Карина Курбонова
Быть или не быть

и он проснулся. За окном было еще темным-темно, а на экране айфона стояло время: 06:06. Ашоль пытался уснуть снова, пытался вспомнить, как прошел у него день.

Он видел на кровати жену. Красавицу, выбравшую его из всех других одногруппников. Тогда, когда она угощала его кофе, он и подумать не мог, что она заведет его в капкан под названием “брак”. Жениться Ашоль не хотел, но девушка мечтала о большой семье, детях, двух кошках и тут ему пришлось уступить.

Жену звали Наивия. Она действительно была красавицей, даже спустя 20 лет брака. Даже сопящей и крутящейся во сне. Но эту красоту Ашоль уже давно перестал замечать, он видел только капкан, в котором оказался. Оказался, да простит Бог, по ее милости.

В облаке собственных мыслей Ашоль не заметил, как Наивия проснулась. Смотрела на него, улыбаясь своими пакостными глазами.

–  Доброе утро! Что тебе приготовить на завтрак?

Да разве оно доброе. Ашоль пытался натянуть на себя улыбку, но получалось плохо. Удивительно, что жена не заметила. Хотя, кажется, она давно ничего не замечает.

–  Да ничего, малыш. Я покушаю на работе.

–  Что ты там есть будешь? Разве только сердца мертвых пациентов.

Наивия рассмеялась, Ашоль тоже. Шутка показалась ему тупой, но внутри сдерживали от язвительного ответа только мысли о Хлоре. Она на протяжении месяца работала медсестрой в его же отделении, и хорошо, что жена не умела читать мысли. Потому что думал Ашоль о Хлоре много. И мысли были далеко не о работе, операциях. В душе он уже много раз закрывался с девчонкой в кабинете, но в реальности он сердито с ней здоровался и делал вид, что не замечает.

–  Ладно, просто завари кофе. Я не голодный.

–  Еду я уже положила. И положила приборы, а то ты в прошлый раз ел роллы ручкой.

Ехала на работу Наивия в хорошем настроении. Мысли были о муже, о том, как он обрадуется, зная, что несёт под сердцем его копию. Обрадуется в душе, на лице он никогда не выдавал эмоций. Весь месяц она представляла его реакцию и уже прокручивала в голове момент признания. На глазах были слезы, но то были слезы счастья, любви.