Ираида Владимировна Дудко
Энциклопедия наших жизней (семейная сага). Истоки книга 1. Детство и юность Виктора Анатольевича Дудко
Часть 6
Мечта сбылась
Студенческие годы начались с момента приезда в Москву летом 1951 года. Вместе с отцом поехали и сдали документы в приемную комиссию, которая располагалась на первом этаже Дома культуры МАИ.
Отказались от общежития на время сдачи экзаменов.
Временно Батя поселил меня у своих знакомых, в семье Горбуновых (вдове известного секретаря В. И. Ленина), на улице – Большая Почтовая, недалеко от станции метро Бауманская.
Я написал отцу в Брест…
Здравствуй, дорогой папа!
Я жив, и здоров, о чём в первую очередь сообщаю. Очень виноват, что до сих пор не написал тебе ещё ни одного письма. Исправляюсь. Живу, как говорят, как у бога за пазухой. До сегодняшнего дня жили вместе с Е. И… Она тут всё хлопотала по хозяйству. Сегодня поехала на дачу и я остался один. Завтра буду впервые хозяйничать один.
Кормимся мы хорошо: в неделю я даю 100 руб. Но в кино и тому подобное не ходил. На сегодняшний день у меня осталось 250 руб., т. е. до 20 хватит.
На еду, по существу, до 20 я истрачу 600 руб. Остальные на мелкие расходы: на метро (30 руб. в месяц), 4 раза на дачу ездил (24 руб.), купил 2 замка-молнии (11 руб.), купил книги (10 руб.), ну, и т. п. мелочи, вроде спичек, чая, булок, плата иногда за трамвай, и т. п.
В общем, всё расписывать не буду, но скажу, что ещё собственно я не хозяйничал и в точности расход, который я бы сделал, если хозяйничал, не знаю какой будет.
Сейчас сдаю экзамены. 1 сдал математику всю на 5. Послезавтра буду писать сочинение.
Всего сдавать 6 предметов. 18 кончаю. Если вышлешь справку, что ты болен, то 20 смогу выехать на 6 дней к тебе.
Сейчас всю эту историю с медалью тебе не буду писать, но вкратце объясню.
(7-го послал министру просвещения РСФСР письмо следующего содержания (найди ошибки)…
Копия
Министру просвещения РСФСР
от выпускника 10 класса МСШ № 1 г. Фрунзе
Дудко Виктора Анатольевича
Уважаемый товарищ министр!
Убедительно прошу ответить Вас на интересующие меня вопросы:
1. Имею ли я право получить серебряную медаль, если я, окончив 10-й класс МСШ № 1 города Фрунзе, имею по всем предметам 5, кроме русского, по которому у меня стоит 4?
2. Имеют ли право дать серебряную медаль в том случае, если учащийся получил по сочинению 4, а – общегодовая отметка выходит 4, но ему говорят, что в министерстве могут поставить 3 за почерк, а также принимая во внимание, что учащийся последние 3 года оканчивал с похвальными грамотами?
3. Куда и как обратиться с претензией о не получении (надписано: вместе) медали? (ошибка 1-я)
(Примечание: школу я окончил в 1950–51 уч. году.)
В моей просьбе прошу не отказать.
Ответ послать по адресу……………………………..
Прилагаю также ответ, который пришёл рано утром 1 августа, согласно которому я ничего не могу сделать. Просто время нет, да и голова болит от всего этого ученья. Конечно, письмо было написано отборным почерком – ведь, и я иногда могу писать хорошо. 4 раза перерабатывал, и растянуто на 2 листа. Насчёт ошибок – это, конечно, неверно. К сожалению, их намного больше!. Извини папаня, что так написал небрежно: всё некогда.
Если что-нибудь нужно узнать Д. М., то можешь сообщить это им.
Письмо это сохрани, может быть, я ещё попробую юридически вытребовать медаль себе, т. к. имею на это полное право.
Д. Миша и Т. Катя мне не пишут, хотя я и написал им ещё в том месяце письмо. Чем объяснить – не могу? Может адрес не знают. (Можешь отвечать мне сюда или на 57 от. почты до востребования).
Следующее письмо напишу 9-го вечером. Не беспокойся обо мне.
С приветом ко всем – твой сын ВИКТОР.
Большущий привет братишке: пусть надеется на небольшой подарок.
4/VIII – 51 г. 9 ч. вечера.
В письме есть пометки (в скобках), сделанные мной.
Ответ:
При ответе ссылайтесь на наш Кирг/3952 РСФСР
28 июля 1951 года
МИНИСТЕРСТВО ПРОСВЕЩЕНИЯ
Москва,82, Большая Почтовая,18/28
Управление……………………………………
корпус 11, квартира 106 Е. И…
Москва, Чистые пруды, д.6… для Дудко
Телефон Комммут. К 0–28–00
На В/№ ________ Дата _______
Управление школ Министерства просвещения РСФСР сообщает, что заявление о награждении Вас медалью Вам следует направить в Министерство Киргизской АССР. (ошибка)
Одновременно отмечаем, что в Вашем коротеньком письме на имя Министра просвещения имеются грубые орфографические ошибки (ошибка), что говорит о недостаточном усвоении русского языка по курсу средней школы.
Заместитель Начальника Управления школ(подпись красным карандашом)
(Мною мелким шрифтом отмечены две ошибки, одна – политическая).
Москва 1951 год Фотографировался я (Виктор) с ребятами другой группы.
Когда Батя уехал, я стал осваивать Москву. Ходил в музеи, побывал на ВДНХ.
Москва 1951 год ВДНХ Фото с ребятами из другой группы
Москва ВДНХ 1951 год Фотографировал сам (Виктор)
Москва ВДНХ 1951 год Фотографировал сам (Виктор)
Галочка Щупалеева и я (Виктор)
Но, прежде всего, я, как и многие другие, ездил на все консультации по всем приёмным дисциплинам. Робости у меня не было, но было огромное самомнение, проще говоря – нахальство. Поступал я на 1-ый факультет – самолетостроительный – самый трудный и почетный. Девчонок на него почти не брали.
Консультации проходили: в лекционных залах основного корпуса, в физическом и химическом корпусах, и в пятом – на Волоколамском шоссе.
Многое, о чём говорилось на консультациях, мне были знакомо, но некоторые вещи я не знал, и не всегда понимал. Среди абитуриентов встречались такие, которые задавали множество вопросов, не всегда нужных всем остальным.
Надо отметить, что какой-то робости или неуверенности перед экзаменами у меня не было. Вступительные экзамены я сдавал легко.
Только по сочинению я получил четверку, а вслед за ним и по русскому языку тоже поставили четверку. (Преподавательница сказала, что по литературе они ставят отметку не выше отметки по сочинению!).
Остальные предметы я сдал на отлично.
Запомнился экзамен по математике, который проходил в читальном зале 5-го корпуса: огромный зал и множество преподавателей, рядом с которыми сидели абитуриенты, получившие билеты и готовившие свои ответы. Один выходил, а новенький входил. Все не хотели попасть к одному преподавателю, который ставил много двоек. Пришлось мне пойти к нему. Мой экзаменатор сидел за столом, облокотившись рукой о стол и, положив голову на руку. Казалось, он спал и не смотрел на сидящих рядом за столом абитуриентов: и тех, кто готовился отвечать по билетам, и тех, которых он отсадил, дав им дополнительные вопросы.
Но, на самом деле, замечал он всё. Когда подошла моя очередь, я подошёл и сел на стул перед ним, положил свои записи на листочках и начал отвечать на первый из семи вопросов билета. Он остановил меня вопросом:
– «Где вы так загорели?» Я ответил, что специально не загорал, а часто был на стадионе, и у нас во Фрунзе в это время очень жаркое солнце.
– «Переходите ко второму вопросу». Я начал отвечать на второй вопрос билета.
– «Хорошо. Следующий вопрос покажите. А что это за такой большой значок у вас на груди?»
Я сказал, что это знак чемпиона республики (действительно, на груди у меня был знак чемпиона республики среди юношей по лёгкой атлетике, размером и видом напоминающий настоящий орден).
Мы довольно быстро прошлись по всем остальным вопросам и я, довольный отметкой, быстро оказался за дверью в читальный зал, где меня окружила толпа абитуриентов, как нашего потока, так и других.
Причём первых интересовала отметка, а вторых номер билета и вопросы, которые были в нём и мои ответы, чтобы можно было подготовить соответствующую шпаргалку (так они делали с каждым, выходящим из зала).
Все очень удивились, что я так быстро ответил, и получил пятерку. К тому же, это была единственная пятерка у этого преподавателя. Хотелосьотметить, что ребята из другого потока, встретив меня на следующий день, сказали, что ответ на один вопрос у меня был неверным. Они пытались мне это доказать, но я не стал их слушать, считая себя правым.
Как я сдавал другие предметы, я уже не помню.
Набрав 28 баллов из 30, уверенный, что меня примут, я после экзаменов отдыхал.
Здравствуй дорогой папа!
18 августа сдал последний экзамен, немецкий язык, на 5.
В результате 6 экзаменов набрал 28 баллов из 30 возможных. Стипендию буду получать, т. к. все хорошие отметки у меня.
Числа 23–24 августа, как нам сказали, будут известны результаты. Надеюсь, что меня примут с предоставлением общежития, но пока ничего не знаю.
Ребята советуют мне не ехать к тебе, т. к. пока будут известны результаты пройдёт много времени, пока перейдёшь в общежитие, пока познакомишься с ребятами – всё это отнимет много времени, но, что особенно важно, – это общежитие. Пока я буду ездить, я могу проморгать общежитие – вот в чём основная загвоздка. Поэтому я не приеду этим летом.
Вероятнее всего я приеду после первой сессии, т. е. в конце января и вначале февраля. Так обстоят мои дела с институтом.
Позавчера, т. е. 18 августа, когда я собирался ехать на дачу к Е. И., зашёл какой-то капитан и говорит: «Виктор, здравствуй!» Я, собственно говоря, опешил, но сразу сообразил, что это, вероятно, от тебя. Как потом разговорились, и всё выяснилось. Очень большое спасибо за варенье и яблоки с грушами, небось – собственные.
С капитаном выпили по 100 гр. и поели «собственные» помидоры, т. е. привезённые им.
Большое спасибо также за деньги, а то у меня осталось 25 руб. На еду, как я тебе уже сообщал, начиная с 10 июля по 20 августа я израсходовал 660 руб.
Причём, питался я всё время с Е. И., и, конечно, гораздо лучше, чем, если бы, я питался сам, т. е. покупал, варил сам себе. Да, и время это отняло бы гораздо больше, чем сесть, поесть, да, обратно за книжки.
И неудивительно то, что я за два дня прочитал, и выучил 5 книжек по физике с 1750 страницами. И неудивительно то, что я 6 августа писал сочинение в течении 3 часов с температурой 39–40, хотя внешне держался, как следовало.
Ты, конечно, папа, не беспокойся: сейчас здесь, на даче, я чувствую себя хорошо. Правда, как я тебе уже писал, я чертовски устал, особенно, это было заметно 18 перед экзаменом. С 12 до 1 часу я сидел и не мог подняться, чтобы собраться на экзамен.
Я как-то совсем обессилил, но потом переборол себя, и сейчас чувствую себя хорошо. Медкомиссию прошёл 16 августа: здоров, как вол, только вот нужно вырвать пару негодных зубов, да я никак не соберусь это сделать: «всё времени нет: занят».
Ну, вот и всё нового о себе.
Да, ты так и не написал, как быть с уплатой за квартиру Е. И. или ждать тебя, когда ты приедешь, или отдать мне самому, хотя бы за 1 месяц.
Ты, ведь, с сегодняшнего дня в отпуске и, как говорил капитан Ананьев, думаешь приехать сюда.
Пиши, когда собираешься навестить меня здесь, а то, может быть, ты будешь отдыхать дома? Твою просьбу постараюсь исполнить, но пока, кажется, в магазинах он не появлялся, однако вскоре, должен быть. Сегодня еду в Москву. Думаю побывать, пока время есть, в музеях галереи, а также на выставке: она откроется 1 сентября.
Передавай всем привет от меня. С приветом, до встречи, твой сын Виктор.
Когда приехал в институт, кто-то из знакомых сказал, что уже известны результаты приёма на 1-ый факультет, хотя официально это должно быть известно только ещё через два дня. На 4-ом, 5-ом и 6-ом факультетах ещё шли последние экзамены.
Я не хотел идти в приёмную комиссию, но пошёл. Каково же было мое удивление: в списках принятых моей фамилии не значилось.
Меня не приняли!!!
(Нужно было набрать 30 баллов!!!)
Я сразу же дал телеграмму отцу, попросив его приехать срочно. В помещении приёмной комиссии за отдельными столиками обычно по углам находились представители приёмных комиссий других институтов, которые приглашали абитуриентов в свои вузы.
А сдавшим и не прошедшим по конкурсу, предлагали сразу же зачисление в институт без экзаменов (с теми отметками, которые они получили в этом институте: считалось, что приёмная комиссия московского института более жесткая, чем периферийные, и более справедливая).
Из всех представителей других институтов, я запомнил членов приёмных комиссий Казанского и Сталинградского авиационных вузов, а других просто не помню.
20/VIII 51 г. 12 час. дня.
Телеграмма из Москвы Брест Адамково Добрая 1 ДУДКО
СРОЧНО ВЫЕЗЖАЙ НУЖНА КВАРТИРА
Виктор.
Батя приехал на следующий день. Мы пришли в приёмную комиссию. Познакомились с секретарём. Выяснили, что на свой факультет я уже никак не попаду.
С общежитием можно было попасть только, набрав 30 баллов, а без него – 26. Мы несколько раз встречались с секретарём. Однажды, даже вместе на Соколе ходили обедать, правда, всего лишь, в столовую.
Секретарь подсказал, что на 5-ом факультете будет дополнительный приём, и, если мы быстро перебросим документы, то, возможно, меня возьмут, но без общежития. Мы посоветовались и решили никуда не ехать, а поступать на этот факультет (о чём я теперь, безусловно, не жалею!), а потом, может быть, перейти на «свой» факультет.
Так мы и сделали, подали заявление с отказом от общежития, представив справку – о проживании на частной квартире… Отец договорился с Горбуновыми, что я поживу у них, хотя бы год.
Наконец, секретарь приёмной комиссии сообщил, что я принят. И, когда несколько дней спустя, мы пришли посмотреть списки принятых на факультет, я нашёл свою фамилию в группе АП-1–4, став, наконец, студентом Московского Авиационного Института имени С. Орджоникидзе (сокращенно – МАИ), чем очень гордился.
Мне ещё раз повезло: я попал в группу прибористов – как раз вышло постановление об увеличении приёма в институты и факультеты приборостоительного направления и дачи им некоторых льгот.
Об этом я узнал много лет спустя!
За несколько дней до начала учебного года нас всех собрали и проинструктировали – ведь мы теперь не абитуриенты, а полноправные СТУДЕНТЫ!!! и вести себя должны соответствующим образом.
Нам рассказали, что у нас будут следующие виды занятий: лекции по потокам или полупотокам, практические и лабораторные занятия – по группам, семинарские и другие виды занятий, как правило, тоже по группам.
МАИ 1951 год Группа АП-1–4
Я (Виктор) – в верхнем ряду второй слева
Занятия будут проводиться по спаренным двум академическим часам (два по 45 мин. с перерывом в 10 мин, который, иногда, попадает на большой перерыв – в 30 мин. или 15 мин). За это время мы должны переместиться к указанной в расписании аудитории и, если необходимо, побывать в буфете или в столовой.
Мы: дали подписку «о неразглашении», получили пропуска для прохода на территорию института, записались и взяли обязательный набор книг в библиотеке (впоследствии каждый преподаватель давал список дополнительной литературы, которой, как правило, в библиотеке не было, или их было в ограниченном количестве и выдавалось только в читальном зале). Затем, приобрели необходимое количество разных размеров тетрадей, ручек и карандашей.
Естественно, у каждого была сумка или портфель, куда все это складывалось.
