Дальневосточная республика. От идеи до ликвидации – Иван Саблин

Суховатая книга об интереснейшем месте и времени. Автор скорее регистрирует, нежели рассказывает об удивительном плавильном котле, в котором варились бесконечные Республики, независимые Области, Окраины, Краи. Все это приправлялось американской и японской интервенцией, корейским, китайским, украинским и до определенного времени польским национализмом. Только у нас может быть, думаю я. Особенно если добавить к этому разных большевиков, больше споривших между собой, чем с примыкавшими и отпадавшими от них умеренными социалистами. Где-то на периферии маячат семеновцы и каппелевцы, грызущиеся между собой, вот там выглядывают называющие себя красными партизаны, тут хунхузы, там буряты требуют автономии, а тут корейцам в ней отказывают. Фантастический мир, который в мирном изводе описан Арсеньевым и в виде гражданской войны слегка затронут Фадевым и Юзефовичем. Начав издалека, автор строит повествование на материале жизни Дальнего Востока от начала XX через первую русскую революцию к Думам, Первой мировой и Февральской. Затем он рисует полотно гражданской войны в регионе, показав, что идея буфера возникла быстро, а оформилась в 1920, когда стало ясно, что японцы выковыриваются с большим трудом.Автор пытается остановить мельтешение, создаваемое бесчисленными акторами, выстроив условно-логичную схему вынашивания идеи буфера, складывания и поглощения его РСФСР, но краски жизни все время пытаются прорваться на страницы. Прелесть, наверное, в том, что весь этот парад был сравнительно мирным, всем уже явно надоело воевать, поэтому словесного треска было куда больше, чем винтовочного. Потом пришел Гамарник и все засушил, карнавал поутих. Сколько, кстати, здесь имен, печально прозвучавших еще раз в 30-е! Тут и Блюхер, и Уборевич, тот же Гамарник, Шумяцкий и Карахан. Автор считает, что привычный паттерн имперского отношения к окраинам быстро подчинил себе большевиков, мечтавших сначала о революции в Азии, но кое-что они все же успели, пусть это были и несколько эфемерная Тува и чуть более осязаемая Монголия. Любопытно, что вся эта история не закончилась с Гражданской – японцы ушли с Северного Сахалина только в середине 20-х, а розданные там концессии эксплуатировались иностранцами формально до 1945 года! И, если верить автору, то дебаты в Народном собрании ДВР были вполне живыми, несмотря на то, что большевики имели твердое большинство. Краснощеков, кажется, на самом деле пытался создать функционирующую республику, а не формальный буфер между РСФСР и Японией. Он, правда, зарвался, был отозван в Москву, а новоприбывшие прикрутили фитилек, сделав ДВР лишь фикцией.P.S. Заинтересовал авторский термин «Северная Азия», под которым понимается все наше пространство за Уралом. Для меня это ново.

Название книги вводит в заблуждение – жизнь и смерть ДВР являются подробно очерченным, но все-таки фоном, а основной сюжет книги – это развитие этнонациональных отношений/проблем на Дальнем Востоке и то, как различные акторы гражданской войны пытались эти проблемы решить и/или использовать. Иван Саблин, кажется, так и не определился, какая у него главная тема – история Дальневосточной республики или же влияние межэтнических отношений на эту историю. В результате он мечется от одного к другому, и текст ни разу не сбалансирован. Отсутствие фокуса играет с темой «русские vs инородцы» злую шутку – она подается фрагментарно и это постоянно сбивает темп повествования.Другим большим недостатком монографии (с моей точки зрения) является молчание Кремля. Автор выстраивает центр за Уралом, постепенно сдвигая фокус из Сибири на Дальний Восток, и это понятно, и интересно – смена точки обзора всегда полезна. Однако при этом полностью пропадает один важнейших акторов – РКП(б). Саблин время от времени говорит о различных фракциях в партии и различных воззрениях на ситуацию на окраине империи, но никогда их не показывает, демонстрируя лишь изредка уже результаты внутрипартийных дискуссий.Любимая погремушка Саблина – «оборонческий национализм» (в связке с такими словами как взлет и рост), которой он гремит по поводу и без оного, где надо и где не надо, словно треском отпугивая злых духов; однако по большей части этот термин повисает в воздухе, так как ничем не подтверждается – автор явно не замечает, что далеко не все, что похоже на национализм, действительно им является, тем самым отсекая от событий и процессов их экономические, социальные и культурные причины.В описании ДВР внешние формы (например, организация власти или законодательная деятельность) превалируют над ежедневными аспектами жизни республики (особенно это заметно, когда смакуется откровенно идиотическое устройство Приморского земского края) – Саблин лишь иногда снисходит до того, чтоб рассказать, а как там вообще люди-то жили, и обычно делает это скороговоркой.Написано суховато и отстраненно, манера рассказывания создает ощущение «то густо, то пусто», к идеологу создания и руководителю ДНР Краснощекову Саблин явно относится с симпатией, но из книги я так и не понял, кто он и почему именно такой – как будто автор рассчитывает на то, что я знаком с другими его книгами. Во время чтения я иногда терял нить повествования, забывал кто есть кто и кем друг другу приходится, а также – из-за забеганий автора вперед и поспешных возвращений – временами путал хронологический порядок событий. В целом книга (даже если это и не заметно из моего отзыва) довольно интересна, полезно расширяет географию истории нашей страны, но удручает рядом недостатков, которых вообще-то можно было и избежать.Вместо постскриптума: забавляет страсть автора всех называть обязательно полным фио – персонажей, у которых не упомянуто отчество, можно по пальцам пересчитать. Такие «Как поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем».