Иван Тургенев
Провинциалка

Явление тринадцатое

Дарья Ивановна, одна.

Дарья Ивановна (остается некоторое время неподвижною). Он не обращает на меня ни малейшего внимания – это ясно. Он меня позабыл. И, кажется, я напрасно рассчитывала на его приезд. А сколько надежд у меня было сопряжено с этим приездом!.. (Оглядывается.)Неужели же я вечно должна остаться здесь, здесь?.. Что делать! (Помолчав.) Впрочем, еще ничего не решено. Он почти не видел меня… (Взглянув в зеркало.) Я по крайней мере не крашу своих волос… Посмотрим, посмотрим. (Прохаживается по комнате, подходит к фортепиано и берет несколько аккордов.) Они не скоро еще выйдут. Ожиданье меня замучит. (Садится на диван.) Но, может быть, я сама заржавела в этом городишке… Почем я знаю? Кто мне скажет здесь, что из меня вышло, кто может в этом обществе мне дать почувствовать, что сделалось со мной? К несчастию, я выше их всех. Я выше их; но для него – я всё-таки провинциалка, жена уездного чиновника, бывшая воспитанница богатой барыни, которую потом кой-как пристроили… а он, он знатный человек, в чинах, богатый… ну, не совсем богатый: дела его расстроились в Петербурге, и он, я думаю, не на один месяц сюда приехал. Он хорош собой, то есть был хорош собой… теперь он белится и красит волосы. Говорят, что для людей в его положении воспоминания молодости особенно дороги… а он меня знал двенадцать лет тому назад, волочился за мною… Да, да, конечно, он волочился за мной от нечего делать; но всё-таки… (Вздыхает.) И я в то время, помнится, мечтала… О чем не мечтаешь в шестнадцать лет! (Вдруг выпрямляясь.) Ах, боже мой! да у меня, должно быть, хранится одно его письмо… Точно. Но где оно? Как досадно, что я прежде о нем не вспомнила!.. Впрочем, я успею… (Помолчав.)Посмотрим. Но как кстати пришли эти ноты и книги! Мне смешно… я, точно генерал перед сраженьем, приготовляюсь встретить неприятеля… А как я переменилась в последнее время! Неужели это я так холодно, так спокойно обдумываю, что мне должно делать? Нужда всему научит и от многого отучит. Нет, я не спокойна, я в волнении теперь, но только от того, что я не знаю, удастся ли… Полно, так ли? Ведь уж я не ребенок, и воспоминания уже стали дороги и для меня… какие бы они ни были… ведь других у меня не будет, ведь уж полжизни, более полжизни прошло. (Умолкает.) Однако они всё нейдут! И чего я прошу? чего добиваюсь? Самой безделицы. Для него дать нам возможность переехать в Петербург, сыскать нам там место – безделица. А Алексей Иваныч всякому месту будет рад… Неужели ж я и этого не добьюсь?.. В таком случае мне и след оставаться в уездном городе… я не заслуживаю лучшей участи… (Прикладывая руку к щеке.) А у меня от этой неизвестности, от всех этих размышлений – лихорадка; щеки так и горят. (Помолчав). Что ж? Тем лучше. (Услышав шум в кабинете.) Они идут… сражение начинается… О робость, неуместная робость, оставь меня теперь! (Берется за книгу и прислоняется к спинке дивана.)

Явление четырнадцатое

Дарья Ивановна, Ступендьев и граф Любин.

Граф. Итак, я могу надеяться на вас, любезнейший Алексей Иваныч?

Ступендьев. Ваше сиятельство, я, с своей стороны, готов во всем, что от меня зависит…

Граф. Очень, очень вам благодарен. А бумаги я вам сообщу в самое короткое время… Сегодня я вернусь к себе, и завтра или послезавтра…

Ступендьев. Слушаю-с, слушаю-с.

Граф (подходя к Дарье Ивановне). Дарья Ивановна, вы, пожалуйста, извините меня: я сегодня, к сожалению, не могу у вас остаться долее, но я надеюсь, что в другой раз…

Дарья Ивановна. Разве вы не обедаете у нас, граф? (Встает.)

Граф. Я вам очень благодарен за приглашение, но…

Дарья Ивановна. А я так радовалась наперед… я надеялась, что вы проведете хоть немного времени с нами!.. Конечно, мы не смеем вас удерживать.

Граф. Вы слишком добры, но право… если б вы знали – у меня столько дела.

