Иван Николаевич Пальмов
Отель и мир
Портье: Ну и чего ты молчишь? Ты уверен, что живой? Сдался же тебе этот монстр. Разве только он и впрямь так красив как ты говорил. Так что теперь умирать за эту красоту? В могилу с собой нести, а если ее нет. Не могилы конечно, жизни. Той жизни, которая зовется раем, ну или адом, если ты пессимист. Не глупо ли жить ради того чего может и не быть? А самое глупое в этом всем, что каждое следующее поколение все сильнее и сильнее усомняются в вере и если в начале были единицы из тех, кто сомневался в загробном мире, то теперь едва ли не каждый верующий вполне осознанно понимает, как нелеп этот мир. Ведь смешно представлять себе бога на облачке и рай в цветочном саду. Может я вообще, цветы не люблю, а на мимозы у меня аллергия. Бред это все и только затем придуманный бред, чтоб у каждого оставался смысл жить. И все равно бред, потому что если смысл в том чтобы попасть в рай то, что делать в раю? Если в раю не будет смысла, значит все тщетно. Да возможно ты возразишь и скажешь, что сам путь и есть смысл. Но если остановиться, что тогда, смысл исчезнет, и жить будет не нужно? Ответ простой, нет. Человек может жить хоть вечность и Имир тому подтверждение. Они вечные люди, и не стремятся ни в какой рай. Они создали этот мир, потому что постоянно развивались. Когда мы найдем твоего монстра, Имир перестанет зависеть от земного мира и станет совершенным. Можно будет вечно созерцать это создание, можно будет… да только это и можно, но это не важно. Не важно, слышишь, важна сама жизнь и все, она есть там, а в раю, кто видел ее в раю? Как можно верить тому чего никто не видел? Впрочем, это верное слово – верить, потому что когда ты знаешь наверняка, это уже нельзя назвать верой. Я видел Имир однажды, я говорил уже, но я не сказал что это не только мир, в котором есть люди, но и мир в котором люди представляют собой единое целое, там каждый как все и все как один. И я. Что мне там делать скажи? Кто я такой чтобы жить среди них? Впрочем, они сами виноваты, нашли спасителя. Искали человека, а получили меня, убийцу, гниду вонючую, ведь я даже тебя, зачем-то потащил сюда, а мог бы еще спасти. Прости монах, ты ведь монах, да? Ну чего ты молчишь, долго нам идти еще?
Впереди виден бугор и проем с железной дверью в нем. Портье садится сам, и сажает рядом обморочного монаха, хлеща по щекам.
Портье: Живой..знаешь, наверное, я сказать тебе что-то должен, но я не знаю, что тебе еще сказать. Я почему-то знаю что ты не пошел бы в Имир и вовсе не потому что не веришь мне, просто не пошел бы и все. А хочешь? Нет, правда, только скажи, ведь еще можно. Там ведь все есть, все! Мир без забот и страданий, а главное жизнь, вечная жизнь.
Гость: Не хочу.
Порть: Чего же ты хочешь?
Гость: Мне как будто уже не больно, страшно, но почти не больно. Мне хочется пострадать напоследок, потому что боюсь вдруг он не примет меня.
Портье: Кто?
Гость: Бог.
Портье: Ну, хочешь, я тебя ударю? Если тебе это нужно.
Гость: Прости меня.
Портье: За что?
Гость: Так простишь?
Портье: Я прощаю тебя.
Гость: Теперь отнеси меня туда.
Портье смотрит на Густава, долго как будто хочет что-то сказать, но так и не сказав, берет на руки и относит в землянку. Проходит несколько минут, Портье выходит один. У него в руках лопата, с которой он долго стоит неподвижно. Затем он захлопывает железную дверь и в неистовом порыве начинает кидать землю. Портье отходит на два шага назад, крестится, и после поклона уходит.
