Кто-нибудь видел мою девчонку? 100 писем к Сереже – Карина Добротворская

ГИМН ПОТЕРЯННОМУ ПОКОЛЕНИЮЯ не люблю мемуары людей искусства, а среди них особо неуважаемый мною жанр – мемуары эпистолярные. Просто мне кажется, что если человек писал письма, не предполагая, что их будут публиковать, то читать их неприлично, а если автор хотел, чтобы письма опубликовали, то скорее всего в них очень мало правды относительно его жизни и тогда какой смысл их читать? При таких моих взглядах у книги Карины Добротворской «Кто-нибудь видел мою девчонку? 100 писем к Сереже» шансов мне понравиться было ноль целых, ноль десятых. А вот нет же! Я получила огромное удовольствие от чтения. Тут правда необходимо оговориться, что ни кто такая Карина Добротворская, ни кто такой ее первый муж Сергей, я до прочтения книги понятия не имела, их имена мне ни о чем не говорили, так что героев книги я воспринимала как персонажей вымышленных. К тому же сама автор говорит, что все изложенное – ее личная вольная интерпретация отношений с супругом, которые психологически не закончены до сих пор, несмотря на то, что семнадцать лет назад она от него ушла, и тогда же он ушел из жизни. Ну, а где «вольная интерпретация», там и богатое воображение и выборочные факты и многое другое, что опять-таки позволило мне считать книгу, написанную в форме писем давно умершему супругу, не эпистолярными мемуарами, а просто художественным произведением. К тому же признаюсь честно, что собственно история любовных и семейных отношений Карины и Сергея Добротворских меня мало заинтересовала. Я не увидела в ней ничего особенного, ни трагизма, ни яркости, ни странности, ничего. По-моему вполне нормальная история взросления питерской девочки, которая сначала влюбляется в такого неформального гения, а потом перерастает эту любовь, да еще и откровенно спасается от мужниного хронического алкоголизма, убегая к человеку более состоятельному и надежному. Могу я понять и чем мотивировано написание этой книги. Мне показалось, что автор в глубине души совершенно по-российски попрекает себя отсутствием вины за то, что оставила мужа, спасая собственную жизнь. Ну не принято у нас бежать от алкоголиков, куда более почетно в глазах общества «нести крест». Вот и получается, что надо оправдываться за элементарный инстинкт самосохранения. Ну, да ладно. Все это для меня было не важно. Я читала книгу не об отношениях, а о времени, целой эпохе, которая и в моей памяти осталась очень и очень значимой.Основные события, описанные в «Ста письмах», развиваются в конце восьмидесятых, начале девяностых годов прошлого века. Сейчас, в свете последних веяний, то время принято вспоминать с ужасом. Ах! Развал Союза! Ах! Голод и карточки! Ах! Полнейший беспредел! Ах! ГКЧП! Ах! Ельцинские реформы! В общем, не времена, а ужас! Ужас! Ужас! Да, все это было. И очереди за макаронами, и коммерческие магазины с заоблачными ценами, и один «сникерс» на всех за счастье, но… Но в те времена я, как и герои книги, к счастью была еще достаточно молода, чтобы не думать «как выжить и прокормить семью», не обращала внимание на эстетику быта и спокойно могла ходить в одних джинсах год, а потом их подштопать, если прохудились. Не это было главным. Главное, что тогда разом распахнулись окна в мир по всему периметру жизни. Одним и тем же ветром перемен принесло к нам и элитарное кино и мыльные оперы, и Джойса и Чейза, живописный авангард и откровенно вызывающие инсталляции, искусство гениальное и пошлое. А самое прекрасное, хотя и самое трудное было то, что у нас, выросших в железных рамках диктуемых сверху оценок и выработанных мнений, вдруг появилась возможность самим формировать свои предпочтения, вырабатывать вкус на собственном опыте, а не пользоваться готовыми шаблонами. Никто тогда не знал, «как надо», что теперь в искусстве «хорошо», а что «плохо». Это было время, когда в курилках у солидных искусствоведов можно было услышать обсуждение эстетических достоинств «Рабыни Изауры», когда записные интеллектуалы запоем читали детективы и смотрели с одинаковым интересом шедевры Антониони и «Богатые тоже плачут». Мы были как дети, оказавшиеся без присмотра в кондитерском магазине, хватали все, надкусывали, бросали, бежали к другим полкам, наедаясь до отвращения, но постепенно выбирая любимые лакомства, учась не жадничать, отличать подделки в ярких фантиках от мечты гурмана. Нас, студентов тех лет, сейчас часто называют потерянным поколением. Так вот, нас действительно потеряли, но это дало нам возможность найтись самим, без помех и оглядок на изжившие себя авторитеты.А еще ведь появилась возможность ездить за границу, не проходя унизительных проверок на лояльность. Да, мы чувствовали себя нищими где-нибудь в американской провинции, но опять-таки, питаясь уцененными продуктами и выбирая самые дешевые рейсы, мы могли ездить смотреть города, о которых только читали или видели в кино, бродить по улицам, сидеть в кафешках с одной чашкой чая многие часы, просто для того чтобы надышаться «их» воздухом. И тут мы тоже стали выбирать, формировать предпочтения. Кто-то вдруг выяснял, что не любит рекламную Америку, зато без ума от скандинавских деревень, а кому-то и вовсе вскоре приелась неродная суета. Пожалуй, только Париж не разочаровывал никого. Но, главное, все это был уже наш выбор, а не тупое голосование по принципу «не читал, но осуждаю». И что еще важно, мне кажется, что Карина Добротворская очень хорошо отразила в своих Письмах одну из основных тенденций тех лет. Дело в том, что далеко не все справлялись с той неожиданно пришедшей свободой. Ведь вместе с ненавистными цензорами, запретами и регулированием ушли все оправдания типа «я гениален, мне просто не дают дышать», «у меня прекрасный вкус, но нет средств, чтобы это показать». Свобода – прекрасная проверка на подлинность талантов и смелость самовыражения. И прошли ее далеко не все из тех, кто с фигой в кармане при прежних временах остался бы в лаврах убитого эпохой. В общем, я очень рекомендую книгу своим ровесникам, всем, для кого было важным научиться выбирать и думать самостоятельно. Я рекомендую ее нынешним молодым, чтобы они лучше поняли своих родителей, которые в их возрасте оказались детьми перед изменившимся миром. Я рекомендую ее нашим родителям, нередко обращающимся к прошлому, как к благу. Вот, взгляните, какой хаос мы считаем прекрасными временами просто потому, что тогда были молоды. Так не связаны ли ваши воспоминания о благе других времен только с тем, что вы тогда были моложе?