Дарья Ивановна. Вспомните, как давно мы не видались… и бог знает, когда нам придется опять увидеться с вами! Ведь вы у нас такой редкий гость…

Ступендьев. Именно, ваше сиятельство, так сказать, феникс.

Дарья Ивановна (перебивая его). Притом же вы теперь не успеете вернуться к обеду домой; а у нас… я могу вас уверить, вы отобедаете лучше, чем где-нибудь в городе.

Ступендьев. Мы ведь знали о прибытии вашего сиятельства.

Дарья Ивановна (опять перебивая его). Так вы обещаете, не правда ли?

Граф (несколько принужденно). Вы так мило меня просите, что мне невозможно вам отказать…

Дарья Ивановна. А! (Берет у него шляпу из рук и ставит на фортепиано.)

Граф. (Дарье Ивановне). Признаюсь, я сегодня поутру, выезжая из дому, никак не ожидал иметь удовольствие встретить вас… (Помолчав.) А ваш город, сколько я мог заметить, недурен.

Ступендьев. Для уездного города живет, ваше сиятельство.

Дарья Ивановна (садясь). Сядьте же, граф, прошу вас… (Граф садится.) Вы не можете себе представить, как я счастлива, как я рада видеть вас у себя. (К мужу.) Ах, кстати, Alexis, тебя Миша спрашивает.

Ступендьев. Что ему надобно?

Дарья Ивановна. Не знаю, но ты, кажется, ему очень нужен; поди, пожалуйста, к нему.

Ступендьев. Да как же я… их сиятельство, вот… мне теперь невозможно…

Граф. О, помилуйте, сделайте одолжение, не церемоньтесь. Я остаюсь в очень приятном обществе. (Равнодушно проводит рукою по волосам.)

Ступендьев. Да что ж его могло так приспичить?

Дарья Ивановна. Ты ему нужен; ступай, mon ami.

Ступендьев (помолчав). Слушаю… Но я сейчас вернусь… К вашему сиятельству… (Кланяется; граф ему кланяется. Ступендьев уходит в переднюю и говорит про себя.) И что ему такое вдруг занадобилось?

Явление пятнадцатое

Дарья Ивановна и граф. Небольшое молчание. Граф с легкой улыбкой посматривает сбоку на Дарья Ивановну и покачивает ногой.

Дарья Ивановна (опуская глаза). Надолго вы приехали в наши края, ваше сиятельство?

Граф. Месяца на два; я уеду, как только дела мои несколько устроятся.

Дарья Ивановна. Вы в Спасском остановились?

Граф. Да, в матушкином имении.

Дарья Ивановна. В том же доме?

Граф. В том же. Признаюсь, в нем теперь жить невесело. Он так обветшал, так развалился… я на будущий год его намерен сломать.

Дарья Ивановна. Вы говорите, граф, в нем теперь невесело жить… Я не знаю, мои воспоминания об нем чрезвычайно приятны. Неужели вы точно хотите его сломать?

Граф. А разве вам его жаль?

Дарья Ивановна. Еще бы! Я в нем провела лучшее время моей жизни. Притом память о моей благодетельнице, вашей покойной матушке. Вы понимаете.

Граф. (перебивая ее). Ну да, да… я понимаю. (Помолчав.) А ведь точно в прежнее время там бывало весело…

Дарья Ивановна. А вы не забыли…

Граф. Чего?

Дарья Ивановна (опять опустив глаза). Прежнего времени!

Граф. (понемногу оборачиваясь и начиная обращать некоторое внимание на Дарью Ивановну). Я ничего не забыл, поверьте… Скажите, пожалуйста, Дарья Ивановна, сколько вам тогда было лет?.. Постойте, постойте… Знаете ли, ведь вы от меня не можете скрыть свои годы?

Дарья Ивановна. Я их и не скрываю… Мне, граф, столько, сколько вам было тогда – двадцать восемь лет.

Граф. Неужели мне тогда было уже двадцать восемь лет? Мне кажется, вы ошибаетесь…

Дарья Ивановна. О нет, граф, не ошибаюсь… Я слишком хорошо помню всё, что касается до вас…

Граф. (принужденно смеясь). Какой же я старик после этого!

Дарья Ивановна. Вы старик? Полноте.

Граф. Ну, положим, положим, я с вами в этом спорить не стану. (Помолчав.) Да, да, хорошее было тогда время! Помните наши утренние прогулки в саду, по липовой аллее, перед завтраком? (Дарья Ивановна опускает глаза.) Нет, скажите, помните?

Дарья Ивановна. Я вам уже сказала граф, что нам, деревенским жителям, нельзя не помнить прошедшего, особенно когда оно… почти не повторилось. Вот вы – другое дело!

Граф. (всё более одушевляясь). Нет, послушайте, Дарья Ивановна, вы этого не думайте. Я вам это серьезно говорю. Конечно, в больших городах так много рассеянности, особенно для молодого человека; конечно, это разнообразная, шумная жизнь… Но могу вас уверить, Дарья Ивановна, первые, знаете ли, первые впечатления никогда не изглаживаются, а иногда, среди этого вихря, сердце… вы понимаете, сердце, наскучив пустотою… знаете ли, его так и тянет…

Дарья Ивановна. О да, граф, я с вами согласна: первые впечатления не проходят. Я это испытала.

Граф. А! (Помолчав.) А признайтесь, Дарья Ивановна, ведь вам, должно быть, здесь довольно скучно?

Дарья Ивановна (с расстановкой). Не скажу. Сначала мне точно было несколько трудно привыкать к этому новому образу жизни; но потом… мой муж такой добрый, прекрасный человек!

Граф. О да… я с вами согласен… Он очень, очень достойный человек, очень; но…

Дарья Ивановна. Потом я… я привыкла. Для счастия немного нужно. Домашний быт, семейство… (понизив голос) и несколько хороших воспоминаний…

Граф. А у вас есть такие воспоминанья?

Дарья Ивановна. Есть, как у всякого; с ними легче переносить скуку.

Граф. Стало быть, вы всё-таки скучаете иногда?

Дарья Ивановна. Вас это удивляет, граф? Вы вспомните, я имела счастие быть воспитанной в доме вашей матушки. Сравните же то, к чему я привыкла в молодости, с тем, что меня теперь окружает. Конечно, ни мое состоянье, ни мое рожденье, словом, ничто не давало мне права надеяться, что я так же буду продолжать жить, как начала; но вы сами сказали: первые впечатления не изглаживаются и что нельзя же насильно выкинуть из памяти то (потупляя голову), что благоразумие советовало бы забыть… Я буду откровенна с вами, граф. Неужели вы думаете, что я не чувствую, как вам всё здесь должно казаться бедно… и смешно? Этот лакей, который спасается от вас, как заяц; эта кухарка – и… и, может быть, я сама…

Граф. Вы, Дарья Ивановна? Вы шутите, помилуйте! Да я, я вас уверяю… я, напротив, удивляюсь…

Дарья Ивановна (живо). Я вам скажу, чему вы удивляетесь, граф. Вы удивляетесь тому, что я еще не совсем потеряла привычки моей молодости, что я еще не успела вполне превратиться в провинциалку… Это удивление для меня, вы думаете, лестно?..

Граф. Как вы дурно толкуете мои слова, Дарья Ивановна!

Дарья Ивановна. Может быть; но оставим это, прошу вас. До иных ран, даже когда они и зажили, всё больно дотрогиваться. Притом же я совершенно примирилась с своей судьбой, живу одна в своем темном уголку; и если б ваш приезд не пробудил во мне многих воспоминаний, мне бы всё это и в голову не пришло. Я бы, по крайней мере, об этом никогда не заговорила. Мне и так совестно, что я, вместо того чтоб занять вас по мере возможности…

Граф. Да за кого же вы меня принимаете, позвольте вас спросить? Неужели же вы думаете, что я не дорожу вашей доверенностью, не умею ценить ее? Но вы клевещете на себя. Не может быть, я не хочу верить, чтоб вы, с вашим умом, с вашим образованьем, остались незамеченною здесь…

Дарья Ивановна. Совершенно, граф, уверяю вас. И я об этом нисколько не тужу. Послушайте: я горда. Это только у меня осталось от моего прошедшего. Я не желаю нравиться людям, которые мне самой не нравятся… Притом мы бедны, зависим от других; всё это мешает сближенью – такому сближенью, которое бы меня не оскорбляло. Такое сближенье невозможно… Я и предпочла одиночество. Притом мне одиночество не страшно – я читаю, занимаюсь; к счастью, я нашла в муже честного человека.

Граф. Да, это тотчас видно.

Дарья Ивановна. Мой муж, конечно, не без странностей… Я вам говорю это так смело потому, что вы, с вашим проницательным взглядом, не могли их не заметить – но он прекрасный человек. И я бы ни на что не жаловалась, я бы всем была довольна, если б…

Граф. Если б что?

Дарья Ивановна. Если б… иногда… иные непредвиденные… случайности не возмущали моего спокойствия.

