Ирина Никулина Имаджика
Легенды Рива

3

Миры Дальней волны, пространство возле планетарного пояса Рив

Слушайте, смертные, тайну всесильного Рива!

Всего в планетарном поясе двадцать семь планет, все они обитаемы, все они уникальны. Рив – ошибка богов, их великий недосмотр. Ничего подобного не должно быть в Дальней волне творения, ибо это нонсенс пространства.

Живущий вопреки, Рив велик и непобедим, сила его воинов неоспорима. Двойное солнце, что сейчас зовется Гралис, два эона назад раскололось на два фрагмента и одна его часть стала планетами, что подобно поясу на талии красавицы, опоясывают сверхновую, горящую столь ярко, что Рив едва выдерживает жар светила. Две самые большие планеты соединились и названы Рив, там и зародилась цивилизация самых загадочных существ Дальней волны. Со временем их стало так много, что все двадцать семь планеты стали обитаемы, на всех построены чудесные города, несмотря на бесконечный горячий песок, малое количество воды и металлические горы. Раса ривайров выше гуманоидов с Трага в два раза, сильнее в три и умнее в десятки раз. Внешне ривайры могли бы походить на гуманоидов: они имеют схожие конечности, хотя прямохождение – не единственный их способ передвижения. Они способны быстро прыгать и бегать на четырех конечностях. Некоторые имеют подвижные хвосты или зачатки крыльев, но это не более чем атавизм. Но их различие с гуманоидами огромно, эта пропасть пролегает в полиментальности их личностей и возможности трансформировать молекулярную структуру тела.

Тайна рождения ривайров столь тщательно охраняется от любопытных, что даже магистры трагила-сай до сих пор не знают, как появляются на свет новые ривайры. Никто никогда не видел детей с планетарного пояса Рив и старых ривайров тоже. Новый ривайр приходит в жизнь всегда с одной основной личностью, он сразу называет миру свое имя и намерения в отношении космоса и, пустившись в поход, в боях выращивает новые личности, которые позволяют ему выигрывать любой бой. У ривайров три пола: женский, мужской и андрогин, но последних со временем осталось очень мало. Их существование есть насмешка над богами, потому что существо, содержащее в себе все необходимое для гармонии, не стремится к развитию и является настолько самодостаточным, что не желает познавать мир и себя. Впрочем, ривайры всех полов не верят в богов и ведут свои поиски смысла, не смотря на сложившиеся в Живом космосе представления о мире.

Умирают ривайры тогда, когда выращено достаточное количество подличностей и поиск смысла жизни завершен. Куда они уходят после смерти – такая же загадка, как и их существование. Иногда они образуют группы, военные отряды, чтобы легче было вести войны или поиски, но встречаются и одинокие ривайры, чьи вылазки раздражают гуманоидные миры даже сильнее, чем объявленные войны. Трагилы считают, что вскоре боги обратят внимание на планетарный пояс Рив и исправят свою ошибку, уничтожив такую необычную и неестественную расу. Впрочем, у ривайров совсем другое мнение.

Непобедимыми воинами их делает умение сращивать свои тела с металлом и на непродолжительное время становится живой машиной-убийцей. Достаточно нескольких грамм металла, чтобы вместо воина с хрупким телом появился железный истребитель или заряженное оружие. Во что трансформируется ривайр, поглотивший металл, не подчиняется никакой логике и такое преобразование ограничено лишь фантазией ривайра, больше ничем. Однако чаще всего тела ривайров принимают форму боевых звездолетов, которые в бою становятся непобедимы. Кибероиды с планеты Кибертроникус давно ведут незаконную торговлю с ривайрами своими последними техническими разработками и потому трансформации ривайров иногда напоминают оружие роботов с Кибертроникуса. Есть и те, кто любят более изысканные формы и ищут свое вдохновение на периферии Живого космоса и тогда их формы ни на что не похожи и смертельно опасны.