В каждой группе был назначен староста, который был обязан следить и отмечать посещение студентами занятий, а впоследствии и получать стипендию на группу и выдавать её студентам. Нам сказали, что в течение первого месяца, когда все уже познакомятся друг с другом, нужно будет провести собрание по выбору комсорга и профорга группы (у нас было, кажется, два коммуниста).
Часть 7
Друзья
Когда впервые собралась наша группа, после окончания вступительных экзаменов, я как-то сразу сблизился с Борькой Филиным, который, как и я, приехал из провинции города Гродно, что в Белоруссии недалеко от Бреста.
Да, и судьбы у нас были похожи: он жил с матерью и младшим братом, а я с отцом. Борю назначили старостой, его поселили в общежитии, которое располагалось в здании 5-го корпуса. А вход в то время был не у ворот, а справа от здания, а дальше был пустырь, в конце которого расходились Ленинградское и Волокаламское шоссе. Здание Гидропроекта еще не было, оно появилось много позже. Ребята жили в комнатах, в которых впоследствии стали проводиться занятия по группам (похоже, что к началу учебного года не было готово общежитие).
Проходная закрывалась в 12 часов ночи, и, когда Боря ехал от меня, он опаздывал к этому сроку и ему приходилось лазить через досчатый забор, чтобы попасть к себе в комнату и не проспать начало занятий.
Здесь же, в общежитии, зимой 1952 года мы с ним встречали членов нашей группы, которых Борис вызывал, чтобы вручить выданную дополнительно за 4 месяца нам повышенную стипендию в размере 700 с чем-то рублей тем, кто получал стипендию, и 2000 с чем-то тем, кто сдал экзамены на тройки. Это было незабываемое зрелище, когда человек приезжал на занятия и, вдруг, ему вручалась довольно большая по тем временам сумма. Почти со всеми мы тут же шли в кафе напротив института обмывать это дело. (И я, заодно примазывался к этому делу – конечно, мы не пили, как сейчас, и дело иногда обходилось одной шоколадкой или реже бутылкой красного вина).
Немного позже, я перебрался в общежитие, не имея ещё законного разрешения на это. Мы с Борей спали валетом. И, только на третьем курсе, когда Борис женился, и перебрался жить к Галке Щупалеевой – своей жене, освободилась его койка, которую я окончательно занял на законном основании.
Наша дружба с Борисом затянулась на всю жизнь. Конечно, не только с ним, так как группа, уже после окончания института раз в год собиралась обязательно или в ресторане или у кого-нибудь на квартире. Но с Борисом и Галочкой мы дружили семьями. Галочка – это тоже наша однокурсница.
Я был на свадьбе Бориса и Галки. А через несколько лет, в 1959-ом году и они побывали на моей свадьбе с Ираидой. А в 2009 году – встречались на нашей с Ираидой золотой свадьбе.
Знакомство студентов нашей группы осуществлялось постепенно: некоторые знали друг друга еще по школе, другие познакомились во время сдачи вступительных экзаменов, остальные подружились во время учебы и совместной подготовки к экзаменам и зачетам, а отдельные типы вроде меня, так ничего не знают о своих сокурсниках и сейчас. В целом можно сказать – группа была дружной.
Поскольку у меня был фотоаппарат, сохранились фотографии тех далёких студенческих лет.
Вот несколько снимков, которые я сделал, когда мы ходили на демонстрацию…
МАИ Группа АП-4 на демонстрации
МАИ Группа АП-4 на демонстрации
Группа АП-4 на демонстрации
Слева – 2-я Галочка Щуполеева и Борис Филин
Группа АП-4 на демонстрации
Крайний справа – я (Виктор Дудко)
Группа АП-4 на демонстрации
Справа – Борис Филин и Галя Щупалеева
Группа АП-4 на демонстрации – улица Горького
Крайняя слева – Инна Никонова
МАИ На снимке – справа Галочка Щупалеева и Боря Филин
ПРИМЕЧАНИЕ ИРАИДЫ…
Я чувствую себя очень неудобно. Я помню все фамилии студентов группы АП-4. Когда Виктор был ещё жив, рассматривая фотографии и вспоминая каждого из них – называл кто именно снят на том или другом снимке. Я слушала его, но не записывала. А потому теперь уже боюсь ошибиться и поэтому под снимками не ставлю фамилий тех, кто на них заснят.
