Иван Путинцев
Андердог

Глава 2

Лучший друг человека

Переломный момент для моего рептильного мозга произошёл ровно в тридцать лет со дня рождения «человека». Когда из-за азартных игр, а именно ставок на футбол, я не только перестал платить кредиты, но даже не мог платить за аренду. На моём счётчике морали стоял магнит (к сетевому супермаркету не имеет отношения), так что в порядке вещей было занимать деньги у всех подряд. Тогда бюджет имел только два пути (привет Киосаки!): обмен на еду в магазине или на счёт государственной букмекерской конторы. Я мог бы накатать большой цензурный абзац про букмекерскую систему, но как говорится «сам дурак». Не раз, как правило, после очередного проигрыша, я садился за «букучёт». В какой-то момент, осознал, что брал деньги у всего своего окружения. Тогда я перешёл на микрофинансовые организации. Если считать букмекеров системой здравоохранения, то микрозаймы это слабительное. Они щедро выдают небольшие суммы налево и направо, не удосуживаюсь как следует проверить личность заёмщика. Ты можешь прийти к ним только в колготках и сказать, что ты женщина – и они поверят, можешь не стараться клеить усы, и предъявить паспорт одно из Хоганов – и они поверят. А можешь просто налить кофе, придумать себе новое имя, и, не выходя из дома, увидеть нужные цифры на своём счету. Видели бы вы моего соседа, каждый раз, когда у «братика» появлялись деньги. Практически в тот же миг по комнате как мухи разлетались слова: юнайтед, сити, касл, мадрид, неаполь, два больше, обе забьёт и т.д. Мой друг профессиональный капер-Динго провёл со мной всё лето, выбираясь из квартиры только за сигаретами.

«Take a long holiday. Let your children play»

Это походило на притон. Только вместо иглы был риск, а шприц заполнялся азартом. Дом на улице Ивановской, в котором мы снимали двухкомнатную квартиру, был типичным представителем сталинской мрачной и холодной пятиэтажности. Арендную плату отправляли, иногда отвозили в середине и в конце месяца. Это произошло 17 августа (звуки грома). Мой некогда друг, который прожил целое лето за мой счёт и нашёптывал мне словно чертёнок на плече, из чего лучше составлять экспрессы (комбинации матчей в букмекерских конторах) совершил поступок, ставший последней каплей в бутылке нефильтрованного терпения с надписью «Братик». Мои серьезные ноты в разговоре ещё не приносили плоды, когда я пытался напомнить своему соседу из братской азартной республики о том, что наше племя на грани исчезновения. И когда в очередной раз пришло время платить за квартиру, я решил доверить это ему.

Через несколько дней на моих глазах предстало буквально хрестоматийное раскаяние – друг плакал, признаваясь, что он проиграл все деньги. Можно было бы подумать, что в этой ситуации для таких как мы не было ничего необычного. Но т.к. этот рассказ ни коим образом не должен меня выгораживать, а скорее наоборот, скажу лишь, что это стало критической точкой не только в нашей дружбе, но в ситуации в целом. Мне пришлось буквально успокаивать своего «коллегу»-каппера. В какой-то момент я даже всерьез забеспокоился, ведь раскаяние было настолько блестящим (Кажется, после он получил «Серебряного медведя» на Берлинале. Но это не точно), что в голове промелькнула мысль «не умер ли кто?». После того, как слезоточивый рассеялся, я снял противогаз, вдохнул полной грудью и начал анализировать положение.

