Кира Каулиц
Каникулы на выживание

Глава 1. Столица

Если Москву считают сердцем России, то Комсомольскую площадь можно было по праву назвать сердцем Москвы. Через неё, как кровь по артериям, шли по рельсам поезда, и миллионы людей стремились сюда в поисках лучшей жизни. Одни мечтали найти здесь работу, достаток, стабильность, другие грезили о красивой жизни, о любви, о славе, но, конечно, все без исключения ехали в Москву за счастьем, и поэтому один за другим поезда открывали свои двери и выпускали всё новых и новых пассажиров.

 Из одного из таких скорых поездов в тот день на перрон вышла молоденькая девушка. Задорный ветерок трепал её длинные тёмные волосы; будто в первый раз оглядывая большой Казанский вокзал, девушка тихо произнесла:

– Ну, что Москва, попробуем ещё раз?

Семь лет назад она уже приезжала покорять Москву. Тогда, будучи наивной пятнадцатилетней девчонкой, она, конечно, вляпалась в такую историю, после которой еле разгребла проблемы. Но сейчас-то всё было по-другому. Сейчас ей было уже целых двадцать три года, в сумке лежал диплом о высшем образовании, а в голове – куча планов, которые она обязательно должна была осуществить.

На этот раз она уже не имела права ударить в грязь лицом, потому что в неё верил самый любимый на свете мужчина – сынок Илюша.

– Марго! – вдруг услышала она. Из толпы к ней кинулась худенькая светловолосая девушка. – Наконец-то ты приехала! Я так рада! Теперь будем общаться не только в интернете!

– А я-то как рада! Лёлька, как же ты подросла, вытянулась! – начала крутить её во все стороны Маргарита. – Такая красавица стала! Мальчишки, наверное, проходу не дают?

– Да ну их всех! – засмеялась Оля. – Мне что-то совсем никто не нравится…

– И правильно, ну их всех! – поддержала её Маргарита. – Я раньше думала: «В двадцать или замуж, или уже всё…» – а сейчас понимаю, что мне и одной хорошо!

– Не одной, а вдвоём! – поправила её Оля, и девушки, смеясь и болтая, направились вместе с толпой к выходу.

Маргарита и Оля были давними подругами, и хотя на первый взгляд они были абсолютно разные, им было очень хорошо вместе.

Оля Звонкова закончила в этом году школу. Она любила животных, природу, детей, подрабатывала вожатой в школьных лагерях и мечтала стать социальным педагогом, но, не смотря на свою эрудированность и начитанность, в некоторых жизненных вопросах была абсолютно  неопытной, и поэтому ей очень нравилось дружить с Марго, которая была старше её на целых пять лет. Немного замкнутой Оле нравилось, что Марго весёлая, очень общительная и такая самостоятельная! С пятнадцати лет сирота Маргарита находилась на полном самообеспечении. Она сама оплачивала себе обучение, работала общественным помощником, а потом каким-то чудом перевелась сюда, в столицу, в следственный комитет.

– Ох, Лёлик, мне самой не верится, что я здесь, в Москве, работать буду! – Марго выглядела счастливой и радостной. – Здесь же совсем другая жизнь. Интересная. Я очень надеюсь на Москву, на новые знакомства! Да что мы всё обо мне, да обо мне, – махнула она рукой, – давай рассказывай, что у тебя нового да хорошего.

– Да у меня всё новое! – улыбнулась Оля. – Сейчас перед тобой стоит…  студентка социального университета!

– Поступила?! – ахнула Маргарита.

– Поступила! – опять бросилась обниматься Оля. – Сегодня в списках себя нашла.

– Молодец! Ну, готовься подруга! Студенчество – особый мир!

– А я уже так хочу в этот мир окунуться, –  продолжила Оля. Она рассказала Маргарите, как сдавала экзамены, и как мама ей помогала… А теперь уставшая мама собирается съездить на море, а у них проблемы с Юлькой, младшей сестрой – как с цепи сорвалась девчонка, гуляет до ночи, мать доводит до слёз…

– Страшно представить, что дальше-то будет! Ей тринадцать всего.

– Опасный возраст, – Маргарита кивнула. – За ней сейчас глаз и глаз. Ну, ничего, найдём мы на твою сестру управу – не переживай!

