Катя Лоренц
Спой, детка
– Только попробуй к ней подойти, только тронь её пальцем! Я тебя урою! – я отползла назад. Он страшен в гневе, в то же время восхищаюсь им.
Димка всхлипнул. Он же убьет его!
Побежала к Тиграну, уткнулась носом в его грудь.
– Успокойся, ты так убьешь его, – сердце Тиграна бешено колотится, он тяжело дышит. Смотрю на него: в серых глазах – пламя, они как раскалённое железо. Провела рукой по щеке. Мой тигр заступился за меня.
– Зачем ты меня остановила? Защищаешь? Его? После того, что он сделал с тобой?
Дурак! Я в первую очередь за него испугалась, что его посадят.
– Придурок! – отталкиваю его. – А знаешь, делай что хочешь! Ты мне никто, и я тебе тоже!
Похромала до станции метро, по дороге подняла рюкзак с вещами. У него оторвана лямка. Одни убытки от этих мужчин.
Позади меня сигналит черная иномарка. Поравнявшись со мной, опускается стекло, там за рулём Тигран.
– Садись, – говорит он командным голосом.
– Нет, – покачала головой и сразу пожалела об этом. Голова чугунная, жутко болит, меня клонит в сон, останавливаюсь, тру виски, пытаясь вернуть себе ясность.
Из машины выходит Тигран.
– Проваливай. От тебя одни проблемы, – с трудом говорю ему, язык не двигается, словно я пьяная, перед глазами тёмные пятна.
– Чёрт! – слышу его голос, как в вакууме, перед глазами чернота, ноги не слушаются. И я падаю в чьи-то крепкие руки.
– Детка, что с тобой? – у Тиграна встревоженный голос, смотрю в красивое по-мужски лицо.
– Я не знаю. Голова, – как в замедленной съёмке, меня не слушается моё тело.
– Лера, у тебя сотрясение. Нужно срочно в больницу, – взлетаю куда-то то вверх, руки болтаются, как плети. В этих крепких мужских объятиях так хорошо, что сон вмиг меня сморил.
Он такой чудесный: в нём голос Тиграна говорит, что я нравлюсь, хочет, чтобы я осталась с ним, что после нашей встречи думает только обо мне. Такой нежный и заботливый. Приснится же такое!
Из него меня резко вырывает ужасный запах нашатыря. Смотрю на женщину в белом халате.
– Валерия, вы пришли в себя? Сейчас мы отвезем вас на ЭЭГ, потом поставим капельницу.
Оглядываюсь, я в больнице, но она какая-то странная. Шторки на окнах, мягкая кровать, евроремонт и огромный плазменный телевизор на стене.
Где привычные мне панцирная койка, на которой спишь с чудесными ощущениями, что тебя бьют ногами?
Шторы? Редкость в больницах. А где болотного цвета стены?
А главное: соседи. Я одна в палате. Может, в Питере Минздрав так заботится о горожанах, и бесплатное лечение стало на таком высоком уровне? Нет, это Россия, детка.
Вот же привязалось! Точно! Где Тигран? Он же меня сюда привёз? Или меня Димка так отделал, что глюки начались?
Машина, ласковый голос, всё сон?
На обследовании на мою голову надевают шапочку с проводками, чувствую себя инопланетянином. Потом как принцессу везут на кресле, не слушая мое ворчание, что я сама могу дойти, что я на голову больная, а не на ноги.
– Мы должны о вас заботиться, это наша работа, – говорит вежливая медсестра.
– Кому должны? А почему вы полис мой не просите?
– Лечение оплачено.
– Кем? – может, Димка раскаялся?
– Громовым.
– Кто это?
– Мужчина, приятный такой. Он привёз вас в больницу.
Может, на улице кто помог?
В палате мне ставят капельницу, смотрю, как медленно стекает вниз капелька. В голове одни вопросы. Как Димка мог так поступить? Я его считала лучшим человеком в своей жизни.
Да, я не святая, никогда ею не была, но такой жестокости не ожидала от него. И всё из-за чего? Что перекрыла доступ к телу, а сама вешаюсь на другого?
Может, я это правда заслужила?
Пришёл полицейский, тучный дядечка лет под сорок.
– Донская? Валерия? – кивнула. – Мне нужно взять у вас показания.
– Зачем?
– Вас избили, мы должны принять меры.
– А если я не хочу, чтобы вы их принимали?
– Тогда пишите отказ.
Не хочу, чтобы Димка пострадал, у его мамы сердце слабое, она не переживёт.
И я сама себя убедила, что спровоцировала эту ситуацию.
Общаться с ним больше не буду. Но эти допросы, суды мне не нужны.
Полицейский ушёл довольный, одним делом меньше.
А мои мысли вернулись к Тиграну. Не складывалась у меня картинка. То он такой властный, ему на меня глубоко наплевать, то заступается.
Я ждала его целый день, и когда совсем потеряла надежду, он сам пришёл. Такой холодный, неприступный, смотрел на меня безразличным взглядом.
– Тебе лучше? – буднично, спросил он.
Кивнула. Он сел на краешек кровати.
– Я тебе гостинцы принёс, – ставит пакет на тумбочку.
– Твоя фамилия Громов? – вот так вот, с места в карьер. Я должна знать.
– Да.
– Значит, это ты оплатил лечение. Зачем? Когда я тебя об этом не просила! – супер, теперь я ему обязана.
– Спасибо будет достаточно, – снисходительно улыбнулся этот красавчик.
– Спасибо. Я всё верну, как только устроюсь на работу.
– Лера, перестань. Для меня эти деньги ничего не значат.
– Мы это не обсуждаем, я просто ставлю тебя в известность, – не хочу и не буду ни от кого зависеть.
– Как там Димка?
– Тебя интересует этот подлец? – рычит как страшный зверь, мне становится страшно, когда он такой.
– Он мой парень.
– Бывший!
– Да, но я всё равно переживают, ты так его бил…
– А он тебя? Жалею только о том, что ты меня остановила.
– Спасибо тебе за то, что заступаешься. Я так растерялась, не ожидала такого от Димки. Но согласись, ты переборщил, – его перекосило.
– Не понимаю женщин, их бьют, а они всё равно жалеют обидчика. Что у тебя в голове, Лера?
– Всё в порядке у меня с головой! Я тебе всего-то ничего знаю. Хотя вообще не знаю. Может ты маньяк какой-нибудь, и мучаешь женщин в подвалах. А с Димой мы столько лет вместе, я не могу перечеркнуть всё то, что он хорошего сделал для меня. Да, он обидел меня, но я сама виновата, не могла тебя оттолкнуть.
– Ну, и оставайся с ним! Поднявший на женщину руку один раз, сделает это снова. Совет вам да любовь, – развернулся, громко хлопнув дверью.
Что это было? Ревность? Но с чего вдруг? Два поцелуя и всё! Я не буду я с Димкой, но Тигран прав. Просто я человек такой, не могу долго держать обиду.
Хлопнул дверью, психанул. Тиран! Зачем приходил?
Во мне проснулась какая-то незнакомая, романтичная особа, хотела, чтобы он позаботился обо мне, а то принёс гостинцы и всё, стоял такой холодный, неприступный.
Через два дня вернулась домой, подошла к своей комнате и офигела: дверной замок был содран с корнем, в деревянной двери зияла дырка от него.
Открываю дверь, продолжаю офигевать: в моей кровати, на моем любимом дорогом белье, на которое я долгое время откладывала, лежит огромная бабища, килограммов под сто пятьдесят. На ней почивает голый сосед, Толик. По всей моей комнате, любовно вылизанной накануне, валялись бутылки.
– Что за хрень здесь происходит?! – заорала я, сверля влюблённую парочку убийственным взглядом. Толя поднял пропитую морду, поморщился.
– Что ты так орёшь! Голова раскалывается! – схватился за свою бедовую.
