Кира Фарди
Я скучаю по тебе. Сквозь тернии к счастью. Книга 2

Глава 7

Антон

Я наконец оторвал взгляд от Павла, который так и не повернулся лицом, и посмотрел на Макса. Ошарашенный услышанным, я только сейчас сообразил, что он оскорбил мою любимую женщину.

– Как ты сейчас назвал ту девушку? Нищебродка?

– Да. А что? – трусливый Бей растерялся. Его глаза забегали по сторонам в поисках поддержки. – Она такая и есть…

– Кто тебе давал право судить людей? Деньги твоего отца? – сквозь зубы процедил я и сжал кулаки. Если бы мог, вмазал бы сейчас Максу по роже и расквасил бы ему длинный нос.

– Эй, Стрела! Ты чего? Не заводись! Вырвалось просто. Язык впереди головы сработал. И потом раньше ты сам таких девчонок называл нищебродками. Вспомни, как мы прикалывались.

Я сжал челюсти, чтобы не заорать от бешенства. Усилием воли сдержал порыв. На меня смотрели и мама, и отец, и друзья. Такая реакция им точно покажется странной. Мать вообще может решить, что у меня проблемы с головой, лечить активно начнет.

– Забудь, – махнул я рукой и задержал дыхание.

– И правда, Макс, – Пашка повернулся к нам, – прикуси свой язык, чтобы не болтался без дела.

– Мальчики, – встала между нами Маша, – вы столько времени не виделись, а уже успели поцапаться. Эта девчонка как проклятая змея: одно упоминание о ней – и вы сразу ядом плюетесь.

– О какой девчонке вы говорите? – вступила в разговор мама.

– Да о той…

– Так! – крикнул я, чтобы увести разговор от опасной темы. – Кто первый на «Мейре» катается?

– Я хотел, – оживился Максим.

– Дима, пересади меня.

Я привычно схватил охранника за шею, он просунул руки под мои колени. Один рывок – и я уже сижу в кресле попроще, а Маша заботливо укрывает мне ноги пледом. Она намеренно щекочет мне щеку длинными волосами, но я старательно отодвигаюсь: еще не отошел от вспышки гнева.

– Я ночью приду к тебе, – шепнула мне на ухо Машка.

– Куда придешь? – удивленно вскинулся я.

– В спальню, – чмокнула она меня в щеку и засмеялась.

У меня чуть челюсть не отвисла. Вот это номер! Кажется, Мария не понимает, что у меня не только ноги не работают, но и детородный инструмент тоже в отключке. Нет, он иногда поднимается, но независимо от меня, будто живет своей жизнью. Просто опускаю глаза – торчит, но я при этом совершенно ничего не чувствую. Это был еще один момент, из-за которого я не стремился связаться с Ритой.

Я покачал головой: пусть приходит, пора девочку избавить от иллюзий. Может, еще и памперс попросить мне поменять?

Маша убежала, а я поймал хмурый взгляд Пашки. Он смотрел исподлобья, словно хотел меня ударить. Возникло ощущение дежавю. Прошло пять лет, но между нами ничего не изменилось. Друзья-враги. Просто мурашки по коже бегут.

Неужели он до сих пор сохнет по Машке? Так я теперь не мешаю. Вперед, дерзай!

«Нет, не может быть!» – сомневался я, наблюдая, как Макс крутится по песку на «Мейре». Не бывает такой долгой безответной любви.

Хотя… я сам постоянно вспоминаю Риту. И даже иногда заглядываю на ее страничку в соцсетях, но она будто исчезла с экрана радара: нет ни фотографий, ни переписки с друзьями. Страничка есть, а хозяйка отсутствует.

Час мы бесились на берегу. Если бы не мои неподвижные ноги, можно было бы даже поверить, что мы снова в юности, снова вместе и понимаем друг друга с полуслова. Но я-то знал, что изменился. И они тоже. Мы просто играли в дружбу, а на самом деле наши пути разошлись, как в море корабли.