                                                       ***

И днем, и ночью Комсомольская площадь находилась в постоянном движении. С вокзалов толпой тянулись по улицам приезжие, садились в машины встречающих. Из-за этого в районе площади всегда  были проблемы с парковкой, и майор юстиции Роман Валерьевич Исаев каждый раз нервничал из-за этого и мечтал перевестись на работу в другой район.

– Роман Валерьевич, не занят? – заглянул к нему в кабинет полковник Верещагин, который по совместительству приходился ему ещё и родным дядей. – А я к тебе с новостью! Помнишь, говорил, что стажёра тебе нового взял? Вот она, Лукьянова Карина Юрьевна собственной персоной. Девушка молодая, хваткая, рекомендованная. Из Дмитрова к нам прибыла.

– Здравствуйте, – кивнул ей Роман Валерьевич. Личное дело её он уже просмотрел, а теперь принялся вживую разглядывать свою новую подопечную. На фото она получилась какой-то невзрачной, а в жизни была настоящей красавицей. Длинные тёмные волосы, большие, обрамленные длинными ресницами карие глаза… и выглядела она явно моложе своих лет.

«Девчонка, – подумал Исаев. – Красивая, конечно, но, наверное, глупая совсем.  Вот уж повезло…»

– Роман Валерьевич – лучший следователь района, – продолжил Верещагин. – Прошу любить и жаловать, слушать его и работать усердно.

– Роман Валерьевич, очень приятно с вами познакомиться! – посмотрела на него «девчонка», и лучший следовать не выдержал этого взгляда, отвёл глаза.

 «Что это такое? Мне это совершенно не нужно…» – сам удивился он собственной слабости.

«Девчонка» осмотрелась с большим интересом и энтузиазмом – прочитала дипломы и грамоты на стенах, потрогала книжки на полках. Исаев тем временем положил на стол внушительную стопку дел.

– Работы у нас очень много. Жить здесь будете, – стараясь не смотреть на девушку, рассказывал он. – Каблуки у вас высокие… Но вряд ли они вам здесь пригодятся. Придётся сменить на более удобную обувь, в течение дня придётся много бегать. «Зачем мне это надо?…» – опять подумал он.

Увидев стопку дел, девушка удивлённо взглянула на него. Даже взяла одно. Начала листать, но ей мешали её длинные распущенные волосы, и она то и дело откидывала их назад. «Красавица какая…» – он снова отвёл глаза.

– Роман Валерьевич, а вам нравится ваша работа? – почему-то спросила она.

– Работа как работа… Но всё свободное время занимает, так что будьте готовы торчать здесь сутками.

– А вы мне сегодня дадите что-нибудь просмотреть? – поинтересовалась она. – Нужно задержаться? Я только приехала, хотела пообщаться с подругой…

«Очень интересно. С подругой! – удивлённо посмотрел на неё Исаев, – меня, может, тоже ждут… а что толку?»

– Ладно… сегодня отпускаю вас, – улыбнулся он, – рабочее время уже закончилось. Можете быть свободной.

– Спасибо большое, Роман Валерьевич! До свиданья! – улыбнулась в ответ девушка и красивой походкой вышла из кабинета.

Роман Валерьевич тоже решил не задерживаться.

– Пока, Роман Валерьевич! Хорошей тебе дороги без пробок! До завтра!– прощались с ним из открытых кабинетов, но он только рассеянно кивал им.

«Спокойно, Рома! – пытался он утихомирить волнение. – У тебя просто давно не было отношений, поэтому и смотришь на всех подряд… и тебе уже кажется непонятно что…»

                                                    ***

– Лёлька, у меня начальник такой симпатичный! – прямо с порога сообщила подруге Маргарита. – Молодой такой, на актёра одного похож, не помню фамилии…

– Женатый? – поинтересовалась Оля, отдавая ей чемодан.

– Кольца нет, – уверено ответила Маргарита. – Но, похоже, строгий. Хотя отпустил меня к тебе!

– Против твоей красоты никто не устоит, даже строгий, – засмеялась Оля.

