Ирина Шувалова
Да растает лед
Глава 2
Стать конфидентом Ее Величества – мечта многих взрослых мужчин королевства. Даже тех, кто уже обременен семейными узами. Даже их супруги обычно не против подобного «повышения» мужей. Потому что за этим словом прячется золотой билет в безбедную жизнь, возможность никогда больше не работать и провести остаток жизни в роскошном особняке на полном обеспечении от имени королевской казны. Правда, особняк находится на большом удалении от столицы, да и цивилизации в целом. Так что справедливо будет назвать это вынужденным изгнанием, пусть и с комфортом и щедрым позволением взять с собой всех, кого конфидент посчитает нужным.
Его задача проста и лаконична: помочь королеве продлить род. Согласно законам, подписанным еще в первые годы Полярной эры, коронованные особы не могут сочетаться узами брака по своей воле. В первую очередь, это призвано защитить Снежные земли на случай, если какой-нибудь иноземный принц решит, что покрытая снегом и льдом территория – то, что нужно для удовлетворения его амбиций. Во-вторых, так подчеркивается исключительность рода Айселин, где сознание женщин чисто и прекрасно, как белоснежная зима, и не замутнено вихрем сумбурных и часто губительных чувств, вызванных неожиданной влюбленностью.
Однако, род не должен прерываться ни при каких обстоятельствах. Для этого и нужен конфидент. Его королева всегда выбирает сама. Чаще всего из ближайшего проверенного окружения, хотя в истории Снежных земель был всего один случай, когда среди приближенных к королеве не нашлось подходящей кандидатуры. Тогда поиски велись по всей стране, и нужный мужчина был найден в одном из далеких от столицы лесных городов.
Смею предположить, что это было не так-то просто. Список требований к будущему отцу наследницы достаточно обширен. Рост, вес, образование, семья, манеры, достижения, интеллект, репутация: конфидент должен быть идеальным представителем рода мужского. Его биографию тщательно проверяют Всевидящие, а лишиться счастливой возможности можно из-за сущей мелочи: например, из-за случайной драки в далеком розовощеком детстве. По мнению Всевидящих, это может говорить о приступах неконтролируемой агрессии. Неприемлемая черта для отца будущей королевы. Конечно же, значение имеет и внешний облик: от одежды до черт лица. Никаких излишне мясистых губ, носа неправильной формы или глаз навыкате. Думаю, стоит сделать реверанс моей наследственности и полному равнодушию к физическим состязаниям, что не привело даже к малейшим увечьям.
Поэтому я и не был удивлен, когда Герда предложила стать конфидентом именно мне. Хорошее воспитание, знание дворцового этикета, впечатляющий послужной список, влиятельная семья, начинавшая когда-то с самых низов – а значит, как никто другой умеющая ценить получаемые блага. Выбор Герды казался бы очевидным, если бы ее не кинуло в жар от собственных слов. Значит, за ее предложением таится еще что-то. Эмоция или чувство, способные разгорячить кровь и пошатнуть привычное эмоциональное равновесие. Что ж, здесь действительно есть, о чем задуматься во время путешествия во Флоранту.
Было еще кое-что. В мои планы не входило покидать должность Советника так долго, как это будет возможно. Для этого я готов как сделать очень многое, так и очень многим пожертвовать. Но место конфидента предполагает, что он удалится от двора, как только принцессе исполнится 16 лет. Единственный способ отсрочить этот момент – если королева выносит сына. В таком случае круг зачатия начнется заново и будет длиться до третьей попытки Ее Величества родить девочку. Если же и в третий раз королева обременится мальчиком, то конфидент будет казнен. Варианта отказа предложение стать конфидентом не предусматривает, так что в случае моего согласия нужно будет заключить судьбоносный договор с королевой так, чтобы остаться при дворе.
Гулкая пустота коридоров и пролетов замка, ведущих от королевского крыла к министерскому зданию, множила мои мысли. Время перевалило за шесть вечера, а значит, министры и чиновники отправились по домам. Ничто в этом мире не способно заставить их задержаться на службе и на десяток минут. Я никогда не смел их за это винить: им было, куда и к кому возвращаться. И это точно было важнее трепета перед мрачным молчаливым величием стен, пропитанных ложью и ненавистью.
Тихо было и в моем кабинете. Но то, что меня там ждали, я почувствовал сразу. Заметить моего собеседника невооруженным взглядом было невозможно, если не знать, какой след он оставляет в пространстве, чтобы сообщить о своем присутствии. Зато высшие маги могут быстро обнаружить бледно-лиловую печать, мерцающую в воздухе. Чтобы показать готовность к беседе, достаточно коснуться ее: она сменит цвет на алую.
– Добрый вечер, господин Советник, – голос Меча Всевидящих раздался в тот момент, когда печать почти истаяла под моими пальцами.
– Приветствую вас. Если вы меня ждали, значит дело по-настоящему важное. Предлагаю сразу перейти к нему. Что привело вас?
– Очередные слухи о мятежниках. На этот раз молва обрела плоть и кровь. Солдаты с внешних границ донесли, что в пределах 50 километров от Стены скапливаются небольшие группы людей. Они окружают Стену со всех сторон. Мои люди полагают, что ими руководит твердая рука бывалого военного. Таковым может быть тот самый Кай, о котором говорят в народе.
– Полагают? Давно ваши люди ограничиваются лишь догадками?
– Есть один момент, – мне показалось, что Меч на долю секунды замялся. – Вы сами знаете, насколько хорошо просматривается Ледяная пустыня. Там негде спрятаться, даже если стараться изо всех сил. Но мы не можем выследить мятежников.
– Что?! – слышать это от Меча Всевидящих было не то, что странно. Если бы он начал вместо слов сыпать изо рта бутоны роз, я удивился бы меньше. Не выследить угрозу в месте, которое проглядывается, как на ладони, с любой точки Стены, может только слепец или дурак. Ни то, ни другое нельзя сказать о Мече и его подопечных, каждого из которых этот совершенный воин тренировал лично.
– Я понимаю, насколько абсурдно это звучит. До недавнего времени я тоже думал, что в слежке мы достигли совершенства. Но то, что происходит сейчас… Мы не знаем, чем это объяснить. Разве что использованием магических сил, которые помогают преступникам скрыться. Других предположений у нас нет.
– При этом вы в курсе, что магии такой мощи неоткуда взяться. Наложить заклинание невидимости на одного человека сможет и рядовой маг. Но спрятать целый отряд – такое было под силу лишь немногим. И точно никому из ныне живущих. Почему в таком случае вы видите следы? Не разумно было бы спрятать заклинанием и их?
– Хитрый умысел. Запутать ищеек, перенаправить их внимание в другую сторону, усыпить нашу бдительность, отвлечь и подобраться к воротам. Хорошо, если к центральным, ведь там будет ждать самый большой отряд королевской армии. Хотя и все остальные охраняются бдительно, но мы пока представления не имеем, сколько человек – и только ли человек, – входит в отряды, за которыми мы охотимся.
– Что вы планируете делать?
– Привлечем для поисков мага-следопыта из Дальнегорья с его хитроумными инструментами. Мы уже запросили у них поддержку в обмен на чуть более выгодные условия поставки воды. Они согласны. Маг должен прибыть завтра. Также мы усилим охрану на всех воротах, через которые можно попасть в Ледоград. И будем ждать.
– Вы планируете доложить об этом Ее Величеству?
– Когда проблема будет устранена. Мне не хотелось бы беспокоить Королеву, особенно когда она с таким воодушевлением готовится к Багровому балу.
– Разумно. Думаю, вам также стоит обсудить с начальником охраны, как обезопасить торжество. Обычного королевского конвоя может быть недостаточно. Королева же пусть останется в приятном неведении и наслаждается долгожданным праздником. Тем более, нам сейчас хватает забот и с грузами.
– Полностью согласен с вами, господин Советник.
– Спасибо, что пришли ко мне. Кажется, для Снежных земель наступают непростые времена, когда всем нам необходимо мужество, ясное мышление и готовность верой и правдой служить Королеве. Я думаю, слежку стоит усилить не только снаружи, но и внутри.
– Мы так и поступим, я отдам приказ сегодня же. Благодарю вас за внимание, Алексей. И приятного путешествия во Флоранту. – Меч удалился так же бесшумно, как и появился, оставив меня наедине с необходимостью осмыслить сказанное.
Управление страной я всегда воспринимал как элегантную игру в шахматы. Неторопливая и бескровная дуэль, где сила на стороне игрока, в совершенстве владеющего богатствами интеллекта. Игрок обязан быть спокойным и усмирять любые порывы, способные навредить партии. Знания и опыт позволяют предугадывать шаги противника на несколько ходов вперед, кем бы он ни был: возмущенным представителем рабочего класса, недовольным повышением трудовых часов, или министром настолько древним, что пустил в дворец свои насквозь гнилые корни. Но только если вы видите все фигуры, стоящие на доске. Сейчас же на границе поля маячило нечто, что играло не по правилам и действовало хаотично.
Свет лампы скользнул по секретеру, и на него откликнулась бутылка матового фиолетового стекла. Я не смог удержаться, встал и наполнил бокал лилиевым вином. Первый глоток растекся терпким сладким теплом по телу. Второй раскрыл каждую тонкую ноту напитка. Нежность выращенных на солнце цветов, сладость летних ночей и сорванных под ее покровом поцелуев, звонкие песни полнобокой Луны, годы жизни, застывшие в руках старого винодела, мелодичный голос ведьмы, шептавшей над вином заклинания. Маленькое, но бесконечное в своей многогранности удовольствие. Одно из тех, что помогает повседневности не превратиться в смертельную скуку.
Больше всего мне хотелось остаться в таком мечтательном настроении, сохранить его до возвращения к себе домой и с ним же следующим утром отбыть для решения государственных вопросов. Но сегодня мне предстояла еще одна важная встреча. Отложить ее нельзя было ни в коем случае. О ней напомнило и скрежетание тяжелых напольных часов: через полчаса мне предстоял разговор с Брейвом, родным братом Ее Величества Герды.
Чтобы попасть к нужному порталу, мне нужно пройти через королевский планетарий, спуститься на уровень ниже и добраться до уголка библиотеки, посвященного живописи.
Здесь нечасто можно встретить кого-то из обитателей дворца, если не считать горничных. Даже расположенный тут портал не влечет людей, потому что считается бесполезным. Хотя переместиться сквозь него можно, по ту сторону путника будет ждать тоскливого вида поляна в сумрачном тихом лесу. Даже те представители рода человеческого, кто не отличается излишней жизнерадостностью, и то говорят, что данное место нагоняет беспросветную апатию и приносит мысли о самоизгнании или вещах, вовсе не угодных высшим силам.
Лишь немногие знают, какое заклинание надо прочесть, чтобы поляна преобразилась и явила миру Криоклис: исчезающее озеро, покрытое толстым слоем прочного льда и спрятанное в тумане. Оно появляется всего на полчаса, но для встреч, назначенных там под покровом ночи, этого хватает. Даже если нелегкая занесет сюда случайного скитальца, собеседники могут не волноваться: дымка прячет их надежнее, чем вольфрамовые сейфы королевскую казну.