Долгое время весь планетраный пояс Рив был объявлен карантинным миром и цивилизованный космос не желал вступать с планетарным поясом в экономические и культурные отношения. Но молчание длилось не долго. Расплодившаяся непомерно раса трактоидов выплеснула свою жажду и злость на Траг, Сеп, Окутану и еще тридцать две планеты, желая стирать в пыль целые миры и пожирать мясо гуманоидов на обед. И только Рив смог остановить нашествие ящеров, чьи ментальные способности превосходили все живое. Война была недолгой, но кровопролитной, половина жителей Рива погибла, но победившие стали втройне сильнее.

Живой космос во главе с Трагом выразил признательность воинам-ривайрам и скрепя сердце признал Рив миром равноправным и полноценным. Это было в пятисотом цикле прошлого эона и с тех пор затаившаяся неприязнь к сверхсуществам, поправшим законы богов и пространства, только возросла. Гуманоиды предпочитали не встречаться с мрачными звездолетами ривайров, кибероидные расы поставили защитные поля на своих планетах, потому что воровство изобретений и интеллектуальной собственности возросло в геометрической прогрессии с тех пор, как Рив дал отпор трактоидам и загнал Ракс-Баа, монстра всех монстров в пространственную щель. Но всегда были и прогрессивные умы, которые считали ривайров полубогами и преклонялись пред их красотой и силой. Эти существа были счастливы, что милостивые боги позволили им любоваться красотой и грацией ривайров, потому что они уникальны. Нет ни одной расы в Дальней волне товрения, похожей на ривайров.

Все ривайры воины, женщины сильнее мужчин, андрогинны самые слабые, но сила их ума великолепна, а искусство перевоплощаться в металл поражает воображение. Металл, ставший частью их тел, есть везде на планетарном поясе, а вот растений нет совсем. Ривайрам не нужны деревья. Не верующие ни во что, не зависимые от религиозных и философских систем, они безжалостные воины. Металл не только в их телах, но иногда кажется, что и в их сердцах, и это делает ривайров непобедимыми. Они ни перед чем ни останавливаются, никого не жалеют, в том числе и самих себя, победить их невозможно, устоять перед ними нет сил. Рив давно бы завоевал весь Живой космос, превратив трагилов в пыль, но этого не происходит, потому что ривайрам не свойственно объединяться. Их много, но они действуют каждый в своих интересах и зачастую эти интересы полностью не совпадают.

Если нет твердой пищи, ривайры могут поглощать рассеянную в космосе энергию, потому путешествуют они налегке, без припасов, без скафандров, только с некоторым запасом металла на борту. Они агрессивны и презирают слабые тела гуманоидов, даже не считают их достойными противниками. Вся их жизнь – сплошная битва, ибо, как они считают, только на войне можно совершенствовать свои подличности, закалять множественный дух и познавать радость соединения с металлом. Иногда они грабят мирные звездолеты, потому что отчаянье и страх слабых веселят воинов Рива. Иногда оставляют энергетические сети для тех, кто осмелиться приблизиться к их миру, а потом забывают проверять ловушки, в которых запутываются звездные корабли и существа.

Некоторые маги Трага считают, что по неизвестной гуманоидам причине, боги слишком терпеливы к ривайрам. Однако они ошибаются, потому что вскоре настанут времена, когда гордые воины придут просить помощи у Живого космоса и это будет их самым огромным унижением и поражением.

… Паралис Мег – андрогин и гордиться тем, что он один из последних. Он огромен и на первый взгляд очень брутален: широкие плечи, сильные руки, коротко остриженные волосы, но голос его мягче, чем у мужчин-воинов и пальцы тонкие и длинны, как у всех андрогинов, пальцев всего четыре на одной руке. Груди нет, потому что ее нет и у женщин Рива. Это еще одна загадка расы ривайров, но еще не нашлось того, кто бы осмелился спросить, как рождаются и вырастают их дети.