***

В инспекции по делам несовершеннолетних вовсю кипела работа. Младший лейтенант Наталья Ивановна Платонова зачитывала вслух очередное заявление, изо всех сил стараясь не улыбаться, хоть это ей давалось трудно. Остальные сотрудники тоже то и дело отворачивались, скрывая улыбку – братья Тишины изо всех сил старались выглядеть по-взрослому правильно и прилично, но это было шито белыми нитками…

С отделом по делам несовершеннолетних отношения у трёх братьев не складывались.  В нём, по словам Тишиных, работали очень нечуткие сотрудники. Они не хотели входить в положение и понимать, что трём взрослеющим пацанам скучно жить по правилам.

– Вот такие у нас дела, – сказала Наталья Ивановна. – За четыре месяца у нас уже целых пять заявлений. Ну, и что же вы можете сказать в своё оправдание?

– Да там же три заявления от соседки, – ответил за всех старший брат, – а она сама виновата, у неё вообще с головой не в порядке. Неужели по её заявлениям непонятно?

– Ну, хорошо, ладно, бог с ней, с этой соседкой, – отмахнулась Наталья Ивановна, – но два-то заявления от жителей всего дачного посёлка. Что, например, за пожар вы устроили на пустыре?

– Это была лабораторная работа по физике, – объяснил Тимофей. – Да и не было там пожара. Там только взрыв был небольшой и дым. Всё красивенько! Мы в учебнике по физике нашли эти ингредиенты! Что ж нам теперь, дома в компьютере целыми днями сидеть?

– А мне что мне с вами делать, Тишины? – поинтересовалась Платонова. – С поведением проблемы, со школой проблемы! Алексей, как можно было опоздать на ЕГЭ?

– Я пришёл…  – тяжело вздохнув, ответил Лёша. – Но мне сказали, что всё уже закончилось…

– Он пришёл! В шесть часов вечера! – всплеснула руками Платонова. – Ты бы ещё ночью пришёл сдавать! Вот и сиди теперь в одиннадцатом классе ещё год! Нет, я серьёзно не знаю, что мне с вами делать! Может, мне как-то самой внести разнообразие в ваш досуг? Может, мне вас в воспитательно-трудовую колонию отправить на лето?

– Нет-нет, не надо! – всполошились братья. – Мы маме нужны, вы ж знаете… И дом не бросить.

В подтверждении своих слов, Дима набрал номер матери и отдал трубку Платоновой.

– Здравствуйте, Вера Васильевна, – поприветствовала её Наталья Ивановна, – а у нас «на ковре» опять ваши мальчики. Пять заявлений в ОПДН на них, они у вас просто рекордсмены!

– Что-то серьёзное? – упавшим голосом спросила женщина. – Они кого-то покалечили?

– Ну что вы! Всё не так серьёзно, – тут же успокоила Платонова. – Пока никого не покалечили. Хулиганят. Надоели всем соседям, вот и пишут на них заявления, а мы должны реагировать.

– Простите нас, ради Бога! – начала тут же извиняться за сыновей мать. – Не знаю, что с ними делать. Растут без отца…  А я с ними не справляюсь. Здоровье слабое.

– Так давайте я вам помогу! – сказала Платонова. – Я вот думаю в детскую колонию их отправить на перевоспитание…

– Да вы что?! – ахнула на том конце провода женщин. – Вы понимаете, у нас дома такая ситуация – я без них не могу… Они же за мной ухаживают, и дом сами содержат. Они – мои руки. Только они обо мне и заботятся…

Из-за проблем со здоровьем ей пришлось оставить мальчишек одних и лечь в больницу. Состояние у неё было тяжёлое. Даже этот обычный телефонный разговор дался ей с большим трудом, но она изо всех сил старалась, чтобы ей поверили.

– Наталья Ивановна, я с ними побеседую, они исправятся. Пожалуйста! – умоляла она, и страшные картины вставали перед её глазами.

После тяжёлого разговора сердце опять разболелось. Женщина взяла с полочки фотографию сыновей – она стояла у неё на самом видном месте, и все заходящие в палату сразу обращали на неё внимание. «Какие у вас красивые мальчишки!» – не раз говорили ей медсестры.

