Жорж Ромэ
Свободный сон наяву. Новый терапевтический подход

Случай Сильвана

Сильван пришел на консультацию 24 октября 1997 г. Имея научное образование, этот тридцатитрехлетний отец семейства занимался прикладными исследованиями на крупном предприятии. Сильван узнал, что ожидаемая реорганизация его отдела с большой вероятностью угрожает ему увольнением. Перспектива необходимости искать новую работу в сложной экономической ситуации спровоцировала у него приступы тоски такой силы, что ему пришлось обратиться к врачу. Этот врач направил его ко мне. В ходе нашей первой встречи я описал ему метод терапии свободным сном наяву, о котором он услышал в первый раз. Удивление этого человека, который привык решать все свои жизненные проблемы рациональным образом, граничило с замешательством. Он, однако, согласился попробовать, заявив о полной неспособности играть со своим воображением. Эта так называемая неспособность казалась невыдуманной на первом сеансе, проведенном в тот же день. При первой пробе терапевту обычно разрешается в некоторой степени помочь пациенту. Именно это я и позволил себе, чтобы у Сильвана не сложилось убеждение в его неспособности видеть образы. Ниже я привожу полностью крайне неудовлетворительное содержание этого сеанса:

10:26 – «Вижу цветок… и облако…» 10:29 – «Очень непросто ослабить контроль… кажется, я вижу кошку и медведя. Я вижу мою самую младшую сестру, когда она была маленькой девочкой… Она бегает по пляжу, пляж пустой, в тумане…» 10:35 – «У меня не очень получается… как будто я смотрю на себя, лежащего здесь, со стороны…» 10:30 – «В детстве я был очень застенчивый… вокруг меня были одни девочки – сестры, кузины… Я был достаточно замкнутым… Я быстро обучался, но с трудом мог воспроизвести выученное… Моим учителем в начальной школе был мой отец, он очень хорошо читал нам книжки… При переходе в среднюю школу я очень страдал… Старшие школьники заставляли нас изображать сценки… Они надо мной издевались… Мне было очень неприятно… И теперь мне очень трудно увидеть образы…» (Очень длительная пауза, после которой я решил помочь ему.) 10:48 – «Я предлагаю вам вообразить некий ключ, любой ключ. Опишите мне его». Сильван: «Это старинный ключ из кованого железа… Как ключ от старого замка в подвале… Не знаю… Он висит в связке других ключей… Не знаю… Образ подвала напомнил мне, что мою бабушку нашли мертвой в ее подвале…» (Очень долгая пауза.) 10:58 – «Я снова вижу спуск по лестнице, ведущей в ее подвал… В нем было темно… И сыро…» (Молчание в течение более чем 10 минут, я вмешиваюсь.) «Сейчас вы где?» Сильван: «Как будто в туче, вокруг искры… Я не могу ничего описать… Все расплывчато… Я думаю, мне будет трудно продолжить сегодня… Мы можем на этом остановиться?» – 11:08.

Каким бы ни был мой опыт и мое убеждение, что каждый человек может дать волю своему воображению, протесты Сильвана несколько пошатнули мои убеждения. Я ждал второго сеанса с опасением. Что делать, если Сильвану не удастся «отпустить тормоза» и убрать интеллектуальный контроль?

Как всегда, эти опасения оказались напрасными. Второй и третий сеансы были вполне удовлетворительными. Приступы тоски, которые были причиной его прихода на консультацию, исчезли. Сильван взял на себя инициативу, объяснился со своим работодателем и занялся поиском новой работы. Учитывая его образование, возраст, уровень профессиональной квалификации и специализацию в редкой области, он вскоре получил несколько предложений. Лечение должно было прекратиться из-за его переезда на новое место работы. Привожу ниже полностью его четвертый и последний сеанс. Этот текст, который я часто предлагаю для изучения своим ученикам, является одним из наиболее замечательных свидетельств динамики воображаемого, с которым мне пришлось встретиться.

