полная версия

Жак Каматт
Русская община и коммунизм

Одним из способов поглощения и интеграции революционной власти пролетариата является усовершенствование его потребительского характера, из-за которого он увязает в сетях капитала. Пролетариат перестаёт быть отрицающим классом; с формированием рабочего класса он растворяется в социальном теле. Маркс предвосхищает поэтов «общества потребления» и, как и в других местах, объясняет феномен, который замечают лишь позже в ложной манере, отражённой хотя бы в его названии.

Эти размышления не приводят к фаталистической концепции (на этот раз негативной), вроде следующей: что бы мы не делали, выхода нет; слишком поздно; или к любому другому бессмысленное пораженчеству, порождающему тошнотворный латающий реформизм. Сначала нам надо извлечь урок. Капитал преодолел человеческие и природные барьеры; человек был приручен: настал его упадок. Революционное решение нельзя найти в контексте диалектики производительных сил, в котором индивид был бы противоречием. Нынешний научный анализ капитала провозглашает полное игнорирование человека, который, для некоторых, является лишь остаточным явлением без содержания. Это означает, что дискурс науки является дискурсом капитала, или что наука возможна лишь после уничтожения человека; это дискурс о патологии человека. Было бы безумием основывать надежду на освобождение на науке. Эта позиция является тем более безумной, как у Альтюссера, она не может совершить собственный прорыв, ликвидировать свою «археологию», поскольку остаётся верной пролетариату – пролетариату, который в этой концепции является лишь объектом капитала, элементом структуры. Но этот недостаточный, разрушенный человек является индивидом, порождённым классовыми обществами. И в этом мы согласны: человек мёртв. Единственной возможностью для появления человека является наша борьба против приручения, наше рождение из него. Гуманизм и сциентизм (и последователи «этической науки» а ля Моно – абсолютные рабы капитала) являются выражением приручения человечества. Все те, кто питает иллюзии об упадке капитала, возрождают древние гуманистические концепции или дают рождение новым научным мифам. Они остаются невосприимчивыми к революционному феномену, присутствующему в нашем мире.

До сих пор все стороны спорили так, словно человек оставался неизменным в различных классовых обществах и под господством капитала. Вот почему материалистические философы 18 века подчёркивали роль социального контекста (человек, который был фундаментально хорошим, рассматривался как позитивно или негативно формируемый социальным контекстом), в то время как марксисты подчёркивали роль окружающей среды, сформированной развитием производительных сил. Перемены не отрицались, и вслед за Марксом повторялось, что история была полным преобразованием человеческой природы. Тем не менее, явно или подотчётно считалось, что минимальный элемент продолжал позволять человеку бунтовать против угнетения капитала. Сам капитализм описывали в манихейской манере: с одной стороны позитивный полюс, пролетариат, освободительный класс; с другой негативный полюс, капитал. Капитал считался необходимым, потому что революционизировал жизнь человека, но его описывали как абсолютное зло по отношению к добру, к пролетариату. Появляющийся сегодня феномен ни в малейшей мере не уничтожает негативную оценку капитала, но вынуждает нас распространить её на класс, который некогда противостоял ему, и нёс в себе все позитивные элементы человеческого развития и сам сегодняшний день человечества. Этим феноменом является новое формирование общности и человека капиталом, отражающим человеческую общность подобно зеркалу. Теория зеркала могла возникнуть только тогда, когда человек стал тавтологией, отражением капитала. Между миром деспотии капитала (каким сегодня представляется общество), уже нельзя отличить добро от зла. Всё подлежит осуждению. Отрицающие силы могут возникнуть только извне капитала. Поскольку капитал поглотил все старые противоречия, революционное движение должно отвергать продукт развития классовых обществ полностью. Такова суть борьбы против приручения, против упадка человеческого вида. Таков основной момент формирования революционеров, абсолютно необходимый для производства революции.

