Жанна Ди
Второй шанс для Карлин

Пролог

Озеро булькало, пыхтело, словно голодный зверь в предвкушении лакомства, которого не вкушало много десятков и даже сотен лет.

***

У каждой планеты галактики Спираль есть особенности. У Корбис есть сердце – Оазис. Уникальное место, где всегда солнечно, дожди идут только ночью и только когда в них есть потребность. Ветра касаются лишь верхушек деревьев, причёсывают им шевелюру и прячутся за горами до момента, когда их вновь пригласят. А еще там есть священное Озеро, обрамленное словно ресницами: сверху – деревьями и кустарниками, снизу – невысокими горами.

В Оазисе живут Богатеи – те, кто близок к богам, кто, как говорят служители Озера, защищают планету от бед. За это они принимают от поселений дары и ждут беспрекословного следования вековым традициям.

***

«Здравствуй, мама».

Карандаш вывел фразу и, задержавшись на последней букве, вернулся в начало и перечеркнул написанное.

«Мамочка, я скучаю».

Строчка появилась и расплылась от капающих на неё слёз.

Дверь в комнату отворилась, недописанное послание спряталось в ящик стола.

– Мелвинес, что случилось? Ты молчишь целый день. А мне так не хватает наших бесед. Только ты смотришь на меня не как на служанку. – Девушка немногим старше, в сером платье, сливающимся цветом с каменными стенами, расправила волосы молодой жены Верти-сана.

– Прости… Я не думала, что будет так тяжело. Вчера говорила с лекарем… – голос Мелвинес сорвался.

Служанка вздохнула. Этого стоило ожидать. Мелвинес здесь уже год, и вот наконец-то под её сердцем зародилась жизнь.

– Девочка?

Мелвинес кивнула.

– Как рассказать маме об этом? Я пробовала написать, но слова не идут.

Взгляд девушек скользнул к мусорной корзине, наполненной скомканными листами. Служанка прижала к себе Мелвинес и прошептала:

– Ты просто пиши. Не читай, не юли. Позволь буквам сложиться в те слова, которые освободят твои мысли.

– Но… Письма отправляют служители, а они…

– Просто пиши, – повторила служанка, взяла в руки гребень и провела им по волосам подопечной.

Мелвинес посмотрела в отражение зеркала в углу комнаты и поняла, что слова служанки искренние, из личного опыта. Поэтому, оставшись одна, вернулась к бумаге и позволила карандашу танцевать, выписывать буквы, складывая их в слова, а слова – в строчки, пока не потухла свеча.

Солнце успело отдохнуть и теперь любопытно заглядывало первыми лучиками, стараясь не разбудить такую ранимую девчонку шестнадцати лет, которая пыталась встроиться в чуждую ей жизнь, вдали от родных. Всю ночь Мелвинес писала, карандаш уменьшился вдвое, а огонь свечи услужливо превратил слова в пепел. Но теперь она спокойно дышала, освободившись от груза невысказанного за год замужества. А в воздухе ещё висели отголоски тех мыслей, которыми она хотела бы поделиться с мамой.

«Тут очень красиво. Я чувствую себя госпожой. У меня – служанки, каждый каприз выполняют. Муж не напрягает. Я так жалею, что не успела у тебя всё расспросить, как вести себя подобает. В… Ну ты понимаешь. Но Верти-сан терпелив. Учит. Мне он по-настоящему нравится. Умный, красивый, к нему прислушиваются. Знаешь, мне кажется, что он меня тоже любит. По-своему.

Первое время все говорили только о моём здоровье. Уж очень в непростых условиях мы живём. Ой, вы там живёте. Но не я. Теперь. Меня заставляли купаться в священном Озере каждое утро. Оно пугает меня до сих пор. Видела бы ты взгляд служителей, они будто ждали каждый раз, что вот-вот его воды меня заберут. Но ничего не происходило. Ничего, понимаешь? Я боялась, что меня отправят обратно или изгонят, как… Ой, прости, тебе, наверное, тяжело.