Мама оставила друзей на ночь. Почему бы и нет. Вилла огромная, спальных комнат много. Горничная, которая работала в доме, приготовила мне чистую постель, отец помог привести себя в порядок. Наконец я вытянулся на прохладной простыне, закрыл глаза и прислушался к себе.

Странно, сегодня я впервые задумался о своей дальнейшей жизни. Вот так плыл по течению, вяло перебирая ластами, ведомый родителями, и вдруг встрепенулся. Не знаю, что стало толчком: встреча с бывшими друзьями или упоминание о Рите, но я вдруг захотел жить. Не существовать, как беспомощный инвалид, а жить по-настоящему.

Я вытащил телефон и полез в интернет. Захотелось подглядеть в замочную скважину, как справляются с подобными проблемами другие. Мне и раньше предлагали всякие психологические встречи и курсы по восстановлению, но я отказывался. А сегодня словно проснулся.

Маша подкралась незаметно. Я только услышал, как скрипнула кровать, посмотрел, а это она тянет на себя одеяло. В полумраке комнаты белело ее стройное тело, завернутое в шелковый халатик.

– Антошечка, – пропела она. – Я к тебе.

– Убирайся, пока никто не увидел, – прошипел я.

Но Маша меня никогда не слушалась. Она шевельнула плечом, халатик тихо заскользил вниз и свернулся у ее ног змеиной кожей. Она осталась совсем без одежды, красивая, стройная, соблазнительная. Я сглотнул, чувствуя приближение волнения: вдруг испугался, что нас застанут вместе, и тогда шаткое спокойствие этого дома сорвется к чертям собачьим.

Маша поиграла бедрами, отчего ее упругие полушария призывно всколыхнулись, дала полюбоваться собой, потом поставила колено на край кровати и наклонилась ко мне.

Ситуация смешнее некуда. Я схватился одной рукой за петлю, приделанную к спинке кровати, чтобы сесть, но ладонь сорвалась. От беспомощности хотелось кричать.

Пухлые губы прилипли к моему рту. Как давно это было! Я уже и забыл, каким сладким может быть поцелуй. Но как только Маша коснулась языком моих губ и захотела их раздвинуть, я встрепенулся.

– Уходи! Ты решила поиграть с инвалидом?

Маша гортанно засмеялась, но откинулась на подушку.

– Я еще таких красивых инвалидов не встречала, – проворковала она.

– А ты и рада? Уходи, Машка, не буди во мне зверя.

– А я хомячков не боюсь, – она положила ладонь мне на грудь и поехала пальцами вниз, – зато теперь ты никуда от меня не убежишь.

Я отодвинул ее руку. Ну не кричать же мне! Смешно звать на помощь в своем же доме. Скажут, что совсем в истеричку превратился.

– Маш, не дури!

– А что тут такого? Мы и раньше встречались. Подумаешь! После аварии ты на человека был не похож, а сейчас хоть на подиум выпускай. Кстати, не хочешь стать фотомоделью? Можешь кресла рекламировать и всякие приспособления.

Ее шаловливые пальцы уже ласкали мой живот.

– Модель, говоришь? Смотри тогда, – усмехнулся я и откинул одеяло. – Внимательно смотри.

Тощие и слабые ноги неподвижно лежали на простыне. За пять лет упругие мышцы превратились в рыхлое нечто, несмотря на регулярный массаж и занятия. Зад был плотно упакован в ночной памперс, такой же, какой надевают младенцу, только большего размера и без рисунков.

Маша вскрикнула и отдернула руку.

– Что это?

– Не видишь разве? Памперс, – злорадно ответил я. – Я не чувствую, когда мне надо в туалет. Этот процесс сам собой случается. Может и сейчас начаться.

– О боже! Как же ты, Антошечка?

Машка вскочила, нацепила халатик и кинулась к двери, но остановилась и растерянно посмотрела на меня, поняв, что ее уход похож на бегство. Она явно не ожидала такого приема от бывшего жениха и растерялась.

– Вот так! А ты хотела со мной сексом заняться. Не будет больше ни секса в моей жизни, ни невесты.

