Иосиф Левин
Суверенитет

© И. Д. Левин, 2003

© С. А. Авакьян, предисловие, 2003

© Изд-во «Юридический центр Пресс», 2003

Предисловие

Предлагаемая вниманию читателей монография принадлежит Иосифу Давыдовичу Левину – одному из виднейших отечественных государствоведов прошлого века. На его судьбе отразилось время – его взрослая и тем более научная жизнь приходится на советский период отечественной истории, он был человеком своей эпохи, если судить по публикациям – добросовестно служил существовавшей идеологической системе. Система нередко ломала людей, обвиняла их в мыслимых и немыслимых прегрешениях, порой выискивая в обычных научных позициях «политические ошибки». Это И. Д. Левину пришлось испытать на себе. Но в общем и целом можно сказать, что он оставил себя во времени, поскольку научное начало в творчестве И. Д. Левина, по необходимости обильно сдобренное идеологическими пассажами, не заслоняется ими и остается главной ценностью.

Сказанное особенно относится к монографии «Суверенитет», изданной в 1948 г. и посвященной одной из сложнейших, интереснейших проблем государственного права, международного права, политики, неоднозначно трактовавшейся до автора, самим И. Д. Левиным, а также в последующие годы, наконец – и в наше время. И все же в ряду изданий, посвященных теме суверенитета, книга И. Д. Левина выделяется своей фундаментальностью, с одной стороны, авторских подходов, с другой – широтой охвата (обзора) подходов к разным аспектам суверенитета зарубежных ученых – предшественников и современников автора.

Многие десятилетия И. Д. Левин работал в Институте государства и права Академии наук СССР. Автор предисловия, работая в журнале «Советское государство и право» (1965–1968 гг.), располагавшемся в здании института, конечно, видел И. Д. Левина и многое знал о нем как о великолепном ученом и эрудированном человеке. Можно было бы как-то найти повод пообщаться с И. Д. Левиным, но не так просто молодому человеку подойти к мэтру. К тому же он был не очень здоров, не расположен к общению, не часто появлялся в институте. В общем, как говорится, не судьба.

При подготовке этого предисловия удалось посмотреть в архиве института личное дело И. Д. Левина.

Иосиф Давыдович Левин родился в 1901 г. в Варшаве в семье бухгалтера (в последующем в своих анкетах он писал – «из мещан»). Затем семья переезжает в Одессу, с 1917 г. И. Д. Левин – в Москве. В 1911 г. он поступает в классическую гимназию, оканчивает ее в 1918 г… Весной 1919 г. поступает на факультет общественных наук МГУ, осенью того же года переходит на историко-филологический факультет и оканчивает его философское отделение в 1922 г. В 1923 г. снова поступает на факультет общественных наук, его историческое отделение, но через год уходит оттуда, поскольку начинает заниматься самостоятельной научной работой.

В тексте автобиографии, имеющейся в его личном деле и относящейся к 1935 г., И. Д. Левин указывает, что он знает многие языки – немецкий, французский, английский, итальянский, испанский, польский, чешский, болгарский, греческий, латынь, арабский, персидский, турецкий, татарский, тюркский, узбекский, таджикский, украинский и белорусский.

В 1926 г. И. Д. Левин поступает в Наркомат рабоче-крестьянской инспекции СССР в качестве консультанта методического отдела. С 1927 г. работает в Коммунистической Академии в качестве ученого секретаря Комиссии по изучению национального вопроса. В 1930 г., когда Комиссия влилась в Институт советского строительства и права, переходит туда. В 1930–1940 гг. старший научный сотрудник института, в последующем преобразованного в Институт права, позже – Институт государства и права АН СССР. С 1940 г. – заведующий сектором государственного и административного права, с 1941 г. – государственного права, далее опять старший научный сотрудник – до конца работы в Институте остается на этой должности в разных секторах (с учетом реорганизаций, расширений и т. д.).

В 1935 г. И. Д. Левин получает степень кандидата государственных и правовых наук, в 1939 г. – доктора юридических наук. Параллельно преподает в Московском юридическом институте и в 1947 г. получает звание профессора.

И. Д. Левин является автором большого количества научных работ. По нашим подсчетам, только опубликованных трудов у него не менее 110 (в 1930-1950-х гг. к научным трудам относили и то, что написано, но не опубликовано).