Хрустальный замок

«Я в лесу. Подлесок заболочен, покрыт упавшими листьями, почва пористая, скорее всего, это осень… Вокруг ночь, светит луна… Идти трудно, так как почва засасывает, становится все более вязкой, с обширными пространствами, покрытыми водой, в которой луна отражается, как в зеркале… Странное спокойствие, вода совершенно неподвижна, ни одной морщинки… Мигающий свет… Я продолжаю продвигаться вперед, теперь я в наиболее заболоченной области, вплоть до того, что оказываюсь совсем под водой… И здесь очень странно из-за рассеянного вокруг света, который создает сияние… Я продолжаю двигаться вперед под водой, я плыву очень спокойно, почти как рыба, мне не надо подниматься на поверхность…» (долгое молчание). «Теперь я спустился ниже, на самое дно… Вижу некое здание, утонувшее здание… Болото теперь напоминает, скорее, очень глубокое озеро… Я приближаюсь к зданию, это замок, все больше света, как будто замок светится сам, свет теплый, золотистый… как будто золото… Сначала он казался строгим, теперь он более элегантный, более утонченный… Теперь я вижу, что он как бы внутри пузыря, под полусферическим колпаком, который его защищает от окружающей воды… Когда я приближаюсь к этому колпаку, я вижу, что он эластичный. Он слабо колеблется, как будто из пластика…

Мне кажется, что под колпаком воды нет… Вокруг замка красивый сад, самшитовые аллеи… Я хочу найти способ попасть внутрь… я все вокруг ощупываю, наконец, я нахожу нечто похожее на ступени, ведущие на вершину колпака… Я поднимаюсь, я все еще под водой, и наверху я вижу дверь из хрусталя, прозрачную, некий переходный отсек из хрусталя… Я нажимаю кнопку, дверь открывается, я попадаю в отсек… Дверь за мной закрывается, и тут передо мной оказывается висящая в воздухе спиралевидная лестница из хрусталя, которая спускается прямо в сад замка. Ступени висят в воздухе, даже без всякой центральной опоры… Это очень странно… Колпак как будто исчез, небо удивительно синее, солнце высоко над горизонтом… Я слышу пение птиц, все очень спокойно… Я спускаюсь вниз и спрыгиваю в сад… Я тихо приближаюсь к главной аллее замка, покрытой очень тонким гравием. Я иду по главной аллее, это замок эпохи Возрождения, не очень большой, тонко высеченный в камне, с готическим портиком, одновременно солидным и хрупким… Десяток ступенек ведут на террасу, поднимаюсь и подхожу к главному входу… Слева от двери я вижу садовника, он поворачивается ко мне, широко улыбаясь, он немолодой, сутулый, но кажется счастливым… Он не страдает… Он предлагает мне преодолеть последние ступени перед входной дверью – это большая позолоченная резная дверь, высеченная из какого-то золотого камня… она сделана из удивительного материала, когда я прикладываю к ней ладонь, она превращается в некую большую конструкцию из хрусталя… Что особенно странно, так это то, что весь замок становится стеклянным, хрустальным, начинает сиять, и эта дверь открывается. Я вхожу внутрь, в первую залу, которая кажется гораздо больше, чем можно было бы предположить, очень высокой и просторной, вокруг меня много детей, одетых в легкие белые тоги, они очень громко смеются и поют, и кружатся в хороводе вокруг меня, притопывая ногами… Да! Танец типа фарандолы^[12]… Хоровод разрывается и последний в нем берет меня за руку и увлекает за собой… Мы спускаемся по величественной лестнице, у меня ощущение, что мы в огромном соборе из стекла, действительно очень большом, через свод можно смотреть наружу… Цепочка детей приводит меня в центр нефа, и здесь – круглый лабиринт… Дети направляются туда, они знают дорогу, это какая-то сумасшедшая безудержная гонка в этом удивительном лабиринте… очень большом… Дети продолжают движение, иногда приходится поворачиваться на 180°, но мы все же продвигаемся вперед… Лабиринт плоский, без стен, но дети точно соблюдают рисунок лабиринта… Это действительно необходимо для некоего рода инициирующего танца, чтобы попасть в центр, это напоминает круговое движение вперед по спирали… И вот мы попадаем в центр, это очень гладкая конструкция, еще более блестящая, чем все остальное, от нее исходит свет… Дети притихли. Меня приглашают подойти к самому центру, где свет гораздо более яркий… И тут одновременно со мной и с противоположной по отношению к центру стороны появляется женщина… Я чувствую, что мы с ней встретимся, что мы почти сольемся в единое целое в центре алмаза… Когда я достигаю центра, женщина спокойна, безмятежна, ее взгляд полон сострадания, любви… Когда мы оба оказываемся в центре и наши руки соприкасаются, сильный луч света падает сверху собора и верх и низ как бы соединяются на нашем уровне, чтобы сиять еще ярче… И от этого контакта мы становимся как бы одним целым, слияние происходит от этого света, который его запустил… Теперь я совершенно голый в середине этого нефа, этого лабиринта… Вот дети принимаются отбивать такт и начинают очень глубокую ритмичную песню, звучание горловое… Звук удивительно грудной и создает ощущение глубины, резонирует, и в тот же самый момент прямо над ними появляется как бы звездная пыль, как туман или как сгусток энергии, она спиралью поднимается вверх, и мы все вместе начинаем подниматься вверх, купол над нами открывается, и вот мы уже в открытом небе, мы как бы становимся нематериальными… У меня ощущение, что дети все еще здесь, но теперь это скорее мир ощущений, чем мир материальный… Внизу мы видим холмистый пейзаж, но видим его свысока… Мы какие-то от всего отличные, но мы во всем участвуем, и пейзаж нам что-то говорит… Мы как бы одновременно весь мир… своего рода резонанс… вот… теперь я закончил».

