Кира Ланвин
Любовь (не) зависимость

Глава 3

Меня разбудил шум в доме. Нехотя перевернулась на спину и открыла глаза. Маленькую комнату заполнял дневной серый свет. Интересно, сколько я проспала? Небо затянуло тяжелыми, темными тучами, и не было даже маленьких просветов. Кажется, ещё раннее утро. Я взглянула на маленькие круглые часики, что стояли на столе рядом. И тут же села. Десять часов! Я проспала!

– Госпожа Эми, вы придете завтракать? – услышала голос Амисы, нашей молоденькой служанки.

– Да, спасибо! Уже собираюсь.

Обычно я вставала рано, и завтракала намного раньше. Ох, как же меня угораздило?

Быстро привела себя в порядок, умылась и переоделась в домашнее платье. Надо перекусить, а после у меня будет ещё два часа, чтобы переодеться в красивое платье, сделать прическу и нарядиться для встречи.

– Доброе утро! – поздоровалась я с кухаркой и служанкой, которых застала в столовой.

Они поздоровались в ответ. Кухарка тут же ушла на кухню, а Амиса продолжила убирать со стола за другими членами семьи.

Я разрезала ароматную свежую булочку, намазала маслом. В столовой было прохладно, и от кружки с горячей травяным чаем исходил пар.

– Госпожа, как вы себя чувствуете? – вдруг спросила Амиса.

Я удивилась. Прежде мы почему-то ни разу с ней не заговаривали. Она работала у нас точно больше трех месяцев, и почему-то до сих пор мы не обмолвились и несколькими фразами.

– Всё хорошо. Я в порядке. А ты?

Девушка неожиданно присела рядом. Её большие глаза блестели. Она выглядела взбудораженной. Я невольно отпрянула, вглядываясь в масляную черноту её глаз.

– Спасибо, я тоже в порядке, – ответила она.

Слова девушка произносила с сильным акцентом, но не коверкала. Когда начались проблемы, папе пришлось распустить часть прислуги. Кого-то временно, кого-то насовсем. Тогда-то и появилась Амиса. Люди, прибывшие сюда из-за моря на заработки, брали меньше за свои услуги. Зато наниматели обеспечивали их едой и жильем, помимо основной платы. Я рассматривала собеседницу и ее внешность казалась такой необычной. Черные волосы пружинками, убранные в пучок. Смуглая, гладкая кожа. Пухлые губы и маленький нос. Непривычно, но так красиво.

– Госпожа, я видела сон, который сбудется, – продолжила девушка. – Долгая дорога у вас будет, совсем скоро. Подготовьтесь. Ещё мужчина, незнакомый. Заберёт он вас из дома. Как огонь, может он вас обжечь, но если будете слушать его, то ничего не случится. Испугает, но лучше ему верить.

Мне стало не по себе. Амиса говорила с такой уверенностью. Хватала из головы образы и озвучивала, совсем не таясь.

– Амиса, спасибо, конечно, но это всё сказки. Я не верю в вещие сны. Но, спасибо, что поделилась.

Она едва улыбнулась, пожала плечами и, собрав остатки посуды, бодро ушла. Какая странная девушка. Теперь я уже не удивлялась, что мы прежде не общались.

Сразу после завтрака я отправилась к себе. Через несколько минут пришли сестры и мама. В маленькой комнатке сразу стало тесно.

– Ну что, – начала мама, глубоко вздохнув. – У нас несколько часов на подготовку. Готова?

– Конечно, – согласилась я.

Раньше у меня была помощница, которая занималась нарядами, делала мне прически, помогала со сборами. Но после скандала она перестала приходить. А ведь я считала ее близкой подругой. Но, может и хорошо, что она ушла. Возможно, папа уволил бы ее в числе первых, когда начались финансовые проблемы.

Лоя поставила перед зеркалом шкатулку с заколками, лентами и украшениями. Мама положила на кровать нежно-голубое платье, которое я раньше не видела.

Меня усадили напротив зеркала, и Хели принялась расчёсывать мои волосы. Я видела в отражении, как Лоя присела на кровать с книгой в руках. Как мама ласково провела руками по моим волосам и, захватив несколько прядей от лица, начала переплетать их между собой. Хели сосредоточенно наблюдала за процессом, чуть наклонив голову набок.

Всё это вызывало ностальгию. Словно ничего плохого не произошло, а моя помощница просто заболела, поэтому мама помогает мне с волосами, как это порой бывало раньше.

Зазвучали строчки популярной оды о любви и верности. Лоя умела читать красиво. С чувством, делая паузы и меняя интонацию в нужных местах. Вовлекала в историю, придавая ей особые оттенки собственным голосом.

И снова у меня возникло ощущение, что мы прощаемся. Ещё и слова Амисы о скорой дороге вспыхнули в памяти.

– Ты красавица, – с гордостью сказала мама, когда прическа была готова. – Не волнуйся, всё будет хорошо.

Теплые руки легли мне на плечи, и я немного успокоилась. Мы смотрели друг на друга в отражении. Казалось, между нами возникло безмолвное понимание. Я знала, что она со мной, на моей стороне. И от этого стало легче.

– А теперь платье! – воскликнула Лоя, отложила книгу и подскочила с кровати. – Оно такое нежное, прямо как ты, Эми. С этой прической и в этом платье ты будешь выглядеть восхитительно!

Я скользнула за ширму, прихватив с собой наряд. Попросила Хели застегнуть маленькие перламутровые пуговицы на спине, от поясницы и до самой шеи. Когда взглянула в зеркало, едва себя узнала. Светлые волосы убрали в высокую прическу. Многослойный воротник лишь немного прикрывал шею. Узкие рукава доходили до середины предплечья. Верхняя часть платья плотно облегала тело, а юбка была свободной. Такая сейчас была мода, и этот фасон стал моим любимым. Я даже на секунду почувствовала себя той, прежней, какой не буду уже никогда, ведь прошлого не вернуть. Под восторженные возгласы сестёр ещё раз осмотрела себя в зеркало и приняла из рук мамы блестящие, длинные серьги. Они прекрасно дополняли образ. Оставалась только самая малость – нацепить на себя бесстрастие, чтобы не скатиться в очередную истерику.

Через некоторое время сестры ушли к себе, а мама отправилась на кухню, проверять все ли готово к обеду. Волнение нарастало с каждой минутой. Как всё пройдёт? Что говорить? Как себя вести? Мама не дала никаких напутствий, кроме как: "Ты всегда была благоразумной, уверена, и на этот раз у тебя всё получится. Отец будет говорить, ты просто слушай". Что ж, это я могла. Но что делать, если этот мужчина начнет задавать мне неудобные вопросы? Расспрашивать о том, о чем я бы не хотела говорить? Как же сложно.

Вдруг в дверь коротко постучали, и она тут же отворилась. Я обернулась и, увидев лицо сестры, сразу обо всём догадалась.

– Эми, иди в столовую, отец ждёт, – быстро проговорила Хели. – Господин Эртон уже здесь! Удачи, дорогая! – горячо добавила она.

Я не успела ответить, как дверь захлопнулась.

На секунду прикрыла глаза, набираясь смелости. Посмотрела напоследок в зеркало и обнаружила, что побледнела ещё сильнее, чем прежде. Потерла щеки ледяными пальцами, и побрела в столовую. Казалось, с каждым шагом ноги становились всё более непослушными, так и норовили отказать на полпути. Сердце отчаянно колотилось в грудной клетке, а дыхание, напротив, замедлилось и стало прерывистым.

Коридор словно стал короче в два раза, и вот я уже у массивных дверей из темного дерева. Попыталась успокоиться. Глубоко вдохнула, медленно выдохнула и потянула дверь на себя.

– Добрый день, – поздоровалась я первой.

Рядом с камином, в котором размеренно трещали поленья, стоял мой отец и другой мужчина. Они сразу устремили ко мне свои взгляды.

Моё сердце пропустило удар, и тут же начало биться быстрее, когда гость уверенно направился мне навстречу, опираясь на трость. Он заметно прихрамывал, будто припадал на правую ногу. Остановился рядом, и я не смогла отвести от него глаз. Мужчина был высоким, выше моего отца, и я едва доставала ему до плеча. Мне пришлось запрокинуть голову, чтобы рассмотреть его лицо. Удивительные глаза, словно льдинки, кристально-голубые, чистые и очень яркие, смотрели строго. От этого взгляда хотелось спрятаться, но я этого, конечно, не сделала, и упрямо продолжала изучать его взглядом. Местами его кожа была в едва затянувшихся ранах, словно несколько дней назад господин Эртон неслабо приложился обо что-то головой. Но были и загрубевшие, более старые шрамы. Маленькие и побольше, они своеобразной сеткой прикрывали красивое, с твердым подбородком и чувственными губами лицо. Господин Монт, местный уважаемый художник, непременно попросил бы этого мужчину позировать ему для портрета. И я, если бы умела выражать свои чувства на бумаге. Возможно, я была не слишком объективна, но мне казалось, что эти страшные отметины нисколько не портят приятной внешности господина Эртона, и даже придают ему некоторый шарм.

Шрамы спускались ниже и скрывались за высоким воротником, застегнутым на все пуговицы. Сложно было предположить, о чем думал этот мужчина – слишком серьёзным, нечитаемым взглядом скользнул он по моему лицу.

Я вздрогнула, а брови взлетели вверх, когда что-то коснулось моих пальцев. Мужчина поднял мою руку к губам и поцеловал, глядя мне прямо в глаза. Даже сквозь кожаные перчатки, что обтягивали его руки, ощущалось тепло. От прикосновения меня словно током ударило и я заморгала часто-часто. Опасения, предположения, надежда: столько всего и сразу закрутилось внутри, сплетаясь друг с другом, путая мысли.

– Госпожа Мартин, – услышала ясный, чистый голос.

– Эми, господин Эртон Коул. Коул, моя старшая дочь, Эми, – представил нас друг другу папа.

Я и не заметила, когда он успел подойти к нам. Наконец, кивнула и смогла отвести взгляд. Образ моего потенциального жениха яркими штрихами заполнил мои мысли. Сейчас я волновалась, но страха почему-то не испытывала. Папа предложил присесть и пригласил слуг, чтобы накрыли на стол. Похоже, обедать мы будем втроём, хотя я предполагала, что меня выпроводят сразу после знакомства.

– Позвольте поговорить с Эми, – вдруг сказал Коул. – Нужно прояснить пару моментов.

После этих слов стало не по себе. Что он будет спрашивать? Подробности того дня? Так их уже обсудили все, кому не лень. Тем не менее, в груди неприятно кольнуло. Папа перевел настороженный взгляд с Коула на меня. Я едва заметно качнула плечами. Если так нужно…

– Хорошо. Я вернусь через пару минут, – сказал отец громко, ещё раз пристально взглянув на гостя.

Когда дверь за папой закрылась, я посмотрела на Коула. Он шагнул ко мне, и оказался вдруг совсем близко. Настолько, что я ощутила тепло, исходящее от него, и приятный запах млеющего на жарком солнце разнотравья, так красиво сочетающийся с цветом его глаз. Я замерла, ожидая пояснения или вопросов, или и того и другого. И господин Эртон не заставил долго ждать.

– Эми, мне нужно увидеть ваше плечо.

Глава 4

Кажется, я не расслышала его слов. Или ослышалась.

Что?

– Простите, что? – переспросила, изумленно глядя в холодные глаза.

– Покажите плечо, госпожа Мартин, – повторил он спокойно. – Просматривая газеты, я заметил на фотографиях, что у вас на левом плече пятно. Мне нужно его увидеть. Больше я ничего не попрошу, – добавил Коул, пытливо глядя на меня, взглядом то и дело возвращаясь к моей руке. – Оно ведь не при рождении появилось, я прав?

Сказать, что я удивилась, значит не сказать ничего. Как он вообще мог догадаться о том, что это пятно возникло сравнительно недавно? И какое это имело значение? Хотелось развернуться и броситься прочь от странной просьбы и от человека, её озвучившего. Но любопытство и надежда на то, что я получу разъяснения касательно появления этой гадости на моей руке, перевесили. После недолгой внутренней борьбы я согласилась. Меня это странное пятно тоже беспокоило.

– Да, верно. Только скорее. В любой момент может вернуться отец, и его удар хватит, если он увидит нас за столь неприглядным занятием и сделает поспешные выводы, – быстро проговорила я и, на всякий случай, добавила: – Если позволите себе лишнее, я закричу.

– Вам не о чем беспокоиться, госпожа Мартин.

Мне казалось иначе, но я ведь уже согласилась. Что ж. Подрагивающими пальцами я торопливо расстегнула верхние пуговицы платья, до которых смогла дотянуться. Только этого оказалось недостаточно. Мужчина рядом, до этого сохранявший терпение, заметно напрягся.

– Я помогу, – наконец, произнес он.

Прозвучало как-то вымученно, и я не сразу поняла, почему. Придержала волосы, позволяя мужчине прикоснуться к моей спине. Прикусила губу от волнения и от тепла его рук. Всё было так странно, начиная с визита этого мужчины и заканчивая тем, чем мы сейчас занимались. Где-то внутри клубился страх, готовый в любой момент парализовать тело, но пока его удавалось сдерживать, уповая на то, что я дома и рядом родители. Со мной ничего плохого не должно случиться.

Скользкие маленькие пуговицы упрямо выпрыгивали из пальцев господина Эртона и никак не поддавались. Он с трудом стянул перчатки после первой же неудачной попытки. Я едва сдержала нервный вздох, когда обернулась. Руки Коула были в затянувшихся свежей кожей ожогах. Я их ни с чем не спутаю. В детстве служанка опрокинула себе на ноги кипяток и через неделю, когда полопались волдыри, образовалась такая же тоненькая кожица.

– Что с вами случилось? – спросила я осторожно, придерживая верх платья.

– Это слишком долгая история. Если вы станете моей супругой, возможно, я об этом расскажу.

Если стану… Не удивлюсь, если мама уже освобождает мою комнатушку от моих вещей и приготовила платочек, чтоб помахать им на прощание. Я страшно утрировала, но это странным образом успокаивало. Злость легче проживать, нежели отчаяние. Значительно легче. Главное, не раствориться в ней. Главное, не свихнуться.

Господин Эртон расстегнул ещё несколько пуговиц прежде, чем появилась возможность оголить руку, стянув до локтя плотную, обтягивающую ткань. Я вновь задержала дыхание, когда горячие пальцы коснулись моей кожи.

– Так я и думал, – напряжённо произнёс Коул.

Как именно он думал, я не знала, но решила пояснить.

– Оно появилось три месяца назад, в тот день, когда была сделана та фотография, – сообщила я.

– Да, я понял, – задумчиво произнес он.

Мужчина быстро вернул рукав на место. Закончил с воротником и натянул перчатки, чуть поморщившись. Не знаю почему, но меня не смущали эти физические дефекты. Главное всё же, чтобы у человека внутри не оказалось гнили. Это меня волновало больше всего.

Я шагнула в сторону, посмотрела на унылый пейзаж за окном. Мне теперь часто всё казалось каким-то выцветшим. И я вновь вспомнила тот день. Точнее, фрагмент. Ляпистый, слишком яркий, дергающий глаз орнамент на стенах, который всегда первым вспыхивал в памяти. Мой ужас, охвативший сознание и сковавший движения, застелившие глаза слёзы и обнаженная перед фотографом и толпой людей спина. А ещё тот мужчина передо мной, что одним щелчком пальцев разрушил мою спокойную жизнь. Моё тело напряглось, руки гневно сжались в кулаки. Ненавижу его!

– Тише, тише, – вдруг услышала мужской голос, вернувший меня в реальность, и развернулась. – Я могу помочь. Я приехал в этот город не просто так, а ради вас. Я помогу вашей семье, а вы окажете содействие мне. Договорились?

Я внимательно рассматривала Коула. Кто он и зачем ему я? Плохо представляла, что он имеет в виду. Какая от меня помощь? Ничего не понимаю.

Тот, кто это сделал со мной, наверняка даже имени моего не запомнил. Поэтому, если господин Эртон задумал воздействовать на него через меня, то ему это не удастся. Похоже, заметив мой настороженный взгляд, собеседник всё понял.

– Эми. Вам нужно просто согласиться. Для вашего же блага. Я понимаю, что пока вам может показаться все это безумством, но поверьте, я не пытаюсь вас обмануть или как-то обхитрить, чтобы использовать в каких-то сомнительных целях, – произнес Коул, не сводя с меня светлых глаз. – Беспокоит? – спросил он, и указал на плечо.