Мег бороздит космос на черном огромном звездолете и на его обшивке изображен череп гуманоида, что не предвещает при встрече ничего хорошего. Он великий воин и стратег. На его звездолете под названием «Черный ветер» находятся еще два ривайра – женщина, чье имя никто не произносит вслух и воин с Темной луны, Раникс Лат. Лат имеет триста шестьдесят подличностей, он молод и доволен своим образом жизни. Женщина-воин не говорит о своих подличностях и имеет на это полное право. Сам Мег имеет тысячу семьсот подличностей, но считает, что это слишком мало для его сильного духа, он мог бы вместить втрое больше. Все они ненавидят трагилов и если бы Траг взорвался на их глазах, они бы тихо радовались, провожаясозерцая мертвые обломки. Цель, с которой они пустились в поход, скрыта, отношение ко всем мирам, кроме Рива, выражено символом черепа на обшивке звездолета под названием «Черный ветер».

– Мег, я чую приближение гуманоидов.

– Не ты одна. Готовьтесь к бою.

– Мы всегда готовы.

– Но они пока еще не напали, великий воин!

– Я думаю, Раникс Лат, ты стал слишком ленив последнее время. Может быть, ты полон сочувствия к этим презренным тварям, посмевшим в своих мыслях сравнивать наше величие со своей бесполезной властью?

– Если ты хочешь войны, я пойду на войну.

Он присматривает пару железных крыльев. Одни великолепные, серебряные с алым, совершенной и законченной формы, их изготовили на заказ кибероиды. Вторые в черной засохшей крови, выломаны из истребителя мира Сеп, зеленая краска на них почти облупилась, но именно эти крылья заставляют взгляд ривайра задержаться. Он готов к бою, он рад бою, он мог бы воевать против целой армии. Но что-то звучит диссонансом в его ощущениях, когда он думает о бесславной смерти гуманоидов.

– Тогда что не так? – Недоволен Паралис Мег.

– Это не те силы, которые мне интересны. Я хочу найти равных противников, желаю настоящей победы, когда кровь врага и собственная заливают лицо, когда ноют усталые от битвы кости, когда тело не может держать металл и отторгает его в разгар битвы. Я хочу трудной победы, ран, которыми мог бы гордиться и великих битв, о которых рассказал бы своим потомкам.

– Увы, гуманоиды измельчали. – Женщина-воин задумчива и всматривается в черное небо, где кроме звезд ничего не видно.

– Мы можем наведаться к трактоидам, если вы заскучали. – Пожимает плечами Паралис Мег. Его больше интересуют исследования, чем войны. Его крылья хранятся в хвосте звездолета, но это не делает его менее опасным, чем остальные ривайры.

То, что они видят спустя некоторое время, заставляет ривайров не спешить в бой. Перед ними совершенно прозрачный звездолет, словно созданный темной магией из воды. И это не чудо техники, а магическая сила духа гуманоида, что носит красно-черный плащ с изображением Меродаха, повелителя мистерий. Звездный корабль сделан из слез, а в нем тело магистра, может, он спит, а может в глубоком анабиозе. Беспомощный сон равносилен тому, что он сдается на милость ривайров.

– Я узнаю этого гуманоида. – Говорит женщина и отбрасывает крылья.

Она уходит в свою каюту на звездолете. То, что должно происходить дальше, не интересует ее. Если гуманоид просит об услуге и битвы не будет, она предпочитает уснуть и проснуться лишь тогда, когда услышит звон мечей и почует запах металла.

– Кажется, я тоже его узнаю. Мы должны убраться отсюда побыстрее и тогда плохая судьба не настигнет нас. – Недоволен Паралис Мег.

– Кто это, Мег? Что это за магия? И почему нам лучше улететь?

– Это главный магистр трагила-сай. Мы не можем ни убить его, ни взять в плен. Он пришел что-то сказать и хочет, чтобы мы выслушали. В виде жеста доброй воли он дарит нам видение этого корабля.

Раникс Лат всматривается в тело гуманоида, чьи седые волосы тянутся за кораблем, как шлейф. Он абсолютно слеп и неподвижен. Лат не видит никаких причин, почему нельзя убить гуманоида, даже если он великий магистр.