Все три брата были физически активные, шустрые, и Вера решила отдать их в спорт. Димка там прижился. Он постоянно пропадал на тренировках, сборах, ездил в лагеря – всю свою неуёмность направлял туда. Тимка же пошёл совсем по другой дороге. Он был немного спокойней брата. Как и отец, он увлекался математикой, физикой, химией – все точные науки были его коньком. Он хорошо учился, мечтал поступить на физмат.

Тяжелее всего ей было со старшим, Лёшей. Спорт его сильно не затянул, и химия с физикой особо не привлекали. И хотя он был самый ласковым из всех троих сыновей, он же был самым эмоциональным и взрывным. Его энергия шла совсем в другое русло. В школе он, чуть что, лез драться. Часто впутывал младших во всякие разборки, и Вере постоянно поступали звонки с жалобами.

Глава 2. Вконтакте

Вечера  в столице были длинные, шумные, светлые. И светлыми они были в большей степени от огней Москвы, от ярких рекламных вывесок. Алена Николаевна сидела перед окном и смотрела, как по дорогам текут люди, и как на столицу опускается синий вечер.

На плите давно стыл ужин, и время от времени женщина вздыхала, вспоминая своё прошлое и укоряя себя за ошибки молодости. Из-за них в её семье теперь были большие проблемы. Дочери её, Оля и Юля, росли порознь. Пока она отбывала срок в местах не столь отдалённых, старшую воспитывала бабушка, а младшую – Алёнина подруга. Оле было десять, а Юле шесть, когда девочки наконец встретились, и хотя с того момента прошло уже долгих семь лет, сёстры всё никак не могли сродниться и привыкнуть друг к другу. По этому поводу Алена Николаевна давно проплакала все глаза, но всё же старалась объяснить себе всё философски: «Что посеяла то и жну».

Тюрьма очень сильно поменяла её, сломала старые представления, помогла по-другому посмотреть на жизнь. Но, конечно, ошибки прошлого давали о себе знать  – службы опеки и попечительства не оставляли их в покое, а из-за проблем с младшей дочерью у неё появились проблемы со здоровьем, и женщина собиралась подлечиться на море.

В дверь позвонили, и она вздрогнула. На часах было десять, и это, должно быть, вернулась от подруги Оля. У старшей даже подруги были все как на подбор приличные девочки, к которым не страшно было отпускать, а у Юльки… оторви и выбрось! Помимо того, что младшая дочь постоянно скандалила и чего-то требовала, она ещё взяла моду приходить домой ночью, объясняя это тем, что сейчас лето и ей просто необходимо нагуляться.

– Привет, мамуль, – зашла в прихожую Оля и поцеловала мать. – Юлька дома?

– Да ты что? На часах только десять… – тяжело вздохнула Алёна. – Телефон у неё, конечно, отключен. Опять не спать и караулить её до ночи…

– Ничего, ты ложись спать, а я посижу-покараулю, – попыталась успокоить её Оля. – Что у нас на ужин? Картошечка!

– Как дела у твоей подружки? Как вы её там зовете? Марго? – поинтересовалась мама.

– Да, мне привычней звать её Марго, – села за стол Оля. – У неё всё хорошо. Устроилась работать в следственный комитет. Как на ноги встанет, сына сюда перевезёт.

– Оль, а я вот сижу и думаю, может мне никуда не уезжать? – осторожно начала разговор мама. – Я боюсь, что с Юлькой ты одна не справишься! Как она ведёт себя! А разговаривает как! Это же ужас!

– Мам, ну сколько уже можно собирать и разбирать чемодан? – устало спросила Оля. – Съезди, подлечись. Я ведь будущий социальный педагог. Мне же надо на ком-то практиковаться.

На этот факультет Оля пошла не просто так. Тема детей, попавших в трудные жизненные ситуации, волновала её ещё с детства. Столкнувшись со всеми ужасами улицы, она пообещала себе, что обязательно станет помогать всем несчастным и обделённым.

                                                        ***

Лёша Тишин любил гулять допоздна. Он никогда не приходил домой раньше двенадцати, добираться из Москвы в пригород было трудно. Вернувшись домой и взглянув в телефон, ужаснулся – было уже несколько пропущенных от мамы звонков, которые он не услышал в шуме города.

– Да, мама, – ласково, как только мог, сказал он, позвонив.

При друзьях он с ней так разговаривать стеснялся. Боялся насмешек, боялся, что посчитают маменькиным сынком.

– Лёша, ну почему я битый час не могу до тебя дозвониться? – сказала мать. – Ты приходишь домой очень поздно. Мальчики целый день одни. Не знаю, чем занимаются…

– Мам, твоим мальчикам по пятнадцать лет! Они лоси здоровые!– в который раз напомнил ей старший сын. – У нас всё хорошо: мы живые и сытые. Лучше мне расскажи, как ты там. Почему не спишь? Поздно уже…

– Я – хорошо. Меня лечат успешно, даже хвалят, –  начала рассказывать она, у неё всегда было «всё хорошо», даже когда всё было плохо. – Лёша, а вы можете завтра приехать? Привезите мне воды минеральной в маленьких бутылочках.

– Да конечно, мамуль, приедем! – горячо пообещал сын. – А из еды что привезти?

– Ничего. Только воды , – повторила она. – Кормят тут хорошо, ты ж знаешь… да я много и не ем. Ну ладно сынок, с Богом.

– Спокойной ночи, мам! – ответил Лёша. Он любил разговаривать с мамой именно здесь, в её комнате, ведь в ней ещё сохранились следы её присутствия. Хотя воспоминания о тех днях, конечно, были не самые легкие – они по очереди дежурили около её кровати, пытались как могли облегчить её состояние.

Младшие Тишины сидели в комнате у Димки. Близнецы вообще долго не могли находиться друг без друга. Димка бил боксёрскую грушу, Тимошка играл в планшете и рассказывал брату, как он справляется.

– Мама просила завтра приехать, – сообщил Лёшка, садясь на кровать. – Кто со мной?

– У меня тренька завтра!

– Я с Машкой в кино иду, пообещал уже…

– Не волнует! – помотал головой старший брат. – С утра к матери, а потом по своим делам. Я вас отпущу пораньше.

– Отмажь, пожалуйста, Лёх! – попросил Димка. – Я последнее время вообще не могу с ней говорить. Она меня замучила своим Богом!

– Дим, ну послушать-то можно, – сказал Тимка. – Просто прояви терпение. Она ж и правда болеет тяжело. Читал пост «вконтакте»? «Больница видела больше искренних молитв, чем церковь». Я, например, верю. Вот… даже крестик ношу.

– Ой, верит он! – передразнил его Димка. – Хоть один из нас троих верующий…

                                                          ***

Сергей Евгеньевич Герасимов просыпался рано. Он не умел долго валяться в кровати, и, встав и придя в себя, всегда шёл в свой кабинет. Москва с высоты двадцать пятого этажа была очень красива, и как только он выглядывал в окно, его взгляду открывалась площадь, похожая на шахматную доску.

Шахматы были его любимой игрой. Он любил просчитывать ходы, выявлять риски, и медленно, вдумчиво вырабатывать стратегии. Вот только проигрывать он не любил…

Очень не любил.

– Сергей Евгеньевич, уже проснулись? – заглянул к нему молодой парень. – Я к вам по поводу Тишина. Смолин всё-таки настаивает, чтобы он играл.

– Я не пойму, мы вроде договорились, чтобы в списках оставались только те, кого не будут искать. А Тишины – кто? Малолетки. С ними потом проблем не оберёшься, – рассеяно произнёс Герасимов. – У них мать жива – подаст в розыск, начнут искать, поднимут все подразделения…

– Но они ведь подростки, – попытался возразить ему собеседник. – Психика незрелая, можно сделать всё чистенько. И вообще, зачем нам все трое? Нам и одного, старшего хватит.

– Хорошо, пусть играет, – отмахнулся Герасимов. Он облокотился на подоконник, ещё сильнее ссутулился. За горбатую спину и большой нос его окрестили Гоблином. – А этот Тишин, говорят, шустрый мальчишка. Может, он нам и поможет выиграть.

                                                          ***

«Электропоезд Москва-Анапа пребывает на четвертую платформу. Повторяю, электропоезд Москва –Анапа…»

– Пошли! – велела Алёна дочерям. Она всё-таки решила ехать на лечение. «Если не поеду – точно слягу», – уговаривала она саму себя. На море она ехала на целый месяц. Недельку собиралась пожить у подруги в цивилизации, а потом отправиться дикарём на Бугазскую косу. Уж очень хотелось ей единения с природой.