Во дворце этим порталом пользуюсь только я. Вероятно, мои частые появления в библиотеке вызвали бы определенные вопросы и подозрения у любопытных министров, но их не интересуют ни книги, ни искусство, ни мое к ним отношение. Досадное упущение. Произведения художников позволяют научиться одновременно воспринимать картину целиком и видеть, из каких деталей она соткана. Замечать нюансы, полутона, намеки и недосказанности. Бесценное умение для тех, кто имеет дело с властью и силой.
В планетарии я всегда останавливаюсь рядом с астрономическими часами. Искуснейший, завораживающий кропотливостью затраченного на него труда механизм. 30 тысяч деталей и возможность узнать время в 20 разных странах. В том числе тех, что навсегда прекратили дипломатические отношения со Снежными землями. Странах, где женская кожа пропахла загаром и морским ветром. Где рынки похожи на лоскутное одеяло, сотканное из россыпи куркумы, кумина и корицы. Где детям дарована та бесценная природная щедрость, который лишены малыши Снежных земель – возможность наслаждаться щедрым теплом.
А в библиотеке я всегда провожу столько бесценных минут, сколько позволяет время до очередной назначенной на Криоклисе встречи.
По размерам и высоте потолков библиотека идентична бальному залу. С той разницей, что она разделена на два этажа, от пола до потолка заставленных книгами. Чтобы добраться до самых высоких, придется воспользоваться специальной передвижной лестницей. Это стоит сделать даже не ради чтения, а чтобы вблизи рассмотреть искусно вырезанные перила и книжные стеллажи. Тонкая, тщательная работа. По перилам вьются созданные человеческой рукой лианы и цветы, по ним порхают деревянные, покрытые лаком крошечные птицы и бабочки. Из этого сада со временем исчезли лишь небольшие пчелки. К ним питалась слабость последняя, до семейства Айселин, королева. Дерево осталось неповрежденным, лишь более светлые пятна на нем могли поведать, что рукотворный пейзаж раньше выглядел иначе.
На полках тут расположилась настоящая сокровищница. Разноцветная россыпь корешков, покрытых серебристой и золотистой вязью, труды по истории и филологии, фолианты по основам торговли и политики, биографии художников и композиторов, репродукции и нотные тетради. Было бы желание – и найти здесь можно все, что только потребует душа. От сложных, запутанных детективов, написанных авторами из других стран, до любовных романов, которые издаются по заказу храма Инеевого журавля. Его верховная жрица сама контролирует, чтобы любовное чтиво, способное скрасить унылый повседневный досуг обычных женщин, бурной рекой растекалось в каждый уголок страны.
Но больше всего меня сюда влечет запах. Он мой ключ к оставленным в недавнем прошлом дверям моей памяти, закрытым так крепко, что приходится прикладывать все более серьезные усилия, чтобы их приоткрыть. Библиотека пахнет не просто пылью, деревом, застарелой корицей и миндалем. Она пахнет вечерами, проведенными рядом с отцом и матерью, пока за окном бушевала очередная метель. Бюллетенем с отличными оценками, который впервые заставил маму плакать, к сыновнему счастью, от гордости. Часами жизни, потраченными на то, чтобы стать лучшим учеником, доказать, что никакие связи и наследственность не имеют значения, если не приложить к ним упорство. Тут пахнет историями. Они живут в чернилах, шепчутся по углам, прячутся между страниц, играют друг с другом в догонялки. И ждут каждого, кто готов позвать их, оживить, дать новый шанс зазвучать.
Говорят, эта часть дворца почти не изменилась со времен Безбрежной. Почему так произошло, я никогда не интересовался. Мне достаточно было знать, что библиотека интересна лишь мне и Герде.
Когда я впервые увидел ее здесь, то пришел в замешательство. Это было за год до ее коронации, и тот момент стал первым и единственным проявлением моего смятения в ее присутствии. Я не смог сдержать искреннего удивления, хотя и быстро взял себя в руки, сделав вид, что ничего особенного не происходит. Не думаю, что хоть кто-то на моем месте отреагировал бы иначе. Увидеть королеву или принцессу в окружении книг по географии и астрономии, непривычно сосредоточенную и серьезную, закусившую губу – настолько она была увлечена чтением, – событие в дворце не просто редкое, но даже неслыханное.
