Капитан Сиарта Соловей
Рысья маска
Но при этом тут тихо. Очень тихо. Я когда-то считала себя интровертом, но, работая последний год на этой закрытой ото всей кухне… поняла, что мне не хватает общения. Простой болтовни. Коллеги меня сторонятся, и разговор происходит только на рабочие темы. Про босса и говорить нечего. Он-то точно не будет вести со мной пустых разговоров. Пусть иногда я выхожу на Главную кухню послушать радио или попить чай через трубочку (маску снимать нельзя), но есть все равно приходится в этой конуре. Для еды маску не снимешь и не приподнимешь, иначе все могут заметить подбородок, и губы, и отсутствие хищных клыков или зубов, свойственных растительноядным.
Просила не раз дать и мне радио, но ответ босс всегда однозначный:
– На тебя денег нет. Твое содержание дома и на работе и так влетает в копейку. Радуйся тому, что имеешь!
– Но разве я не могу хотя бы работать со всеми, они же хорошие. Если им объяснить, они, наверное, поймут, – я даже сложила в молитвенном жесте руки, почти падая на колени перед удодом.
– Нет. Ты работаешь с мясом, а они растительноядные. По конвенции прав мы не имеем права разрешать готовить при них мясо.
Погруженная в свои мысли, я невольно задела кастрюлю с кипятком. Несколько крупных капель попали за маску и на одежду. Не думая, я начала быстро все с себя снимать.
В эту минуту произошло две вещи: вошел удод, а за ним влетела камера.
– Александра, я принес продукт на специальный…
Но он быстро осекся, посмотрел на меня, на объектив. Положил продукты на стол. Схватив резким движением камеру, развернул ее обратно на большую кухню.
– До конца дня не выходи! А после сразу в свою комнату. Позднее у нас будет важный разговор, – сказал он строго и вышел.
Я поняла, что у меня проблемы. В прошлый раз, когда я была замечена без маски, в качестве наказания голодала неделю, и меня отлупили хворостиной по ногам.
Хотела сесть на пол и расплакаться. Как в детстве, когда делаешь что-то, но ничего не выходит.
Но слезы потекли другие. Злые. Зачем мне это терпеть? Хватит. Тогда я совершенно ничего не знала о мире, сейчас, конечно, мне известно немногим больше. Но сколько мне еще терпеть такое отношение? На курсах выхода из сложных ситуаций говорят: «Жертва сама должна начать действовать, чтобы спастись».
Сегодня все выскажу. А что потом? Потом будет то, что будет.
Сцена пятая. Осторожно, люди!
Лисица Лихахи стучала задумчиво когтем по столику, сидя у себя в гримерке, и медленно пересматривала отснятые аэрокамерой кадры. Где-то на середине шоу камера улетела от нее. Либо это был баг, или она смогла заснять что-то более интересное. И хотя, скорее всего, перед тем как её вернуть, удод постарался стереть лишнее, что-то могло остаться.
Также лисичка краем уха для фона слушала телеканал «Первый Наш».
– Так вы уверяете, что вам удалось, иго, найти людей? Живых людей! Но они же не существуют, это же все сказки, иго, для маленьких, несмышленых зверенышей! – голос раскатистый и в то же время вкрадчивый. Он явно ставил под сомнение вышесказанное.
Лисица удивленно обернулась: полноватый даже для лошади ведущий вел диалог с ученого вида филином.
«Это точно "Первый Наш"? Теория заговора, как с Рен-Рык-ты», – вскользь промелькнула у неё мысль.
И она дальше начала пролистывать отснятое, когда увидела… лицо зверя в маске. Жуткая смесь свиньи и обезьяны. Голая кожа без вытянутого носа. Нос есть, но он маленький, похожий на птичий – это точно не клюв! Рот ниже и совсем без клыков или больших жевательных зубов! Что это за мерзкое создание?!
– Нет, теперь мы с полной уверенностью можем сказать, что, ух, люди были. Незадолго до их исчезновения учёные проводили эксперименты по заморозке. И о чудо, спустя тысячелетия мы смогли их найти! Правда, некоторые разморозились и ушли до того, как мы успели им помочь. Мы официально, ух, сообщаем: все, кто владеет хоть какой-нибудь информацией, дайте нам знать! Люди не зло! Но они жили в других условиях и с пониманием, что если они попали к зломыслящим зверям, то благодаря своим знаниям могут непроизвольно причинить, ух, вред окружающим. За любую информацию мы щедро заплатим, – поставленным голосом ректора института убеждал с экрана филин.
«Это и есть, что ли, человек? Какой-то он жалкий».
Сначала Лихахи не могла поверить увиденному.
