Ирма Гринёва
Она сказала: «Нет!»
Из смс по оплате парковочного места стало понятно, где Влад с Кирой провели первый час после выхода из офисного здания – квартал, ограниченный улицей Савушкина и Липовой аллеей. Объектов в нём было всего 2 – ресторан (там они не были, судя по отсутствию списания денег по счёту) и Дацан Гунзэчойнэй. Кира
Селивёрстова буддистка? Во всяком случае,
Севастьян Петрович точно знал, что Влад – нет.
Далее парочка переместилась в центр Санкт-Петербурга – парковка, счёт из ресторана со странным названием «Подвал бродячей собаки»
, покупка билетов на какое-то представление. Судя по времени, больше они никуда заезжали, после шоу отправились домой к Владу. Классическая форма свидания с «культурной программой» плавно переходящей в интим.
Нашлись в телефоне Влада и
все авиабилеты, купленные им на Новогодние праздники. На 30-е декабря в Минск, на 2-е января обратно. Возврат билета на 2-е января, перебронирование на 5-е. Причём, из бизнес-класса
Аэрофлота
в эконом-класс «Победы». Зная определённый снобизм Влада, он сделал это по
очень
веской причине (ох, права Натка – влюбился он, как пить дать, влюбился!) Видимо, 30-го декабря и произошла его судьбоносная встреча с Кирой
Селивёрстовой. Произошла случайно. Благодаря автоматической рассадке пассажиров авиакомпании «Победа». Судя по посадочным талонам, их места были рядом. На обратном рейсе 5-го января Селивёрстова
Кира тоже присутствовала.
Из паспорта Киры были получены
общие сведения – домашний адрес, место и дата рождения (действительно, почти ровесница Влада, права Маринка, всего на 2 года младше). Из социальных сетей – сведения о школе, институте, месте работы, предпочтения в отдыхе (Кира оказалась любительницей путешествовать).
Вот теперь
Севастьян Петрович был готов к встрече с ней…
Кира очень удивилась, когда её пригласили на дачу показаний в полицейский участок. Решила – какие-то мошенники. Потом, когда назвали фамилию Влада,
(якобы он попал в аварию), подумала, что это его дурацкий розыгрыш. Но адрес полицейского участка соответствовал его номеру (Кира проверила), и решила пойти.
Влад не просто попал в аварию, с ним случилась катастрофа, в которой он чудом остался жив. Кире стало так за него страшно (всё-таки, уже не чужой человек), что она честно и подробно отвечала на все вопросы молоденького следователя, начиная со сведений о себе и заканчивая приходом в квартиру Влада. О том, чем
информация о пятнице может помочь в расследовании обстоятельств аварии, произошедшей в понедельник, даже не задумалась.
В комнате присутствовал ещё один человек – пожилой мужчина с непроницаемым лицом. Он молчал, пока следователь задавал Кире вопросы. Но стоило следователю выйти из комнаты, как он подскочил к столу, за которым сидела Кира, грохнул по нему кулаком и прорычал:
– А, ну, рассказывай, что ты подсыпала потерпевшему
? Кто тебя нанял? И не увиливай! В твоих же интересах сказать нам правду!
Кира опешила от такого резкого перехода с доброжелательного разговора на грубое давление и сначала начала оправдываться:
– Ничего я не подсыпала. Я… мы… мне кажется
… Да! Точно! Мы ничего не ели у Влада.
– У тебя была такая возможность в ресторане.
– Я даже не знала, что мы туда пойдём. И вообще – какая ерунда! Зачем мне что-то подсыпать Владу? Я не понимаю, о чём Вы говорите.
– «Зачем подсыпать», говоришь? Например, чтобы спокойно обшарить его
квартиру. Что ты там искала? Для кого?
– Ничего я не искала!
Дурдом какой-то на прогулке!
Мужчина опять грохнул кулаком по столу и, приблизив своё лицо к лицу Киры, глядя ей прямо в глаза своими сузившимися от гнева глазами, прошипел:
– Нечего из себя строить святую наивность! Мы тут и не
таких раскалывали!