Не утратили актуальности его монографии: «Национальный вопрос в послевоенной Европе» (1934); «Суверенитет» (1948), «Современная буржуазная наука государственного права. Критика основных направлений» (1960). И. Д. Левин – соавтор многих коллективных монографий. Он отмечает в своих автобиографиях, что был автором и редактором известного (можно даже сказать – печально известного) учебника по советскому государственному праву 1938 г. под редакцией А. Я. Вышинского. Кроме того, являлся соавтором и соредактором учебника «Советское государственное право»

1948 г.

В 1970 г. И. Д. Левин выходит на пенсию, и его научной деятельности в области права с этого времени до кончины (1984 год) не прослеживается. Правда, обнаружилось, что одновременно с правом И. Д. Левин занимался и философией, в 1994 г. Ю. И. Левин опубликовал трехтомник его философских изысканий (М. Радикс).

Что касается монографии «Суверенитет», предлагаемой вниманию читателя, в ней автор проявляет себя как государствовед, теоретик права и государства, историк и в определенной мере, как сказали бы сегодня, политолог. И. Д. Левин – прежде всего, блестящий знаток предмета. Его эрудиции можно лишь позавидовать.

Как уже было сказано ранее, И. Д. Левин творил в духе своей эпохи, когда было естественным требование к научному сочинению в идеологических науках (а право было одной из них) критиковать западных ученых как идейных, политических противников. Кстати, и он оказался жертвой – когда в 1948–1949 гг. «громили» так называемый космополитизм как угодничество Западу и некритическое перенесение на советскую почву взглядов западных ученых, И. Д. Левин и его позиции по поводу суверенитета (в книге, статьях, стенограммах публичных лекций) тоже оказались объектом критики, и автору пришлось печатать покаянную статью (Левин И. Д. К вопросу о сущности и значении принципа суверенитета // Сов. государство и право. 1947. № 6).

Оставляя в стороне так называемый классовый подход к суверенитету, при котором реально речь идет скорее о характере власти, отметим, что И. Д. Левин трактует суверенитет как состояние полновластия государства, связанное с единством государственной власти, монополией или концентрацией властного принуждения в руках государства и неограниченностью государственной власти. Первый и второй факторы, конечно же, совершенно справедливо оттенены автором и снимают вопрос о возможности действия кого-то еще как представителя суверенитета (этот тезис автора, кстати, и был предметом критики Вышинского, считавшего, что кроме государства принуждение могут применять и другие организации господствующего класса). Третий фактор противоречив, поскольку неограниченность государственной власти вроде бы нельзя отрицать, если она сама себя не забывает ограничить законом, справедливостью, гуманизмом. Но в том-то и дело, что это зависит от конкретных государств и государственной власти.

Что касается суверенитета как внутреннего проявления, толкуя его как отношения между государством и гражданами, И. Д. Левин хотел, вероятно, показать, что подлинный суверенитет может быть в государстве рабочих и крестьян, которое единственно и способно воплотить настоящий суверенитет. Но отсюда получалось, что по внутренним факторам речь может идти о способности государства иметь или не иметь суверенитет, причем в зависимости также и от экономического фундамента. В ситуации, когда формировался третий мир и СССР был заинтересован в укреплении своего влияния, такой подход к суверенитету правящая элита вряд ли могла приветствовать. Поэтому фактор внутренних условий (политических и экономических) суверенитета не был поддержан.

Собственно, оставляя идеологические мотивы в прошлом, отметим, что и сегодня надо говорить о суверенитете как о состоянии государства. По принципу собственности и внутренней способности управлять своими делами многие страны мира вряд ли могли бы претендовать на то, чтобы называться суверенными, но официально они таковыми являются.

Остается заметить, что многие положения книги, касающиеся соотношения государственного и народного суверенитета, самоопределения и суверенитета, суверенитета в федеративном государстве, рассмотренные автором с общетеоретических позиций и с учетом реалий того времени, в определенной мере будут интересны современному читателю.

С. А. Авакъян,

заведующий кафедрой

конституционного и муниципального права

юридического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова,

доктор юридических наук, профессор,

заслуженный деятель науки Российской Федерации

Введение

Понятие суверенитета является важнейшим, кардинальным понятием государственного и международного права. Наиболее насущные проблемы государственного и международного права – вопросы о самой сущности этих отраслей права, об отношении международного права к национальному праву, о юридической природе международной организации, о носителе высшей власти в государстве, о «разделении властей», о природе союзного государства, о пределах власти государства – все эти вопросы самым непосредственным и органическим образом связаны с проблемой суверенитета, а их разрешение – с решением проблемы суверенитета.

Однако роль принципа суверенитета отнюдь не исчерпывается одним лишь его значением для теории права.

Из всех юридических принципов суверенитет является наиболее политическим. Дело не только в прямой связи проблемы суверенитета с проблемой о сущности, носителе и пределах политической власти, но и в значении принципа суверенитета в самой политике господствующих классов государств – как внутренней, так и внешней. Теоретические и юридические споры и дискуссии вокруг проблемы суверенитета неизбежно приобретают яркую политическую окраску. Развивавшиеся еще до Второй мировой войны в кабинетах ученых, абстрактно формальные, по видимости, девственно «чистые» теории суверенитета (например, отрицание суверенитета «чистой теорией права» венской формации) получают вполне конкретное политическое применение, служа определенным политическим интересам. В борьбе сил реакции и империализма, с одной стороны, и сил демократии – с другой, характеризующей послевоенный этап развития международных отношений, сталкиваются диаметрально противоположные политические и юридические концепции суверенитета.

В буржуазных государствах теперь о суверенитете говорят с парламентских трибун, дискутируют на международных конференциях, пишут в газетах, имеющих миллионные тиражи, и в общераспространенных журналах, выступают на радио. Все это в достаточной мере говорит о том, насколько животрепещущей является тема суверенитета. Лейтмотивом всех этих выступлений можно назвать тезис о том, что суверенитет – безнадежно «устаревший» принцип, что его надо сдать в архив или подвергнуть решительному пересмотру, тезис о необходимости отказа, полного или частичного, от суверенитета как «мешающего» разрешению насущных экономических и политических проблем, тезис о необходимости освободиться от «безумия» суверенитета. Суверенитет-де мешает установлению дела мира. Суверенитет-де мешает экономическому восстановлению Европы. Суверенитет-де мешает установлению контроля над производством атомного оружия. Эти мотивы звучат в выступлениях таких глашатаев и оруженосцев современного империализма, как Черчилль, Эттли и Бевин, Мак Нейл и Идеи, Блюм и Спаак, Никольсон и Ласки, и многих других. Из этих мотивов складываются сладкозвучные мелодии на тему о «мировом правительстве», «мировом парламенте», соединенных штатах мира, соединенных штатах Европы, «объединенной» Европе и т. д. и т. п.^[1] Это пение сирен завлекает неискушенных людей, фантазеров и пацифистов, превращая их в невольное орудие политических планов, ничего общего не имеющих с делом мира.

Подлинный смысл этих разговоров об «отмирании» суверенитета раскрывает та практика государств, для которой они должны служить «оправданием» и «теоретическим обоснованием».

«План Маршалла», «доктрина Трумэна», контроль над экономикой различных стран под прикрытием контроля над производством атомного оружия, требования «открытых дверей» и «равных возможностей», оставляющих слабые в экономическом отношении страны беззащитными перед лицом экономической экспансии монополистического капитала, неумеренное пользование машиной голосования при разрешении международных вопросов, стремление к неоправданному расширению компетенции международной организации и, особенно, международного суда, который хотят превратить в орган, стоящий над Генеральной Ассамблеей, – этот перечень охватывает лишь небольшую часть попыток претворить в жизнь теорию об «отмирании» суверенитета. Он достаточно красноречиво говорит сам за себя. Речь идет о прикрытии империалистической экспансии монополистического капитала в условиях послевоенного обострения экономических и политических трудностей капиталистического мира.

Противники суверенитета ссылаются на то, что суверенитет – категория историческая, возникшая в определенных условиях и поэтому не могущая претендовать на абсолютную значимость. Так, журнал «Observer» в июле 1947 г., заявив, что «издавна установившаяся концепция абсолютного национального суверенитета является наиболее серьезным препятствием на пути спасения Европы», напоминает, что «суверенитет наций не является частью естественного права. Он был неизвестен античному миру и средним векам». Этот исторический экскурс должен убедить читателя в том, что пора суверенитета миновала. Марксистов не приходится с важным видом поучать, что суверенитет – категория историческая. Марксизм учит, что все общественные явления имеют исторический характер. Не только суверенитет, но и государство, нация, классы возникли в определенных исторических условиях и в будущем должны исчезнуть. Однако последнее предполагает для каждой из этих категорий явлений наступление соответствующих социально-экономических предпосылок. В условиях же современной стадии исторического развития отнюдь нельзя говорить об упразднении суверенитета. Напротив, суверенитет может, должен играть и действительно играет положительную роль в борьбе за прогресс и демократию.

