Иван Иванков
Про дружбу
Но она не ответила. Так и осталась лежать на животе с плотно закрытыми глазами. Наверное, потеряла сознание, упав на пол. Алая дорожка тянется от её тела, уходя куда-то под кровать.
«Я потом вернусь за тобой, мама», – подумал мальчик.
И пошёл было на выход из квартиры, но вовремя вспомнил про хомячка.
Вернувшись к клетке, мальчик открыл её. Хомяк забился в самый угол, и было непонятно, жив ли он. Димка протянул к нему руку и взял животное в ладонь.
Конечно, жив, сердце вон как колотит!
– Не бойся, Кроха! Я тебя в обиду не дам.
Мальчик аккуратно достал хомячка и прикрыл его ладонями, несмотря на то, что в глазах у самого всё плыло. Почти по памяти добрался до коридора. Каким-то чудом нащупал свой полушубок и, не отпуская хомяка и перекладывая его из руки в руку, аккуратно накинул на себя верхнюю одежду. Пока просовывал руки, в груди что-то заболело. Наверное, ударился, падая на пол при взрыве.
Потом снял одной рукой мамино пальтишко и, вернувшись в комнату, наспех её укрыл. Он постарается вернуться побыстрее, так что мама не должна простыть.
Наспех накинув шапку, мальчик вышел в коридор и медленно начал спускаться по лестнице. В грудине отдавался каждый шаг. Весь дом периодически содрогался от далёких взрывов, хотя ему казалось, что это от внутреннего состояния.
Вся какофония звуков обрушилась почти сразу, едва он вышел за дверь. Отсветы пожаров, крики, доносившиеся издалека. Мальчик не мог разобрать речи, но решил, что это солдаты спасают раненых горожан, а может, даже разгребают завалы. Подать голос и позвать на помощь он не смог: горло стянул тугой ком.
Далёкое небо подсвечивали стремительные сверчки. Это били немцев советские зенитные орудия. Все местные ребята знали, что они стояли за городом, зорко неся свою стражу. Но враг ударил вечером, под защитой темноты. Разрывы в небе говорили о том, что некоторые бомбардировщики были сбиты. Освещаемый их редкими вспышками, мальчик пошёл по дороге вперёд.
В груди что-то кольнуло, но Дима не обратил внимания. Как можно, если его новый друг в беде? Ему нужно найти помощь во что бы то ни стало. И маму нужно быстрее спасти. Вдруг она прямо сейчас уже очнулась, а его рядом нет. Вот она напугается!
Опять что-то заныло в груди, протяжно выворачивая всего мальчика наизнанку.
– Сейчас, Кроха. Отдохну только немного.
И он остановился, немного согнувшись. Боль тянула вниз, призывала лечь прямо на снег, но Димка отчаянно боролся. Нужно всего лишь отдохнуть и идти дальше. Жизни его мамы и нового друга теперь зависят от него. А он справится, потому что сильный.
Мальчик вновь пошёл, правда, медленно, но пошёл ведь! Голова кружилась, и несколько раз приходилось закрывать глаза, чтобы не упасть. Он думал позвать кого-нибудь на помощь, но кто его услышит, когда вокруг стоит грохот от взрывов и канонада зениток?! Сейчас всем не до него. Мальчик вдруг почувствовал себя песчинкой, что носят из стороны в сторону приливные волны безразличного океана.
Теперь заболело так, что мальчик аж присел на колени и не мог разогнуться секунд тридцать. Лишь как боль немного отпустила его, Димка просунул руку за пазуху, туда, где болело, ниже, чем даже прижался к нему хомяк. И нащупал что-то липкое. Вынув ладонь, мальчик удивлённо смотрел на неё, пока пальцы не свело от холода. Она была красная!
Кровь.
Его ранило осколком!
И тут его сковало, да так, что Димка застонал. Коварная боль будто только этого и ждала, когда он увидит, до чего его довёл тот взрыв.
Но сдаваться нельзя. Он теперь был ответственен не только за себя, но и за маму, и за своего нового друга. А так нельзя. Если взял животное, то должен заботиться о нём! Во что бы то ни стало.
И он собрал всю свою волю в кулак. Сделал один шаг. Второй. Пока ноги вдруг предательски не дрогнули, и мальчик рухнул прямо в снег. При этом он всё равно выставил руку, чтобы не раздавить свой ценный груз.
– Прости, Кроха. Я устал, – одними губами прошептал малыш. – Сейчас, только дух переведу.
Мальчик перевернулся на спину. Боль немного утихла. Даже холод теперь был не таким невыносимым. Внутри Димка ощущал жар, что теперь, как казалось, согревал его изнутри. Была бы возможность, он бы скинул полушубок и остался так лежать в снегу. Но руки предательски отказывались слушаться. Так же, как и всё тело. Ну ничего – значит, он будет просто лежать…
А там, на небе, он видел свою маму. Она весело улыбалась ему, протягивала руки, будто стремилась обнять. Лицо её разгладилось от морщин и вновь стало тем красивым и молодым, каким он её всегда помнил.