Мам, мне страшно. Я вчера услышала разговор. Про сосуды. Это касается детей. Я вспомнила про сказки о балансе, энергии, плате за… Мамочка, неужели всё это правда? Прости! Прости меня, пожалуйста…»

Ветер закружил гладь времени, перематывая вперёд дни, недели и месяцы.

– Жители Оазиса, у нас радостная новость! У Верти-сана родилась дочь! Разнесите весть и отблагодарите поселение, откуда мы привезли прекрасную девушку, что сделала нам такой подарок, – вещал согбенный старичок, верховный служитель. В руках он держал малышку, а молодой помощник брызгал на новорождённую озёрной водой.

Жители Оазиса поклонились. Сердца их звучали в унисон. Сегодня праздник – уже давно вынашивание дитя женского пола не завершалось успешно. Это чудо! И начало чего-то нового или забытого. Но чего? Они не понимали, но верили, что служителям и Озеру лучше знать, что хорошо для Оазиса.

Пока одни радовались, другие осознавали ужасную весть.

Далеко от Оазиса, в деревянном доме с заострённой соломенной крышей на кухонном столе лежал листок с посланием. А рядом застыла мать Мелвинес с вмиг поседевшими волосами. Строчки прожигали, разрушали, сдавливали тисками.

«Мам, у меня всё хорошо. Я счастлива. Малышка чудесна, и ты знаешь, что нужно сделать, чтобы она росла здоровой. Люблю. Обнимаю, передавай привет всем».

Мужчина провёл по растушёванной внизу послания фразе: «Простите меня…» и поцеловал жену в макушку.

– Так нужно, ты это и сама знаешь, иначе…

Праздник в Оазисе продолжился. Снова старый служитель у Озера смотрел на собравшихся жителей, а его молодой помощник брызгал озёрной водой на девчушку, рождённую в одной из старейших семей Богатеев.

– Озеро приняло жертву! Да будет благословенна семья Верти-сана! Воды предвещают малышке долгую жизнь без изъяна! Традиции – наша опора! И мы видим вновь подтверждение их правоты.

В этот момент два сердца пропустили удар: Мелвинес и её матери, а сквозняк одиноко прогулялся по опустевшей детской комнате в деревянном доме с заострённой соломенной крышей.

Часть 1. Выпускной

Школьный выпускной на Корбисе – это последний шаг к двери в будущее. Пять лет подростки проводят в закрытой школе и считают себя по праву избранными. Да, их выбрали. Кто? Как? За что? Им неважно. У них появляется шанс стать кем-то больше, чем просто жителем одного из рабочих поселений. Но для этого нужно усвоить знания и защитить выпускной проект. Любой проект, благодаря которому в чём-то улучшится жизнь на планете.

Правда, дверь эта не для всех откроет одинаковый путь. Одни выпускники получат назначения и отправятся в мир Науки или в Оазис. Другие же вернутся в родной посёлок ни с чем. Если только… одному из неудачников-выпускников не выпадет второй шанс. А для этого должны сойтись множество кругов взбаламученной глади времени.

Глава 1. Я хотела как лучше…

Школьный двор. Ночь выпускного. 22:00

Старый дворник Авдий с трудом открыл дубовую дверь жилого корпуса. Вечер. Его время. Он постоял немного, давая глазам привыкнуть к темноте, и зашагал в сторону рабочей каморки. Без спешки. Двор пустой: дети разошлись по своим комнатам, обсуждают, как прошёл день, или вспоминают друзей и родных; взрослые готовятся к новым занятиям или проверяют работы выпускников. Самое время спокойно приступить к уборке.

Авдий с возрастом стал глуховат, но услышал, как дверь учебного корпуса выпустила музыкальный ураган и шум веселья. Но он не заметил, как вместе со звуком на улицу выскользнула тень, прижалась к стене и исчезла из виду. Авдий вздохнул.

– Милые мои желторотики, я ж вас встречал, почти каждому хотя бы раз слёзы, сопельки-то вытирал. Уйдёте завтра и не вспомните старика. Как проверяли меня на прочность и зоркость. Эх…

Ворчание и шарканье постепенно затихали. Тень оторвалась от стены и побежала к лесу, окружающему школу со всех сторон.