– Да. Иногда болит, – согласилась я, не обнаружив смысла отрицать.

До чего же все странно. Я хотела расспросить мужчину, узнать обо всем что ему известно, и понять его мотивы, но в столовую вошёл отец и, не слишком довольный, пригласил всех за стол.

***

Я выпрямилась в своём кресле, расправила плечи. Папа присел в соседнее, между мной и Коулом. Вопросы роились и множились в голове, но я молчала. Пришла очередь мужчин беседовать.

Отец завел разговор о бизнесе, о том, какое сейчас шаткое имеет положение на рынке и какую роль в этом сыграл инцидент, связанный со мной. Решил в открытую всё рассказать. То ли подстраховывается, чтобы выручить большую выгоду, то ли предупреждает господина Эртона, с кем он хочет связать свою жизнь. Я сидела тихо, впитывала каждое слово. Кое-чего я даже и не знала. К примеру, свежих новостей о семье Эдди и о нем самом.

Тайком поглядывала на Коула. Он совершенно не был похож на моего бывшего жениха. Тот был крепкого телосложения, но выглядел очень молодо. Даже черты лица больше напоминали женские, и это нравилось многим девушкам. Завидный жених с весомым наследством и приятной внешностью. Сидящий же напротив мужчина был совсем иным.

Хорошо сложен, спокоен и сосредоточен. Строгий, уверенный взгляд. Казалось, его никак не беспокоили травмы, что так бросались в глаза окружающим. Его выдержка восхищала.

– Я могу помочь выкупить вашу долю у семьи Форст. Либо вложить средства в новое дело, если у вас уже есть идеи, господин Мартин. Решать вам. Шумиха, слухи, сплетни и публикации в газетах исчезнут. Вы сможете полностью восстановить свое финансовое положение и даже приумножить средства уже в первые два месяца, – спокойно произнес господин Эртон.

Чудесные перспективы. Именно то, что сейчас так нужно моей семье. Я не видела лица папы, он отвернулся к Коулу. Но если мое мнение будет учитываться, я уже знала, что отвечу на столь неожиданно щедрое предложение.

Мужчины продолжали обговаривать детали, возможные перспективы. Я же, как завороженная, наблюдала теперь за ярким пламенем в камине, подмечая для себя детали беседы. Тело, казалось, сковало ожидание и неизбежность. Я почти не шевелилась, лишь однажды взглянула на Коула, и наши взгляды на мгновение встретились. И почти сразу я вновь отвернулась к огню, ощутив смятение, смущение и что-то ещё, что кольнуло прямо в сердце.

Мне пока с трудом верилось, что вскоре придётся проститься с семьёй и отправиться к совершенно незнакомому человеку. Эдди я знала всю жизнь, а господина Эртона видела впервые в жизни. И я очень злилась. Говорят, выбор есть всегда. Да, это так. Но цена выбора может быть слишком высока, а я не хотела, чтобы мои родные испытывали трудности. Уж кто-кто, а сестры такой доли не заслуживали.

– Я должен уехать сегодня, – вдруг сказал Коул, и я поняла, что глубоко задумалась и потеряла нить разговора. – Мой человек займётся делами. Он приедет к вам завтра, и вместе разработаете эффективную стратегию, чтобы как можно скорее все сферы вывести в плюс.

Очень славно. Ну, папа, соглашайся, чего ты медлишь? Об этом можно было только мечтать. Избавишься от неудобной дочери, дела пойдут в гору. Так что же ты молчишь?

– Господин Эртон. Вы описываете радужные, и, признаться, весьма приятные возможности, но… – голос отца дрогнул и я повернулась к нему, удивлённая. – Зачем вам Эми? Она моя дочь, и я желаю ей только счастья. Если вы задумали что-то плохое, то лучше нам прямо сейчас прекратить разговор. Нам нужна помощь, но не такой ценой.

Возникла пауза. К горлу подступил ком, а глаза предательски защипало. Вот как…

– Обещаю, что не собираюсь причинять вашей дочери зла. Да, у меня есть причины, почему именно она стала избранницей. Но это не подразумевает за собой ничего плохого.