С тех пор мы встречаемся здесь лишь изредка: я стараюсь не лишать Королеву того наслаждения, которому предаюсь сам. Хотя и знаю обо всех прочитанных ею книгах. С одной стороны, это часть моей службы. С другой – увлекательная игра. Найти едва сдвинутую лестницу, незаметные следы на пыли, освободившееся пространство, угадать, какой томик сегодня забрала Герда в свои покои. Но сейчас я не могу задержаться, хотя видел, что Ее Величество точно заглядывала сюда. К сожалению, у меня не было и нескольких свободных минут – разговор с Мечом их у меня отнял.
Я нарисовал пальцами руну отворения. Портрет пошел легкой рябью, а затем его очертания расплывались до тех пор, пока совсем не исчезли и не явили в пространстве позади себя зеркальный куб высотой с два человеческих роста. Я шагнул в него, закрыл глаза, во всех деталях представил маршрут и на несколько мгновений оказался в кромешной темноте и глухой тишине. Свет из библиотеки сюда больше не попадал, и тьма сопровождала меня до момента, когда я понял, что прибыл на нужное место, почувствовав, как за воротник сюртука и пальто заползает влажный рваный туман. Пережить эти мгновения вакуума не так просто, как кажется, и сколько бы раз я не заходил в порталы, столько раз на долю мгновения у меня перехватывает дыхание от страха: а что, если тьма не рассеется, и я останусь плутать между пространствами?
Судя по температуре ладоней Брейва, он только что пережил то же самое. Но несмотря на это, крепко пожал мне руку, а я вновь поймал себя на том, что любуюсь братом Герды.
Он мог бы стать идеальным королем Снежных земель. Тем, кого давно ждут жители страны. Способным возродить лучшие традиции Безбрежной, храбрым и смелым, готовым решать реальные проблемы подданных. Он мог бы провести реформу всего огромного неповоротливого аппарата чиновников. Я достаточно много о нем знаю и уверен, что ему хватило бы не только отваги запустить этот процесс, но хитрости и мудрости завершить его. Ему хватило бы и наглости: во время учебы он неоднократно высказывал на занятиях по риторике недовольство внешней политикой страны. Не просто впустую мутил воду и сознание своих однокурсников, но и озвучивал дельные идеи, которые не помешало бы взять на вооружение нашему дипломатическому корпусу. Но обычно такие идеи не то чтобы игнорируются: нет, они привлекают самое пристальное внимание. Но лишь ради того, чтобы обвинить их носителя в подрыве государственной идеологии и показательно его сослать. Брейв избежал этой участи только благодаря тому, что имеет отношение к королевской семье.
Вернее сказать, что его угораздило родиться мальчиком в семье Айселин старшим братом Королевы. Это могло означать для него лишь одну судьбу: карьеру в рыцарском корпусе, куда уже несколько поколений подряд отправлялись все молодые отпрыски венценосного семейства. Там они получали блестящее образование и проходили военную подготовку. Именно в рыцарском корпусе, по большей части, сосредоточены все имеющиеся в распоряжении страны знания. Рыцари считаются элитой в Снежных землях, оттого для их воспитания выделяются лучшие преподаватели, чтобы обучить их языкам стран-партнеров, правилам дворцового этикета, основам музицирования и военного дела, литературе и истории, архитектуре и стратегии, риторике и основам государственного управления. Рыцари прекрасно подготовлены физически и в большинстве своем атлетично сложены: я не припоминаю среди них тех, кто обладал бы лишним весом. Во многом это связано и с их рационом, аскетичным и воспитывающим больше дух, чем дарующим гастрономическое наслаждение телу.