Она с визгом вылетела за дверь, но та снова открылась, и на пороге показался Пашка, словно он подслушивал у щели. Так, ночные визиты, кажется, еще не закончились. Он подлетел ко мне. Его глаза яростно сверкали в полумраке.

– Стрела, ты что Машке сделал? – выпалил он, схватил меня за плечи и встряхнул так, что голова больно отлетела назад.

– О, рыцарь появился! – хохотнул я. – Показать что-то? – я еще раз откинул одеяло. – Видишь, Маша памперса испугалась.

Пашка отскочил в сторону, будто его ужалили.

– Я не знал…

– Так что друг, я теперь тебе не соперник. Живи спокойно. Машка в полном твоем распоряжении, если, конечно, она захочет тебя. За пять лет мог бы давно ее обработать.

– Мальчики, что здесь происходит? – в комнату вошла мама и включила свет. – Антон, ты почему раскрылся? Кондиционер работает.

– Все нормально, Анна Анатольевна, – пробормотал Пашка, натягивая на меня одеяло. – Мы просто разговаривали.

– Иди спать, Паша, уже поздно. Антону завтра в клинику ложиться.

Они вышли, и я наконец смог расслабиться. Друзья, как всегда, внесли в мою жизнь бурю, и только Рита спасала меня от их влияния. Сердце сжалось. Я вдруг понял, что, если сию же минуту не увижу ее, сойду с ума. Черт с ним, с табу! Плевать! Не хочу больше ничего себе запрещать! Не хочу!

Я достал телефон из-под подушки, куда сунула его Машка, и полез в «Инстаграм», потом в ВК. Но ничего нового не обнаружил. У Риты и раньше на аватарке стояло фото, где она была снята со спины. Я видел только край розовой щеки и кончик носа.

От разочарования хотелось выть. Я уже отложил телефон и вдруг сообразил: а если посмотреть сайт колледжа? Рита так дорожила своей учебой, что вряд ли ее бросила.

И здесь я ничего не обнаружил, но меня охватил поисковый азарт.

Общежитие – ничего. Ого! Есть номер телефона! Я тут же набрал его и замер в ожидании ответа.

– Да, слушаю, – кричал в трубке женский голос. – Кого ночью черти принесли!

– С дядей Васей можно поговорить?

– Каким дядей? А-а-а, Смирновым? Так он здесь уже давно не работает.

В ухе раздались короткие гудки. Ладно, пойдем другим путем. Я набрал в поисковой строке название кафе. Таких забегаловок в Москве оказалось видимо-невидимо. Звонить ночью – значит не получить результата.

– Завтра, все сделаю завтра, – пробормотал я, засыпая, уверенный в том, что теперь точно не сдамся.

Глава 8

Рита

Опять наступила тревожная тишина. «И зачем я приехала? – терзала мою голову одна мысль. – Сидела бы у себя в Любимовке, работала в пекарне и радовалась жизни!»

Но сделанного не воротишь, придется пройти и это испытание до конца. Я смело посмотрела на Степана:

– Теперь ты понял, почему я всегда избегала тесного контакта с тобой?

– Да. Но… Черт! Как он посмел!

– Не ругайся! Дети!

Степан вскочил и заметался по кафе, как маятник: туда-сюда. Подбежал к двери, дернул табличку, на которой было написано «Закрыто», бросил. Выглянул на улицу, вернулся.

Его лицо помрачнело, на высоких скулах гуляли желваки, дыхание шумно вырывалось из горла. Я даже испугалась немного, так как он обычно казался спокойным и уравновешенным человеком.

***

Пять лет назад, когда я упала в обморок перед домом Стрельниковых, Степан не растерялся, не запаниковал, а положил меня в машину и отвез в первую по дороге клинику. Это оказалась простая больница для среднего класса. Я пришла в себя почти сразу, но меня положили на отдельную кушетку в приемном покое и осмотрели. Степан заставил меня сдать все необходимые анализы.

Я тогда даже не сопротивлялась, настолько была измотана переживаниями, постоянным чувством тревоги, которое сжигало меня изнутри, и тошнотой, рвавшейся из желудка.

Мне и в голову не пришло, что я жду ребенка. Молодая была, наивная, совершенно не просвещенная в этих делах девчонка. Я искренне считала, что после одного раза залететь невозможно. Какой же был шок, когда доктор принес результаты анализов и поздравил меня и Степана, думая, что он мой муж, с этим счастьем.

Пока охранник расплачивался за обследование, я сидела в шумном холле, уставившись в обшарпанную стену, и ничего не соображала. В голове звенела пустота. Мимо сновали пациенты в пижамах и халатах, их родственники и знакомые. Отовсюду неслись голоса, но они сливались в однообразный шум, который едва долетал до моего слуха.

«Ребенок? Как? откуда? И где Антон?» – путались мысли.

Тогда и появилась она. Я бы не заметила мать Антона, если бы не ее громкое, визгливое сопрано. Она стояла у стойки регистрации и на высоких тонах разговаривала с медсестрами, которые что-то отказывались для нее сделать.

Вот оно! Наконец-то я встретила того, кого искала сегодня. Почему в такой бедной больнице, я даже не задумалась. Просто пошла, как сомнамбула, к Анне Анатольевне и тронула ее за локоть.

Она повернулась.

Впервые в своей жизни я видела такие безумные глаза. Они прожгли меня насквозь, обдали ледяным холодом, отчего мне захотелось свернуться в клубочек, легким перекати-полем умчаться вдаль и спрятаться в темном углу холла.

Анна Анатольевна посмотрела на меня, как на пустое место, перевела взгляд на медсестру, потом снова на меня.

– Что эта здесь делает? – процедила сквозь зубы она.

– Маргарита Васильевна проходила обследование, – ответила ей девушка.

–А-а-а… – протянула мать Антона как-то отрешенно. – Таких тоже лечат?

– Анна Анатольевна… – начала я.

Но она опустила плечи и пошла на меня, будто не видела. Я даже подумала, что она специально так сделала, чтобы напугать. Но она, не глядя, ткнула ладонью в мое плечо и процедила:

– Ты… нищенка… Убирайся с дороги, пока я охрану не позвала! Из-за тебя все!

Я растерялась и шагнула в сторону.

Анна Анатольевна побрела, сгорбившись и шаркая ногами. Я стояла пригвожденная к полу. Что это была за реакция? Что случилось из-за меня? Но догонять не стала. Именно в это момент я поняла, что с семьей Стрельниковых нам не по пути. Сквозь огромное стекло я видела, как она села в машину и уехала. Единственное чувство, которое я испытывала в тот момент, было разочарование, которое просто убивало.

– Степан, здесь была Анна Анатольевна, – сказала я, как только он вернулся.

– Правда? И что?

– Не знаю. Она была странная, как полусумасшедшая. Может, перепутала меня с кем-то?

– Не может быть! Вы виделись уже несколько раз. Интересно, что она здесь делала? Такие трущобные больницы не ее формат.

Он кинулся к стойке регистрации, я села на диван: опять закружилась голова. Степан вернулся со странным выражением лица.

– Пойдем отсюда, – глухо сказал он, схватил за руку и потащил к машине.

– Ты что-то узнал?

– Ничего особенного, – коротко ответил он и замолчал, угрюмо глядя на дорогу.

Мне стало плохо, я сконцентрировалась на своем желудке, который вдруг взбунтовался не на шутку, и так не узнала тогда, что случилось в семействе Стрельниковых.

А дальше… дальше я перестала заниматься поисками Антона. Известие о беременности перевернуло мою жизнь и перевело ее в совершенно другое качество.

***

Я удивленно смотрела на Степана и ждала, пока он окончательно переварит информацию и успокоится.

– Степа, ты сядь, не мельтеши! – попросила его Людмила. – Голова кружится от твоего мелькания. Азамат! – позвала она мужа, который убежал подальше от скандала. – Принеси мне таблетку.

– А тебе можно? – выглянул из кухни муж. – Какую?

– Эх, мужики! Ничего не знают!