Прямая угроза возымела обратное действие. Как всегда во время стресса, сознание Киры раздвоилось. Одна её часть сжалась в комочек от страха и не понимания, что происходит, а вторая – хладнокровная и логичная, разложила ситуацию по полочкам и начала
действовать.
– Когда я уходила из квартиры Влада, каждая вещь лежала на том же самом месте,
где она была и до моего прихода, – холодно произнесла Кира, – Встретились мы с ним в пятницу, и в пятницу же я ушла. Это может подтвердить консьерж. Больше мы с ним не виделись. Авария произошла в понедельник, то есть через три дня после моего ухода. Какое я могу к этому иметь отношение?
Действительно, по всему получалось, что никакого. Даже её нахождение в квартире Влада подтверждалось только словами одного свидетеля. В квартире ни одного свидетельства присутствия ещё какого-нибудь человека, помимо хозяина, не было. Ни следов на полу, ни отпечатков пальцев на бутылках.
(Севастьяна Петровича что-то тревожило в этой ситуации, но что, он пока уловить не мог.) И в крови Влада не присутствовали никакие посторонние химические вещества, кроме алкоголя. Так что улик, чтобы притянуть Киру к ответу, даже косвенных
, не было. И статьи Уголовного кодекса РФ о доведении до самоубийства путём любви не было тоже.
Севастьян Петрович смотрел на Киру и никак не мог понять племянника – что он в ней нашёл? Да, возможно, красивые глаза (он обратил внимание, как из ярко-голубых они стали серыми, как сталь). Однозначно наличествует характер (ишь, как быстро собралась с духом). Пожалуй, и всё, остальное – среднестатистическое. Да, ещё выглядит моложе своих лет – в свои 35, как на фотографии из паспорта в 25. Но на это можно купиться только в первый момент. И, как оказалось, ещё – умная (может ли это быть привлекательным в женщине, Севастьян Петрович сомневался). Это после того, как Кира сказала:
– Скажите, пожалуйста, а обращение к незнакомым людям
сходу на «ты» является Вашей с Владом
семейной
традицией?
– Что,
так похожи? – не стал отпираться от родства с племянником Севастьян Петрович.
– Очень!
Голосом, «тыканьем», нахрапом, – перечислила Кира.
– Раскусила,
значит… Я – дядя Влада, Севастьян Петрович. Поговорим?
– Не понимаю – о чём? Я всё рассказала следователю. С меня хватит.
И Кира встала, чтобы уйти.
– Если перейду на «Вы», то поговорим?
– Господи! Вы даже фразы строите одинаково! – воскликнула Кира, но намерение уйти не оставила.
– Постойте, Кира! Пожалуйста! Влад не просто попал в аварию… Он пытался свести счёты с жизнью.
Кира резко остановилась у двери и развернулась к Севастьяну Петровичу. Смотрела на него со смесью ужаса и недоверия.
– Влад и суицид? Не может быть!
– И, тем не менее, это так… Он до сих пор не пришёл в сознание. И Вы – последний человек, с которым он общался.
– Как же так? – прошелестела побледневшая Кира и тяжело опустилась на ближайший стул.
– Вот и я хочу понять – как? Почему?
– А это не может быть ошибкой?
– Нет… к сожалению… Я не могу Вам показать материалы следствия, но это точно. Теперь Вы понимаете, как важно восстановить его действия буквально по минутам?
Кира молча кивнула.
– Вы, уж, простите, старика, что наехал на Вас. Пойдёмте, поговорим где-нибудь в другом месте.
10 – фразеологизм, прочно вошедший в русский язык, появился благодаря ошибке переводчика, который занимался переводом с французского на русский язык лёгкого французского водевиля. Из выражения «ты не в духе» у него получилось «ты не в своей тарелке», поскольку слово assiete имеет много значений в зависимости от контекста – тарелка; настроение, состояние; обозначение устойчивого положения кавалериста на коне; основание, фундамент, кладка; морской термин – посадка корабля, дифферент; железнодорожное полотно. Фразеологизм прочно закрепился в народе после выхода в свет пьесы А.С.Грибоедова «Горе от ума», где Фамусов говорит Чацкому: «Любезнейший! Ты не в своей тарелке! С дороги нужен сон…»
16
Они сели в ближайшем кафе, и Кира начала рассказ с момента знакомства с Владом:
– Мы летели в Минск. Оказались на одном ряду. Попросили его поменяться местами с нашей подругой, но он отказался.