Всё это она снова и снова объясняла дочерям, опять просила её понять и не обижаться на её отъезд… и только когда поезд загудел и тронулся, девочки наконец-то вздохнули с облегчением.

Юлька, конечно, просто не помнила себя от радости. Ей всё ещё не верилось, что в свои тринадцать она наконец-то осталась без присмотра матери на целый месяц. А вот Оля заметно занервничала, ведь она только теперь поняла, какой груз ответственности опустился на её плечи. Теперь она должна сама содержать в порядке дом, готовить себе и сестре еду и, конечно, самое трудное – присматривать за Юлькой.

– Лёлечка, смотри, чтобы Юля не потерялась, не скурилась и… не забеременела, – на полном серьёзе шепотом говорила мама, и теперь Оле очень захотелось засунуть Юльку на хранение в какой-нибудь сейф и выпустить её оттуда только в день прибытия матери.

– Наш автобус! – сказала она сестре и на всякий случай взяла девочку за руку.

Юлька была в состоянии полной эйфории. Она надувала из жвачки пузыри, слушала музыку, раскачиваясь ей в такт, наблюдая, как меняются пейзажи за окном.

«Типичный подросток, – думала Оля, исподтишка наблюдая за сестрой, – неужели и я когда-то была такой? Нет! Я была другой. Я была умная, рассудительная. А эта… раздолбайка!»

– Ногами не шаркай, сиденья пачкаешь, – сделала ей замечание Оля.

– Что? – вынула из уха наушник девочка.

– Я говорю: ногами сиденья не пинай, – терпеливо повторила ей Оля. – Может, наушники вынешь – поговорим?

– С тобой-то? О чём? – удивилась девочка, но всё-таки вынула оба наушника и вопросительно уставилась на сестру.

У Юльки  был курносый усыпанный веснушками нос, большие губы, тонкие брови. Вот только глаза у неё были совсем некрасивые, восточные, чёрные, дикие.

«Глаза у неё отцовы – цыганские», – часто говорила мать, и потому Оли они совершенно не нравились. Странно… они с Юлькой вроде были родными сёстрами, и всё же Оля, как ни старалась, не могла выдавить из своего сердца ни капли любви к этой девочке-подростку.

– Ну вот, остались мы с тобой одни, –  Оля даже не знала с чего начать этот разговор. – Давай, может, попробуем как-то выстроить отношения, стать друг другу родными. Мы же вроде как сёстры…

– Вроде как, – вяло согласилась Юлька, лопнув пузырь жвачки. – Слушай, мы тут с Полинкой поспорили, есть ли у тебя парень. Я говорю что нет, она говорит, что есть…

– Нет. Парня у меня нет, – не моргнув глазом, ответила ей Оля, – мне пока и одной неплохо.

– Класс! Я выиграла! – очень обрадовалась её ответу Юля. – У меня тоже пока парня нет, но этим летом я собираюсь это исправить… Ладно, хочешь, я тебе один секрет расскажу? – оживилась девочка. – Мы с Полькой и Наташкой скачали планы на лето! Хочешь почитать?

– Давай, – улыбнулась Оля, взяв у неё из рук немного помятый листок бумаги. Начало было положено. Юлька, вроде как, решила ей доверять… «Сейчас главное – ничего не испортить», – думала девушка, читая пункты плана.

На бумажке были описаны типичные подростковые мечты. «Влюбиться, проколоть пупок, сделать татуировку, покрасить волосы в другой цвет». Некоторые пункты Оле, конечно, не понравились сразу, но она решила не устраивать пока разбор полётов. Ведь впервые она узнала, чем планирует заняться её младшая сестра.

– А что, Полинка тоже собралась делать себе тату? – осторожно начала прощупывать почву Оля.

– Нет, что ты! Ей мать не разрешит! – махнула рукой Юлька. – А пупки мы себе сами решили проколоть иголкой от шприца. А вообще, как тебе наши планы на лето?

– О-о-очень классные, – постаралась не потерять самообладания Оля, – особенно про пупок, и про татушки….

– Тебе понравилось? – удивилась её реакции Юлька. – А ты ведь тоже, оказывается, человек! Я думала, ты только выпендриваться умеешь и сказки глупые писать!