– А ну пошли вон из моей комнаты!
– Вернулась на мою голову, иди туда, где шаталась!
– Сам вали! А то посажу тебя за проникновение на частную собственность!
– Что ты сказала, лимита?! – он шёл в мою сторону, сморщенная сосиска между его ног покачивалась в разные стороны.
Этот кошмар теперь будет преследовать меня оставшуюся жизнь.
– Да я тебя сейчас… – из его рта текла слюна. Не долго, достала электрошокер, купленный мной утром и разрядила его в соседа. Толик дернулся, упал на пол.
Питер хоть и не бандитский, но упырей еще много осталось, вот один пригрелся на моей койке. Пнула его кроссовкой.
– Эй, ты живой? – стало не по себе, он лежал не двигался. Нет, в тюрьму из-за этого урода совсем не хотелось.
Толик перевернулся на другой бок. Чёрт! Он не сдох, просто уснул.
– Эй, – попинала его легонечко, для порядка, – вставай!
– Уйди, старуха, я в печали, – пробубнил сосед, почесывая голый зад.
Я тебе покажу старуху.
– Выпить хочешь? – волшебная фраза, как живительная вода, вмиг разбудила мертвое тело.
– Наливай, – заплетающимся языком проговорил он.
– Сейчас налью, – подошла к тумбочке, на которой стояла ваза с Димкиными цветами с клумбы, вытащила завядший букет и полила это подобие человека.
– А-а-а! – закричал он. – Ты что творишь, дура!
– Я тебе… – зарычал, встал с пола. В моей руке затрещал электрошокер.
– Ну. Что медлишь? Учти, вода хорошо проводит ток, – беспокойно смотрел на мою руку.
– Да пошла ты! – развернулся и ушёл.
– Дамочку свою забери! – крикнула вдогонку.
– Себе оставь.
– На кой она мне? – фух, вернулась домой, называется.
– Эй, мадам? – тормошу её, она захрапела, обдав меня перегаром.
– Я и тебя полить могу.
– Да встаю я, встаю, – диван под ней прогнулся, жалобно застонав. Бедненький мой диванчик, я полгода за него кредит выплачивала.
Топая, как динозавр Рекс, она направилась к двери. Под складками её тела, увидела свои красные стринги. Как они на неё налезли, загадка.
Осмотрела свою некогда уютную комнатку, напоминающую сейчас Русь после набегов печенегов.
Сгребла с дивана постельное, больше на нём спать не буду, слишком брезгливая, тут никакая стирка не поможет. Безжалостно засунула его в мусорные пакеты, собрала бутылки, валяющиеся по квартире.
Вытерла слёзы, обидно так стало, всю душу вложила в свою комнату, кредит этот непомерный плачу, а они нагадили в душу.
И поговорить не с кем. Маме звонить нельзя, она будет уговаривать, чтобы я вернулась назад. Димки для меня больше не существует. От одиночества выть хочется. Ещё и за кредит платить…
Твою!! У меня же деньги были припрятаны для платежа. Достала из шкафа зимнюю обувь, там под стелькой пусто.
Могла бы догадаться. Откуда у Толика деньги на пиво? Он кроме вонючего спирта ничего не пил.
– Ах, ты же сволочь! – кинула на пол сапог, побежала в комнату этого урода, распахнула дверь с ноги.
– Где мои деньги? Говнюк! Он только рассмеялся.
– А денежки то тю-тю! – лыбился он.
– Ты понимаешь, что я посажу тебя, и Ольга тебе не поможет. Кстати, где она? – она бы точно заступилась за мою квартирку.
– В больнице с сердечным приступом лежит.
– Что?! Ах ты, гад! Довел маму.
– Не фиг было лезть! Подумаешь, хату твою вскрыл, делов-то.
– В какую больницу увезли?
– Вон врач адрес на тумбочке оставил.
Дальше не слушала, схватила сумку, ключи, побежала по адресу.