Неудивительно, что рыцарский корпус молодые люди покидают обычно суровыми, молчаливыми и полными гордыни от осознания собственной исключительности, важности и превосходства. Все, кого я встречал. Все, кроме Брейва. Он остался на удивление жизнерадостным, полным искреннего интереса и любви в жизни – качество столь же редкое в Снежных землях, сколь и солнечные дни, – и готовности служить сестре с одной единственной целью: однажды избавиться от ее правления и изменить ход Полярной эры.
После выпуска из корпуса он благоразумно скрывал истинные намерения, стараясь всегда контролировать как сознание, так и речь. Кому как не рыцарю знать, что все в этой стране имеет свои глаза и уши? И умело продолжал это делать, пока однажды не произнес хвалебную речь Королеве на одном из балов, стоя в опасной близости от меня. Мне было достаточно 5 секунд, чтобы понять, с каким горячим нетерпением он врет и каких усилий ему стоит это скрыть.
Сейчас Брейв видит во мне союзника и доверенное лицо: достаточно было сказать то, что он действительно хотел услышать. И я не намерен переубеждать его в том, что я его друг хотя бы потому, что информацию он умеет добывать лучше, чем Всевидящие. С ней он ко мне сегодня и пришел.
– Добрый вечер, Алексей. Времени у нас немного, так что я сразу перейду к делу. Вероятно, Меч уже был у вас с докладом, но предполагаю, что он или умолчал о паре важных фактов, либо еще не в курсе о них.
– О чем именно?
– Сторонники Кая уже в Снежных землях. Пробрались с одним из караванов, используя магию и приняв облик наших стражей. Сами солдаты бесследно исчезли, найти, где они сейчас невозможно. В ближайшее время страну ждут внутренние беспорядки.
– Разве с ними не призваны справляться Всевидящие, предупреждая их?
– Не смогут. Жители страны научены горьким опытом. Они будут действовать тихо и незаметно до нужного момента. Зато потом грянет гром. Думаю, лучший момент для этого – Багровый бал. Вечера идеальнее сложно представить. Тогда многим воздастся по заслугам.
Голос Брейва стал звучать фанатично и исступленно. Впервые на моей памяти он столь открыто потерял свое неизменное самообладание. Удивительно интересный день для меня: те, кто обязаны скрывать свои настоящие чувства и переживания, сегодня по каким-то причинам решили разом продемонстрировать настоящие чувства. Это не было похоже на совпадение, а все, что непохоже на совпадение, может нести для меня угрозу. Я знал, каких слов ждет от меня Брейв и что хочет услышать. Но также я знал, что не могу себе позволить их сказать.
– Спасибо за информацию, Брейв. Если последователи Кая уже внутри страны, то он и сам может быть здесь. Если он действительно существует, а не является всего лишь байкой, скроенной мятежниками. Стоит направить все усилия на поиск следов зачинщика происходящего, хоть каких-то намеков о его присутствии. Это должно стать главной задачей всех, кто охраняет покой жителей страны и нашей Королевы. Как и охрана Ее величества на предстоящем празднике. Я лично проконтролирую этот вопрос и сделаю все, чтобы защитить Герду. Можешь не переживать.
Брейв посмотрел на меня с подозрением, но потом его лицо осветилось надеждой. Он услышал в моих словах то, что хотел услышать – а значит, я добился именно того эффекта, который мне был нужен. Сейчас этого достаточно. С ворохом новостей, свалившихся на меня со всех сторон, вести более тонкую и умную беседу я был уже не способен. Даже самый острый ум нуждается в передышке, и начинается она неизменно с молчания и ювелирного обращения со словами.
Мы попрощались, я сотворил новую руну и открыл портал в свой дом. Мое убежище и причина искренней ненависти моего сводного брата, Силанта Тимистери. И в том, что наши пути разошлись, тоже, подобно королевской семье, есть вина родителей.