***

Ошибался старый дворник – не все ученики сидели по комнатам, некоторым духота и беспокойные мысли мешали, гнали на улицу, на любимый пригорок у кромки леса. Малия сидела на траве, скрестив ноги, и рисовала. Карандаш легко скользил по бумаге, заполняя белую пустоту штрихами: проявлялись пять этажей жилого корпуса с закрытыми глазами-окнами, за ним угадывался длинный коридор, по которому могли ходить только преподаватели. Что в нём прятали и почему ученикам нельзя в него заходить? Запрет лишь разжигал любопытство у первогодок. Но оно быстро переключалось на то, что открывали им на уроках. Целый мир, который не знали подростки, ограниченные рамками своего поселения и традициями: делай то, что принесёт пользу, и не забивай голову лишним.

Малия начала рисовать учебный корпус, его нижние окна блестели, напоминая улыбку. Там праздновали окончание школы пятнадцать выпускников – самый большой набор за несколько лет. Завтра им расскажут, кто куда направится, где начнётся их взрослая жизнь, что придётся оставить и даже забыть, а что разрешат взять с собой. Но всё это завтра, а сегодня они веселятся.

Слёзы, как карандаш, рисовали свою картинку на девичьих щеках и, капая, размывали линии на бумаге. У Малии впереди ещё один год обучения. Последний. Но этот год пройдёт без Карлин – единственной девчонки, которая стала настоящей подругой. Даже сестрой. Сестрой, с которой можно и посмеяться, и поплакать. Сестрой, с которой можно поругаться, а потом помириться. Но завтра она уедет, и Малия уже ощущала в груди пустоту.

К кому она подойдёт, когда всё будет валиться из рук? Карлин никогда не расспрашивала, не советовала, а быстро и легко переключала гнетущие мысли Малии в другое русло. Да, с Карлин иногда было сложно из-за её любви к приключениям, из-за споров с преподавателями, из-за какой-то неуёмной страсти к нарушению правил. Любых. Слово «нельзя» для неё становилось искрой, толчком для поиска вариантов, как запрет обойти. Но зато с ней никогда не было скучно.

Малия развязала ленту и разворошила свои тёмные волосы, подражая Карлин.

– Таракашек в голове взбудоражить решила?

– Ой! – Малия инстинктивно подвинулась, освобождая место рядом с собой. – Ты чего не на празднике?

Карлин скривила полные губы. Губы, которым Малия завидовала, с её-то тонкими ниточками, насмешкой природы и поводом для шуток от братьев и детворы в родном поселении.

– Ты же знаешь, не люблю я всю эту шумиху: девчонки визжат, парни свистят, парочки переглядываются. Того и смотри, выпускной плавно перетечёт в… ну, тебе о таком пока думать рано. – Карлин подмигнула и протянула руку к упавшему на землю блокноту Малии. – Что рисуешь?

– Так, карандаш погулял по бумаге, попачкал слегка.

Малия попыталась забрать блокнот, она стеснялась своего увлечения. До сих пор. Но Карлин слегка отвернулась и уже листала страницы, бегло рассматривая изображения, пока не остановилась на наброске птицы. Неудачном, по мнению Малии.

– Класс! Какая необычная клякса! Я вот честно – завидую тебе. От меня убегают все карандаши и блокноты. А у тебя талант. Талантище!

И это Карлин говорила про недорисунок, который Малия хотела вырвать и выкинуть. Нет, разорвать, сжечь, чтобы никто не увидел и не обсмеял. Но Карлин… Она во всём находила красоту и возможности.

Дверь учебного корпуса открылась, выпустила во двор пятерых ребят, и девчонки на время отвлеклись от блокнота. Карлин прищурилась, склонила голову влево, почти касаясь ухом тёмно-синих ворсинок школьной кофты.

– У меня идея!