Хоть бы с ней было всё хорошо. Вспомнила, как она радушно принимала меня, как подкармливала, всё то время, что я жила здесь.
Денег нет, голова до сих пор кружится после сотрясения. Что теперь делать, ума не приложу. Вот говорили же умные люди: храните деньги в сберегательной кассе. Так нет же!
***
В палате Ольга, в халатике в цветочек, из-под которого выглядывает белая ночная сорочка. Вместе с ней лежат ещё четыре человека.
– Ну, как вы? – ставлю пакет с фруктами на тумбочку, сажусь на панцирную койку.
– Здравствуй, Лерочка. Нормально. Ты дома была уже?
– Да, – осторожно отвечаю, не хочу её волновать.
– Прости меня, Толя как с цепи сорвалась. Я пыталась его остановить. Не переживай, я с пенсии всё возмещу.
– Он взрослый, (мудак) мужик, пусть он и платит. Почему вы должны тратить грошовую пенсию на его выкрутасы?
– Где ему взять? Он уже пять лет не пытается найти работу, устроиться, – дальше в моей голове трёхэтажный мат в его честь.
– Пусть суд заставляет.
– Нет, что ты! Ему нельзя в тюрьму, он не выдержит, – опять сплошной мат. Что же она его так балует?
– Мальчик вырос, Ольга, надо дать ему шанс справиться со своими косяками, – хотелось как-то мягко донести, что нельзя до такой степени оберегать детей.
– Может ты и права, – неожиданно согласилась она.
– Девушка, – сказала медсестра, – извините, у нас тихий час.
– Хорошо. До свидания, – пожимаю Оле руку. – Выздоравливайте.
Подхожу к дому, возле подъезда меня ждёт Димка с цветами с клумбы.
Проплыла мимо него, даже не взглянув.
– Лера, подожди, – дернул меня за руку.
– Чего тебе?
– Хотел извиниться. В меня словно бес вселился.
– Я заметила. К экзорцисту сходил?
– Перестань. Ты сама меня довела, – повысил голос.
– Дим, забудь меня. Для меня в тот момент ты умер.
– Ты с ним?!
– Нет. Я сама по себе. Просто я думала, что ты на такое не способен, я совсем тебя не знала.
– Лера, – он прижал меня к себе, – я так тебя люблю.
– Вранье. Я маму тоже люблю, но никогда не смогла бы поднять руку на любимого человека, – срываю его руки с талии.
Раньше меня всегда что-то останавливало, чтобы по-настоящему сблизиться с ним, как оказалось, это было верное решение
Есть вопросы поинтересней. Что теперь делать?
Надеваю голубой сарафан, любимые белые кроссовки, напульсники. В уши наушники, любимая музыка Виктора Цоя. Вперёд в клуб!
В клубе Илья репетирует танцы, девочки пытаются крутиться на шесте.
Ни за что не стала бы так танцевать для людей. Я ходила, но лишь для того, чтобы поддержать форму, и интересно было.
– Нет! Не так, девочки! Что ты пилона боишься? Он не кусается.
– Привет, Илья, – сажусь рядом.
– Привет Лера. Нет, это кошмар! – рассмеялась, когда стриптизерша свалилась с пилона, как бегемот плюхнулась на попу. Кстати, эта та самая, что смеялась надо мной. Теперь моя очередь.
– Что ты смеёшься? Ты ничего не понимаешь в искусстве! Это тебе не рот под фонограмму открывать.
– Я тебя умоляю! – закатила глаза. – У нас девчонки за месяц этому учились.
– Может, покажешь? – ехидничает она.
– Я певица, а не танцовщица.
– Я и говорю, это не всем дано, тем более таким убогим.
Стерва! Вызов мне бросает? На слабо берёт? Никогда не боялась ответить.
– Ok. Дайте костюм, покажу вам мастер-класс.
– Ты умеешь? – удивленно спрашивает Илья.
– Что тут уметь? Вот рот открывать это талант.
– Ню, ню, – улыбается змеюка. – С удовольствием посмотрю, как ты опозоришься.