Граф. Я не смею понимать вас, Дарья Ивановна… Какие случайности? Вы сперва говорили о воспоминаниях…

Дарья Ивановна (прямо и невинно глядя в глаза графу). Послушайте, граф; я с вами хитрить не стану. Я вообще хитрить не умею, а с вами это было бы просто смешно. Неужели вы думаете, что для женщины ничего не значит увидеть человека, которого она знала в молодости, знала совершенно в другом мире, в других отношениях – и увидать его, как я вижу теперь вас… (Граф украдкой поправляет волосы.) Говорить с ним, вспоминать о прошлом…

Граф. (перебивая ее). А вы разве тоже думаете, что ничего не значит для мужчины, которого судьба, так сказать, бросала во все концы мира, – что ничего ему не значит встретить женщину, подобную вам, сохранившую всю… всю эту прелесть молодости, этот… этот ум, эту любезность – cette grâce?^[1]

Дарья Ивановна (с улыбкой). А между тем эта женщина едва-едва уговорила этого мужчину остаться у ней обедать!

Граф. Ах, вы злопамятны! Но нет, скажите, как вы думаете – это для него ничего не значит?

Дарья Ивановна. Я этого не думаю. Вот, видите ли, как я с вами откровенна. Всегда приятно вспоминать про свою молодость, особенно когда в ней нет ничего такого, что могло бы служить упреком.

Граф. Ну, и скажите, что ответит эта женщина этому мужчине, если он, этот мужчина, уверит ее, что никогда, никогда не забывал ее, что свидание с ней, так сказать, сердечно его тронуло?

Дарья Ивановна. Что она ответит?

Граф. Да, да, что она ответит?

Дарья Ивановна. Она ему ответит, что сама тронута его ласковыми словами, и (протягивая ему руку) предложит ему руку на возобновление старинной искренней дружбы.

Граф. (схватывая ее руку). Vous êtes charmante.^[2] (Хочет поцеловать у ней руку, но Дарья Ивановна принимает ее.) Вы милы, вы чрезвычайно милы!

Дарья Ивановна (встает с веселым видом). Ах, как я рада! как я рада! Я так боялась, что вы не захотите вспомнить обо мне, что вам будет неловко, неприятно у нас, что вы даже найдете нас навязчивыми.

Граф. (сидя, следит за ней глазами). Скажите, Дарья Ивановна…

Дарья Ивановна (слегка к нему оборачиваясь). Что?

Граф. Вы отсоветовали Алексею Иванычу прийти ко мне? (Дарья Ивановна лукаво кивает головой.) Вы? (Вставая.)Уверяю вас честью, что вы в этом раскаиваться не будете.

Дарья Ивановна. Еще бы! я вас увидала.

Граф. Нет, нет, я не в том смысле говорю.

Дарья Ивановна (невинно). Не в том? в каком же?

Граф. А в том, что вам грешно оставаться здесь. Я этого не потерплю. Я не потерплю, чтоб такая жемчужина пропадала в глуши… Я вам – я вашему мужу доставлю место в Петербурге.

Дарья Ивановна. Полноте!

Граф. Вы увидите.

Дарья Ивановна. Да полноте, говорят вам!

Граф. Вы, может быть, думаете, Дарья Ивановна, что у меня для этого нет довольно… э… э… (он ищет слова) influence^[3]?..

Дарья Ивановна. Oh, j’en suis parfaitement persuadée!^[4]

Граф. Tiens!^[5] (У него это восклицание вырвалось невольно.)

Дарья Ивановна (смеясь). Вы, граф, кажется, сказали: tiens! Неужели вы воображали, что я забыла по-французски?

Граф. Нет, я этого не воображаю… mais quel accent!^[6]

Дарья Ивановна. О, полноте!..

Граф. А место всё-таки я вам обещаю.

Дарья Ивановна. В самом деле? не шутя?

Граф. Не шутя, не шутя, вовсе не шутя.

Дарья Ивановна. Ну, тем лучше. Алексей Иваныч вам будет очень, очень благодарен. (Помолчав.) Только вы, пожалуйста, не подумайте…

Граф. Чего?

Дарья Ивановна. Нет, ничего. Эта мысль не могла прийти в вашу голову, и потому ей не следовало приходить в мою. Так мы, может быть, будем в Петербурге? Ах, какое счастье! Как Алексей Иваныч будет рад! Ведь мы часто будем видеться, не правда ли?