– Нам нужно подумать. Сколько вы можете предоставить времени?

Коул взглянул на меня, на моего отца. Я вздрогнула, когда в камине треснуло полено. Мужчины не шелохнулись.

– Послезавтра я уезжаю отсюда. И, скорее всего, уже не вернусь. Будет идеально, если к этому времени уже всё решится. Мой человек подготовит все бумаги для брака и останется лишь поставить подписи. Буду ждать вашего решения.

Массивная дверь открылась, и в столовой появилась Амиса. Девушка несла поднос с чаем, кипятком и кружками. Она двигалась быстро и тихо. Кивнула мне, отцу, а когда повернулась к господину Эртону, то ее глаза округлились. Поднос едва не выпал из рук, но она тут же перехватила его покрепче. Я быстро подошла к ней, поставила большую круглую чашку с горячей водой на стол. Зажгла под ней приплюснутую свечу, чтобы вода не остывала. Рядом поставила чайник. Девушка же в упор смотрела на Коула. Весь её вид – сощуренные глаза, скривившиеся губы, напряженная спина – отражали презрение и плохо скрываемый гнев. Я очень удивилась такой перемене. Мы общались с девушкой утром, и мне она показалась очень доброжелательной.

Я передала чашку и столовые приборы для отца, налила чай. Он был настолько занят собственными размышлениями, что не заметил заминки. Зато наш гость всё видел. Более того, он даже не пошевелился под гневным взглядом. Смотрел прямо, но никаких эмоций не демонстрировал.

Когда поднос опустел, я коснулась руки Амисы. Она дернулась, и я порадовалась, что кипяток уже на столе, иначе все бы оказались ошпарены.

– Амиса, все в порядке? – шепнула я, положив ладонь девушке на спину.

Она посмотрела на меня, покраснела и опустила голову.

– Простите, госпожа. Простите! – пролепетала она. – Я могу идти?

– Да, конечно. И пригласи Кати, – ответила я, наблюдая за ней.

Амиса кивнула, снова посмотрела на Коула, буркнула что-то резкое себе под нос и буквально выбежала из столовой. Какая странная перемена. Что это с ней?

– Прошу простить, она у нас недавно, – вступилась я за служанку.

Коул в ответ лишь кивнул, задумчиво принимая из моих рук чашку.¬

– Не знаю, что на неё нашло, – проговорил отец строго. Значит, что-то заметил. – Поговорю с ней позднее. ¬¬¬Коул, поясните. Я верно понимаю, вы планируете уехать отсюда с моей дочерью и не возвращаться? Но где вы будете жить? Мы сможем ее навещать?

Я вернулась в кресло. До чего же странная встреча. Недомолвки, просьба Коула, реакция служанки и слова о переезде… Я прекрасно знала, когда спускалась сюда, что всё серьёзно. Что здесь будет решаться моя судьба и будущее моих родных. Но осознание этого не было для меня простым. Оно толчками проникало в голову, накатывало волнами страха, покалывало искрами надежды на лучшее. Эмоции меня подводили, бились обезумевшие о невидимые скалы выдержки. Что, если я больше никогда не увижу мою семью? Не вернусь домой хоть на пару денечков, чтобы унять грусть и утолить жажду встречи? А если господин Эртон надумает сделать что-то плохое, кто мне поможет? Никто. Я буду отдана в его руки и должна с этим смириться. Как и многие девушки и женщины до меня. Как и многие после. В таких делах нет места любви. Лишь расчет.

Я глубоко вдохнула, осторожно отпила горячий чай, сосредоточив внимание на огоньке свечи.

– Не беспокойтесь. Да, понадобится некоторое время, чтобы привыкнуть к новому месту. Там несколько иной климат. Теплее, чем здесь и воздух менее влажный. Круглый год лето. Возможно, мы сможем задержаться здесь ещё на пару дней. А после, уже к весне, мы сможем навестить вас, если Эми пожелает, – услышала я голос Коула.

Я надеялась что там, куда мы уедем, будет хорошо. А если господин Эртон вздумает со мной обращаться плохо, я сбегу от него и буду жить одна. Где-нибудь. И там я забуду и об Эдди, и о мужчине, чье имя даже вспоминать мерзко.

Возможно, я слишком рано смирилась. Не знаю. Сейчас меня обеспокоило поведение служанки. Надо будет её разыскать и поговорить. То ее вещие сны, то реакция на господина Эртона. Что-то здесь не так. Ещё и Кати задерживается. Уверена, работников кухни ожидает строгий выговор от хозяина дома.

Наконец, вошла Кати с подносом, на котором громоздились корзинки ароматной выпечки, варенье, масло и мёд. Она поставила их на стол, коротко кивнула, мельком глянув на гостя и удалилась. Никаких эмоций, сдержанно, спокойно.

Чай в моих руках уже остыл. Отец и Коул беседовали о делах, подливая иногда горячий чай.

– Эми, ты можешь идти, – сказал вдруг папа.

Я бесшумно поставила чашку на стол. И правда, пусть решают свои дела без меня. Им есть, что обсудить.

– Всего хорошего, господин Эртон, – попрощалась я, когда Коул тоже встал.

– Помните о нашем разговоре, госпожа Мартин, – сказал он тихо, глядя мне в глаза.

Я кивнула, а Коул вновь поцеловал мою руку. После горячего напитка, прикосновение его губ к прохладной коже показалось обжигающим. Я резко вдохнула и быстро покинула столовую. Оказавшись в коридоре и убедившись, что никого рядом нет, прислонила голову к холодной каменной кладке стены. Сердце гулко стучало.

Голова закружилась, и я зажмурила глаза. Надо успокоиться. Принять действительность и смириться. Больше не удастся прятаться от правды. Не получится забыться сном или зачитаться книгой, отбрасывая всё на потом. Есть только здесь и сейчас. И совсем скоро выбор будет сделан, решится моя дальнейшая судьба.

Я побрела к себе в комнату. Но, проходя мимо кухни, вспомнила про Амису. Заглянув внутрь, обнаружила ее у стола с травами.

– Амиса, ты в порядке? – спросила я обеспокоенно.

Девушка выглядела бледной и несколько растерянной. В руках держала ступку и что-то с силой перетирала. Услышав меня, она потрясла головой, словно избавляясь от неприятных мыслей.

– Да, госпожа, ещё раз прошу меня простить. Больше этого не повторится, – быстро проговорила она, глядя на меня.

От волнения ее акцент усилился. Руки подрагивали. Да что же с ней?

– Амиса, расскажи мне, что случилось. Чем тебя смутил наш гость? Ты его знаешь? – потребовала я.

Она отрицательно покачала головой и продолжила свое занятие, поспешно опустив глаза. Я подошла ближе и ощутила пряный, даже чуть освежающий запах трав.

– Что ты делаешь?

– Это успокаивающий травяной сбор. Буду добавлять себе в чай, – ответила она тихо. – Там, откуда я родом, растут другие растения. Но я быстро учусь. Уже знаю многие местные травы. Вам бы тоже не помешало их запомнить.

– Ты так считаешь? – удивилась я.

Присела на стул рядом. Стоять было сложно после встречи. Ощущала какой-то упадок сил. Обреченность.

– Да. Вам пригодится. Запомните это растение, – она покрутила перед моим носом стебельком с бархатными округлыми листочками, который был похож на мяту. – Это базанис. Начинает действовать скоро. И сильно. Лошадь усыпит, поэтому нужно его совсем чуть-чуть.

– Ладно, спасибо. Я запомню. Может, и правда, когда-нибудь пригодится, – пообещала ей.

Девушка двигалась по кухне. Ступку уже отложила и теперь достала из печки пироги.

– А где Марта? И другие? Обычно тут больше людей, – спросила я.

– Марте не здоровится. Мы уже все сделали, и она ушла немного отдохнуть. А больше никого и не осталось на кухне. Мы вдвоем.

Значит, слуг становится всё меньше. А дом такой большой… Приемов мы давно не организовывали, но, тем не менее, без работников всё встанет.

– Эми, – вдруг услышала я совсем рядом, и даже холодок пробежал по коже. Амиса склонилась ко мне, пружинки темных волос пощекотали щеку. – Будьте осторожны. Такие люди, как этот мужчина, что сидит сейчас с вашим отцом, они коварны. И опасны. Поверьте, я знаю. Алчные, преследующие лишь свои цели, им не важны чувства и жизни других людей. Просто запомните это и не доверяйте никому, как только переступите порог этого дома.

Она быстро отстранилась и, как ни в чем не бывало, вернулась к делам. Что же это за человек такой, раз Амиса о нём такого мнения? Или у служанки просто какое-то расстройство в голове?

– Так, Амиса, это что такое? Что за страшилки ты мне рассказываешь? Какие ещё люди? Я пока не дала согласие, и могу отказаться. Поэтому ты должна мне рассказать, в чем дело, – разозлилась я и встала рядом со служанкой, сверля её взглядом.

Девушка отступила на шаг. Её глаза удивлённо округлились.

– Госпожа, простите! Я… Возможно, я просто ошиблась. Да, я могла ошибиться. Я кое-что почувствовала и вспомнила, как родители рассказывали страшные вещи, старые легенды… Забудьте об этом!

Какая-то слишком впечатлительная эта Амиса. Либо врёт мне. Похоже, ей действительно нужно выпить этого базаниса и хорошенько успокоиться, поспать.

В кухне появилась мама. Она сразу направилась к нам.

– Дорогая, как всё прошло? Они до сих пор беседуют. Я волнуюсь.

Она присела на стул, и я отложила вопросы к Амисе на потом. После разговора с девушкой осталось неприятное, скребущее чувство. Ничего не прояснилось, а только ещё больше запуталось.

– Всё хорошо. Папа сказал, что я могу идти, – ответила я, присаживаясь рядом с мамой.

Амиса отправилась мыть посуду, а мы с мамой молчали некоторое время. А потом, печально вздохнув, мама вдруг начала рассказывать.

– Я была чуть младше тебя, когда мы с твоим отцом поженились. До того дня я видела его всего раз, на одном приеме. Я не хотела выходить за него замуж, но наши родители были иного мнения, – проговорила она с легкой грустью. – Наш союз сулил им стабильность и спокойствие. Нас даже не спрашивали, чего хотим мы сами, – она хмыкнула и покачала головой. – Я сумела полюбить его только спустя год после твоего рождения. А он… Даже не уверена, что знаю, когда это произошло. Скорее всего, он понял это в тот день, когда впервые увидел тебя. Такую крохотную, беззащитную. Именно тогда его отношение изменилось. Он стал внимательнее, добрее, заботливее ко мне. Тебя обожал, – теперь мама улыбалась.

Мне улыбаться не хотелось.

– Я рада, что в итоге вы смогли стать хорошей семьёй, – ответила я, догадываясь, к чему этот разговор.

И не ошиблась. Мама взяла меня за руку. Нежно провела большим пальцем по тыльной стороне ладони.

– Я знаю, ты считаешь, что всё, что сейчас происходит, несправедливо и неправильно. И это твое право. И тебе решать, что будет дальше. Ты можешь остаться дома, помогать по хозяйству, возможно, даже найти какую-то работу со временем, когда всё утихнет. Боюсь только, что рано или поздно тебе это надоест. Одиночество губит, милая. А другого шанса уже может и не быть, – закончила мама.

– Я поняла тебя, – ответила громче, чем хотелось бы.

Руку, что держала мама, я легко высвободила. Резко встала, так, что ножки стула жалобно скрипнули, и ушла к себе. Ещё несколько дней назад я мечтала вырваться из комнаты и из того кошмара, в который превратилась моя жизнь. Теперь же хотелось забиться обратно в угол. И чтобы все забыли обо мне.

Позднее меня пригласили на ужин, но я отказалась. Думала, за мной придут снова, но нет. Видимо, решили пока не трогать. Аппетита не было. Я лежала на кровати и смотрела в потолок, отмечая, как стремительно наступает темнота. Злость и раздражение кипели, искали выхода. А ещё этот господин Эртон и его странное внимание к моей персоне не давали покоя.

Уже поздней ночью мне захотелось пить, а кувшин, как назло, оказался пуст. Я взяла его, чтобы наполнить, и тихо выскользнула в коридор. Почти дойдя до кухни услышала приглушённые голоса.