– Нельзя. – Паралис Мег знает, о чем думает другой ривайр, и так было всегда: мысли тех, кто рожден на Риве, слышны другим ривайрам как свои собственные. – Начнется война с гуманоидами, нас всего трое, а их миллиарды. Представляешь, какая война будет скучная и продолжительная? Она затянется на целый эон и мы скорее умрем от скуки, чем победим эту орду.

– Ладно. Что ему надо?

– Открой шлюз, пусть зайдет на борт, но клянусь солнцем Рива, это будет первый и последний раз, когда вонь гуманоида осквернит мой звездолет. И оденься, Раникс Лат, гуманоиды не переносят наготы. Их мысли начинают путаться, а руки слабеют. Наша красота их убивает.

Тран Сид Силити сильно рискует, принимая приглашение космических убийц, мир с которыми столь ненадежен, как вечерний ветерок на Траге. Но другого выхода он не видит. Вчера он вырвал свои глаза, чтобы они не мешали принимать решение и обольщаться формами. Что-то говорит магистру, что встреча с ривайрами может сильно угрожать его жизни, а потому глаза будут только искушать. Он прекрасно видит их энергетические тела и этого вполне достаточно, чтобы молча восхищаться даром силы, что награждены ривайры. О Паралисе Меге он слышал много интересного, но не знал, что перед ним андрогин. Андрогины-ривайры непредсказуемы. Паралис Мег может убить гуманоида, а может с интересом выслушать или пригласить к себе на Рив. Тран Сид Силити подарил ривайрам видение прозрачного корабля, что до сих пор парит возле их черной громадины и надеется, что это смягчит рожденных на Риве. Он видит трех ривайров и один из них удалился, что означает сразу ответ «нет», двое же других остались, что дает магистру шанс на успех.

– Рад приветствовать вас, великие воины, пусть солнце Рива всегда согревает ваши планеты. – Магистр говорит на высоком слоге Живого космоса и поднимает руки над головой, что во всем космосе служит знаком мирных намерений. На самом деле, Сид Силити натянут, как струна и тело его окаменело от напряжения, но показать врагам свои страхи он не может. – Я пришел с миром.

– Ты принес грязь в мое пространство! – Паралис Мег не слишком приветлив, как впрочем, и все ривайры. – Ты магистр трагила-сай, оплакиваешь смерть своего сына, в то время как по твоим же законам у тебя не должно быть потомков. Возможно, ты великий магистр, но ты не безупречен и сейчас я должен тратить время на то, чтобы выслушать твой слезливый рассказ о том, кто убил твоего незаконного отпрыска.

– Все так, воин Рива, но если я жив до сих пор, значит, ты готов меня выслушать.

Наступает долгая пауза. За это время ривайры с любопытством разглядывают верховного магистра Трага, который посмел прийти к ним, не спрашивая, желают ли они встречи с ним. Мало того, он еще и дерзит, полагая, что они в любом случае не тронут его во избежание войны.

– Хорошо. – Неожиданно соглашается Паралис Мег, и к его тонким изящным пальцам прилипает металлическая бляшка, что секунду назад была украшением мантии магистра. Рука ривайра становится металлической и он сжимает бляшку, превращая ее в бесформенный лом. – Мы выслушаем тебя, потому что любопытны. Но, видишь ли, мы обнажены перед тобой, а ты одет. Это неуважение! Впрочем, ты ведь не видишь, у тебя нет глаз!

Они усмехаются, полагая, что слепой магистр не видит их белых плащей. Но гуманоид только улыбается в ответ:

– Оставим все как есть. Раз я слеп и не вижу вашей наготы, то и вам не обязательно видеть мое тело. Оно живет пятьсот циклов. Это тело старика.