Людмила встала и, потирая рукой поясницу, пошла на задворки кафе. Степан тоже перестал бегать и затормозил напротив меня.

– Рита, ты прости меня, – наконец сказал он, но при этом отвел глаза в сторону.

– За что? – Его странное поведение еще больше испугало меня.

– Я думал, что он с тобой просто поиграл и бросил. А он еще и женился! Ничего не понимаю. Смысл какой?

– Вот и я не понимаю. Он вышел утром из дома и пропал. Уже пять лет прошло. Думаю, это его мать подсуетилась и убрала Антона подальше от меня, чтобы он не наделал глупостей.

– Хочешь, я разыщу этого ублюдка?

– Правда, Рита, давай! – вставила свои пять копеек Людмила. – Какой бы строгой мать ни была, за пять лет он мог бы подать весточку. Разводись, и дело с концом. Степан тебе поможет. Хоть завтра начните этим заниматься.

– Ничего не получится, – глухо ответил Степан.

– Сейчас можно оформить развод даже без согласия и присутствия одной стороны, – не согласилась Людмила.

– У нас ребенок, – возразила я. – Значит, развод можно оформить только через суд, и без отца это сделать невозможно. И потом свидетельства у меня нет, отметка в паспорте не стоит. Можно было, конечно, по книге бракосочетаний восстановить документ, но зачем? Положить его в коробочку и забыть?

– А ты займись. Давай накажем эту семейку! У тебя же единственная наследница растет. Пусть алименты платит, если жить вместе не хочет!

– Нет! – крикнула я. – Нельзя, чтобы он узнал о Леночке. Его мать – страшный человек! – Я зажмурилась, представив, что Стрельниковы захотят отобрать у меня ребенка, и потрясла головой. – Нет! Ни в коем случае! И вообще, давайте закроем эту тему! Все прошло, быльем поросло. Мне нравится моя жизнь. Тихая, спокойная, без потрясений. Давайте обедать. Все скоро остынет.

Какое-то время мы ели молча. Степан, видимо не ожидавший таких новостей, угрюмо возил вилкой по тарелке.

Людочка наклонилась ко мне и зашептала:

– Ладно, хочешь быть соломенной вдовой, черт с тобой! Но для здоровья мужика найди, чтобы настроение поднялось. Посмотри на себя, красавица какая, а сидишь в деревне.

– Там тоже парни есть.

– Ага! Мотористы и комбайнеры.

– Любимовка не колхоз, – засмеялась я.

– Согласна, но мы тут вот о чем подумали. Азамат, иди к нам.

– Короче, Рита, – начал Азамат. – У нас к тебе есть деловое предложение.

– Какое?

– Мы, – он посмотрел на присутствующих, – хотим, чтобы ты бросила свою Любимовку. – Я сделала круглые глаза, и он поправился: – Ну, не совсем бросила. Можешь домик оставить как летнюю дачу. Переезжай в Москву.

– Вот это номер! – я растерялась. – Вы меня не слышите? Мне жить негде, снимать квартиру не на что. И Леночке нужен детский сад и друзья.

– Рита, я же предлагаю тебе свою квартиру.

– Нет! У тебя я не буду чувствовать себя дома. Ты прости, Степан, но в моей жизни столько неразберихи, что втягивать в нее еще и тебя я не хочу.

– Я уже влез, – тихо сказал он и отвернулся.

У меня опять закололо сердце, появилось неприятное чувство, будто меня обманули. Степан точно что-то скрывает. Но что?

– А ты не торопись. Выслушай сначала Азаматика. – Людочка ткнула мужа в пухлый бок. – Давай.

– Рит, я хочу расширяться.

– И что?

– Гарик прикупил по случаю разорившуюся кофейню по соседству. Помещение просто отличное и полностью готовое к работе. Немного пошаманить – и конфетка будет! – Для убедительности он смачно поцеловал щепотку пальцев. – А оборудование в кухне какое! Зашибись!

– А я тут при чем?

– Я предлагаю тебе место директора и шеф-повара в этом кафе и полную свободу. Хочешь – пеки свои торты и пирожные, хочешь – сделай комплексные обеды и завтраки. Как назовешь, так и будет. Сама придумаешь, как людей привлечь.

Предложение было не просто соблазнительное, а убийственное. Мгновенно вылетело из головы странное поведение Степана. Именно о такой работе для меня когда-то мечтала бабушка. Я слушала Азамата и едва сдерживала слезы. Разве я могла подумать, что этот жадноватый человек и его разбитная супруга станут для меня настоящей семьей!

– А жить…

– Об этом тоже не волнуйся. В кофейне есть отличное помещение из двух комнат, бывший кабинет директора. Его можно переоборудовать под квартиру. Соглашайся, Ритка. Лучше тебя у нас кандидатуры нет. Гарик вложился, а что делать с приобретением, не знает, – умолял Азамат. – Забегаловок кавказской кухни в районе полно.

– Рит, я тоже помогу. Вот как рожу, так и помогать буду, – тронула меня за локоть Людочка. – У тебя выпечка такая, будто ты волшебное слово знаешь. Здесь вокруг полно учебных заведений. Студентики бегать будут, влюбленные захаживать. Стенку с фото сделаешь.

– А меня охранником возьмешь? – спросил Степан.

Мозги закипели от напряженной работы. Что делать? А если попробовать? Вернуться в Любимовку никогда не поздно.

– Ладно, согласна.

В голове уже закрутились идеи.

– Ура! – закричала Людочка. – Давайте сфотографируемся. Скрепим наш договор. Азамат, тащи свою волшебную камеру! Дети, идите к нам!

Азамат пристроил фотоаппарат на барную стойку, а мы столпились у стены с фотографиями: Степан, я, Людмила и Азамат. Дети встали перед нами и взялись за руки. Затвор камеры щелкнул.

– О, смотрите, как мы отлично получились! – сунул нам под нос экран камеры Азамат. – Рита, можно я это фото на сайт нового кафе выложу? Боюсь уже без твоего разрешения что-то делать.

– У кафе и сайт есть? – удивился Степан. – Круто!

– А как же! Рита с дизайнером поработает и еще лучше его сделает.

– Не знаю, – растерялась я, потому что в последние годы забросила странички в соцсетях, не хотела, чтобы кто-то видел Леночку.

– Ну, Рита! Хватит быть затворницей! Что тут такого? Это же просто фото, одно из многих.

– Ладно, уговорили.

– Как кафе новое назовешь?

– «Белая черемуха».

– Почему? – воскликнули все хором.

– Скоро узнаете, – улыбнулась я.

Глава 9

Антон

Утром, как только проснулся, я схватил телефон и стал разыскивать номер кафе, где работала Рита. Я вспомнил, как легко нашел его в тот день, когда встал на ноги после пневмонии. Однако в этот раз все оказалось непросто. Сколько я ни набирал номер, который увидел на сайте кафе, абонент был недоступен.

Я недоуменно посмотрел на телефон. Что случилось? Азамат закрыл свое заведение? Или сменил номер? Придумать что-то новое я не успел: дверь отворилась и на пороге появились отец и Дима. Они всегда приходили в это время, чтобы помочь мне справиться с утренними процедурами.

– Как спалось? – спросил отец.

– Хорошо.

– Твои друзья скоро уезжают, поторопись, если хочешь попрощаться.

– Ну, не думаю, что они сбегут тайком. Нет причины. Дима, выйди, я хочу с батей потолковать.

Охранник внимательно посмотрел на меня и закрыл за собой дверь. Так, у меня мало времени: Димка – глаза и уши матери. Она ему за доносительство приплачивает.

– Папа, я хочу разыскать Риту, – с места в карьер начал я.

– Нет! – была первая реакция отца, для меня неприятная. – Ни в коем случае! Хочешь опять погрузить семью в хаос?

– А разве Рита виновата в моей аварии? Не она была за рулем.

– Но ты из-за этой девушки как безумный был. Сбежал из дома, заставил нас с мамой волноваться.

– Сейчас точно не сбегу, не смогу, – усмехнулся я. – Только это причина?

– Тебя обнаружили в незнакомом районе Москвы, без паспорта. Хорошо, студенческий билет нашли в кармане. Позвонили в университет, а секретарь кафедры уже разыскала маму. Я как вспомню тот кошмар, так перекреститься хочу. – Отец и правда поднес ко лбу пальцы, сложенные в щепоть, но остановился. – Тебя еще и перевезти из захудалой больницы не разрешали, пока ты был в тяжелом состоянии. Мать чуть с ума не сошла от горя, ругаясь со всеми врачами.

– Пап, эту историю я уже слышал сто раз, не меньше. И все равно, помоги. Неужели не видишь, мои друзья полны сил и здоровы, а я… – Запрещенный прием, но мне хотелось добиться своего.

– И что будешь делать, если найдешь девушку? Пять лет прошло. Она могла выйти замуж, родить детей. Только боль себе причинишь.

– Вот я и хочу узнать, все ли у нее хорошо. Я в последние дни только об этом и думаю, – горячо зашептал я, поглядывая на дверь, за которой вполне могли прятаться чуткие уши. – Ты представь ситуацию. Парень встречается с девушкой, говорит, что любит ее, а сам пропадает.

Меня так и подмывало сказать, что разыскивать я собираюсь не случайную знакомую, а жену, о которой родители ничего не знают. «Черт! Может, и правда признаться? Батя меня не сдаст», – крутилась в голове мысль.

– Любая на ее месте подумала бы, что ее бросили. Обиделась бы и возненавидела мужчин, – засмеялся отец. – Классика жанра.

– Рита не любая. Машка сказала, что она меня разыскивала. Вот я и забеспокоился.

– Да? Погоди! – Отец хлопнул себя по лбу. – Мама столкнулась с ней случайно в той больнице, куда тебя привезли.

– Когда это было? – У меня даже пальцы вспотели от волнения.

Ситуация поворачивалась совершенно неожиданным образом. Я точно помню, что взял с собой для разговора с родителями в качестве подтверждения и свидетельство о браке, и паспорт, где стоял штамп. Я уже не раз думал о том, как получилось, что эти документы пропали, а студенческий билет так кстати оказался на месте? Причем память отказывалась выдавать на-гора тот момент, когда я положил его в карман. На свадьбе он мне точно был не нужен. Разве что машинально.

Или…

Но об этом думать не хотелось. Я не мог поверить, что мама, чтобы вернуть меня домой, дошла до такой подлости. Какой бы жесткой и принципиальной она ни была, я знал, что она меня любит.

Эти мысли нет-нет да возникали в моей голове. Я гнал их подальше, но не мог окончательно избавиться.

Объяснение напрашивалось только одно: меня ограбили, пока я лежал без сознания на дороге. Это дело одной секунды: наклониться, схватить сумку, с которой я был, и убежать. Мать подключила все связи, чтобы найти преступника, но, как назло, на этом перекрестке камер наблюдения не было, а единственная камера, установленная над входом в маленький магазинчик, оказалась нерабочей.

Попытались разыскать припаркованные у обочины машины, но к моменту прибытия полиции большинство из них уже отправились по своим делам. У тех автомобилей, которые еще оставались на месте, видеорегистраторы не засняли ничего предосудительного. Сам факт аварии видели редкие прохожие, но издалека, и все произошло так быстро, что свидетели путались в показаниях. Никто не назвал ни марку машины, ни ее цвет.

Так расследование заглохло на корню, едва только начавшись.

– Па-па, когда это было? – повторил я свой вопрос.

– Погоди! – воскликнул отец. – Я уже и не помню. Аня вскользь обмолвилась о встрече, и все. Я давно об этом забыл, вот ты вспомнил Риту, и сразу всплыло в голове. Надо маму спросить.

– Нет! Не надо. Ну хотя бы примерно.

– Так, дай подумать. – Отец потер виски, а я, если бы мог, точно заплясал бы от нетерпения.