Граф. Я гляжу на вас, на ваши глаза, на ваши локоны – и мне, право, кажется, что вам шестнадцать лет и что мы по-прежнему гуляем с вами в саду, sous ces magnifiques tilleuls…^[7] Ваша улыбка нисколько не изменилась, ваш смех так же звонок, так же приятен, так же молод, как тогда.

Дарья Ивановна. А почему вы это знаете?

Граф. Как почему? Разве я не помню?

Дарья Ивановна. Я тогда не смеялась… Мне было не до смеху. Я была грустна, задумчива, молчалива – разве вы забыли?..

Граф. Всё же иногда…

Дарья Ивановна. Вам бы менее всякого другого следовало это позабыть, monsieur le comte^[8]. Ах, как мы были молоды тогда… особенно я!.. Вы – вы уже приехали к нам блестящим офицером… Помните, как ваша матушка вам обрадовалась, как не могла наглядеться на вас… Помните, как вы даже вашей старой тетушке, княжне Лизе, вскружили голову… (Помолчав.)Нет, я не смеялась тогда.

Граф. Vous êtes adorable… plus adorable que jamais^[9].

Дарья Ивановна. En vérité?^[10] Что значит воспоминанье! Вы мне тогда этого не говорили.

Граф. Я? я, который…

Дарья Ивановна. Ну, полноте. А не то я могу подумать, что вы собираетесь мне делать комплименты; это не годится между старыми друзьями.

Граф. Я? вам комплименты?

Дарья Ивановна. Да, вы. Не думаете ли вы, что вы много переменились с тех пор, как я видела вас? Впрочем, давайте говорить о чем-нибудь другом. Скажите мне лучше, что вы делаете, как вы живете в Петербурге – все это меня так интересует… Ведь вы продолжаете заниматься музыкой, не правда ли?

Граф. Да, между делом, знаете.

Дарья Ивановна. Что, у вас такой же прекрасный голос?

Граф. Прекрасного голоса у меня никогда не было, но я еще пою.

Дарья Ивановна. Ах, я помню, у вас был чудесный голос, такой симпатичный… Ведь вы, кажется, тоже композировали?

Граф. Я и теперь занимаюсь иногда композицией.

Дарья Ивановна. В каком роде?

Граф. В итальянском. Я другого не признаю. Pour moi – je fais peu; mais ce que je fais est bien.^[11] Кстати, ведь и вы занимались музыкой. Вы очень хорошо на фортепианах играли. Я надеюсь, вы всего этого не бросили?

Дарья Ивановна (указывая на фортепиано и на лежащие на нем ноты). Вот мой ответ.

Граф. А! (Подходит к фортепиано.)

Дарья Ивановна. Но, к сожалению, фортепиана мои очень плохи; зато по крайней мере верны. Они дребезжат, но от них не делается тоски.

Граф. (берет два-три аккорда). Звук недурен. Ах, кстати – какая мысль! Ведь вы разбираете à livre ouvert?^[12]

Дарья Ивановна. Если не слишком трудно, разбираю.

Граф. О! это нисколько не трудно. У меня здесь небольшая вещь, une bagatelle que j’ai composée^[13], романс из моей оперы для тенора. Я – вы, может быть, слыхали, я пишу оперу – для забавы, знаете ли… без всякой претензии.

Дарья Ивановна. Неужели?

Граф. Так вот, если вы позволите, я пошлю за этим романсом или, лучше, нет, я сам схожу за ним. Мы его разберем с вами – хотите?

Дарья Ивановна. А он у вас здесь?

Граф. Здесь, на квартире.

Дарья Ивановна. Ах, ради бога, граф, принесите его поскорей. Боже мой, как я вам благодарна! Пожалуйста, ступайте за ним.

Граф. (берет шляпу). Сейчас, сейчас. Vous verrez, cela n’est pas mal.^[14] Я надеюсь, что эта безделка вам понравится.

Дарья Ивановна. Может ли быть иначе? Только я наперед прошу вашего снисхождения.

Граф. О, помилуйте! напротив, я… (Уходя, в дверях.) А! так вам не до смеху было тогда!

Дарья Ивановна. Вы, кажется, надо мной теперь смеетесь… А я бы могла вам показать одну вещь…

Граф. Что такое? что такое?

Дарья Ивановна. Которая у меня хранится… Я бы посмотрела, узнали ли бы вы ее.

Граф. Да о чем вы говорите?..

Дарья Ивановна. Я уж знаю, о чем. Ступайте теперь, принесите ваш романс, а потом мы увидим.

Граф. Vous êtes un ange.^[15] Я сейчас вернусь. Vous êtes un ange! (Делает ей ручой и исчезает в переднюю.)