Потом вёл себя… настырно…
Кира говорила осторожно, тщательно подбирая слова, ей было неудобно говорить что-то неприятное о человеке, который сейчас находится на больничной койке и без сознания.
…
На обратном пути тоже летели в одном самолёте. Потом встретились в парке на лыжах. Влад не скрывал, что следил за мной. Я, честно говоря, испугалась. Решила, что маньяк или сумасшедший. Уговорила, чтобы больше не преследовал, под тем соусом, что хочу узнать о нём побольше от людей со стороны, хотя бы его сотрудников. Он согласился. Договорились встретиться через два месяца. Я надеялась, что его увлечение мной за это время пройдёт, но однажды чуть не столкнулась с ним нос к носу около бюро пропусков. Он спрашивал у охранников про меня. А, когда ушёл, я слышала, как они между собой говорили, что интересуется каждый день. Поняла, что его… одержимость мной, а по другому я это назвать не могу, не проходит. Решила встретиться. Тем более что убедилась – он нормальный, не маньяк и не сумасшедший, просто зациклился на мне…
– Каким образом Вы пришли к такому мнению?
– Вычислила его сотрудников среди посетителей столовой. Специально записывалась в стоматологию перед обедом.
С некоторыми познакомилась. Наводила на разговоры о Владе. Ну, и выяснила, что он собой представляет, и как начальник, и как мужчина…
– Что они говорили о нём, как о начальнике? – перебил
Севастьян Петрович (он, всё-таки, не отбросил пока окончательно версию о проблемах Влада, связанных с работой)
-
Хвалили, – чуть замявшись и решив не углубляться в характер Влада, ответила Кира и добавила ради объективности, – В основном. Сейчас же главная тема – пандемия, удалёнка, разрыв связей. Так вот, они вышли из ситуации без потерь. Влад никого не уволил, кого-то отправил на удалёнку, кому-то урезал зарплату. Ужались по помещению, но коллектив сохранили.
– О каких-нибудь проблемах с партнёрами, конкурентами по бизнесу упоминали?
– Нет, ничего таког
о не было, – не колеблясь, ответила Кира.
– Хорошо. Продолжайте.
-
Как мужчина, Влад пользовался популярностью у женского пола. И я так поняла его настойчивый интерес ко мне, как то, что его эго ловеласа оказалось задето моим отпором. В тот день, в пятницу, я решила всё закончить. Пришла сказать «Нет». Так мы договорились ещё в парке, что если я не захочу, то скажу ему об этом, и он примет любое моё решение.
– Зачем было приходить? Достаточно позвонить или написать
смс.
– Нет, Влад не принял бы моё «нет» без объяснений. Опять пришёл бы к моему дому. А мне этого не хотелось. И, кроме того, мы не обменялись телефонами
… Сказать «нет» не получилось. Он воспринял мой приход как согласие на отношения. Налетел, потащил волоком. Я от неожиданности впала в ступор. Когда немного пришла в себя, предложила поговорить в каком-нибудь тихом месте, а он отвёз меня в Дацан. Там было так красиво, так… не знаю, как сказать… такая умиротворяющая красота. Он так интересно рассказывал и как-то… как будто мы давно знакомы. Понимаете? Так легко было, без напряжения… И я не смогла ничего сказать. Потом поехали в ресторан. А там была такая программа… Вся посвящена любви. По рассказам Бунина. И такая создалась атмосфера… что я подумала: «Вдруг что-то получится?»
Кира замолчала, не зная как дальше описать случившееся.
Севастьян Петрович не выдержал, произнёс:
– Не получилось?
Вопрос прозвучал скорее как утверждение. Кира кивнула головой и сказала грустно:
– Влад был слишком напорист… и очень быстр
… У меня были подобные отношения. Больше не хочу… И я ушла. Написала ему «нет» и ушла.
– Записку написали? – спросил
Севастьян Петрович, точно помня, что никакой записки в квартире Влада он не видел. (Сжёг он её что ли?)
– Типа того, – ответила, усмехнувшись Кира, – Бумагу и ручку не нашла, написала на зеркале в ванной губной помадой.
И только тут
Севастьян Петрович понял, что его тревожило – где-то краешком глаза он уловил что-то красное на зеркале в ванной, когда загружал Влада под холодный душ, но потом надпись исчезла и с зеркала, и из его сознания. Значит, Влад стёр её, когда одевался. Могло ли это «нет» стать триггером
10
к суициду? Возможно…
-
Севастьян Петрович, у меня к Вам просьба, – обратилась Кира, – Сообщите мне, пожалуйста, о состоянии Влада.
– Хорошо, как только что-то изменится – сообщу.
– Только ему не говорите
… Не хочу, чтобы он опять понял меня не правильно… Вы понимаете?
– Договорились, – согласился
Севастьян Петрович, – Только у меня к Вам тоже будет просьба, Кира. Вы могли бы сегодня прийти в больнице к Владу? Невролог утверждает, что для того, чтобы он быстрее пришёл в сознание, надо с ним много разговаривать. Разным людям. Не известно на кого среагирует его сознание.
– Хорошо. Давайте приду сегодня вечером. Не будем откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня.
10 – триггер в психологии – событие, вызывающее у человека с посттравматическим стрессовым расстройством внезапное репереживание психологической травмы и тяжёлые негативные эмоции. Слово «триггер» пошло от английского trigger, что переводится как “спусковой механизм” (из Википедии)
16
Утро Севастьяна Петровича началось с радостной вести – Влад пришёл в сознание. Навестить его разрешили после обеда после осмотра врачей, и Севастьян Петрович решил заполнить время ожидания домашними делами, заниматься которыми эту неделю не было ни душевных сил, ни времени. По углам квартиры клубилась пыль, а в холодильнике мышь повесилась. Племянника могут вот-вот выписать, а он его что, в такой срач привезёт?
Влад встретил дядю насмешливо:
– А вот и тяжёлая артиллерия…
Севастьян Петрович на ёрничанье племянника реагировать не стал, спросил заботливо:
– Как ты?
– Лучше всех! – скривил губы Влад.
Севастьяна Петровича пронзило острое чувство жалости – Влад лежал такой бледный, в жёстком корсете на шее, с забинтованной головой, как в белой каске, с перерезанным шрамами лбом, которые, скорее всего, останутся на всю жизнь… Только была бы она, эта жизнь! Врачи всё для этого сделали, теперь очередь пациента постараться. А вот он делать ничего не хочет. Психиатр, с которым пообщался Севастьян Петрович прежде, чем прийти в палату к Владу, рассказал о 12% тех, кто совершает суицид повторно, и, похоже, Влад из их числа. Психиатр обещал помочь, если будет известна причина суицида, но Влад категорически отказывается общаться…
– Это хорошо, что ты так себя чувствуешь. Но врачи считают, что надо провести послеоперационную терапию, да и реабилитационные мероприятия не помешали бы, а ты отказываешься.
– Я. Хочу. Домой, – жестко сказал Влад.
– Не все процедуры можно провести на дому, а ездить туда-сюда тебе пока противопоказано. Ты же не хочешь осложнений?
– Это моя жизнь. И я имею право распоряжаться ею как хочу.
– Мы так за тебя все переживали, – отступил, сменив тему Севастьян Петрович (психиатр посоветовал не давить на пациента слишком сильно), – Я не стал сообщать твоему отцу, что ты попал в аварию, сказал, что в запое. Побоялся – вдруг сердце у него прихватит.
Напоминание о больном отце не произвело на Влада никакого впечатления. Он дёрнул плечом – мол, ну и что? А потом сказал:
– Ты же к ним собирался. Езжай. Я здесь справлюсь сам.
– Если бы ты подписал Согласие на лечение, я бы к ним смотался, проведал, а к твоей выписке вернулся.
– Я уже всё сказал, – упрямо поджал губы Влад и демонстративно отвёл взгляд от дяди, уставившись в потолок.
Помолчали.
– К тебе с работы рвутся проведать, – осторожно закинул удочку в новую тему Севастьян Петрович.
– Нет, – едва разжал губы Влад.
– Может, у них какие проблемы по работе, которые надо с тобой обсудить?
– Сами пусть справляются.
Опять помолчали. Севастьян Петрович никак не мог придумать, как ему вывести Влада на разговор о причинах его попытки самоубийства окольными путями. Ну, не был он специалистом по душевным разговорам, другое дело допрос – тут всё понятно. Давишь преступника фактами, уликами, показаниями свидетелей. Тот извивается, путается в ответах, начинает оправдываться и дело в шляпе11 – раскалывается! И, ничего не придумав, Севастьян Петрович решился спросить прямо, хотя психиатр и не советовал этого делать:
– Почему ты это с собой сделал?
Влад дёрнулся, как от удара током. Остро взглянул на дядю. И опять уставился в потолок. Севастьян Петрович пожалел, что спросил. Видимо, прав был психиатр – замолчит, зажмётся, вообще потеряем надежду вытащить его из своей скорлупы. Но Влад ответил:
– Ты не поймёшь…
– А ты попробуй! – обрадовался началу диалога Севастьян Петрович.
– Ты не поймёшь, – с нажимом повторил Влад.
– Да ладно! Уважь старика! Кое-что в жизни и мы повидали.
– Ты никогда не любил.
– Много ты знаешь – любил я кого или нет! – искренне возмутился Севастьян Петрович.
– Так, чтобы забыть про себя – нет! Никогда! Так, чтобы, если без неё, то ничего уже в жизни не важно… Не нужно… Так ты не любил… Если бы любил, не отсиживался в сторонке. Бился бы за свою любовь.
– Что ты имеешь в виду? – хрипло спросил Севастьян Петрович.
– Я всё знаю… Про тебя и маму.
– Но… Как? – растерялся Севастьян Петрович.
– У Натки в дневнике прочёл. Один её ухажёр попросил узнать, что она о нём думает. А там про него почти ничего, больше про то, как ты на маму смотришь…
– Отец знает?
– Вряд ли. Даже, если бы и знал, ему на это начхать.
Оба замолчали. Севастьян Петрович переваривал новость о том, что племянники в курсе его безответной любви к их матери. Влад смотрел пустым взглядом в потолок.
– Кхм! – смущённо кашлянул Севастьян Петрович, собравшись с духом продолжить разговор, – Да, я любил Майю. Потому и держался в стороне, чтобы не смущать её покой. Как бы я смотрел в глаза брату, вам – детям, если бы рассказал о своих чувствах, попытался добиться взаимности, как ты говоришь?
– А ты её спросил? Была ли она счастлива с отцом? Думаешь, почему так рано ушла из жизни?
– Не обо мне сейчас речь! Ты-то сам!? «Биться»! «Добиваться»! А сам в воду сиганул! – сердито, на одном дыхании выпалил Севастьян Петрович.
Он, и вправду, рассердился на племянника. Ишь, проповедник нашёлся! Учителя из себя строит! Оценки даёт – так или не так поступил! Так – любит, а так – не любит! А сам ведёт себя, как пацан какой-то, а не мужик! Хотелось взять племянника за плечи и трясти, как грушу – да вернись ты уже в разум! А ещё лучше – спустить штаны, да выпороть по-отцовски ремнём! Эх! Прямо руки зачесались!
Руки, конечно, Севастьян Петрович распускать не стал, а вот словесно пошёл вразнос:
– Ну, что молчишь?! Сказать нечего?! Только теоретизировать горазд?! А где твои «биться» на практике?! Кишка тонка оказалась?!
Влад наезд дяди выдержал спокойно, даже как-то равнодушно. Когда дядя иссяк, сказал:
– Я её изнасиловал. Такое не прощают.
Сказал и отвернулся. Опять уставился в потолок.
– Ну, уж, нет! Она ни о чём таком не говорила! – выпалил Севастьян Петрович, ещё не остывший от своего праведного гнева.
Сказал, и тут же прикусил язык – ведь обещал не выдавать Киру, и проговорился, старый болван. Но было поздно. Влад вскинулся на кровати:
– Ты с ней говорил?! Отвечай сейчас же!
– Надо же было понять, какого рожна ты…
– Ты её допрашивал? – с подозрением уставился Влад на дядю.