Цель первого примера – показать, что трудности первого сеанса не позволяют считать, что у пациента наблюдается какой-либо дефицит воображения. Анализ смысла образов Сильвана очень интересен, но он не вписывается в выбранную для этой книги структуру. В третьем и четвертом томах «Словаря символов» я разработал значение основных символов, присутствующих в этом очень красивом сне Сильвана: центр, болото, танец и т. д.

Прогуливающиеся по дорогам снов

Приведенные далее примеры, выбранные из сотен сеансов терапии, которые я провел, покажут, что положительное действие сна не зависит ни от числа сеансов, ни от возраста, ни от проблематики пациента. Формальный стиль этих примеров объясняется необходимой конфиденциальностью в отношении рассматриваемых проблем.

✔ Адриан, 28 лет. 20 сеансов в 1980 г. Полная сексуальная импотентность. Значительные трудности в общении, поставившие под угрозу его профессиональную ситуацию. Двумя годами позже – более высокая должность на другом предприятии и рождение первого ребенка.

✔ Вероника, 20 лет. 18 сеансов в 1982–1983 гг. Серьезный психологический дискомфорт. Общение с родителями отсутствует. Выраженный комплекс Эдипа. Результаты крайне положительные (см. с. 50–52, 115–116, 136–137).

✔ Жан, 26 лет. 8 сеансов в 1982 г. Тяжелые семейные переживания: отец алкоголик, уже несколько лет находящийся в закрытой психиатрической клинике, мать с садистскими наклонностями грубо обращается с детьми. Жан – старший сын, взявший на себя роль защитника своих пяти братьев и сестер. Быстрое восстановление психического равновесия. Пересмотр отношения к образам обоих родителей.

✔ Юбер, 77 лет. 7 сеансов в 1983 г. Высокопоставленный государственный служащий. С юмором выразил потребность освободиться от подчиненности временным ограничениям. «Я хочу умереть, выздоровев от моего болезненного отношения с часами!» К концу лечения цель была достигнута. Отказался от части своих общественных обязанностей.

✔ Франсуа, 41 год. 26 сеансов в 1984–1985 гг. Руководитель технического информационного отдела на крупном промышленном предприятии. Большие трудности общения, особенно во время совещаний с дирекцией: ступор, покраснение, заикание. Обрел непринужденность в общении. Два года спустя создал свое собственное предприятие, на котором теперь работают 300 человек.

✔ Мари-Жанна, 41 год. 22 сеанса в 1986–1987 гг. Сильная личность. Профессионально очень успешна, но все еще продолжает жить у своих очень пожилых родителей. Девственница. Сентиментальная жизнь отсутствует. После 10 сеансов познакомилась с мужчиной, несколько месяцев спустя вышла за него замуж.

✔ Сесиль, 23 года. 20 сеансов в 1985–1986 гг. Живет на содержании пожилых и консервативных родителей, которые продолжают считать ее подростком. Темпераментная личность. После первых месяцев лечения реализует себя как женщина и начинает блестящую профессиональную карьеру.

✔ Диана, 24 года. 20 сеансов в 1987 г. Сексуальные злоупотребления со стороны отца с 4 лет до подросткового возраста. Тяжелая психическая травма. Не может вступить в отношения с партнером. Во время восьмого сеанса заново пережила «первый раз» (первое насилие со стороны отца) и через эту болезненную реактивацию освободилась от ощущения собственной нечистоты. С тех пор имеет нормальную сексуальную жизнь.

