового цвета и странной, словно выцветшей радужкой с провалом зрачка, узкие губы – в целом, привлекательная физиономия, если присмотреться. Альбиносов я встречала впервые. Тип был выше меня почти на полторы головы, широкоплеч, но при этом с узкой талией, в длинном кожаном плаще, чёрных джинсах, толстых высоких ботинках на шнуровке и чёрном свитере. Ну натуральный вампир, клыков только не хватает.