– Нет, просто поговорили. По-человечески.
– А то я тебя не знаю! Не смей её тревожить! Слышишь! Не смей! Ей и так из-за меня… На пушечный выстрел не подходи!
– Чего ты так всполошился? – пошёл на попятный Севастьян Петрович, – В порядке твоя Кира. Жива-здорова. Как жертва не выглядит. Да и не пришла бы к тебе в больницу, если бы, как ты говоришь…
– Кира приходила в больницу? – перебил Влад Севастьяна Петровича, с жадной надеждой вглядываясь в его глаза.
– Приходила. Вчера вечером. Так что зря ты весь этот сыр-бор устроил.
Влад откинулся на подушки и закрыл глаза.
– Влад! – с тревогой окликнул племянника Севастьян Петрович через некоторое время, не понимая его реакции. Вроде бы, Влад должен от счастья летать, а он молчит. О чём думает? Не натворил бы чего…
– Дядя Сева, оставь меня, пожалуйста. Мне надо побыть одному.
– Ты ничего больше…
– Всё будет в порядке. Не волнуйся. Уходи. Я очень устал.
Вечером Севастьяну Петровичу позвонили из больницы и сообщили, что Влад подписал Согласие на проведение послеоперационной терапии. Ну, слава богу! Можно теперь со спокойной душой лететь в Минск.
Только совсем маленький червячок грыз совесть Севастьяна Петровича. Нет, не по поводу его любви к Майечке и как он будет смотреть в глаза брата и племянницы. То дела давно минувших дней. И даже не по поводу того, что рассказал Владу о приходе Киры к нему в больницу. В конце концов, напрямую она просила не говорить только о своей просьбе сообщить ей о его состоянии по телефону. (Севастьян Петрович, кстати, её выполнил). Это если подходить к делу с формальной точки зрения. А если по существу… Влада-то он, выходит, обманул. Не сказал племяннику о тщетности его надежд в отношении Киры…
11 – есть несколько версий происхождения данного выражения. Детские – удачная ловля шляпой бабочки, кузнечика, лягушонка или из-за известного фокуса, когда кролика достают из шляпы. Возможные, но не гарантирующие успех, что противоречит смыслу выражения – жребий, который тянули из шляпы, или зашивание гонцами важных бумаг за подкладку шляпы во избежание ограбления. Самая вероятная версия – вымогание чиновниками взяток у просителей, которые хотели продвинуть своё дело в пользу положительного решения, с намёком положить мзду в шляпу.
17
Нет, ну, кому он нужен, этот корпоратив, во время пандемии?! Начало сентября, люди вернулись из отпусков, дети пошли в школу, студенты в ВУЗы, кривая заболеваемости ковидом уже начала ползти вверх. Ещё чуть-чуть и опять всех посадят на карантин, а они праздник затеяли! Подумаешь, день образования холдинга! Тоже мне, праздник. В любом случае, они-то здесь причём? Холдинг всех своих партнёров на такие мероприятия приглашает? Сколько же там народу будет? Жуть! Пусть только и начальников. Их-то маленькая фирма состоит сплошь из начальников. Никого нет на побегушках. Каждый занимается своим направлением, каждый уникален. Так что Семён на поползновения Киры увильнуть от корпоратива твёрдо сказал: «Нет!»
Подружки тоже возмущение Киры «пиром во время чумы» не поддержали. Ладно, Верунчик!
Даже Юлька, тяжко вздохнув и опустив глаза долу, высказалась в том смысле, что очень не хватает праздников. Особенно сейчас. Ну, а Верунчик, та сразу начала строить воздушные замки по поводу Киры и количества потенциальных «принцев», с которыми она познакомится на празднике. А её, Киру, обозвала серой мышью, которая боится высунуть нос из своей пыльной норки, то бишь, квартиры. Одичала, де, она на удалёнке.
И ничего не одичала! Просто общается с минимумом людей, с теми, кто ей приятен. А остальные сами собой растворились в пространстве и времени. И, оказалось, что это так здорово! Спасибо пандемии хотя бы за это!