Жак Каматт, май, 1973

Происхождение и функция партийной формы

Общие предпосылки

Мы хотим подтвердить и проиллюстрировать следующий центральный тезис: Маркс вывел описание формы Партии из описания коммунистического общества.

С точки зрения методологии, мы попытаемся, по мере возможности, указать на связь между различными собраниями, которые прошли в Италии. С другой стороны, на некоторых пунктах будет сделано ударение, но они не будут проанализированы подробно.

Борьба зародыша пролетариата во время Великой Французской революции привела некоторых революционеров (Варле, Леклер, Ру, т.н. «Бешеные») к выводу, что революция осуществляется к выгоде лишь одной категории людей, не будучи универсальной освободительницей. Затем, в те же времена, Равные вновь подняли вопрос о возможности революции, которая освободила бы человечество и провозгласили необходимость новой, которая совершилась бы не во имя Разума: «Прав тот – сказал Бабёф – у кого есть сила».

Теория универсальной эволюции Разума и его власти присутствует в системе Гегеля, завершившего дело французских философов и буржуазных революционеров. Более того, когда молодой Маркс появился на политической сцене, пролетариат возрос численно, и его вес в обществе усилился. Именно из наблюдений за борьбой пролетариата у Маркса и Энгельса зародилась идея о том, что просветительское решение не было истинным, реальным, в тот самый момент, когда они увидели, где обретается новое решение – в борьбе пролетарского класса. Они поняли, что проблема освобождения человечества не может быть разрешена теоретически поскольку она не была поставлена практически, потому что буржуа рассуждают от имени абстрактного человека и в их рассуждениях нет места категории пролетариата. Освобождение пролетариата следует рассматривать на практическом уровне, причём следует говорить о реальном человеке, т.е. о человеческом роде. Вооружённый этой гениальной догадкой, Маркс должен был перейти к критике системы Гегеля. Он понял почему диалектика шла на голове; и теперь, с новым лихорадочным энтузиазмом, он столкнулся с чудовищем – новый Эдип, разгадывающий загадки. Когда трудности становятся избыточными, он возвращается на практический уровень и швыряет Гегелю в лицо то, что является реальностью – существование пролетариата. Новый Антей, набирает новые силы для поддержания битвы из лона пролетариата, чью борьбу он объясняет. Вся его критика Гегеля основана на существовании пролетариата и его борьбы: это связующее звено между теорией и практикой. (Мы постараемся каждый раз, по возможности, подчёркивать этот аспект).

Будучи восприимчивым ко всем проявлениям теоретической и практической борьбы, Маркс был в курсе действий других борцов, подобных ему: Энгельса, Моисея Гесса, французских социалистов и т. д. Таким образом, в конце концов, сложилась эта сумма, эта историческая интеграция: марксизм, как теория пролетариата, теория человеческого рода. Она проявилась во всей своей силе, на стадии вулканического развития человеческого общества, в течение революции 1848 г., в Коммунистическом Манифесте.

Следовательно, марксизм является продуктом человеческой истории; но он смог родиться только благодаря борьбе пролетарского класса. Последней «предстоит не осуществлять какие-либо идеалы, а лишь дать простор элементам нового общества, которые уже развились в недрах старого разрушающегося буржуазного общества» («Гражданская война во Франции»).

Наш сегодняшний труд состоит в поиске объяснений того, как гениальная интуиция стала реальностью в коммунистической программе; как эта программа была предложена человечеству через посредничество пролетариата; как Маркс и Энгельс боролись за то, чтобы она была принята пролетарской организацией (письмо Маркса Больте от 23 ноября 1871 г.: «История Интернационала тоже была непрерывной борьбой Генерального Совета против сект и дилетантских опытов», см. Маркс и Энгельс, М:ПСС, т.33, стр.279, 1964); как она одержала триумф в Парижской Коммуне 1871, в доказательство своей абсолютной востребованности (её востребованность объясняет подтверждение её ценности). Мы изучим всё это, чтобы уточнить происхождение и функцию партийной формы. Наконец, рассмотрим вопрос следующим образом: единственная актуальность, обладающая реальностью, является актуальностью программы, т.е. её востребованностью (для нас капитализм уже не существует: существует только коммунистическое общество. Ср. последние номера «Программы» («Коммунистическая программа», бордигистский журнал, примеч.пер.) и трактовку Миланским Собранием следующей темы: «Наша теория является единственной способной опереться на действие будущего»).

Происхождение партийной формы

Для того, чтобы понять критику буржуазного общества, предпринятую Марксом, необходимо понять эволюцию человеческого сознания. Минуя период примитивного коммунизма и стадии его вырождения (начал общества, поделенного на классы), у нас есть три основополагающих момента:

1) сознание опосредованное Богом; 2) сознание, опосредованное личностью, капиталистического периода (Ср. Собрания во Флоренции, Казале и Милане). В последнем случае, вся проблема состоит в том, чтобы знать, что такое Человек (бесполезно вспоминать все трактаты буржуазных философов, посвящённые человеку: Юм, Локк, Гельвеций…). От абстрактного определения личности, характеризуемой Разумом, мы переходим к проблеме познания лучшей формы общества в целях наилучшего развития этого человека; следовательно, лучшей социальной организации, гарантирующей наиболее рациональное развитие человечества, рассматриваемое, как арифметическая сумма всех живых личностей на данный момент. Наконец, поскольку дух человеческий способен совершенствоваться, следует просвещать массы, чтобы достичь освобождения человека…

Разворачивая свою критику, Маркс – в парижских «Экономическо-философских рукописях», в «Критике философии государства и философии права Гегеля» (в которой право – это связь абстрактных индивидов между собой и с государством), и в «Еврейском вопросе» – уничтожает гегельянского монстра и подходит к пониманию реального смысла движения человеческого общества в его целостности. Человечество в своей целостности стремится к Коммунизму, по определению парижских «Рукописей» (глава «Частная собственность и коммунизм»):

«Коммунизм как положительное упразднение частной собственности – этого самоотчуждения человека – и в силу этого как подлинное присвоение человеческой сущности человеком и для человека; а потому как полное, происходящее сознательным образом и с сохранением всего богатства предшествующего развития, возвращение человека к самому себе как человеку общественному, т.е. человечному. Такой коммунизм, как завершенный натурализм, = гуманизму, а как завершенный гуманизм, = натурализму; он есть действительное разрешение противоречия между человеком и природой, человеком и человеком, подлинное разрешение спора между существованием и сущностью, между опредмечиванием и самоутверждением, между свободой и необходимостью, между индивидом и родом. Он – решение загадки истории, и он знает, что он есть это решение. Поэтому все движение истории есть, с одной стороны, действительный акт порождения этого коммунизма – роды его эмпирического бытия, – ас другой стороны, оно является для мыслящего сознания постигаемым и познаваемым движением его становления». (Маркс, «Экономическо-философские рукописи 1844 года», М: ПСС, т.44, 1974).

Теперь у нас есть третий момент: познание, опосредованное общественным человеком, человеческим родом. Так же с этой точки зрения Маркс и Энгельс будут рассматривать мир в социальной эволюции. Проблема разрешается одним ударом. Маркс демонстрирует цель для достижения, освобождение человека; он демонстрирует субъект, рабочий класс, чьей исторической миссией, программой является достижение этой цели. Следовательно, необходимо отметить характеристики этого класса и его связь со своей программой:

«Единственно практически возможное освобождение Германии есть освобождение с позиций той теории, которая объявляет высшей сущностью человека самого человека» («Критика гегелевской философии права»). Человек – это человеческий род. «Голова этой эмансипации – философия, её сердце – пролетариат. Философия не может быть воплощена в действительность без упразднения пролетариата, пролетариат не может упразднить себя, не воплотив философию в действительность» (там же). Характеристикой пролетариата является то, что он «не есть класс гражданского общества; … являет собой разложение всех сословий; такой сферы, которая имеет универсальный характер вследствие её универсальных страданий и не притязает ни на какое особое право, ибо над ней тяготеет не особое бесправие, а бесправие вообще, которая уже не может ссылаться на историческое право, а только лишь на человеческое право, (здесь мы вновь обнаруживаем фундаментальную константу марксизма: критерий суждения об истине или ошибочности является критерием всего рода; здесь нас интересует не просто переходный случайный факт, но человеческое существо, являющееся посредником любого знания и любого действия. Пролетариат не основывает своё историческое действие на обладании определёнными средствами производства и следовательно на возможности частичного освобождения человека, но на отсутствии обладания человеческой природой, которой он хочет завладеть и таким образом освободить человечество); … такой сферы, наконец, которая не может себя эмансипировать, не эмансипируя себя от всех других сфер общества и не эмансипируя, вместе с этим, все другие сферы общества, – одним словом, такой сферы, которая представляет собой полную утрату человека и, следовательно, может возродить себя лишь путём полного возрождения человека. Этот результат разложения общества, как особое сословие, есть пролетариат» (Цитата из работы «К критике гегелевской философии права» Маркса; курсив наш).

Так, вопрос становления пролетариата заключается в знании того, как будут разрешаться вопросы классов, государства и организации будущего общества. Более того, буржуазия как правило препятствует органической связи между классом и его программой, стремится свести его к классу данного общества, а следовательно, заставить его оставить свою программу. Здесь и встаёт вопрос о партии.

Все эти проблемы разрешались не отдельно, но все скопом. У Маркса были догадки о будущем обществе, и исходя их этого знания он выводил теорию государства и партии. Знание о коммунистическом обществе является основой марксизма. Весь труд Маркса и Энгельса состоял в описании этого общества и её защите против буржуазного общества. Следующая статья, опубликованная в Pariser Vorwärts (от 7 августа 1844 г.: включенная в сборник Marx, Un carteggio del 1843, Ed. Riuniti, Roma 1954, но рассмотренная нами по немецкому тексту), позволит нам продемонстрировать это.

Природа государства

Маркс в первую очередь анализирует, что такое государство: «С политической точки зрения государство и устройство общества – не две разные вещи. Государство есть устройство общества. В той мере, в какой государство признаёт существование социальных недугов (позже Маркс будет говорить о классовых антагонизмах, что более точно, хотя и указывает на ту же реальность), оно видит их причину или в законах природы, которых никакая человеческая власть не может устранить, и (здесь, постоянная критика марксизмом претензий буржуазии на вечное существование её формы производства), или в частной жизни, которая от государства не зависит, или в нецелесообразных действиях зависящей от него администрации». (К.Маркс, Критические заметки к статье «Пруссака» «Король прусский и социальная реформа», М: ПСС, т.1, стр. 439, 1955) Затем он анализирует «болезни» государственной формы и средства от них: «Наконец, все государства ищут причины в случайной или же умышленной нераспорядительности администрации, а потому в мероприятиях администрации они видят средство к исправлению недостатков государства. Почему? Именно потому, что администрация есть организующая деятельность государства» (там же, стр.440). У нас здесь уже есть критика бюрократии, которую некоторые хотели бы представить как самостоятельный класс. Мы уже видим острый интерес Маркса к проблемам определения механизмов государства. В этом смысле он последует в постоянной и страстной манере за положениями, принятыми Парижской Коммуной. Для того, чтобы исчез бюрократический феномен, нужно будет ограничить значение администрирования, упростить его, и поскольку оно связано c властью, предотвратить, чтобы участие в администрации сопровождалось привилегиями.