Анна и Александр Тимистери усыновили меня во время одного из своих визитов в Дальнегорье, когда мне было семь. Несмотря на все благополучие этой страны, бедных, как и везде, там хватает. И далеко не каждая мать способна прокормить тех, кому подарила жизнь. Например, женщина, благодаря которой появился я – и которая подбросила меня в мастерскую к кузнецам. Мне остается лишь гадать, какими эпитетами могли наградить ее эти суровые сильные мужчины, но меня они оставили и воспитывали так, как умели. С малых лет они привили мне представление о трудолюбии, честности и научили придумывать себе занятия, чтобы не отвлекать их от работы. Именно благодаря им я обзавелся любовью к чтению: недалеко от кузницы находилась библиотека, и я проводил там много времени, чтобы не путаться у трудяг под ногами. Там же я понял, что женщины за пятьдесят испытывают особый трепет по отношению к маленьким детям. Я был обласкан вниманием, теплом и вкусной едой благодаря архивариусу Нине. Я до сих пор сердечно ее вспоминаю: она с лихвой компенсировала отсутствие материнской любви в моем раннем детстве.
Именно в библиотеке меня и обнаружила чета Тимистери. Наведавшись с культурным визитом и решив преподнести в подарок несколько изданий из Снежных земель (госпожа Нина испытывала некоторую слабость по отношению к романтическим романам из далекой холодной страны), они обратили внимание на мальчугана, сосредоточенно изучающего огромный том по географии Солнечного полушария. Решили расспросить обо мне Нину, а та, повинуясь зову сердобольного сердца, рассказала всю историю моей короткой жизни в самых трагичных красках, особенно драматизировав некоторые моменты. Не знаю, что именно подтолкнуло моих будущих родителей принять столь ответственное решение, потребность души или живописание от Нины, – но через полчаса после беседы Анна и Александр разговаривали со старшим кузнецом Тавром, уточняя, как уладить формальности, связанные с моим переездом. Никаких формальностей, само собой, не оказалось. И Тавр испытал огромное облегчение, избавившись от такой обузы. Избавление, к тому же, было от всей души осыпано золотыми монетами: как думал Александр, моральной компенсацией душевной трагедии от разлуки. На деле же значительной частью внезапно свалившегося счастья.
Так я получил первый и главный выигрышный билет в жизни. Если не единственный. Не потому что не могу причислить себя к любимцам удачи, нет. Скорее потому, что именно тогда я решил для себя: если по каким-то причинам везение оказалось ко мне столь благосклонно, что родители зашли в библиотеку именно в это время и в этот день, то я просто не имею права относиться к нему как к чему-то, само собой разумеющемуся. Его надо бережно хранить, постараться не растерять и оставить на исключительный случай. Всего остального можно добиться своими силами.
Об этом мне говорил и пример приемного отца. В первые дни пребывания в новом доме я узнал полную историю своего новоиспеченного семейства. От Александра более официальную и патетичную, от брата Силанта – несколько упрощенную.
Первый вариант истории простирался сразу на несколько веков во времени и брал начало во времена Безбрежной, когда далекий предок Александра был жившим в убогом домишке босяком. Ни перспектив, ни надежды на крошечные возможности сделать свою жизнь лучше к домишке и жизни паренька не прилагалось. Обычная судьба любого оборванца. Ничего трагичного и удивительного.
Решив, что терять так и так ему нечего, парень отправился в путешествие по своей стране и по нескольким соседним. Оказалось, чтобы узнать мир и дать ему возможность принять тебя с распростертыми объятиями и показать свои сокровища, необязательно быть владельцем большого состояния. Свободы юности и отваги человека, которому нечего терять, вполне достаточно. Мир имеет привычку влюбляться в безумцев.
Вот и к нашему смелому герою он оказался благосклонен и достал из своих закромов настоящую жемчужину: в одной из далеких восточных деревень парень смог увидеть таинство чайной церемонии. Так он встретил самую большую любовь в жизни: чай. В той же деревне он остался работать на чайной плантации, изучал различные сорта и особенности их ферментации, познавал таинство правильного заваривания и в итоге решил открыть собственную чайную лавку.