В чём Верунчик была права, и то не полностью, а весьма и весьма относительно, это по поводу пыли. Обленилась Кира за время сидения на удалёнке, это правда. И пыль, зараза, собиралась по углам гораздо быстрее, чем раньше. Так выглядело, по крайней мере. С Киры, что ли, сыпалась? Но перед приходом Светика Кира всегда брала себя в руки, а в руках оказывались: мокрая тряпка, пылесос, швабра. И потом квартира сияла чистотой и уютом.
Верунчик даже в выборе платья для корпоратива поучаствовала. Легче было уступить её давлению, чем сопротивляться ему. Впрочем, результат Кире понравился. Она посмотрела на себя в зеркало, пришла к выводу, что выглядит очень даже не плохо, и решила больше не ворчать ни по поводу напора Верунчика, ни по поводу корпоратива. Только всё равно какая-то тревога… нет, скорее, напряжение… Короче – некое предчувствие не отпускало Киру, поселившись горячим клубочком в области живота.
18
И предчувствие её не обмануло! Знаете, кого она увидела на корпоративе? Влада! Семёна увели знакомиться с директорами фирм, входящих в холдинг или сотрудничающих с ним, и там, в их тесном кружке он и оказался собственной персоной. Так вот в чём секрет того, что огромная компания вдруг заинтересовалась их скромной фирмой! Вот почему пригласила поучаствовать в тендере на разработку нового сайта! Интересно, а их победа в тендере тоже подстроена Владом?
Кира недолго колебалась в тактике, как ей себя вести с ним – подойти самой или дождаться, когда он сам обратит на неё внимание? Хитрить, делать вид, что ничего не поняла, или спросить напрямую? Или вообще забить на работу и плыть по волне праздника, стараясь получить максимум удовольствия?
Ответственность перевесила. Она должна была понять реальное положение дел и честно рассказать обо всём Семёну, чтобы уже он принял решение, как они будут поступать в дальнейшем. Не хотелось бы, чтобы работа их маленького, но дружного коллектива, зависела от отношения к ней Влада. Семён должен всё знать.
И, как только кружок начальников распался, сама подошла к Владу.
– Здравствуй!
Влад обернулся и улыбнулся. Равнодушно так, дежурно улыбнулся. Но делать вид, что не узнал Киру, не стал.
– Здравствуйте, Кира Львовна!
Кира от неожиданности столь официального обращения, и это после того, как сам же упорно добивался перехода на «ты», не успела совладать со своим лицом – удивлённо подняла брови. Она-то думала, что он скажет про судьбу, которая опять свела их вместе, а он… Что ж, хочет общаться официально, её это вполне устраивает.
– Мы можем поговорить?
Влад посмотрел куда-то поверх головы Киры и сказал:
– Потанцуем?
Кира пожала плечами, мол, без разницы, и кивнула. Они вышли к уже топчущимся парам, и Кира тут же приступила к вопросам:
– Владислав… Олегович, ответьте мне прямо: наше сотрудничество – это Ваша работа?
– В список претендентов внёс вас я, но, если Вас интересует, оказывал ли я вашей фирме протекцию в дальнейшем, то ответ – нет. Леонид Андреевич выбирал сам.
– Спасибо. Мне очень важно было это услышать.
– Не за что. Я просто воспользовался моментом, чтобы извиниться перед Вами за дядю.
– Севастьяна Петровича? – удивилась Кира повороту разговора, – Он-то тут причём?
– Я отлично знаю, каким образом дядя добывает сведения. За тот допрос, что он Вам устроил, этого даже мало.
– Да ничего подобного! – эмоционально отреагировала Кира, – Может быть… немного, в самом начале. Но дальше мы с ним вполне нормально разговаривали. И потом, Вы же мне уже букет цветов в марте присылали. Я тогда Вас не поблагодарила…
– Я понимаю, – перебил Киру Влад, – Не хотели давать надежду на продолжение отношений. Поверьте, я всё понял с первого раза. Букет в день рождения – просто знак любезности от недавнего знакомого. Не более того. Так что я не ждал Вашей благодарности.
– Спасибо, – пробормотала Кира, явно смущённая этим прямолинейным разговором.