Ривайры снова усмехаются. Они знают, что магистр силен не смотря на возраст, но не возражают. Ход его мыслей забавляет воинов с Рива. В их мире война как секс, полна возбуждающего трепета, ласкает тела и умы, обещает и манит. Битва похожа на половой акт. Именно во время сражения в глубине их сознания рождаются новые подличности, наполняя все тело ривайра невероятным удовольствием. В этот миг ривайр бывает беспомощен, но именно ради этого мига он бросается в битву как безумный. Секс, наоборот похож на войну. Приходится воплощать хитроумные планы, чтобы заманить своего партнера. Хитрить, ждать в засаде, прибегать к насилию, заключать перемирия, нарушать их, идти напролом, умолять о пощаде и получать в награду долгожданную победу.

Среди ривайров редко кто добровольно соглашается на секс, для него должен быть достаточный повод. Потому некоторые ривайры не против других космических рас в качестве сексуальных партнеров. В редкие минуты бездействия, в тишине между сражениями, воины Рива могут легко расценить даже гуманоида пригодным к сексу, если конечно он молод и прекрасен. Безобразные тела отталкивают рожденных на Риве. Поэтому их интерес к магистру имеет под собой некоторые скрытые основания.

– Если ты не уважаешь наши обычаи, то будь краток и покинь наш звездолет, пока совсем не наскучил нам. – Презрителен Паралис Мег, который понимает, что магистра ему так просто не одолеть.

– История моего сына вам уже известна, кто я, вы тоже знаете. Поэтому я сразу перейду к делу: я могу предложить вам самую грандиозную битву во Вселенной…

А что может быть для ривайра интереснее, чем хорошая битва?

…двадцать два цикла длится битва с инаком, которого ривайры находят без труда. Сначала им кажется, что перед ними легкая добыча и старик Сид обманул, но через некоторое время они понимают, что существо, подобного которому они еще не встречали, лишь смеется над ними, изображая равную битву. Инак играет с ними, как обычно ривайры играют со своими врагами перед тем как одержать полную победу. Но к тому времени уже поздно, воины Рива втянуты в бой, который им никогда не выиграть…

На двадцать третий риварский цикл трое ривайров мертвы.

4

Миры дальней волны, Генстаг

Смерть одного как смерть каждого. Они чувствуют, как тела их сородичей выброшены в холод космоса. Никто не смеет прерывать развитие и жизнь ривайра без его согласия. Воины Рива – самые сильные в Живом космосе, до этого времени они были непобедимы. Умертвить сразу же троих в один миг может только тот, кто не боится отправиться на Дно миров. Миллионы ривайров подавлены и чувствуют вкус крови на языке. Они холодны и сосредоточены. Корабли Рива уже выстроились хищным клином, чтобы уничтожить одно единственное существо, у которого даже нет имени. Им не нужны карты и не нужны слова, знание рождается из глубины сердец и становится общедоступным. Они знают, где их враг, где тот, кто посмел оскорбить непобедимых воинов, единственных настоящих воинов во всей Дальней волне.

Смерть будет быстрая и безболезненная, а дух отправится на Дно миров, чтобы две тысячи эонов до скончания жизни влачить там невыносимое и мучительно тяжелое существование. Без надежды возрождения, без возможности вернуться в Дальние или Средние миры. Ривайрам не нужно быть магистрами, чтобы проводить дух врага на Дно миров, каждый из них легко сумеет унизить мертвеца.

Сколько их, – никто не считал! Черны орудия и смерть в глазах. Сам Некроникус не смотрит на воинов Рива, так нестерпимы их мысли о мести. Они сегодня не будут сражаться…

Тран Сид Силити доволен. Он спрятал свой звездолет за красным астероидом, которых много вблизи мира Генстаг. Старого и заброшенного мирка, свалки, где догнивают останки древних цивилизаций, где гуманоиды выродились в звериные племена и рвут друг друга за кусок мяса. Этот мир карантинный для Живого космоса и все известные пути идут в обход него, чтобы не заразится деэволюцией, чтобы не видеть то, на что развитым расам смотреть не хочется. Мир Генстаг – клоака, вызывающий рвотные рефлексы у любого цивилизованного существа. И именно там находится инак, знающий, что огромная армия воинов Рива направляется к нему, чтобы свершить месть.