Вот из принципа докажу ей! Пусть это по-детски, но я такая.
Переодевшись, кричу из-за кулис:
– Музыку! – ну конечно! Что они могли поставить? Рок! Главное: не долбануться с этих высоченных шпилек.
Но я нашла выход, поползла, прогибаясь в спине, волна, голову назад, шпагат, потом просто крутилась на пилоне, когда доползла до самого верха, разжала ноги и под громкое: «Ах!» упала почти до пола. Потом крутилась вниз головой, не забывая изгибаться, как змея.
Когда закончилась музыка, в зале было тихо, потом раздались громкие аплодисменты.
– Ну, как-то так, – улыбаюсь.
– Ты должна выступать! – сказал Илья. Моя завистница удостоила его презрительным взглядом.
– Ну, уж нет! Я певица, а это так, хобби. Так что, контракт мой готов?
– Да. Переодевайся и поднимайся в мой офис.
– Хорошо, – виляя попой, а по-другому никак на таких-то каблуках, пошла переодеваться.
Пока на меня смотрели, нормально шла, но за кулисами, на этих цырлах, раз десять ногу подвернула. Один раз так неудачно, что полетела, хорошо, что меня поймали на лету. Поднимаю глаза, а там… Чёрт! Точнее дьявол!
Тигран…
Он отодвигает меня от себя, осматривает блестящие сиреневые леггинсы, голый живот, а от груди в лифчике с пушапом, его глаза совсем не хотят отрываться.
Меня всю колотит, когда он по-звериному облизывается.
– Тигран, – позвала его, он с неохотой перевел взгляд на моё лицо.
– Почему ты в таком виде?! – уже рычал он.
Ой, ладно! Можно подумать ему не понравилось.
– Поспорили с девчонками, что я не умею. Так, стоп, а ты что здесь делаешь?
– К другу приходил, – он отпустил меня, скрестив руки на груди.
А как же страстный поцелуй, жаркие объятия. Я скучаю по нему.
– И как твой «Димочка» поживает? – спросил он.
– Хорошо, цветочки мне таскает.
– Что значит, цветочки?! Ты опять с ним?
– Тебя это не должно касаться. Ты мне никто! Всё, пока, – улыбка стервы и пошла, виляя попой, чувствовала, каким долгим взглядом он меня провожает, прожигает, злится.
У самой гримерки поймал меня, впился губами. Я пожирала его, словно он мой лучший десерт.
Он поднял меня, придавил к двери, я обвила его ногами. Он упирается мне в промежность нехилым таким бугром.
Ой, мамочки! Так просто все не закончится…
Глава третья
– Лера… – шепчет он, целуя шею, так сладко, голова кругом. Промелькнула мысль, что нужно остановить это всё, пока не стало поздно.
Остановлю, обязательно, только ещё секундочку понежусь под этими сильными руками, понаслаждаюсь горячими поцелуями…
– Хочу тебя, ты мне мозг весь выела, как встретил тебя, рассудок потерял, – я тоже.
– Тигран, – какое музыкальное имя, особенно если говорить его на выдохе, задыхаясь от страсти. Меня будто цунами накрыло, несёт куда-то на волнах.
– Ух ты! – послышался голос моей завистницы. – А ты, новенькая, не промах, знаешь, на кого прыгать.
– Заткнись! – холодно сказал Тигран. Они знакомы?
Слезла с него, обняла себя руками, без него так холодно.
– Лера…
– Нет, Тигран, – покачала головой. – Мне пора, – скрылась в гримёрке.
Ноги не держали, закрыла руками лицо.
– Да, Лерочка, совсем охренела, – осуждала себя, в то время, когда тело буквально колотило, притронулась к опухшим губам, они горели.
Как же он целуется! Хочет вернуться, продолжить.
Но это верх безрассудства! Я должна благодарить ту девушку, сама бы я не в силах была его остановиться. Когда он рядом, я делаю то, что хочет он. Тигран озвучил свои желания. Могла ведь его и в гримерку пустить.