ПРОДОЛЖЕНИЕ, НАПИСАННОЕ ВИКТОРОМ
У нас в группе было 8 ребят и 17 девчат. Причем, всего иногородних было 8 человек: я, Филин, Борисов – более старший и державшийся всегда отдельно от всех, Почивалина Валя – самая младшая в группе, Вера Левакина, Оливер Иваньков, Гера Лопушихин и, конечно, Валя Важова, которая на последних курсах исчезла из группы (а также Алиев, очень быстро покинувший нас). Несколько человек жили в Подмосковье.
Гарик Белик – ветеран войны, многое позабывший, постоянно задававший массу, иногда по незнанию – глупых вопросов.
Вовка Свечников – бесшабашный парень, единственный, кто много пил, правда, в основном, пиво, но не пропускал мимо и покрепче.
Вовка Васильев – человек не из нашего круга, политически подкованный и грамотный.
Регина Пучкова – почти постоянный наш комсорг и ещё – несколько красивых интересных девчат.
Постепенно все разбились на пары, тройки – т. е. на подгруппы, которые так и просуществовали до конца учебы, а некоторые продолжали дружить и после окончания учебы.
Материальное положение у всех было разное.
В достатке жили далеко не все, не большинство. Это было видно потому, что не все могли собираться на праздники, когда группа, сговорившись, отмечала у кого-нибудь какое-то торжество.
Собирались мы в квартире у родителей Пучковой на Шарикоподшибниковской. По пути к её дому мы шли, пересекая несколько железнодорожных путей (кажется, мы собирались у нее не один раз, впоследствии, проезжая на машине, я вспоминал это место).
Были мы два раза в квартире у Никоновой (я так и не узнал: – была ли она родственницей Молотова), – в доме с высокими потолками (это дом против Елоховской церкви, большой длинный, мрачный.)
Впоследствии, в торце этого дома, ближе к Спартаковской, в закрытой мастерской Госснаба СССР мне шили шикарный костюм и по ошибке вместо моего заказа мне выдали заказ Зампреда СМ Козлова. Ираида в то время работала начальником отдела Госснаба СССР и временами мы пользовались льготными талонами в ателье и продуктовыми заказами.
Были мы и в квартире у Никоновой, в двухэтажном доме на площади Маяковского. В этом же доме находился какой-то театр. Сейчас этого дома уже давно нет – это все площадь Маяковского. Во время одной из таких встреч Свечников, выпив лишнего, выходя из комнаты – покачнулся и задел книжный шкаф, разбив при этом стекла в дверках шкафа.
В нашей группе было много интересных девчат, среди которых были: Щупалеева (будущая жена Бори), Платонова Лариса, Шурьева Ирина, Вера Левакина, Инна Никонова, по-детски наивная Валя Почивалина и другие.
Образовались пары: Филин – Дудко; а затем Филин – Щупалеева; Иваньков – Пучкова, а другие: Алла Тунер, Нина Чеботарева, Галя Путанкина, Нина Скомарохова, Наташа Селецкая, Галя Речиц, Галка Брюзгина (кто с кем – я не знаю, и во время учебы не интересовался). Они либо организовывали временные подгруппы, либо примыкали к той или иной подгруппе.
Преимущество таких групп было в том, что записанная лекция дублировалась и то, что не было в одной, могло быть в другой (или в других). Были и индивидуалисты: Васильев, Дудко, Борисов, иногда Свечников и Левакина.
Я дружил с Борей Филиным. И эта дружба продолжалась всю учебу, хотя на последних курсах он пропадал у своей жены Гали Щупалеевой.
Я несколько раз бывал в этой семье. Жили они на Беговой, у стадиона Юных Пионеров, в коммунальной квартире. У Галки было 4 или 5 сестер и 2 или 3 брата. У них на всех была одна комната, перегороженная шкафами на несколько коморок, которые выделялись в первую очередь семейным членам семьи с детьми, да потом еще и Борис перешел к ним после свадьбы. Но жили они все дружно. Верховодила в семье мама Галки.