Карандаш, несмотря на уверения Карлин, послушно забегал по листу блокнота. Может, потому что она не рисовала, а что-то писала? Малия же следила за действиями подруги только краешком глаза, взгляд её притягивала компания выпускников. Ведь среди них был он… А Карлин тем временем вырвала листок, сложила из него самолёт и отправила во двор. Малия смотрела за полётом белого послания и чувствовала, как в груди начинает трещать костёр эмоций. Искры страха, трепета, злости и сожаления сменяли друг друга, сталкивались и обжигали, заставив подскочить и начать судорожно искать возможность поймать самолётик, вернуть или уничтожить, пока его не заметили.

– Что ты сделала? Зачем?

– Я за тебя пригласила его на свидание. Ну не прям на свидание, а на встречу под звёздами и луной.

Малия разрывалась. Ей очень хотелось привлечь внимание Стэна. И это могло случиться. Сейчас. Но о чём с ним говорить? Он выпускник, а она… тень самой известной в школе бунтарки Карлин. Ну почему? Почему она вмешивается в её жизнь? Без спроса!

– Только не оборачивайся. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста… Это просто бумажка, ветер её сейчас унесёт. – Малия сцепила пальцы в замок, сжала их до боли и шептала просьбу, как заклинание.

– Да чего ты так боишься? – Карлин пожала плечами. – Ну не съест же он тебя в самом деле. Парень хороший, спокойный. Сегодня праздник, и каждому хочется продлить это состояние. Детства. Прежде чем шагнуть в неизвестность.

Малия услышала грусть в словах подруги и поняла, что Карлин сдерживается. Как обычно. Никогда не покажет свою душу. Никому. Проще ногти вонзить в землю и не выпустить наружу ни единой слезинки. Она же сильная. Самодостаточная. Хотелось обнять Карлин в такие моменты, встряхнуть, но сейчас Малии было не до неё.

Белый листок приземлился и замер. Малия выдохнула. Стэн и парни о чём-то разговаривали и послание не заметили. Сначала. Карлин же хмыкнула и кинула камушек, который упал совсем рядом с бумажным самолётиком и, судя по тому, как замер Стэн, звук привлёк его внимание.

– Прекрати, Карлин! – Малия вскочила. – Почему ты всегда делаешь только то, что тебе кажется правильным? Я не хочу, слышишь? Не хочу вот так вот…

Шёпот может быть очень громким. Стэн всмотрелся в темноту, пробежался взглядом по кромке леса и заметил клочок белого цвета. «Надо убрать, а то Авдий будет ворчать, мол, не уважаете старость и считаете, раз моё назначение – дворник, то я должен всё подбирать за вами… Неблагодарные!»

– О нет! – Малия смотрела, как Стэн медленно пятился к записке и пятилась тоже, но вглубь пригорка, желая исчезнуть, слиться с кустами, деревьями. И её желание словно услышали, она почувствовала, как уплотнился воздух и покалывал, как бабушкина жёсткая шаль, обнимая и утягивая ещё дальше.

– Мал, я тебя не понимаю. Последняя ночь, последний шанс хотя бы поговорить с парнем, который тебе нравится. Что в этом плохого? Попрощаетесь, пожелаете друг другу удачи. Тебе – здесь, ему – там. – Карлин тоже встала, отряхнула брюки свободного кроя и посмотрела на подругу. – Эй, у тебя всё в порядке? Так завершается каждый учебный год. Все мы уходим.

– Только не он! – выкрикнула Малия.

Карлин промолчала, но ей и не нужно было ничего говорить. Малия знала, что ранит подругу, но ничего не могла с собой поделать – слова изливались, словно кто-то их выдавливал. Оживший воздух?

– Он остаётся. Проект Стэна не отклонили. Наоборот. Его отправили в Оазис Научникам, идея вызвала интерес, и автору предложили остаться здесь, в Школе, возглавить реализацию проекта под руководством профессора и хранителя знаний. Я случайно услышала, когда раскладывала карты по алфавиту. Ему теперь будет доступен вход во все уголки библиотеки, даже запечатанные, а такого не происходило уже очень давно.