Все! Теперь держусь от него подальше. Тряхнула головой, отгоняя любовную хмарь.
Вздрогнула, с той стороны кто-то ударил по двери ладонью.
Переодевшись, иду в офис на второй этаж. Внизу стоит та девушка, с другими танцовщицами, перешептываются, смеются, искоса на меня поглядывают.
Ну вот, я новость номер один. Молодец, Валерия, твой миг славы. Оно тебе надо было?
Стучусь, не дождавшись ответа, открываю дверь.
– Илья, я пришла.
– Что-то ты долго. Мне уже уходить надо. Вот контракт. – он кладет на стол толстенную пачку бумаг.
– Всё стандартно, – ни фига себе, европейский стандарт. Да тут почти «Война и мир». – Читай быстро и подписывай, я очень спешу.
«Донская Валерия Алексеевна с одной стороны…»
– Лера, давай быстрее.
– Я не могу, тут всё юридическим языком. Можно, я домой заберу, перечитаю.
– Нет, Лера. Я хотел, чтобы ты завтра выступила, если ты не подпишешь, то мы возьмём на твоё место другую.
Пролистала до конца, мельком пробежалась, особенно то, что написано маленькими буквами.
Зарплата более чем приятная, так я кредит раньше выплачу. Никому ничего не буду должна!
– Лера, – поторапливал меня Илья…
– Всё, всё, подписываю. Взять с меня всё равно нечего, – предупреждаю его. – Так, что, если вы раскатали губу на мою квартирку, и тут договор купли-продажи, обломитесь, она в залоге у банка.
– Ну, ты и выдумщица. – засмеялся Илья.
Угу, будешь тут. Мне милый сотрудник банка тоже показывал заманчивую процентную ставку, а то, что там маленькими буквами ещё куча добавочных процентов, и за страховку каждый месяц платить надо, умолчал. Паразит.
Эх, была не была. Быстро чиркнула напротив галочки в двух экземплярах, передала Илье. Он внимательно просматривает договор, кивает.
– Добро пожаловать в нашу команду, Валерия. – Встаёт, обходит и протягивает мне руку для рукопожатия. Следую его примеру: поднимаюсь и пожимаю.
– Завтра вечером приходи, споешь пока ту же песню.
– Хорошо, а фонограмма будет?
– Ну, да, в прошлый раз вы же передавали минусовку.
– Илья, хотела бы немножко понаглеть. Можно мне аванс?
– Тебе лучше обсудить это с боссом. Придёшь завтра пораньше, поговоришь.
– Хорошо, – улыбаюсь. – Спасибо и до свидания.
Шла домой весёлая, проходя мимо магазина со сладостями, притормозила. На меня с витрины смотрели такие аппетитные маффины, словно просили: съешь меня.
Доводы разума, что денег у нас не лишку, и лучше бы купить что-то посущественнее, были безжалостно мной проигнорированы.
Живём один раз! Гулять, так гулять!
Дома, к счастью, соседа не оказалось, ставлю чайник и поглядываю на красивую коробочку.
В моей комнате сажусь в позу лотоса, ем вкусняшки, довольно морщусь. Читаю на планшете любимый романчик. Кайфую, пока телефон не начинает трезвонить. Смотрю на дисплей: Дима. Всё, настроение испортилось.
– Да, что ты хотел?
– Ты придёшь выступать завтра?
– Нет, мне на работу нужно.
– Ты всё-таки устроилась в тот клуб?
– Я не должна перед тобой отчитываться. Ты больше не мой парень. Не друг.
– Лера, ну прости. Пожалуйста.
– Простила, но не звони и не приходи.
Сбросила, загнала его номер в чёрный список.
Настроение испорчено, убираю со стола.
Все спать пойду! Ну их, этих мужиков!
Не могу уснуть, мысли возвращаются к Тиграну.
Его руки…
Губы…
Запах…
Хочу тебя…
– А-а-а! – кидаю подушку в стену.