Несмотря на отсутствие образования, у родоначальника Тимистери оказалась железная хватка и логика дельца. Первый капитал он заработал, устраивая чайные церемонии и продавая чай на городских площадях. На эти деньги открыл первую лавку, окутав ее байками и историями. Каждый продаваемый там сорт имел удивительную легенду. Например, о принцессе-отшельнице. Наследница древних магов, она не чувствовала себя своей нигде – ни в мире волшебников, ни в мире людей. В поисках себя и покоя для сердца она ушла в горы, предпочтя любой суете молчаливое созерцание облаков. Занималась земледелием и выращивала цветы. Один из лепестков однажды унесло в деревню на склоне горы во двор к простому крестьянину. Который, не подозревая об изяществе растения, не придумал ничего другого, кроме как заварить дар небес. Так и появился сорт «Шепот облаков». Эта легенда до сих пор каждый день десятки раз звучит в чайных лавках Тимистери в Снежных землях, Дальнегорье и Флоранте, принося десятки тысяч поляров в день. Потому что одна небольшая лавка превратилась в огромную сеть и сделала основателя рода одним из богатейших людей в стране.
Силант, рассказывая эту историю, умудрялся заключить ее суть всего в два предложения: «Наш лохматый прапрапрадед заработал кучу денег, наш дед чуть все не профукал, а папа смог все сохранить. Наша задача – не похерить все это». После этих слов мы заливались смехом: изредка вставить грубое крестьянское словечко было нашим скрытым и приятным баловством, добавляя ощущение порочности в приличное воспитание.
Александру Тимистери действительно пришлось спасать семейное дело, потому что его отец на закате жизни приобрел фатальную привычку играть в карты, не зная границ и меры. На то, чтобы промотать огромное состояние, у него ушло всего полгода. Когда чайная сеть из сотни магазинов могла насчитать только два десятка, дело в свои руки решил взять юный наследник семьи. Александру на тот момент было всего 16, и у него хватило смелости и смекалки обратиться за помощью напрямую к Ее Величеству. Взывая к ее чувству справедливости и честолюбию (еще бы, чайные магазины были настоящим достоянием Снежных земель), он попросил государственный займ на выкуп заложенных лавок, предложив в качестве залога часть прибыли. Казне это было выгодно. Не только финансово, но и в качестве способа показать свою близость к народу и контролировать настроения жителей, отправив осведомителей в чайные лавки.
На тот момент, когда я переступил порог особняка Тимистери, чайная империя вновь работала в полную силу. Александр уже давно мог бы почивать на лаврах богатства и славы, но он продолжал беспрерывно работать и развивать семейное дело. Именно он своим примером научил меня, какое огромное значение имеют усердие, искренняя страсть к работе, готовность искать возможности и как дорого могут обойтись небольшие ошибки и человеческие слабости. Тимистери показали мне, что значит слово «дом»: семейный особняк был крепостью, стены которой были способны защитить от любых внешних невзгод.
К сожалению, именно он и стал причиной ссоры между мной и Силантом. Мы росли в нем бок о бок всю юность, доверяя друг другу планы и секреты, сбегая под покровом ночи, чтобы отправиться в кабак на окраинах, где низкими влекущими голосами пели дурно разукрашенные девки. Мы мечтали о грядущей жизни, видели себя счастливыми и успешными. Я – одним из важных людей при дворе, Силант – наследником семейных традиций, который продолжит развивать чайное дело. Он искренне жаждал момента, когда лавки перейдут под его управление и хотел воплотить там множество своих, подчас странных, идей. Жить он, конечно же, хотел именно в семейном особняке, куда в далеком будущем хотел привести свою жену и продолжить славный род.
