Иван Аксаков
О статье Ю. Ф. Самарина по поводу толков о конституции в 1862 году

Хотя заявление Самарина написано двадцать лет тому назад, однако же, к сожалению, мало того – к истинному ужасу – оно кажется, за исключением некоторых частностей, написанным как бы вчера! Мы говорим «к ужасу» потому, что этим доказывается, как мало подвинулось русское общественное сознание в эти двадцать лет, как, напротив, только усиливался и рос указанный Самариным недуг… Конечно, внешней опасности сойти с исторического национального пути России не грозит, как не грозило и тогда, – а теперь, можно думать, грозит и еще менее после того, как недуг объявился воочию таким страшным пароксизмом, как событие 1 марта. Можно даже уповать, что этот пароксизм – в то же время и благодетельный кризис, но слишком предаваться такому упованию было бы еще рано. Несомненно одно, что власть, в союзе с народом, – вполне могущественная для предотвращения всякой внешней опасности, – в то же время своими внешними средствами не может спасти общество без него самого, без усилия его собственной воли, от нравственных, духовных зол, его разъедающих. Та отрицательная сила, о которой пишет Самарин, – разве она не продолжает, как и в 1862 г., «нагонять на русскую землю тучу диких понятий, извращать общественный смысл, сбивать с исторической колеи и делать негодными для жизни целые поколения»?! Нельзя внешними средствами велеть отрицательной силе – стать положительною, или перестать быть и творить, раз уж она завелась. Для этого необходимы внутреннее перевоспитание самого общества и тот, в нем самом, преизбыток начал положительных, который бы и помимо власти, свободно, органически удерживал в пределах развитие отрицательного начала… К этому и должны быть направлены усилия всех честных, любящих родную землю людей. Но многое, конечно, может и власть, движимая духом любви и истины. Признавая, вместе с Самариным, что верховная власть и народ представляют, пока, у нас единственные исторические положительные силы, мы думаем однако, что первая, со времен Петра, была сама не свободна от ржавчины отрицания, – отрицания не каких-либо высших отвлеченных, но исторических, жизненных, народных начал. От этой-то ржавчины и необходимо ей вполне избавиться, чтоб стать снова и вполне – силою творческою и зиждущею. Нужно, чтоб освежился союз царя с народом новым, теснейшим сближением; нужно, чтоб земля не чувствовала себя сирою, отчужденною, отдаленною, как прежде, – чтоб черствое слово петровской немецкой команды сменилось словом – властным вполне, но однако же родным, внятным, любовным, – чтоб не холодом веяло от власти, но чтоб власть светила, живила и грела, являя себе везде, всюду, деятельно и благотворно, – чтоб неправдою наконец стала скорбная народная поговорка «До царя далеко»!..