Засыпаю только под утро.
Днем сходила купила накладной замок. Звоню мастеру, будет только завтра. Мои мольбы, что я боюсь спать с открытой дверью, никого не волнуют, заказов много.
Потом навестила Ольгу, она выглядит лучше, даже румянец на щеках.
В шесть часов вечера я в клубе, узнала у одного танцора, что начальник у себя.
Шла в его кабинет, репетируя по дороге речь, как буду вымаливать немаленькую сумму, не проработав и дня. Пошлет меня, как пить дать.
Стучусь, сразу захожу. Вся речь мигом из меня вылетает.
Тигран! Сидит как ни в чем не бывало за столом, копается в бумажках. Поднял глаза и довольно оскалился.
– Валерия....
– Надеюсь, ты к другу зашёл? – скажи «Да»! Скажи «Да»…
– Нет, – как же серые глаза довольно светятся. – Я владелец.
– Твою мать! – с грацией пыльного мешка падаю на кресло.
Что теперь будет? Вот почему все шептались. Я целовалась с боссом! Сейчас все будут обсуждать, каким местом я заслужила эту работу.
– Почему ты скрывал, что это твой клуб? – его глаза лучатся от радости. Наслаждается, гад.
– Ты пошла бы тогда работать на меня? – встал, подошел ко мне. Слишком близко, его парфюм проникает в нос, возбуждает.
– Нет.
– Поэтому и не сказал. Хотел получить тебя в полное владение.
Что?! Рабовладелец! Матерю его последними словами.
– Я хотела бы вас попросить… – его руки на моей талии, дрожь по телу, ладошками упираюсь ему в грудь.
– Да, Лера, – голос волнующий, бархатный, целует в шею, мозг плавится.
– Мне нужен аванс, и это всё ни к чему, – отталкивая его.
– Ты ещё дня не проработала, и уже аванс? – он присаживается на стол, ласкает тело взглядом.
– Я понимаю, но мне очень нужно, Тигран. – Он задумался, прямо вижу, какие пошлые мысли крутятся в его голове.
– Хорошо, но у меня условие, – кто бы сомневался!
– Какое?
– Я купил клуб в столице. Мне скучно ехать одному. Ты поедешь со мной.
– А что, более весёлая компания не нашлась?
– Я хочу с тобой поехать. Или так, или жди получки.
Ждать я не могу, дома шаром покати, пропускать платеж по кредиту нельзя, там чудовищные проценты.
– Не переживай, ничего не будет, пока сама не захочешь, – уверенно говорит он.
Тигран открытым текстом говорит, чего ждёт от этой поездки. Да, тяжело мне будет сдержаться.
– Вам нужно постараться, чтобы получить разрешение.
– Бросаешь мне вызов? – хищный блеск в его глазах не сулит мне ничего хорошего.
– Просто информирую, чтобы вы на меня губу не раскатывали, – резкий бросок, и вот я в руках у своего хищника, прижата к мощному торсу. Как вампир, он впивается мне в губы.
Не пущу! Хоть тресни! Рука ползёт по моей попке, до боли сжимает ее. Моему телу всё равно на протесты разума у меня вырывается стон, язык Тиграна проникает в меня, завоевывает каждый участок.
Я плыву, как на волнах, окутанная его страстью.
– Бой был недолгим? Да, детка? – отталкиваю его от себя. Ненавижу! Он ещё смеётся.
– Я переведу тебе деньги на карточку. Пиши сумму, – передаёт мне пачку разноцветных листочков.
Было желание запустить её в эту самодовольную морду, но не могу. Быстро пишу сумму, достаю из кошелька карточку и записываю номер.
– Хорошо. Деньги через десять минут будут у тебя на счёте.
– Спасибо.
Спускаюсь вниз, скоро моё выступление.
Гримеры сделали мне причёску, надели красивое платье.
Рассматриваю себя в зеркало. Да, профессиональный макияж творит чудеса.