Вслед за этим, Маркс анализирует различные противоречия, связанные с государством, и разворачивает критику реформистов, т.е. тех, кто хотел бы излечить болезни государства, неизлечимые по своей природе: «Самоубийство противоестественно. Поэтому государство не может верить во внутреннее бессилие своей администрации, т. е. в своё собственное бессилие. Оно может усматривать только формальные, случайные недостатки своей администрации и пытаться их исправить» (там же). Здесь крайне точно определена позиция сталинистов и различных демократов. Недовольный этим, Маркс демонстрирует своим противникам их бессилие: «И если эти исправления оказываются бесплодными, то отсюда делается вывод, что социальные недуги составляют естественное, от человека не зависящее несовершенство, божеский закон или же – что воля частных лиц слишком испорчена, чтобы они могли идти навстречу добрым намерениям администрации И какие странные люди эти частные лица! Они ропщут на правительство, как только оно ограничивает их свободу, и в то же время требуют от правительства, чтобы оно отвратило от них необходимые последствия этой свободы!» (там же, стр.441). Здесь мы располагаем критикой французских сталинистов, которые требуют сильной демократической власти и, всякий раз, когда де Голль ограничивает «свободу» и, следовательно, укрепляет власть, «ворчат»: не соглашаются с формой государства.

Маркс высмеивает эти иллюзии, демонстрируя, что государство является властью, организованной господствующим классом общества: «Ибо эта раздробленность, эта мерзость, это рабство гражданского общества есть та естественная основа, на которой зиждется современное государство, подобно тому как рабовладельческое гражданское общество было той естественной основой, на которой зиждилось античное государство. Существование государства и существование рабства неразрывно связаны друг с другом».

Эта невозможность реформизма, Маркс доводит её до крайности, критикуя позицию А.Руге, заявлявшего: «Все восстания, вспыхивающие в условиях этой злосчастной изолированности людей от общности (Gemeinwesen) и их мыслей от социальных принципов»; другими словами, нужно пользоваться существующим государством для реализации освобождения пролетариата, если мы не хотим кораблекрушения – позиция, которую позже займут Ласаль, Прудон, Дюринг и т.д.

Маркс отвечает, анализируя в первую очередь, чем была буржуазная революция и все остальные революции:

«Не вспыхивают ли, однако, все без исключения восстания в условиях злосчастной изолированности человека от общности (Gemeinwesen)? Не является ли эта изолированность необходимой предпосыл кой всякого восстания? Разве революция 1789 г. могла бы произойти без этой злосчастной изолированности французских граждан от общности? Её задача как раз и состояла в уничтожении этой изолированности» (там же, стр.446-447).

Пролетарский путь не «укладывается в рамки» государства

Но факты борьбы пролетариата предстают всегда в одинаковой манере? Нет:

«Но та общность [Gemeinwesen] т которой изолирован рабочий, есть общность, имеющая совсем другого рода реальность и совсем другой объём, нежели политическая общность. Та общность, от которой рабочего отрывает его собственный труд, есть сама жизнь, физическая и духовная жизнь, человеческая нравственность, человеческая деятельность, человеческое наслаждение, человеческая сущность» (там же). Здесь критика достигает своей целостности, потому что она радикальна. Теперь, «Быть радикальным – значит понять вещь в её корне. Но корнем является для человека сам человек». (Маркс, «К критике гегелевской философии права», М: ПСС, т.1)

Нищета пролетария состоит в том, что он лишён своей человеческой натуры. Эта критика превосходит ограниченную картину критики Прудона, являющейся рациональным нищенством, а следовательно, пустыми рассуждениями об истинной человеческой нищете. Наши сталинисты, с их теорией абсолютной нищеты, являются истинными детьми Прудона и Э.Сю. Требование пролетария проявляется в его воле к овладению своей человеческой натурой, и Маркс следующим образом определяет коммунистическую программу: «Человеческая сущность и есть истинная общность [Gemeinwesen] людей». Это означает, что в коммунистическом обществе больше не существует государства; принцип власти, принцип организации и принцип координации между людьми, являются Родом человеческим. Это возвращение к примитивному коммунизму, но через интеграцию промежуточного развития. Когда-то человеческий род был представлен в несовершенной и фрагментарной форме, например в тотеме. Люди определялись отношением к тотему в соответствии с участием в нём (мойра древних греков); у их индивидуального существования не было реальности, если только не по отношению к тотему; личность была неотделима от рода. Как только установилось классовое общество, проявился разрыв между двумя терминами, достигший своего максимума в существовании пролетариата. Именно эту нищету Маркс выражает во всей её универсальности:

«Злосчастная изолированность от этой сущности (от человеческой природы, от человеческого существования) несравненно всестороннее, невыносимее, ужаснее, противоречивее, чем изолированность от политической общности; в соответствии с этим и уничтожение этой изолированности (коммунистическая программа) и даже частичная реакция, восстание против неё (пролетарии могут приобрести свою классовую сознательность только в борьбе и партийной организации), являются настолько же более бесконечными, насколько человек более бесконечен, чем гражданин государства, и насколько человеческая жизнь более бесконечна, чем политическая жизнь» (К.Маркс, Критические заметки к статье «Пруссака» «Король прусский и социальная реформа», М: ПСС, т.1, стр. 447, 1955).

Любой филистер, т.е. вульгарный демократ согласно которому размышление всегда является простым продуктом деятельности его мозговой ткани, подумает, что Маркс извлёк всё это из своего глубокомысленного ума (для него, познание должно производиться одной частью человека, идеи глупее нельзя придумать). Но нет, пролетариат является живым проявлением мысли Маркса, заявления об универсальности нищеты, а следовательно универсальности его освобождения.

«Поэтому, как бы ни было частично восстание промышленных рабочих, оно заключает в себе универсальную душу, тогда как даже самое универсальное политическое восстание под самой грандиозной формой скрывает дух некоторой эгоистической ограниченности» (там же). (Если в этом отрывке может быть и можно усмотреть критику бланкизма, в любом случае это обжигающая пощёчина Прудону, чья потрёпанная мысль однажды обнаружила, что рабочий класс не обладает политическими способностями и следовательно не может править собой, и его отказу – как впрочем и отказу всех остальных анархистов – вынести правильное суждение об «экономической» борьбе и, позже, о профсоюзной борьбе). И Маркс продолжает: «Мы уже видели, что социальная революция потому и стоит на точке зрения целого, что она – даже в том случае, если бы она происходила лишь в одном фабричном округе, – представляет собой протест человека против обесчеловеченной жизни; что она исходит из точки зрения отдельного действительного индивидуума; что та общность, отрыв которой от индивидуума вызывает его противодействие, есть истинная общность человека [Gemeinwesen], есть человеческая сущность» (там же).

Пролетариат как правило противопоставляет свою общность [Gemeinwesen], т.е. человеческое бытие, капиталистическому (угнетающему государству). Для того, чтобы достичь реализации подобного реального противостояния, необходимо, чтобы он завладел этим бытием, чего он не может сделать, если он не организуется в партию, – партию, которая как раз является представительницей этого бытия, прототипом, чья жизнь является движением за присвоение этого бытия. Здесь точно отражается сознание миссии пролетариата: освоение природы, человеческого бытия.

Революция и государства

Открытие движения человеческого общества, как движения по направлению к коммунистическому обществу, сопутствует новому открытию человека; являясь, следовательно, одновременным проявлением необходимости завладеть своей природой. Это определяет коммунистическую программу.

Для того, чтобы уточнить программу, Маркс затем характеризует буржуазную революцию: «Напротив, политическая душа революции состоит в стремлении классов, не имеющих политического влияния, уничтожить свою изолированность от государства и от господства». Буржуазия владела, в феодальном обществе, средствами производства, что давало ей власть, которая не признавалась их государством. Отсюда необходимость в неотделимости от Gemeinwesen. Поэтому буржуазия стремилась к разрушению различных «государств» (классов, порядков) поскольку их существование было юридическим выражением их отдалённости от фактов (впоследствии будет говориться только о народе) и заявила, что все общественные слои могли участвовать в государстве. Но в нём могли участвовать только те, кто владел собственностью. У буржуазии, следовательно, не было иной революции кроме политической.

Мы, пролетарии, не можем удовлетвориться таким видом революции, потому что её точкой зрения «Её точка зрения есть точка зрения государства, абстрактного целого, которое существует только в результате отрыва от действительной жизни и которое немыслимо без организованной противоположности между всеобщей идеей человека и его индивидуальным существованием». Пролетариат должен захватить власть, но для того, чтобы сделать это он не должен вставать на уровень государства; не должен бороться за какую-либо форму последнего, притворяющуюся более прогрессивной, против другой, как во время борьбы одной фракции буржуазии против другой (за демократию против фашизма и т.д.). Его действие должно быть внешним. Для того, чтобы совершить революцию, пролетариат должен упразднить противостояние между индивидом и родом, которое является противоречием, на которое упирается существующее государство (до тех пор пока в нём есть индивиды, существует проблема их организации в обществе, а также проблема отношений между этой организацией и настоящими потребностями рода). Пролетариат не должен совершать революцию в политическом духе, потому что последняя «организует господствующий слой в обществе за счёт самого общества». И, перед тем, как перейти к характеристике пролетарской революции: «Каждая революция разрушает старое общество, и постольку она социальна. Каждая революция низвергает старую власть, и постольку она имеет политический характер». Буржазная революция является социальной, когда она уничтожает старое общество; когда она свергает старую власть, она является политической, но когда она лишь утверждает свою власть она является исключительно политической революцией. Фактически, для того, чтобы выстроить свою социальную организацию, буржуазия должна была использовать политическую организацию, которая должна была быть неотделимой от неё; почему? Потому что буржуазия совершила революцию для того, чтобы реализовать абстрактного человека: индивида изолированного от природы и от человечества; потому что она хотела освободить людей от старых феодальных препятствий (зависимость между человеком и природой). Проблема заключалась в том, чтобы определить какими должны быть связи между новыми людьми; поэтому были сформулированы права человека, которые были реализованы только когда революция произошла на практическом плане буржуазии, т.е. когда она утратила надежду на реальное освобождение человечества (после того, как было уничтожено движение санкюлотов). Вместо этого, для марксизма человек – это человеческий род, общественный человек, обладающей человеческой связью с человеческим родом и человеческой связью с природой (господством над ней). Очевидно, что государство пролетариата не будет специальным организмом, управляемым согласно хорошо определённых правил, каким-либо правом, но будет Бытием человеческим. «Но социализм не может быть осуществлён без революции. Он нуждается в этом политическом акте, поскольку он нуждается в уничтожении и разрушении старого. Но там, где начинается его организующая деятельность, где выступает вперёд его самоцель, его душа, – там социализм отбрасывает политическую оболочку». Уже здесь выражена теория гибели государства. Революция совершает политический акт для того, чтобы покончить со старым миром, но, начиная с этого момента, она направляет свою деятельность на установление царства человечества над природой, человека над планетой; у неё больше нет потребности в политической форме, поскольку её проблема заключается не в правлении людей; но в Человеческом роде, который тогда правит, господствует, владеет. Уничтожив старое общество, коммунистическая революция будет стремиться утверждать человеческое Бытие, которое будет настоящим Gemeinwesen человека.

Партии пролетариата

Поздняя работа Маркса состояла в изучении возможностей реализации последнего. Поэтому он перешёл к точному анализу общества и вывел главные направления социалистической трансформации: общая собственность человеческого рода, уничтожение товарного обмена и т.д. Всё это было уточнено в Манифесте, потом в работе о Парижской Коммуне и в инаугурационном обращении к Интернационалу (вопрос об уничтожении государства и о мерах по ограничению «карьеризма»).

Поэтому, партия представляет человеческое общество. Её невозможно определить бюрократическими правилами, это можно сделать только её существованием; а её существование – это её программа: прототип коммунистического общества освобождённого и сознательного человеческого рода.