Выяснилось, что через пару часов мой сосед должен был встретиться с хозяйкой квартиры. Но в настоящем он находился на «исповеди», и делал шаг к блаженству духа. Моя голова была переполнена опилками от деревьев, которые мы легкомысленно срубали пилой «Дружба» в нашем республиканском лесу. Торопливо разгребая древесные останки, я нашёл телефонную трубку. Так как мне было не впервой придумывать «истории нашего городка», я легко обернул ситуацию, как оборачивают рыбу в газету. Зазвенел «колокольчик», и очередные Чужие деньги оказалось на Моём счету. Я тут же переслал их хозяйке квартиры. Т.к. того требовала ситуация, мои кровеносные патрубки были ещё холодны. Но как только цифры улетели на нужный счёт, и я вспомнил о случившемся, температура стала возрастать. Вместе с ней мои первые морщины увеличили свою глубину.

Последующие несколько дней мы не разговаривали и провели каждый в своей комнате, но в отличие от меня, сосед и вовсе не подавал признаков жизни. Когда температура моей мозговой жидкости была уже готова принимать пельмени в черепную кастрюльку, я решил проверить наличие жизни в соседней палате. Откровенно говоря, это было жалкое зрелище: мой друг был похож на эмбрион – чувство вины, отчаяние и страх буквально парализовали его. Но меня это не останавливало – вода в «кострюлке» была солёной и стала превращаться в пар. По своему природному обыкновению я начал издалека, всё ещё на что-то надеясь, но не заметил, как перешёл на десяток децибел выше. В нескольких предложения я выразил весь свой гнев и негодование. Никогда в своей жизни я ни на кого так не кричал. В порыве ярости я даже бил шкаф, обращаясь к больному в палате: «Вставай, с*ка!!». Но республиканец не вставал. Он не ответил ни слова. Я поставил ультиматум: «деньги до конца дня или сибирская ссылка!». Я вышел на улицу и несколько часов подряд не мог успокоиться. Сигареты в пачке заканчивались, отчаяние приставило к моему горлу нож, а Нева продолжала быть тёмной. Хорошо, что мы не жили у обводного канала. Но это не мешало ситуации становиться клинической. Как и следовало ожидать, через два дня он просто попросил закрыть за ним дверь. Я остался один.

I need a brand new friend who doesn't bother me,

I need a brand new friend who doesn't trouble me.

I need someone, yeah, who doesn't need me

Последние несколько дней лета ежедневная республиканская газета пестрила новостями о приближающемся «цунами» – ростовщики отправили небольшой отряд якудза за возмездием. Я забросил телефон обратно в опилки, сел на стопку конторских книг в углу и начал думать.

Я научился прекрасно врать. Никто в тот момент не знал об истинном положении дел. При этом я много раз выходил на сцену и изображал лиричного поэта. Именно тогда я впервые осознал на собственной шкуре, что значит «Show must go on», – ты выходишь на сцену, и никто не догадывается, что происходит у тебя внутри. Но, так или иначе, всех интересовал вопрос «чем ты зарабатываешь на жизнь?». Я продолжал обманывать родных, друзей и себя. Но произошло событие, которое резко выбивается среди общей канвы неудач: я сдал экзамен в диджей школе.

Well, I've been down so very damn long

That it looks like up to me

Yeah, why don't one you people

C'mon and set me free

Я вписался в лайнап (смотри большой диджейский словарь) одной вечеринки. Т.к. в школе существует правило, что выступать могут только выпускники, я не имел на это право, воспользовавшись невнимательностью администратора. При этом я опубликовал афишу со своим псевдонимом в своих соц. сетях, и разослал приглашения всем знакомым любителям электронной музыки. Когда администратор опомнился, я стоял в очереди на экзамен. Сконфуженный он произнёс: «только попробуй не сдать!». Ведь через неделю выступать. Мой первый диджей сэт в Питере!