✔ Эвелин, 30 лет. 13 сеансов в 1988 г. Глубоко травмирована после автомобильной аварии, которую она пережила в 13 лет. Ее мать и сестра погибли рядом с ней. У нее самой остались серьезные физические осложнения. В некотором смысле ее жизнь после аварии остановилась. После пятого сеанса она соглашается разрешить себе жить дальше. К концу лечения она вступила в любовную связь с мужчиной такого же возраста, как и она, инвалидом.

✔ Клемент, 27 лет. 28 сеансов в 1988–1989 гг. Парализация мускулов спины с 17-летного возраста. Пришел на консультацию из-за частых приступов тревоги, частота и сила которых возрастали. Заметное психологическое улучшение, начиная с первых сеансов. На седьмом сеансе – полное исчезновение спинной парализации вследствие изменения отношения к образу отца! С успехом продолжил высшее образование. Взял на себя руководство семейным предприятием.

✔ Жак, 28 лет. 45 сеансов в 1989–1991 гг. Выраженное депрессивное состояние. Полная неспособность работать по своей специальности воспитателя. Проблемы личностной идентификации, усугубленные незнанием своего происхождения (беспризорник). Равновесие восстановлено после нескольких сеансов. Подготовил свое участие в четырех конкурсах для вступления в должность^[13]. Успешно прошел по трем из них. Сегодня занимает важную должность в выбранной им области.

✔ Орелия, 16 лет. 14 сеансов в 1991–1992 гг. Острый кризис подросткового возраста. Разрыв со всеми социальными структурами: школой, семьей, друзьями. Депрессивное состояние с агрессивными компонентами, которые вызывают беспокойство относительно возможности саморазрушающего поведения. Данный риск устранен после пятого сеанса. К моменту окончания лечения успешное возвращение в школу, переход в следующий (последний) класс.

✔ Беатрис, 28 лет. 38 сеансов в 1992–1993 гг. Преподавательница. Тяжелое депрессивное состояние, повлекшее за собой длительное прекращение профессиональной деятельности.

После десяти сеансов вернулась в профессиональную сферу на новую должность.

✔ Марион, 40 лет. 19 сеансов в 1994–1995 гг. Тяжелые приступы тоски как следствие семейной драмы, пережитой в раннем детстве. С самых первых сеансов начинается удаление того, что составляет центральное ядро ее проблематики. Прогрессивная психическая перестройка. Удивительное личностное развитие в течение лечения. Поступает на курс обучения по методу свободного сна наяву и одновременно на курс психологии. Практикует как психотерапевт уже в течение 4 лет.

✔ Арно, 44 года. 4 сеанса в 1995 г. Высокопоставленный чиновник. Семейная жизнь и профессиональная карьера поставлены под угрозу из-за возрастающей склонности к алкоголю. Впечатляющие и очень трудные сеансы, которые ослабляли чувство вины, вызывавшее прежде приступ алкоголизма. Улучшение личной и профессиональной ситуаций.

✔ Ирен, 61 год. 15 сеансов в 1996 г. Тяжелая форма рака. Небольшое улучшение маркеров в начале лечения. Постепенно появляется настоящее приятие того, что должно произойти. Сон на последнем сеансе выражает это в изумительных образах.

✔ Паскаль, 41 год. 12 сеансов в 1998 г. Пришел на срочную консультацию по совету своего врача. Суицидальные настроения. Тяжелый приступ депрессии. Раздавлен чувством неспособности выполнять свои профессиональные обязанности, которые взял на себя и для которых у него есть необходимые знания и опыт. После шести сеансов полное восстановление жизненной и творческой энергии. Вот его собственные слова: «Теперь я даже не могу вспомнить, как и почему мне было так плохо!»

✔ Вивьян, 36 лет. 6 сеансов в 2000 г. Направлена ко мне ее врачом. Потеря вкуса к жизни, чувство горечи. Замужем, мать семейства, но больше внимания уделяет профессиональной деятельности. Уже несколько лет отказывается от любых сексуальных отношений. Проблематика определена уже на втором сеансе. Сексуальные отношения с мужем восстановлены перед шестым сеансом.

2. Революция свободного сна наяву

Фрейд, Юнг, Дезуай и другие

При первом взгляде слово «революция» может показаться слишком сильным. Постараюсь обосновать его использование. Нет необходимости утруждать читателя долгой историей толкования сновидений. Начиная со знаменитого сна Навуходоносора и включая бессчетные упоминания сновидений в Библии, многочисленные свидетельства показывают, что везде и во все времена люди чувствовали, что, несмотря на их видимую противоречивость, онейроидные проявления вскрывают некую мистическую функцию организма. Интерпретации снов, от самых вычурных до самых серьезных, на протяжении столетий сменяли друг друга, достигнув настоящего апогея в последние десятилетия.