Сид Силити доволен, он устраивается поудобнее, чтобы собственными глазами видеть, как будет совершено всего одно убийство. Только это убийство способно согреть его заледеневшую душу. Только смерть инака безымянного принесет успокоение и облегчение. Он не помнит про Паралиса Мега и двух ривайров, он не помнит про двух других инаков, которые все ещё живут где-то в Дальней волне творения. Все, что ему нужно сейчас, это удовлетворение.

Он наливает себе бокал лучшего вина Трага, сорванного с янтарной лозы в Золотых холмах. Он надевает свою парадную мантию, где имя великого Меродаха, патрона мистерий, вышито чистым светом, а на обратной стороне клубиться тьма, опасная, как сам Некроникус. Всего два раза Сид Силити надевал эту мантию. Первый раз, когда был выбран верховным магистром и второй раз, когда враги Трага, отвратительные трактоиды, были отброшены на периферию космоса. Сегодня он позволяет себе втереть в тело волшебные масла, от которых слегка кружиться голова и всех магистров отпускает в монастырь, молиться Меродаху. Сегодня ему плевать на богов и своего солнечного патрона, сегодня верховный магистр Трага всего лишь обычный гуманоид, который потерял сына. И он пьет много вина и смотрит, когда же умрет тот, кто оказался не по зубам магистрам.

Не будбь он так сосредоточен на себе, то услышал бы, как плачет Роза Дроттар, великая повелительница любви; увидел бы как неуверенно улыбается молодой Зерван, бог времени, наблюдая за ривайрами; как в бессильном бешенстве гудит тысяча богов божесьвенного Эшелона, каждый из которых знает, что смерть инака повлечет за собой. Будь магистр не так переполнен важностью, он мог бы спросить благосклонную Микротену, хранительницу будущего, что будет, когда инак умрет, но Тран Сид Силити считает себя вправе свершить свою маленькую месть чужими руками.

…нет сил смотреть на пожирающий огонь; хочется вырвать глаза, чтобы черные волны смрада, смерти и грязи не заляпали их. Волна жара заполняет вакуум, расплескав лаву и сплавленный металл. Так умирает мир Генстаг, ибо воины Рива непримиримы: они не тратят время на поиски врага, они превращают планету в пыль. Где бы ни был инак, кем бы он ни был, он не может пережить взрыв планеты. Миллиарды тонн напалма вырываются из орудий звездолетов, что есть тела воинов Рива. Сейчас Рив будет праздновать смерть врага, чье имя даже не известно. Сейчас магистр Трага будет удовлетворен и покинет сектор мира Генстаг, чтобы вернуться в свой мир, лечь в теплую постель и забыться беспокойным сном.

Нет ничего ужаснее, чем останки планеты, парящие в космосе, даже если это очень малые фрагменты: чья-то нога, чей-то хвост, чьи-то корни и чьи-то камни. Это все, что осталось от Генстага, мира, который посетил инак, безымянный сын черного бога, который считался вечным.

Меродах лишь смеется, когда видит дух инака, который затягивает на Дно миров железная воля великих воинов планетарного пояса Рив. Роза Дроттар печальна как никогда, Зерван лишь пожимает плечами: что ему игры смертных? Боги готовы пожертвовать своим бессмертным духом, чтобы вернуть инака, но уже поздно: Дно миров как гигантский магнит притягивает испуганную душу своего вечного пленника…

Месть свершилась и Рив подписал себе приговор. Ведь легенда говорит: три божественных зерна упали в почву. Инаков было трое в Дальней волне. Теперь их двое, но они видят смерть своего брата, они видят как безнадежны существа Дальней волны творения в своем неведении, видят как жесток мир к тем, кто не похож на него. Они умирают вместе с тем, кто был частью их единого существа, они безнадежно больны, они страдают так, что невозможно выносить. Разделенные эонами и миллионами парсеков, сегодня они соединяться, чтобы начать войну против Рива.