Сразу извиняюсь. Но я не могу читать в отзывах на эту книгу слова типа: «ну мне не очень, не читайте, не о чем, так себе и тд» Люди, вы серьезно? Да это же жизнь! Чужая жизнь вывернутая перед вами на изнанку, – без художественного вымысла, без ванильных соплей и всего, что многие любят в беллетристике. Это жизнь, – жёсткая, суровая, с кучей пережитых уроков, с сумасшедшей любовью и всеми вытекающими. А представьте, вы рассказываете свою историю любви, свои лучшие и худшие моменты из жизни, свои воспоминания, которые были спрятаны под семью замками от посторонних глаз, а потом предали это гласности, в первую очередь для себя, чтобы наконец отпустить прошлое. А вам в ответ: «Ну такое себе, „приключение“, н-е-о-ч-е-м» Неприятно было бы, да? Поэтому, уважайте чувства других людей и свои. Со вступлением у меня все. Теперь о письмах.Их сто. Сто писем к Сережке. Сто писем к Иванчику, другу, любовнику, любимому, мужу, только уже с приставкой «бывший». Сто писем к Сережке, которого больше нет.Я не могу (и считаю, что не в праве!) оценивать текст этой книги. Тут просто в каждой строчке, в каждой букве и предложении ощущается боль Карины, та боль, которую она пережила, а может ещё и переживает в душе. Это до мурашек, до слёз и до боли в сердце. Это так по-настоящему. Просто скажу: спасибо, что поделились с нами.Уже неоднократно говорила, – эпистолярный жанр моя слабость, моя сласть. И если бы я писала книгу, то она была бы в письмах.В выходные обязательно пойду на фильм, снятый по книге.

Цитата: -Осторожно – пошлость!Да. Но именно так я чувствую приближение новой любви. Исчезает ирония, пафос больше не страшит и самые глупые слова кажутся глубокими и осмысленными. Меняется оптика. Все проходит через преображающие волшебные фильтры. В твоем мире мне было легко-все, что ты говорил и делал, было талантливо и заряжено интеллектуальной энергией. Твой талант не требовал ни доказательств, ни понимания, он ощущался кожей. Но его мир! Его мир надо принять на веру. Принять безусловно, закрыв глаза на все несообразности, странности, вульгарности.

Впечатление: Книга попадалась мне несколько раз на глаза, но смущало меня всегда название и новая обложка (выпущенная к одноимённому фильму).

Недели три назад мы с подругой ходили по книжному, рассматривали, что стоит на рекомендованных полках. Книга стояла ровно посередине. На неё мне показала подруга и сказала,что это реальная история, реальных людей, которые жили в СПб, что по книге ещё снят фильм, и что и от одного и от другого я буду реветь.

Книгу нашла и начала читать. Интереснее всего читаются книги из твоей среды: когда говорят: «а вот на Пионерской мы, а вот квартира на 2-й Советской и т.д.» и ты понимаешь, что вот она Пионерская, ты только вчера туда на работу ездила или вот он дом, в котором жили живые люди со своей историей, и ты как-будто идёшь по их маршруту.

Когда читала книгу пребывала переодически в состоянии шока, так как Карина (та самая девчоночка) перенесла в эти письма свою боль, своё чувство вины и то, книга всего не передаёт,конечно. На последних тридцати страницах я плакала, пока ехала в метро.

Книга мне очень понравилась.

Потом настирала очередь фильма. Пока его смотрела тоже всплакнула. Но мне остался непонятен момент для чего передали фамилии персонажей, некоторые события или почему не включили значимые истории персонажей, в целом: очень хороший каст, режиссерская работа, но книга лучше.О чем книга: Книга рассказывает нам о Карине и Сергее Доброствоских, питерской элите девяностых в театральных крагах. Сергея не стало, когда Карина была беременная и рожала от другого. Но всю свою боль и воспоминания она пересла в сто писем для своего любимого мужчины. Книга про рольную жизнь, реальных людей, любви и боли.Читатьне читать: читать