Впервые научное обоснование анализа сна было предложено 3. Фрейдом. Величайшая роль ученого состоит в идентификации основных механизмов, на которых строится формирование сновидений. Перенос, смещение, сгущение, латентное содержание, метод свободных ассоциаций и, конечно, универсальная драма Эдипа являются их частью. Могли ли основатель психоанализа и его соратники предвидеть невероятную деривацию интеллектуальной психологической мысли, повлекшую за собой в 1950-1980-е годы появление такой аналитической литературы, по сравнению с которой произведения Ф. Кафки покажутся умиротворяющими? В течение этих лет казалось, что, чтобы выглядеть умными, надо все больше и больше усложнять излагаемые теории! Эти авторы, вероятно, забыли, что миссия терапевта – это идти навстречу страданию пациента и постараться уменьшить это страдание как можно быстрее! Что можно сказать по поводу психоаналитика, который предлагает своему пациенту, как будто это само собой разумеется, терапию, требующую шесть, восемь, десять лет, а то и больше, из расчета нескольких сеансов в неделю? Можно ли в этом случае отрицать тройную проблематичность данного подхода: денежную, временную и психологическую?

Как утверждает А. Янов, все, что способствует уменьшению страха пациента, по своей природе будет способствовать его исцелению, – я в этом убежден. Короткая длительность сеансов и отсутствие диалога не являются успокаивающими факторами. Я осмелюсь предположить, что они помогают поддерживать у пациента некоторое чувство дискомфорта. Нужно иметь исключительную уверенность в себе, чтобы претендовать на то, что после десяти лет терапии мы исцелили пациента; это исцеление может быть результатом его естественной десятилетней эволюции.

Будет ли в этом контексте революционной терапия, которая в большинстве случаев дает блестящие результаты менее чем за один год?

Возвращаюсь к простому: перечитаем «Введение в психоанализ» и увидим, что 3. Фрейд ясно излагает ясные мысли. Совокупность его работ вдохновлена идеей передать другим то, что он сам понял. Фрейд не изобретал комплекса Эдипа, он его увидел раньше других. Он дал ему имя и описал его в психологических терминах с простотой, достойной такого большого открытия. Идеи 3. Фрейда – это типичные идеи ученого-материалиста конца XIX в. И это одна из причин, объясняющих то, что его внимание было в большей степени направлено на механизмы сна и на выявление значения образа в каждой индивидуальной ситуации, чем на изучение универсального значения каждого образного символа. В этом значении его труд представляется недостаточным в сравнении с вкладом К. Г. Юнга. Мне всегда хочется выразить активный протест против столь частого противопоставления идей этих двух гигантов психоанализа. Их представления кажутся мне настолько взаимодополняющими, настолько также неразделимыми, что принятие одних и непринятие в расчет других кажется мне таким же абсурдным, как и умышленное членовредительство. Свободный сон наяву действует по двум основным направлениям:

✔ Одно направление по своей природе чисто терапевтическое, сон старается найти решение психическому страданию. Это направление я определяю как аналитическое, так как оно выявляет и находит решения в рамках всех тех механизмов, которые описал 3. Фрейд.

✔ Другое направление – это личностное развитие и реализация своей сущности. Это направление можно назвать инициирующим, так как к нему относится то, что К. Г. Юнг описал как реализацию Я, то есть полное психическое развитие.

Ни терапевт, ни пациент не имеют ни малейшей возможности ориентировать сон в одном из этих направлений. Это общее состояние нейронов, всей системы, включающей миллиарды соединений, определяет направление нервных импульсов. Организм сам устанавливает порядок первоочередности для улучшения своего состояния в целом. Процесс терапии вполне может начаться с серии сценариев инициирующего типа, подчиняющихся толкованию по Юнгу, а затем продолжиться снами, которые невозможно прочесть вне толкования по Фрейду. В одном и том же сеансе могут перемежаться последовательности образов, подтверждающие работу терапевтического плана, и образов, способствующих процессу личностного изменения.

Возможно, наступил момент, когда надо представить некоторые соображения относительно бессознательного. Будучи неточным, это слово носит характер общепринятых выражений. Бессознательное приобретает свое значение, подобно неизвестному в математическом уравнении. Самое общее определение бессознательного – «все то, что уже или еще недоступно сознанию».