– Точно, ты уже вышел из комы, но еще лежал в той больнице, а перевезли мы тебя через месяц. Получается, примерно через две-три недели.

– Значит, это было позже того случая, о котором говорила Машка. Видишь, Рита меня не бросила!

– Тогда почему не нашла? Достаточно было назвать в регистратуре твою фамилию. Успокойся Антон, значит, не хотела иметь ничего общего с парнем-инвалидом. Эти провинциальные девчонки ищут везде свою выгоду.

Я разозлился. Еще не хватало, чтобы отец оскорблял мою девушку!

– Рита не такая! – сердито выпалил я.

Желание рассказать отцу, что я накануне злополучной аварии женился, сразу пропало. И просить о помощи больше не было смысла. Сам попытаюсь разобраться.

– Верю, что ты так думаешь, но все же стряхни с глаз иллюзии, посмотри на ситуацию здраво.

Отец был сто раз прав, но я решил дойти до конца. Я верил, что Рита не такая, как о ней говорят. Хотел думать, что она тоже где-то вспоминает меня.

Мы весело позавтракали все вместе. Я проводил друзей и попрощался с ними на веранде. Мы договорились встретиться еще через какое-то время. Бей пожал мне руку, Пашка потрепал по плечу, Маша быстро чмокнула в щеку.

Вот и все! Прощайте, старая жизнь и прежние отношения. Я наблюдал, как Маша, спускаясь по лестнице, подхватила Блонди под руку. Тот нахмурил брови и спрятал глаза, но я вдруг понял, что он обрадовался. Может, теперь он наконец-то успокоится? Зверь, сидевший в нем, станет ласковым и послушным.

– Антон, через час мы едем в клинику, – сказала мама и вошла в дом.

Я остался на веранде и задумался. Как мне разыскать Риту? От нечего делать я рассматривал карту того района Москвы. А если позвонить в другое кафе? Рестораторы должны быть знакомы. Я набрал номер забегаловки под названием «Ситора». Наверняка из той же оперы, судя по названию.

– Слушаю, – ответил бодрый женский голос. – Сколько порций хотите заказать?

– Простите, вы не могли бы мне помочь? Вы знаете хозяина кафе «Кафе-Хаус»? Оно недалеко от вас расположено.

– Нет, – ответили мне и повесили трубку.

Вот черт! Я набрал номер кофейни «Белая черемуха». Такого названия в Москве я не встречал и ни на что особенно не рассчитывал.

– Азамата Григорьевича позовите! – сразу сказал я без долгой прелюдии.

– Какого Азамата? – Голос звучал с легким акцентом, я облегченно выдохнул.

– Хозяина «Кебаб-Хауса».

– А-а-а, Азамата! Его здесь нет.

– Я не могу до него дозвониться. Никто не берет трубку.

– Слюшай, дарагой! Азамат кафе закрыл на ремонт. У него жена рожает. Скажи, что передать?

Интонация говорившего показалась мне знакомой. Я напрягся, пытаясь вспомнить. То, что я разговариваю с человеком, знающим толстого кавказца, заставило меня задрожать.

– А Риту позвать можешь? – выпалил я.

Сказал и сжался. На что рассчитываю, идиот? Примут еще за приколиста. Телефон, прижатый к уху, подрагивал.

– Рита-Маргарита, иди к телефону!

– Кто спрашивает? – услышал я далекий, но такой родной голос.

Волнение перехватило горло. Воздух с трудом проникал в легкие и шумно вырывался обратно. От кончиков пальцев неподвижных ног начали подниматься мурашки. Они иглами пробежались по тощим икрам, поднялись по бедрам к животу и выше. Левая рука онемела и повисла плетью, правая уже тряслась, будто в судороге. Теперь я боялся уронить телефон, в котором слышались приближающиеся шаги.

– Да, кто говорит? – раздалось у меня прямо в ухе.

– Это я, – прошептали губы едва слышно.

Я набрал в грудь воздуха, чтобы продолжить, и вдруг захрипел. Пальцы разжались и выронили трубку. До угасающего сознания донесся далекий удар, потом короткие гудки, и свет померк.