– Какие ещё сказки? – насторожилась Оля.

– Твои, – улыбнулась Юлька. – Про Ослика говорящего, троллей, Средиземье.

– Ты что, мою тетрадку нашла? – схватила её за руку Оля. – Где она была?

– Она за стол завалилась, – пытаясь освободить руку, ответила Юля. – Да нормальная у тебя сказка, неглупая. Натахе нашей понравилась…

– Если бы ты знала, о чём я там писала, тебе бы она тоже понравилась, – тихо сказала  Оля. –  Я её писала, когда из детдома сбежала и всё лето с беспризорниками на улице жила.

– Да ладно! – удивилась Юлька. – Ты из детдома сбегала? Да не поверю!

Эту Лёлькину тайну знала только Марго. Никто из Олиных одноклассников, никто из подруг и тем более Юлька не знали, что когда-то Оля почти целое лето прожила на улице. Пока они дошли до дома, Оля вкратце рассказала сестре историю своего детского приключения.

Вообще, девочки редко разговаривали по душам. Да что там скрывать… Оля с Юлькой вообще практически не разговаривали, всё больше ссорились да ругались, но сегодняшний день стал для них исключением. Лёлькину историю Юлька слушала, открыв рот. Особенно ей понравились слушать про каждого из друзей по несчастью. Она всё расспрашивала про их характеры, внешность, интересы. Лёльке даже показалось, что мнение сестры о ней в корне изменилось.

– Да… Ну, ты крутая! – как бы в подтверждении Олиных слов сказала, наконец, Юля. – Я в десять лет из дома не сбегала… и женихов у меня не было. – Слушай, а ты их «Вконтакте» искала?

– Искала, – быстро отмахнулась Оля, – нет их там. Или все под другими именами.

– По-всякому искала? – уточнила Юля, тут же прыгнув за компьютер. –   А ну-ка, давай попробуем их найти. Ты Лёшу под какими именами искала?

– Под разными…

– А английскими буквами пробовала? – быстро стучала пальцами по клавиатуре Юлька. В этих вопросах она разбиралась куда лучше, чем старшая сестра. – Вот смотри: Alex Tishin, 17 лет, Москва! – повернула она к Оле экран компьютера.

– А его фотографии есть? – тут же поинтересовалась Оля.

– Фоток нет. Добавим в друзья? Узнаем? – не унималась Юлька. – Лёль, ну пожалуйста. Так хочу на твоего жениха посмотреть!

– Ты что?! – испугалась Оля. – Я не знаю, что он за человек, и вообще, он ли это. И никой он мне не жених! А ты не вздумай добавлять к себе незнакомых взрослых парней!

– Конечно-конечно, – ласково пропела сестра, спрятав за спиной крестик из двух пальцев

***

– Здравствуйте, доброе утро! Здравствуйте! – улыбались Тишины со всеми врачами и медсёстрам идущими по коридору. Они умели себя правильно вести, когда надо.

«Образцовые сыновья!» – сказали бы про них все, кто их не знал…

По понятным причинам приезжать в больницу братья не любили. Как и всем подросткам, им не нравилось смотреть на страдания, на людей в белых халатах, не нравились больничные запахи. Но всё это можно было потерпеть ради мамы.

Оравой они ввалились к матери в палату, и в ней как будто сразу стало тесно от их громких голосов…

Мать обняла каждого из них, поругала авансом, выслушала их новости. Тимке рассказывать матери было нечего, а вот Дима рассказал ей про свои тренировки и тут же добавил, что им с Тимой надо уйти сейчас, и с ней останется только Лёша.

– Мам, не обижайся на нас, нам правда с Машкой в кино, – начал оправдываться Тимка.

 Она и не обижалась.  Понимала, что маленькая больничная палата не место для здоровых, полных энергии пацанов.

– Идите, идите,  Тимоша, – успокоила их она. –  Ты только мне скажи честно: Маша, пока я в больнице, где живёт? У себя дома или у нас?

– Нет, ты что, мам?! Мы никого домой не водим! – сделал очень честные глаза сын. Она конечно, не поверила. Пообещала, что позвонит соседке, узнает, где ночует её внучка.