День Х. Я поспал примерно четыре с половиной часа. Полчаса пешком до конечной станции метро, которая только открылась. С собой наушники и флэшка. Мой выход в 6:00. Суббота. И кто придёт тебя поддержать? Но, наполненный энтузиазмом, я захожу в клуб, и к своему удивлению замечаю немаленькую толпу на танцполе. Т.к. вечеринка организована школой, выступали там только преподаватели (успешные гастролирующие диджеи) и студенты. Но я обнаружил лишь парня, чьё время выступления ровно за час до меня. На часах 5:30 и он полчаса как не играет. Ещё через пятнадцать минут я отправляюсь за справедливостью, но обнаруживаю лишь «обдолбанного» арт-директора, который тупо поставил своего резидента на время нашего выступления. После нескольких минут бессмысленного разговора, я понял, что ничего не могу сделать. Так прошло мимо меня моё первое выступление в Петербурге.

И вот через неделю, в день своего выступления уже в качестве поэта в СК «Юбилейный», я, набравшись смелости, говорил своему другу, что мне нечем заплатить ему за жильё. Где я пробыл полтора месяца, и вместо того, чтобы найти работу, продолжал играть. Но прежде чем вернутся на трассу хронологии, я предлагаю вам свершить несколько раскопок у ближайших скал, как раз там, где похоронены тысячи подобных особей. Это поможет вам понять, почему и как некоторые рептилии вроде меня меняют кожу, сбрасывают хвосты, и почему Шлемоносный василиск называется «Ящерицей Иисуса».

«Школа жизни»

Вот знаете, говорят «поколение X, поколение Y, Z. Мол, каждое со своими особенностями и ценностями. Возможно, я не наигрался в «приставку» в детстве, но иногда складывается впечатление, что это ряд кнопок джойстика для Sega, провод от которого протянут по дну Берингово пролива. И кто-то там, глядя на экран, пытается выиграть «смертельную битву», используя одни и те же комбинации ударов. Правда если внимательно почитать историю, станет очевидно, что кнопка «Х» стала заедать и отказалась выполнять команды. А вот две другие уже вовсю отрабатывают «фаталити» на российской культуре и экономике. Я это всё к чему. Дело в том, что с лёгкостью вспомню имена и внешность любимых персонажей американского кино, которые всё детство смотрели с плакатов на стене на то, как я взрослею. Ведь реальность была угнетающей, а эти фильмы формировали будущие грёзы. И каждый, у кого было детство, знает, что игра это лучшее средство познания реальности.

Но если раньше всё ограничивалось маленьким картонным миром, то со временем ставки возросли до захвата империй. А некоторые по-прежнему играют в «Монополию» Но где границы этой реальности? Ведь в банковской, как и в законодательной системах, всё устроено вполне определённым образом, совсем как в финансовой настольной игре. Предположим, ты скупил несколько крупных предприятий, обзавёлся приличным количеством акций, уже не первый круг другие игроки отстёгивают тебе проценты. Но однажды тебе становится скучно. На этот случай в центре картонной площадки для игры расположены ипподром и казино. И ты увлекаешься игрой внутри игры. И в короткий срок спускаешь всё. После чего, вполне естественно, занимаешь у других игроков под процент стартовую сумму. Но вдруг понимаешь, что ты устал от игр. Ты решаешь выйти. Объявляешь себя банкротом. Но долг никуда не делся. Весь твой долг и факт твоего банкротства просто фикция. Буквы на бумаге. Ты просто отходишь в сторону, но остаёшься физическим лицом. Когда банковская система сыпется – тысячи людей начинают выходить из игры. Кто-то раньше, кто-то позже. И далеко не все понимают, что происходит на самом деле. И любая патовая ситуация обязательно играет кому-нибудь на руку. Из ниоткуда появляются организации, помогающие людям «выйти из игры». Ведь обычные граждане редко читают «правила». Они любят разбираться по ходу. В отличие от юридических лиц, физические в таких случаях имеют только прямое долговое обязательство. И если человек оказывается в сложной ситуации, очень часто по независящим от него обстоятельствам (которые не прописаны в «правилах»), он вынужден платить существенную сумму этим специальным организациям, дабы объявить себя «вне игры». Но откуда у такого лица деньги, если он банкрот? Вот тут то и начинается «кабала».

