Иван Аксаков
Цивилизация и христианский идеал

Вот этого-то духовно зависимого, служебного отношения цивилизации к высшему нравственно-религиозному, христианскому идеалу и не хотят теперь признавать многие, едва ли не большинство «передовых» мыслителей; можно даже сказать, что таково господствующее направление мысли и духа в современном обществе. Обнаруживается словом и делом, проповедуется, возводится в систематическое учение – бунт против Бога, против всякого свыше обязательного нравственного закона. Вместе с тем провозглашается поклонение «цивилизации» – эмансипированной от всякой связи с высшим сверхчеловеческим, указующим путь началом: цивилизации стараются возвратить ее прежнее, самостоятельное, языческое, почти царственное значение: она – «источник света, разума, высших идеалов и общего блага»…

Это учение, эта проповедь нашли, разумеется, отголосок и у нас в России. Каковы именно воззрения редакции «Новостей» определить трудно; но судя по ее статьям и по многим в них противоречиям, можно прийти к заключению, что авторы их страдают более путаницею понятий, чем резко и определенно отрицательными убеждениями, и только повторяют чужие возгласы (вроде приведенного в кавычках выше), отрывочно, не отдавая себе в них строгого отчета.

Дело в том, что все эти поклонники цивилизации смешивают ее с нравственностью, забывая, что эти понятия сами по себе вовсе не тождественны. В наше время, конечно, нам даже трудно отделить чистое представление об европейской цивилизации (о ней, собственно, и идет речь) от христианских нравственных начал, глубоко залегших в сознание человеческое как высший обязательный для человека закон; но что они даны не цивилизацией, – этого исторического факта, думаем, и газета «Новости» отрицать не станет. Для ясности же, что оба понятия не одно и то же, представим себе опять цивилизацию римскую. Она могла создать римское право, и это здание внешней, формальной правды поистине величественно, но и сам римлянин написал на фронтоне его: sum-mum jus – summa injuria; но цивилизация не создала и не была способна создать идеи братства и равенства в смысле христианском; но она не могла указать древнему миру высшей цели бытия, на которую томительно намекал ему нравственный, врожденный человеку инстинкт; но она не выделила из себя такого нравственного незыблемого идеала, к которому бы он мог устремиться. Какому догмату цивилизации противоречила идея рабства в дохристианском мире? И если она противоречит теперь современной цивилизации, так не ей собственно, а тому, что внесено в человеческое сознание христианством. Но являются ли понятия о нравственности и цивилизации тождественными и в современной цивилизации – там где ослабело или заглушено воздействие на нее христианского идеала, искажено почему-либо самое о нем представление? Ведь утонченность нравов не только не препятствует, но и не противоречит развитию утонченного же разврата.