Когда близнецы ушли, в палате сразу стало тихо. И хотя мать была рада этим посещениям, они очень её волновали. Вот и теперь от шума, которые создавали сыновья, у неё заболела голова.  Сегодня она вообще выглядела какой-то особенно измученной. Следы тяжёлой болезни наложили отпечаток на её внешность: у неё была нездоровая худоба, сероватый цвет лица, но в её больших глазах, подумал Лёша, почему-то не было ни жалоб на жизнь, ни тревоги…

– Лёш, какие же вы большие… Что-то ты у меня какой-то лохматый сегодня, – она быстро навела порядок у него на голове, и он вскочил как ошпаренный.

– Мама! Я эту прическу полчаса делал!

– Ах, это была причёска… – растерялась Вера, наблюдая за тем, как сын пытается опять привезти себя в порядок. – У меня такая причёска, когда я две недели голову не мою…

Она ещё раз с любовью посмотрела на сына. Он был такой странный, дикий, но в то же время всё ещё позволял себя обнимать и  целовать в отличие от близнецов. Она всё ещё не могла привыкнуть к мысли, что её мальчики уже совсем большие…

– Кроме сломанного дивана и разборок с соседями есть какие-нибудь новости? – спросила она, прижимая его к себе.

– Я… собаку завёл, – несмело начал он, – на рынке предложили бесплатно. Алабайчик. Глаза такие умные. Просто не смог не взять.

– Ну и хорошо, – развеяла его тревоги мама, – собака нам не помешает. Как назвали?

– Гашиш…

– Лёша, ну что за имя такое?!  – всплеснула руками Вера. – Все наркоманы сбегутся…

– Будешь Гашка звать, – успокоил сын. – Ты давай выздоравливай! Сколько ещё тут валяться собираешься?

– Не знаю, Лёш, – тяжело вздохнула она. – Сердце, говорят, бьётся через раз. Да и боли сильные.

 Лёша перебрал продукты в холодильнике, что-то оставил, что-то пришлось выкинуть. Она и правда почти ничего не ела, и сын отчитал её,  как будто она была маленькой девочкой… Младшие близнецы были очень похожи на неё, в вот в старшем с возрастом всё больше стали видны черты отца.

– Сынок, а у тебя сейчас есть кто? – осторожно спросила она. – А то Машку-то я знаю, а твою девушку даже ни разу не видела…

– Ой, мам, давай не будем про это, – попросил сын. – Нет у меня постоянной девушки.

– Лёш, ну сколько раз тебе объяснять: беспорядочная жизнь разрушает тебя, – опять попыталась поговорить с ним мама, – она губит твою психику, молодой организм…

– Мам, все так живут, – спокойно ответил сын, – не переживай, я аккуратный.

– А все в окно прыгнут, и ты тоже? – произнесла мама избитую фразу. – Лёша, пойми, это в первую очередь грех против Бога…

 В религию она ударилась, когда чуть не умерла после первого инфаркта. Для Лёши и братьев это  поначалу было непонятно, но со временем мальчишки привыкли.

«Пусть верит, если ей от этого легче», – думали они. Димка бунтовал немного, а вот Лёше с Тимой даже иногда нравилось её слушать.

– Лёш, пойми, за все свои поступки, совершенные даже в далёком прошлом, мы обязательно понесём расплату… Мы обязательно пожнём, что посеяли…

До болезни мама преподавала, у неё был очень красивый голос, и Лёша получал удовольствие, слушая её. Правда, пока она рассуждала на серьёзные темы, мысли его витали – он поймал себя на том, что думает про глупости. Например, что хорошо было бы набить себе ещё одну татуху. И если он собирается в армию, то нужно оставить место для рисунка войсковой части, например.

– Мам, побыстрей бы меня в армию забрали, да?! – перебил он её рассказ.  – Лёша, ну ты чего? – растерялась она. – Я думала, ты меня слушаешь…

– Конечно, слушаю! – успокоил он. – Что там дальше? Бог вездесущий, и поэтому всё видит… Мне кажется, я после твоих лекций могу уже в сан какой-нибудь вступать!

С мамой он просидел до обеда и дождался встречи с лечащим врачом, который сообщил ему, что если они хотят продлить пребывание их матери в более-менее комфортной палате, им нужно будет заплатить ещё.