***

Моя мечта стать диджеем появилась в шестнадцать лет. Когда я учился в колледже, каждые выходные я засиживался допоздна, слушая ночные программы Сергея Пименова и Владимира Фонарёв. Володя Фонарь считается одним из пионеров российской клубной культуры, и кем-то вроде крёстного отца отечественной транс сцены (к гендерному признаку не имеет отношения).

Тогда я был буквально поглощён этим миром. Моим новым увлечением стала запись эфиров на магнитные кассеты с целью дальнейшего поиска особенных композиций уже в mp3 формате. Что кстати получалось у меня довольно успешно. Очень быстро я стал ориентироваться в именах, течениях, и жанрах. Всему этому способствовала и местная ночная жизнь. Ещё не достигшие совершеннолетия, мы с друзьями без особого труда находили возможность попасть в ночной клуб. И там, моя мечта обретала первые очертания реальности. Мало того, что я воочию мог видеть за работой местных резидентов, так ещё и на афишах любимого заведения я мог наблюдать те самые имена диджеев, чьи треки я заворожённо слушал во время ночных эфиров. Это было по-своему волшебное время.

После воспламенения этой искрой я выбирался из «сарая» и представлял вниманию друга свои первые подборки (компиляции), составленные из моих находок в интернете или с купленных компакт-дисков. Нам уже исполнилось по восемнадцать, мы катались на белом Subaru Legasy (ты не подумай, – машину мой друг брал у своего отца). Из окон автомобиля звучали лучшие хиты современности. Я был горд. Мой друг разделял мои интересы, и всегда с готовностью тестировал новый музыкальный материал. Но я прекрасно понимал, что это уже не просто хобби, а настоящая страсть. Я стал искать возможности в нашем маленьком городе. И нашёл их. Как-то по телевизору прозвучала реклама о наборе на курс в диджей школу. Я записал телефон и помчался.

Возможности были скромные, но к счастью всё-таки были. Это была диджей школа при КДЦ. Эдакое сочетание советского «академического» культурного образования и упрямое скольжение на досках энтузиазма по волнам западного медийного течения. Наша комната для занятий находилась в подвале. Под нами были кружки танцев, пения, и несколько «квадратиков» рукоделия. Мы хотели стать диджеями. И одной из наших обязанностей была «озвучка» репетиций и концертов этих самых певцов «свыше».

Я хорошо помню день, когда примерно с девяти утра и до десяти вечера мы провели в актовом зале перед важным мероприятием, питаясь только китайской лапшой быстрого приготовления. Чем только ни приходилось заниматься: прибивать гвозди, настраиваться свет, протягивать провода через гофру (это давалось особенно тяжело), готовить реквизит (придуманный нами же), писать сценарии, и конечно – звук. Это была, как сказала одна из учениц «школа жизни». Когда я пришёл туда, мне было семнадцать. Наш бессменный руководитель не допускал нас к оборудованию, пока мы не освоили «технологию шоу». Дипломной работой была организация вечеринки. Нашей первой аудиторией были ученики старших классов и выпускники школ. Афиши также мы создавали своими руками. Увидеть там свой «никнэйм» было особенным ощущением. Считаю этот бесценный опыт фундаментом своего медиа-путешествия. Здесь я записал свой первый подкаст, это был топ-чарт любимой музыки, с произвольным комментарием к каждой композиции.

Но однажды, что вполне характерно,сославшись на усталость и отсутствие перспектив (возможно, здесь зародился мой снобизм), я решил уйти из школы. В самый неподходящий для этого момент. Но я понятия не имел, что за мной пойдут ещё четверо. В итоге, мы оставили нашего руководителями с ещё несколькими «обречёнными» учениками один на один с предстоящим важнейшим для коллектива мероприятием. Примерно через месяц мы с группой «дезертиров» решили, что способны создавать что-то своё. Всё к чему мы пришли – это брать в аренду оборудование и действующего диджея из модного клуба, чтобы, наконец, приступить к столь желанному приобретению технических навыков. Тогда мы узнали, что такое «точка» (смотри «большой диджейский словарь»).

Так я получил первые реальные навыки в совершенно новой, и столь желанной для меня профессии. Родители скептически относились к моим начинаниям, учитывая тот факт, что я уже вовсю получал техническую специальность. А точнее будет сказать, числился в учебном наведении, ибо Нада.

Диджеинг стал моей первой настоящей мечтой. Она выдержала два диплома абсолютно не смежной профессии, и постоянные нападки со стороны родственников и близких. Последний пункт при всём его общественно-культурном содержании всячески испытывал на прочность мои неугомонные музыкальные устремления. Это особенно ощущается, когда свой тридцатый день рождения богема встречает в поезде, который отправляет обратно в табор. А в тамбуре поезда ты обсуждаешь новости своего региона со стриптизёршей или пьяным вахтавиком

***

Коллекторы говорят с тобой как с собакой, словно ты разорвал их новый диван. Они меняют номера, нарушают закон о неприкосновенности частной жизни, пока роскомнадзор «пасёт овец». Вынюхивают, используют любые способы, чтобы добраться до тебя. После первых волн страха ты понимаешь, что твои цели и мечты, не просто на пит-стопе, а что потребуется много времени, чтобы выбраться из ямы. Так что, все эти доберманы и прочие служебные только тявкают стоя на краю, пока ты привыкаешь жить с питбулями на дне. Питбультерьер не так страшен, как думают многие – это всего лишь загнанный пёс. Никто не спрашивал его, хочет ли он драться, – ему просто вложили лучшие бойцовские гены. По поводу условности рефлексов с точки зрения экспериментальной медицины немного позже.

Успокойся, андердог, всё, что им от тебя нужно это деньги. Тебя никто не тронет. Если конечно тебя не за что посадить на цепь. Выпусти пар. Долговая яма – это наДОЛГо. Первое, что ты должен перестать делать, это играть. Большинство питбулей будут склонять тебя к этому: буду бросать мяч или кости. Второе: у судебных доберманов есть строгие правила, в которых прописано когда и как предъявлять требования. Изучи этот вопрос. Найди тихое место, где ты сможешь спокойно думать. Если нет – медитируй. Твоё тело – твой последний капитал. Если у тебя есть своя будка – покинь её. Рано или поздно они начнут её караулить. Третье: найди способ зарабатывать в тени, там, куда не сунется ни одна морда. После соблюдения трёх основных пунктов, наберись терпения. И запомни, не ты первый.

Вот мой главный совет андердогам: отпустите прошлое, не судите о себе по тому, как оказались в яме. Здесь вы станете только сильней и умней. Берегите силы. И подумайте над тем, что скажете в суде.

Хатико

Мой отец умер от рака в пятьдесят семь лет. Он боролся четыре года. Это был август 2015, тогда я работал на стройке. Человеку нужны были деньги, чтобы содержать меня. Хотя он ещё не знал о моём существовании. Отец подошёл ко мне и сказал: «Бросай работу, я не справляюсь». В течение месяца он, сначала еле добирался до туалета, а после и вовсе окончательно слёг. Рак превратил его в живого скелета. На протяжении этого месяца, каждый раз проходя мимо в свою комнату, если я замечал, что он спит, то присматривался к его дыханию. Он умер на моих глазах. В его последних словах я едва смог различить просьбу принести воды. После я просто сел у его ног и стал ждать, глядя через отражение в телевизоре на то, как он дышит. Последний вдох и точка…

It hurts to set you free

But you'll never follow me

The end of laughter and soft lies

The end of nights we tried to die

Даже в подобных случаях к смерти невозможно быть готовым на сто процентов. Ещё за пару недель до этого, я просто сидел на полу кухни и плакал. Когда на протяжении длительного времени ты испытываешь много боли – одна капля осознанности – и всё льётся через край. Я плакал от осознания происходящего. Я понимаю, что люди переживают вещи страшней. Но это была не просто смерть отца – разрушилась наша семья, после чего я метался между двух огней. Для папы я был предателем, для мамы, даже не знаю, кем-то вроде Иисуса, ведь я принял всё на себя. И чтобы не утонут во всём этом, мне пришлось бегать по поверхности этого болота. Отец в ярости ударил кулаком по столу, когда узнал, что я уже знаком со своим будущим отчимом. А я в свою очередь выбил дверь ногой некогда нашей семейной квартиры, чтобы мать смогла забрать вещи, после того, как отец поменял замки.

The killer awoke before dawn, he put his boots on

He took a face from the ancient gallery

And he walked on down the hall

He went into the room where his sister lived, and…then he

Paid a visit to his brother, and then he

He walked on down the hall, and

And he came to a door…and he looked inside

Мы с братом и дядей выполнили его завещание: увезли тело в Новосибирск. В нашем городе таких услуг не оказывали. Странное ощущение: ты звонишь в крематорий, и договариваешься об услуге, когда человек ещё жив, и лежит в соседней комнате. Я уважаю его решение, и надо отдать должное этим людям – они всё сделали очень профессионально. С одной стороны на душе появилось что-то вроде покоя, с другой комок нервов, накопившийся после пережитого, не давал спокойно спать.

Я решил, что мне необходимо сменить обстановку. Хотелось отправиться куда-то далеко, где я ещё не был. На тот момент география моих перемещений была крайне скудной, а загранпаспорт это какая-то штука, с которой все гоняют «за бугор». Я катался на машине по городу в раздумьях, как будто искал подсказку (рвануть за границу тогда ещё не хватало смелости): В Москву или в Питер». Я выбрал Москву. К тому же это была хорошая возможность познакомиться с троюродной сестрой, и увидеться с другом, который уже год как перебрался в столицу. Но мои нейронные связи, налаженные, словно заводской конвейер, и документально оформленные как чувство вины, не позволяли мне праздно разгуливать по городам и рассматривать достопримечательности, даже после моих «христианских подвигов» высоко оценённых всем двусторонним семейством. Поэтому я придумал себе новую цель: еду учиться. Я выбрал курс «Диктора». С этого момента начал возрастать мой уровень радиоактивности…

Can you picture what will be

So limitless and free

Desperately in need…of some…stranger's hand

In a…desperate land

Lost in a roman…wilderness of pain

And all the children are insane

All the children are insane

Waiting for the summer rain

Радиоактивность

Моим первым преподавателем радионауки был ученик самого Левитана. К моему счастью занятия магическим образом превратились из групповых в индивидуальные (это не то, о чём ты подумала). Так я познакомился с творчеством Роберта Рождественского, в частности с поэмой «Письмо в тридцатый век». На одном из занятий преподаватель выразительно декламировал отрывок из этого произведения. После чего я выучил этот фрагмент почти сразу, а спустя несколько лет заслужил похвалы от «старичков» после прочтения наизусть в Санкт-Петербургском отделении «Союза писателей России».

Две недели я выгуливал свою боль по столице как маленькую ручную собачку. Она молча смотрели на «Сити», и была готова проглотить любой «корм». Я отвлёк её внимание, и вдруг осознал: сейчас я свободен как никогда, и могу заняться чем угодно! И тут, словно Бенисио Дель Торо в фильме «Страх и ненависть в Лас Вегасе» ангел, используя ручник при торможении, подвёз мне новости: «Федеральная школа радио проводит набор на курсы радиоведущих». И я сказал себе «То, что нужно!» Я позвонил по указанному номеру по пути на одной из ж\д станций, и записался на кастинг. Я не просто не сомневался в своих способностях – я буквально на глазах всех у кого есть глаза из моего окружения, становился самоуверенным нарциссом. О, как это прибавило мне сил! Я пнул собачку, и пошёл навстречу судьбе.

«Don't you love her madly?»

Следующие три месяца я только этим и жил. И по обыкновению не работал. Я добывал пропитание, продавая сантехнику, которая в большом количестве осталась в гараже после смерти отца.

«Молодой красивый перспективный радиоведущий с сексуальным баритоном познакомится с твоими демонами при свете луны у себя на кухне».

«Takes it easy, baby – Take it as it comes».

Я был настолько одержим целью, что довольно легко и быстро стал выделяться на фоне других студентов. В тот период мою педаль тормозов Бенисио спрятал у себя в подвале, и, улыбаясь, ждал, чем всё это закончится. Как обычно он был под кайфом, а я на кураже. Три раза в неделю мы с «кандидатами» встречались в офисе самого крупного радио холдинга в городе и играли в радио. Но на этот раз я не играл.

У меня появилась чёткая цель: я хочу здесь работать! Я стал ходить на курсы как на работу. Там же я познакомился с будущим «братиком». Тем самым другом. Который спустя несколько лет в роковой 2019 переживёт со мной азартированное лето. Надо признать, юмор у нас обоих вырос на одной пустынной почве, посылая к чертям все кактусы и психоделА. Мы бродили с бутылками пива по полям обыденности и разбрасывали зерна над пропастью поржать. Имей в виду, Серёжа, я больше на тебя не злюсь. Но по-прежнему с большим удовольствием выписал бы пару «боковых» (спроси у Майка) на твой «чек» по старой дружбе. Но, как и в случае с Конором Макрегором, чей триумф совпал с началом моей Порше Карьеры на радио, карма вскоре «потушила мне свет» (Майк ответит на все твои вопросы касательно боксёрской терминологии, детка).

Как индейский шаман я танцевал на воображаемом круге своей новой мечты. Теперь возможно было всё…

Can you feel it

Now that Spring has come

That it's time to live in the scattered sun.

Waiting for the sun…

Спустя несколько дней после окончания школы я собирался помыть машину, чтобы устроиться в ближайший таксопарк. Моя гиперимпульсивная уверенность пылью осела на капоте моих передвижений, я уже начинал терять надежду на серьёзные перспективы на радио. Но фортуна вновь улыбнулась мне. Прямо у такса парка, я встретил Программного директора столь полюбившейся мне медиагруппы. Я поинтересовался, не найдётся ли работа для свежеиспечённого радиоактивного тела. И уже на следующий день получал инструкции от линейного ведущего местного Автомобильного радио. Меня готовили на ведущего выходного дня, хотя для меня в то время каждый мой день был выходным. Но я выходил из комнаты, чтобы совершать ошибки. Сантехника продавалась, квартира была наполнена дымом, а мой «Солярис» наслаждался моим музыкальным вкусом. До этого момента я никогда не слушал советы о "лучшем пути" в городских джунглях от голосов звучащих на fm частоте. И вот я стал одним из них. Каждые полчаса я выходил в эфир, чтобы помочь автомобилистам миновать пробки. Выход составлял 40 секунд, но это называется линейный ведущий. В эти тридцать минут между выходами в эфир я читал, смотрел фильмы, болтал с коллегами, или занимался другой работой.

В медиагруппировке у меня было сразу три должности: линейный ведущий Авторадио, куратор Федеральной школы радио, и программный директор Дорожного радио. Не обольщайтесь, не смотря на престижное звучание последнего, это было не столь престижно. Потому как, иногда я был кем-то вроде дорожного рабочего: сегодня я договариваюсь с руководством парка развлечений о взаимной пиар-кампании, а завтра я ползаю по сцене, и закрепляю рекламный баннер. У нас даже не было своей студии – только маленький компьютер для ретрансляции сигнала из Москвы в технической комнате. И всё же это было интересно, ведь другие две работы, как правило, не давали мне скучать. Случалось даже, что засидевшись в аудитории школы, я забыл выйти в эфир. Так было только дважды. И тот, кто с надеждой делал по громче на 15-й или 45-й минуте часа стоя в пробке, просто 40 секунд слушал музыкальную подложку. Где же ведущий? Возможно, он вставляет дипломы в рамки для новых выпускников или пишет пост о том, как важно тренировать артикуляцию.