То, что уже недоступно сознанию, – это содержание, ставшее объектом вытеснения из сознания. Это личное бессознательное во фрейдовском понимании, то, что не усваивается сознанием. И в данном случае зрительные символы являются симптомами.

То, что еще недоступно сознанию, – это коллективное бессознательное в юнговском понимании. Оно состоит из исходных матриц, которые в своей совокупности являются источником идей для сознания. И в данном случае зрительные символы являются алиментами^[14]. Коллективное бессознательное – это огромное поле потенциальных возможностей психики, о котором К. Г. Юнг говорил, что чем больше мы из него черпаем, тем больше оно растет. Это парадоксальное, по сути, выражение применимо, и сегодня все это знают, к миру физическому. Таковы неиспользуемые способности миллиардов мыслимых соединений нейронов, их соединение в структуры настолько подвижно и эффективно, что каждое новое соединение увеличивает поле возможностей.

Четвертый сценарий Сильвана, который я привожу под названием «Хрустальный замок», прекрасно иллюстрирует тип сновидений, определенный как инициирующий. Третий сценарий Вероники, который хорошо известен тем, кто присутствовал хотя бы на одной из моих конференций, является наглядным примером сновидений, которые надо интерпретировать как аналитические. Веронике во время этого сеанса было двадцать лет. Серьезное ухудшение отношений с родителями (Вероника и ее сестры жили с родителями) вызвало ощущение такого психического дискомфорта, что потребовалась психотерапевтическая консультация. В главе, посвященной развитию тематики Эдипа, я приведу часть другого ее сценария, явно указывающего на причины трудностей, испытываемых молодой девушкой. Следующий эпизод, в котором солнце-отец и луна-мать одновременно появляются в небе, является типичным примером динамики ликвидации последствий комплекса Эдипа. Обращает на себя внимание почти наивная прямота, с которой Вероника обращается с наиболее могущественными архетипами:

«Я лечу над небольшими ложбинками, это напоминает пологий скат… ложбинок много, поэтому я поднимаюсь и спускаюсь… но я все время продолжаю видеть очень далеко… я лечу дальше… у меня белые крылья… Я лечу над холмами, все более и более зелеными… я осторожно спускаюсь вниз, недалеко от виноградника, который огорожен низкой стенкой из камней, и я вижу дорогу!.. Сейчас у меня больше нет крыльев! Это грунтовая дорога, выбеленная солнцем… я подхожу к калитке в стене и вхожу в виноградник… сейчас я прогуливаюсь по винограднику… Сначала он мне представлялся обычным, а теперь, когда я внутри, он меня полностью укрывает… это… виноградник необъятных размеров… А я прогуливаюсь между лозами и становлюсь все меньше и меньше… как будто я в огромном лесу… это довольно красиво, потому что листья желтые и красные. Это виноградник осенью! И я все иду между лозами, я теперь стала совсем крошечная, и в какой-то момент я сталкиваюсь нос к носу со стрекозой, которая гораздо больше меня, но она выглядит симпатичной! Я сажусь к ней на спину, и она взлетает, но остается в винограднике… мы летаем между листьями, ну, как летают стрекозы! Мы делаем зигзаги между листьями, нас обдает росой, это приятно, и вдруг она взмывает в небо! Мы вылетаем из виноградника, порвав лист, кажется, что взорвалась крыша виноградника, но на самом деле мы продырявили насквозь всего один лист… Мы в открытом небе, а она продолжает подниматься вверх, прямо по вертикали! У меня такое ощущение, что мы взмываем вверх, что мы столкнулись с солнцем! Стрекозу просто оглушило ударом… она стала зигзагами спускаться вниз, а я осталась наверху… как будто с парашютом, который поддерживает меня на одной высоте с солнцем! И я начинаю прогуливаться по небу… высоко… и я поднялась над солнцем, потому что я хотела посмотреть на звезды, вот! Теперь я попадаю к звездам, как будто два неба находятся одно над другим: небо с солнцем, и над ним ночное небо со звездами… и молодая луна… Я кручусь между звездами, я наступаю на одну звезду, я скольжу по ее оконечностям, и, наконец, я присаживаюсь на самый кончик полумесяца луны! На внутреннюю часть нижнего кончика… и теперь… не знаю… словом, все: звезды, луна, солнце – все это живое! Мне кажется, что мы между собой немного разговариваем… мы вместе играем… и потом я прыгаю вниз… я спускаюсь со своим парашютом…»

Этот эпизод представляет лишь треть сна Вероники. Отношения молодой девушки с ее матерью заметно улучшились в течение последующих за сеансом дней.