– То есть только я…

«Не у дел», – закончила мысленно за Карлин Малия. Она хотела вырваться из лап сжимающего воздуха, обнять подругу, прошептать что-то утешающее. Но Карлин уже надела привычную маску, спрятала себя ранимую и со свойственной только ей манерой выдала:

– Ну так это ж прекрасно! Тем более вам надо встретиться, бери его тёпленьким, пока он расслаблен из-за выпускного. И будет у тебя свой человек, когда придёт время финальный проект защищать.

Это был удар ниже пояса. Малия случайно выдала тему Карлин одному из старшеклассников, когда помогала искать книги в библиотеке. По-свойски. Потому что он как бы готовил сюрприз для Карлин, а Малия её единственная подруга. Но… всё обернулось кошмаром. Карлин даже не выслушали на защите проектов, сказав, что такая тема уже принята и добавили колкое: «Неужели, мисс Вернон, вы настолько неоригинальны? Только критиковать преподавателей и умеете?»

– Ты сама виновата! – в сердцах бросила Малия, импульс гнева помог ей вырваться из лап странного воздуха. Она собрала вещи и буркнула на прощание: – Ты никогда никого к себе не подпускаешь. Другим помогаешь, а сама помощь не принимаешь. Я хотела как лучше!

Карлин смотрела в спину удаляющейся подруге.

– Ох, Мал, зря ты берёшь пример с меня. Разве не видишь, что мои «хотела, как лучше» оборачиваются против меня же… – Карлин посмотрела во двор, поймала момент, как Стэн незаметно для друзей спрятал клочок бумаги в карман, и включила роль взбалмошной, взрывной правдорубки: – Назначение ещё не получил, а уже выслуживается перед Авдием. Старик-то непрост, прикрывается незначительностью роли дворника, а сам знает больше всех, кто живёт и работает в школе… Ну и чёрт с вами со всеми! Сегодня выпускной, праздник, надо сделать его незабываемым. Или хоть попытаться отвлечься от того, что меня ждёт завтра.

Взрыхлив носком мягкой туфли землю, Карлин отправилась к учебному корпусу, где совсем не ждали её теперь уже бывшие одноклассники. А за спиной воздух заколыхался, как вода от брошенного камня, закрутился, втягивая в себя энергию вспыхнувших на пригорке эмоций.

***

Карлин спустилась с пригорка, и дверь учебного корпуса вновь растворилась. На улицу вышли и другие выпускники, двор наполнился шумом и смехом. Юноши и девушки, которые провели в закрытой школе пять лет, вспоминали смешные и грустные события, связанные с этим двором. Постепенно они рассыпались на небольшие группки, а темы бесед плавно перетекли от прошлого к будущему.

Мимо Карлин прошли три подруги, в темноте их трудно было различить: одинаковый рост, волосы заплетены в косы, школьные юбки и заправленные блузки, туфли на небольшом каблуке. Даже тембр голосов звучал похоже, или это Карлин так показалось, потому что их разговор затронул за больное.

– Мои родители уже всё устроили, – восторженно щебетала одна из девчонок, за яркий цвет глаз её назвали Голубикой. – Меня встретит Панвик. Он столько ждал, когда я наконец закончу обучение, ждал именно меня. Мы сразу назначим дату свадьбы.

– Счастливая! – завистливо вздохнули подружки, они как два крыла, касались Голубики справа и слева.

– Чему вы завидуете? – не выдержала Карлин. – С вами возились здесь целых пять лет, делились уникальными знаниями, вы можете наравне с мужчинами строить, учить, развивать. Или хотя бы наблюдать, как придуманные вами проекты живут и приносят пользу, которую вы вместе с преподавателями в них заложили. Перед вами открываются горизонты, можно изменить мир к лучшему, исследовать планету, искать новые пригодные для жизни места. А вы стремитесь быстрее вернуться в свои ограниченные древними традициями поселения? Мыть тарелки и менять пелёнки?

– А что в этом плохого? – спросила Эвин, та, что стояла справа от Голубики.