После первого курса мне пришлось снимать место для проживания в частном секторе. Так как я был не коммуникабельным парнем «из деревни», мне никак не удавалось найти нормальное жилье. И в какой-то момент Борис предложил временно переспать у него в общежитии. Это временное продолжалось несколько лет, пока я не получил место в общежитии. Спали мы на одной кровати, валетом.
В комнате № 43, на втором этаже, проживало четыре, а со мной – пять человек: двое с младшего курса, и мы трое: Боря, я и Витя Волков. Наша кровать стояла у стены слева от двери. Напротив – стоял шкаф, за которым находилась кровать Волкова. Когда Борис задерживался, я спал один, а когда он приходил, мы спали вдвоем.
Здесь я привык спать на правом боку, как и Борис, который располагался головой к двери с края, а я – головой к окну, у стенки.
У нас в комнате не возникало никаких недоразумений. Мы жили довольно дружно. Компаний у нас не было. И только на пятом курсе, когда я поселился в нашей комнате на законном основании, неожиданно все ребята заболели преферансом.
Иногда, просиживали целые ночи за картами – в одной из соседних комнат, но в нашей – этого никогда не было.
Тут я близко познакомился с Сашей Смирновым, учившимся в третьей группе. Он обо мне уже знал давно, а я нет.
С Сашей нас связала крепкая дружба уже после окончания института. Так получилось, что мы вместе устраивались на работу. И все годы, вплоть до моего перехода на работу из НИХТИ в Москву – в 1975 году, мы «варились» в одном коллективе вычислительного цента института и, кроме того – дружили семьями.
Встречаемся до сих пор, хотя и редко, так как к нам нужно добираться на машине, а Саша остерегается сейчас по состоянию здоровья ездить на большие расстояния, впрочем, как и многие другие.
Филина Бориса к примеру на наши встречи привозит сын. А мы – не то, что за руль, на участок-то теперь выходим с палочкой…
Но зато нас связывают с Сашей и наши новые увлечения – портал «ПРОЗА.РУ», на котором можно бесплатно публиковать свои произведения. Именно от него мы узнали о том, что он там начал публиковать свои рассказы (СМИРНОВ 83). И – последовали за ним.
Увлечение оказалось заразительным… Теперь уже мы уговариваем его – публиковаться в издательстве ЛитРесс.
На четвертом курсе мне предоставили место в общежитии официально в другом корпусе. На том же втором этаже, рядом с комнатой, куда меня переселили, находилась квартира одного преподавателя (просто две комнаты соединили вместе, и провели им отдельный водопровод). И только тогда, когда Борис окончательно выписался из общежития, я переехал на его место.
В комнате с нами жил китаец – сын одного из первых руководителей компартии Китая. Нас он поражал своим трудолюбием и не принимал никакого снисхождения к себе: если он знал предмет только на четыре, то ему нельзя было ставить 5 или 3 – он будет настаивать на своем, особенно, при завышении отметки. Питался он скромно и очень немного (как и все китайцы в стране – один раз в сутки).
В нашей группе было много интересных девчат, на одну из которых я обратил свое внимание.
Мне казалось, что я в нее влюбился. Я стал оказывать ей особое внимание, не обращая никакого внимания на других. Я не подозревал, что москвичи снисходительно относятся к провинциалам. Я провожал ее до дома, и мне кажется, что я был представлен даже родителям, и несколько раз побывал в квартире моей любимой.
Дом ее находился на Кутузовском проспекте, крайний у моста через линию метро, которую построили чуть позже. Из центра – это крайний слева почти напротив (наискосок) от дома 24, в котором жили Первые секретари ЦК (об этом я узнал гораздо позже.) От метро Киевская я провожал её до дома.
Путь мне запомнился хорошо и надолго. На улице всегда бывало немного народа. Мне запомнились очень высокие потолки в этом доме.
Почему-то мы переписывались, и у меня сохранилось несколько писем, но когда я забирал из дома «макулатуру» на дачу, куда-то их так далеко заложил, что до сих пор найти не могу.
Лет десять спустя, однажды к этому дому я подвозил преподавателя из Академии ЦК, в которой учился Коля (муж моей сестры).