– Нравится? – спрашивает Ксюша, убирая косметичку в сумку.
– Да, очень. Спасибо. – улыбаюсь.
Рядом со мной в кресло садится моя соперница.
– Привет, Марго, – говорит Ксюша. – Что сегодня делаем?
– Смоки айс хочу.
– Хорошо. – Ксюша приступает к работе.
– Что ты вылупилась на меня? – сколько гонора в этой принцессе английской.
– Как я могу красить тебя, и не смотреть? – улыбается Ксюша. Она, похоже, привыкла к её капризам.
– А ты что сидишь, новенькая? Иди, скоро твое выступление.
– Какая тебя муха укусила? Что ты всё время ворчишь, как бабка старая? Такие волнения не идут на пользу. Смотри, уже морщинка появилась.
– Где? – она оттолкнула Ксюшу, вглядывается в лицо. – Не смешно. Кстати, хотела тебя предупредить по-дружески. Зря ты раскатала губу на Тиграна. Он поиграет и бросит. Только я у него на постоянке, а вы так, приходящие.
У него с ней что-то было?
Вот ещё один минус красавчика Тиграна.
Так, пока его нет, оценим сложившийся образ.
Плюсы: красавчик, мне он нравится, что уж греха таить, от его прикосновений мое тело сходит с ума.
Минусы: богатый, не для меня, владелец клуба, в котором я работаю, не против лёгких, ни к чему не обязывающих отношений, и перебрал кучу женщин.
Выводы – этот Принц не для моей сказки.
Не хочу оказаться в числе тех девушек, с которыми поиграли и бросили. А я потом реветь в подушку буду? Ради чего? Ради проведённых страстных, крышесносных часов вместе? Что это будет так, сомнений нет. А я останусь с разбитым сердцем? А как же карьера? В наше время певице трудно найти высокооплачиваемую работу. Девушек с музыкальным образованием, хорошо поставленным голосом пруд пруди.
Так что пусть остаётся моей несбыточной мечтой.
Придется очень постараться, чтобы эти выводы остались при мне, если он полезет целоваться. Потому что в его присутствии становлюсь крайне неразумной.
Скорее всего, это влюбленность, даже учёные доказали, что она снижает уровень IQ.
Выхожу на сцену, ко мне вернулся мандраж. Свет в лицо, включили минусовку. Я вернула себе самообладание.
Песня очищает душу, а мне это и надо, чтобы прогнать эти дьявольские силки, которыми меня связал Тигран.
Он неотрывно смотрит сверху, мой бог. Для меня пропал весь мир, пою для него одного.
Музыка затихла, перевожу дыхание, благодарю публику и ухожу.
– Хорошо спела, Лера, – говорит Илья. – Пойдём в гримерку. У меня к тебе дело есть.
Заинтриговал. И что ему нужно?
Заходим внутрь, он кивает на диванчик.
– У меня к тебе деловое предложение, – я сажусь.
– Слушаю. Я вся внимание.
– Ты сразу не отказывайся, подумай хорошо. Речь идёт о большой сумме денег, – уже напряглась. Бесплатный сыр только в мышеловке.
– Ну, Илья, не томи, – он протягивает мне листок с цифрами. – Кого нужно убить? – другого варианта нет, за что ещё можно получать такую сумму.
– Станцуешь стрип пластику.
– Что, ты с ума сошёл? Я показала просто, чтобы утереть нос Марго, и всё!
– Дослушай, раздеваться не нужно, просто танец, у тебя хорошая пластика. Лера, это временно.
– Как ты себе это представляешь? Я станцую, а потом петь выйду?
– Будешь в маскеникто никогда не догадается, кто ты. Я прослежу за этим. Только ты и я будем знать об этом. В выходные, Лера, прошу. Мне Тигран голову снесёт, если никто не выйдет. А Марго, ты сама видела, как бревно танцует.
– Я уезжаю на два дня.
– Ничего, как раз вернешься к выступлению.
– Хорошо, Илья. Я подумаю.