Эвин единственная искренне посочувствовала Карлин, когда та вышла из кабинета раздавленная, потерянная после неудачной защиты проекта. Такой эту взбалмошную девчонку не видели никогда, и сердце горделивой Эвин тогда дрогнуло, как и сейчас. Ей стало стыдно за то, что они с подругами, не раздумывая, отдали проекты профессору перед тем, как пойти на выпускной. Отдали и выдохнули, как прилежные ученицы. Они не спросили, что с этими работами будет дальше, ведь им нужно было их только придумать и защитить, а после этого вернуться в поселение к привычному укладу, к семье. А Карлин… Она бы точно так не поступила, потому что мечтала остаться за гранью, выйти из тисков традиций. Традиций, которые ураганом прошлись по семье Вернон.

– Девчонки, неужели вам не жалко потраченных сил? – Карлин подошла к Голубике. – Стэфия, ты всех потрясла чтением голосов птиц. Помнишь наши тайные переписки? А как ты плясала, получив весточку из дома, или плакала от счастья, когда пернатые начирикали приятностей о твоём любимом Панвике?

Стэфия улыбнулась и посмотрела в сторону леса, словно хотела найти и поблагодарить ещё раз пичужек, ставших такими родными. Но… после отказа от проекта она лишилась связи с ними. Скорчив курносый носик, Голубика прошептала:

– Ну птицы же есть и у нас дома, я научусь заново, и это никак не помешает мне стать счастливой женой.

Карлин хотела сплюнуть от досады, ведь отказ от проекта – это не просто слова, о нём нужно забыть. Совсем. Иначе воды Озера и служители из Оазиса нашлют на всё поселение наказание.

– Ролика, ну а ты? Твоему проекту аплодировали стоя. Ты получила высшую оценку. Только ты так умела чувствовать землю. Ведь ты могла возглавить экспедицию по открытию новых мест для поселений. Ты понимаешь, что это значит? У тех, кто не нашёл место в родном поселении, появился бы шанс. – Карлин подошла к девчонке вплотную и посмотрела в глаза. – И ты променяла его на что? На то, чтобы тебя забрали в Оазис? И не тем, кто знания умножает, а тем, кто…

– Да! Я об этом с детства мечтала! – взорвалась Ролика. – Я хотела стать женой Богатея. И мне выпал такой шанс. Я буду не привезённой из поселения бесправной девчонкой, а той, кто сможет сидеть с ним за одним столом с первого же дня, а не после того, как подарит дитя.

На последнем слове Карлин отшатнулась, в теле взорвалась боль. Боль, которая не стихала с годами. Слёзы защекотали уголки глаз, Карлин набрала воздуха, чтобы закричать, но её остановила Эвин.

– Карлин, прости, но тебя много раз предупреждали. Ты не сможешь занять ничьё место, тебе нужно разобраться с собой, перестать бунтовать, найти своё назначение. Мне жаль, что ты упустила шанс и мечту. Но это была твоя мечта, ты хотела всех удивить, заставить стереть рамки, нарушить традиции. Это важно было для тебя. Не для нас.

Троица поспешила уйти, Эвин обняла подруг и повела к учебному корпусу. Карлин же побежала к пригорку, вжалась спиной в ствол дерева и медленно спустилась на землю, царапая сквозь кофточку кожу. Ей хотелось хотя бы немного затушить душевную боль физической. Но ничего не помогало, и Карлин дала волю слезам. Впервые за десять лет.

Воздух на кромке леса вновь заколыхался, он втягивал эмоции осторожно, словно хотел растянуть удовольствие. И на его действия реагировал двор. Травинки колыхались как от ветерка, касались ботинок выпускников и помогали высвободиться тайным желаниям. Свет в учебном корпусе замерцал и погас. Время, отведённое на выпускной, завершилось, всем нужно было вернуться в свои комнаты. Тени ребят заскользили по двору. Вот только не все направлялись к жилому корпусу…

А где-то у дальней кромки леса орудовал метлой старый дворник. Он смахивал пыль, сгребал в кучи опавшие листья и мелкие ветки. Продвигался по вверенной территории не спеша, за пятьдесят лет каждый шаг, каждый взмах превратился в привычку: справа налево, со двора в лес. Травинка к травинке должна прилегать, чтобы продышаться за ночь и встретить утро нового дня без отпечатков вчерашнего.