– Нам с Вами предстоит плотно работать вместе. Леонид Андреевич назначил меня ответственным за проект со стороны холдинга, коль скоро победила фирма, которую я предложил. Лично для Вас есть в этом какая-нибудь проблема? Если есть, то я попрошу заменить меня.
– Нет, что Вы! Работа есть работа.
– Прекрасно! Я рад, что Вы относитесь к работе как профессионал.
На этом они расстались. Кира старалась держаться подальше от Влада, но взгляд её нет-нет, да и отыскивал его среди собравшихся. Он о чём-то беседовал с мужчинами, пил шампанское, подходил к столу, плотно уставленному тарелками с закусками и трёхярусными вазами с фруктами, танцевал с женщинами, смеялся или просто улыбался, и ни разу его взгляд не пересёкся с взглядом Киры. Этот новый, холодный, равнодушный к ней Влад почему-то задевал её за живое. И она ушла с корпоратива, как только разрешил Семён.
19
В течение следующих двух месяцев Кира вместе со своей командой прочувствовала на собственной шкуре, что на самом деле имели в виду подчинённые Влада, когда характеризовали его как «жёсткого», «не всегда справедливого», «напористого», «умного» начальника.
Цейтнот начался с первого же дня совместной работы. А первый день работы на следующий день после корпоратива. Семён, который был на встрече с новыми заказчиками один, пришёл оттуда не в себе и сразу созвал всех своих сотрудников на видеоконференцию, чтобы ребята ознакомились с жёстким графиком работы по созданию сайта. Ребята, привыкшие за полтора года пандемии к свободе, мягко говоря, удивились. И давлению, и срокам окончания работ к Новому году. Обсуждался даже вопрос об отказе от контракта. Но амбиции профессионалов и азарт русского человека – «врёшь, русского на «слабо» не возьмёшь!» взяли верх.
После первого же совещания Владислава Олеговича все возненавидели. Он разговаривал с ними так, как будто с момента выдачи задания прошёл уже месяц, а не неделя. Вроде и не оскорблял, и голос не повышал, а все чувствовали себя раздавленными. Как отличники, перешедшие в новую школу и оказавшиеся там двоечниками или, на крайняк, лентяями, не выучившими уроки.
Общее давление само собой привело к объединению. Они стали собираться вместе, чтобы обсудить положение дел и выработать стратегию работы. От офиса с начала пандемии фирма отказалась и пришлось собираться на дому. Женщин в их маленьком коллективе было всего две – Екатерина и Кира. Катерина жила с маленьким ребёнком и мужем, который тоже сидел на удалёнке, в однокомнатной квартире. Желанием принимать у себя голодных и злых после совещаний с заказчиком мужиков не горела. Наоборот, самой хотелось иметь повод смыться из дома (сидеть вместе с мужем 24 часа в сутки в тесном закрытом помещении, было ещё то испытание для семейных отношений!). Кира жила одна в двухкомнатной. Так что собираться стали у неё. Кира не возражала, поскольку принимать у себя ребят было единственной возможностью быть в курсе событий (её присутствие на совещаниях с Владом по его графику начиналось только через месяц), а готовка её не тяготила.
Собирались 2 раза в неделю. Во вторник, сразу после совещания с Владиславом Олеговичем, чтобы «сбросить пар». И в воскресенье, чтобы «сверить часы».
К концу первого месяца отношение к жёсткому заказчику изменилось. Изменилось незаметно для самих ребят. Появилось уважение к его эрудиции (казалось, что он досконально знает любой предмет, относящийся к разработке сайта, едва ли не лучше тех, кто им занимается), к его въедливому уму (он с лёту нащупывал слабое звено в том или ином их решении и тут же указывал на него). Даже его напор начал восприниматься не как тотальный прессинг, а как стимул к движению вперёд. А отсутствие с его стороны замечаний, по выполненной за неделю работе, стало расцениваться чуть ли не как одобрение. Короче, отсутствие «кнута» стало «пряником».
Кира прямо-таки с нетерпением ждала «дозволенного» графиком работ времени появиться на совещании. Очень хотелось посмотреть на «действо» изнутри, чтобы составить собственное мнение. И, как назло, опоздала на совещание. В первый же день впервые в жизни. Не по собственной вине – лифт застрял между этажами.