В нашей организации был коридор длиной 23 секунды, шесть радиостанций, и одна пустующая студия, где когда-то был столь любимый мной «Маяк». Я всегда с большой радостью и надеждой заходил в это помещение, мысленно представляю, что могу быть программный директором, скажем, «Серебряного дождя», и он будет вещать отсюда. Но за время работы в Сибирской медиагруппе в этой студии я успел только несколько раз разложить баннер «Дорожного радио» и разрезать пару праздничных тортиков для своих выпускников.

С той минуты как я «не помыл» машину и до того, как мне предложили работу в школе радио, прошло почти пять месяцев. Т.е. пять месяцев у меня не было никакой работы, кроме 40 секунд прямого эфира по каждые полчаса каждую субботу. По обыкновению в такие периоды у меня начинает скакать дофамин, и мне не терпится куда-нибудь отправить или что-нибудь заполучить. Очередной всплеск этого гормона смешался с экзистенциальной тоской прямо на спортивной площадке возле дома после того, как мы с местными бродягами закончили играть в футбол. Усевшись в углу площадки, я с грустью подумал: здорово, что я работаю на радио, и что устроился сразу после окончания курсов, но что дальше? Это приносило мне только моральное удовлетворение, а зарабатывал я по-прежнему продажей сантехники. Мне всегда не хватало чего-то вроде усидчивости. А если провести ревизию, то можно прийти к выводу, что всё было не так уж плохо: свою квартира, машина, никаких кредитов и долгов.

И вот наступил новый учебный год, планеты сдвинулись, родители закупились, а мне предложили должность куратора школы радио, вдобавок, чтобы окончательно закрепить штате, достали из шкафа «табличку» с надписью «Программный директор Дорожного радио Омск». Жизнь резко изменилась, даже половая участила мой пульс, в очередной раз напоминая о синусовой аритмии. Теперь я стал типичным представителем офиса пятидневного периода, с поправкой на радиоактивный род деятельности. Желающих побывать за кулисами любимой радиостанции хватало. И теперь я мог повлиять на то, кому выпадет такой шанс, отбирая людей по их непосредственным речевым способностям. Довольно часто я позволял себе приезжать на пару часов позже начала рабочего дня. Случалось, проводил весь рабочий день за социальными сетями и просмотром новостей. Ной мой голос по-прежнему звучал из динамиков автомобилей каждые полчаса. В студии за моей спиной висели фото Валерия Меладзе, солиста группы А-студио, под часами напротив, по которым я фиксировал время выхода в эфир, было фото другого Валерия из «Браво’й» группировки, но это не точно.

Каждое утро в соседней студии с понедельника по пятницу в 8:00 харизматичный гомосексуальный ведущий начинал утреннее шоу на Ретро fm. По обыкновению он взял себе ненастоящее имя. В помещении прямиком через коридор бессмертный омский «кащей» Серёга будил слушателей Европы Плюс. Не отставала и более молодая аудитория «Рекорданса», которым досталась частота 104.4 эф эм. Ретрансляционный компьютер радио дорог, которое было под моей дирекцией, располагался в комнате проводов, где волшебная программа «Джинн» бережно изображала разницу между местным и столичным эфиром. Об этом всем у кого есть уши, сообщал сигнал DTMF (позвони администратору Школы радио). Но в июне 2017 я ушёл в свой первый отпуск…и не вернулся.