Противники суверенитета указывают на историческую связь суверенитета (или как они любят выражаться: абсолютного суверенитета) с абсолютизмом XVII–XVIII вв. и отсюда делают вывод о его непригодности в совершенно иных условиях XX в. Марксистско-ленинская теория не собирается приукрашивать родословную суверенитета. Мы знаем, что государство возникло в связи с появлением частной собственности как орудие подавления эксплуатируемых, но это не помешало рабочему классу использовать созданное им государство высшего типа для ликвидации капиталистической частной собственности и эксплуатации. Вопрос о политическом значении суверенитета в настоящее время не может быть решен на основании оценки значения принципа суверенитета в XVI в. Несмотря на «любовь» к истории, критикуемая нами концепция является насквозь антиисторической. Она исходит из представления о том, будто принцип суверенитета оставался неизменным на протяжении веков. В действительности принцип суверенитета развивался и приспосабливался к изменяющимся социально-политическим условиям. Исторически принцип суверенитета возник в связи с развитием абсолютизма (который сам на определенной стадии играл прогрессивную роль по сравнению с предшествующей ему феодальной раздробленностью). Но вскоре, в форме народного суверенитета, он уже оказывается направленным против абсолютизма. Буржуазия, идя к власти, восприняла принцип суверенитета, несмотря на его абсолютистское происхождение, заполнив его новым классовым содержанием и придав ему новые формы.

Нет ничего удивительного в том, что буржуазия ныне отказывается от принципов, которыми она пользовалась, идя к власти. Суверенитет разделяет судьбу многих лозунгов, популярных в XVIII в. и ныне свергаемых с пьедестала как «отжившие свое время». Принцип государственного суверенитета как полновластия государства и его неограниченного правотворчества был нужен буржуазии, когда она завоевала власть в государстве и безмятежно пользовалась монополией власти государства, но суверенитет стал не нужен буржуазии, когда возникла опасность использования полновластия государства другим классом против капиталистической собственности. Народный суверенитет был нужен буржуазии, когда она имела возможность говорить от имени еще безмолвствовавшего народа. Но народный суверенитет стал не нужен и опасен, когда народ стал выходить из повиновения. Национальный суверенитет был нужен буржуазии, когда она боролась за создание национальных государств, но он стал не нужен ей, когда она, в лице монополистического капитала крупных империалистических государств, ломает границы национальных государств и попирает права национальностей. Принцип суверенитета теперь становится знаменем борьбы этих национальностей против империалистической экспансии.

В настоящее время отношение буржуазии к принципу суверенитета уже не решает его судьбы. Выросли и окрепли новые социальные силы, подлинные представители прогресса, для которых суверенитет не пустой звук и не непосильная ноша. Это означает дальнейшее развитие принципа суверенитета, дальнейшие изменения как в содержании, так и в формах суверенитета. В этой способности к развитию, к изменениям в форме и содержании и проявляется подлинная жизнеспособность принципа суверенитета.

Противники суверенитета нередко прикрывают свое стремление к ликвидации суверенитета красноречивыми Филиппинами против «абсолютного» суверенитета^[2]. Но абсолютного суверенитета никогда не было и не могло быть. Это – категория метафизического порядка или плод воображения. Границы суверенитета существовали всегда; они определялись экономическими условиями, развитием международного общения государств и морально-политическими требованиями исторической эпохи. Эти границы изменялись вместе с изменением всех этих факторов.

Еще задолго до войны некоторые ретивые ликвидаторы суверенитета (например, венец Кунц) упрекали советскую концепцию, отстаивающую «устаревший» «реакционный» принцип суверенитета, в консерватизме. Такое обвинение в «отсталости» раздается и ныне с различных сторон. Но этим нельзя нас запугать. «О, да, – говорил А. Я. Вышинский на II Генеральной Ассамблее, в ответ на выступление Спаака против „реакционной и вышедшей из моды“ идеи суверенитета, – государственный суверенитет – реакционная идея, ибо он мешает „прогрессивному“ движению империализма, шествующего по миру с широко раскрытой пастью и с протянутыми далеко вперед хищными лапами… эту идею хотят вывести из моды, так как сильные капиталистические страны больше в ней не нуждаются, эти страны нуждаются в обратном: в уничтожении как идеи суверенитета, так и самого суверенитета других государств»^[3].

Когда речь идет об охране прав и свободы народов, Советский Союз и советская наука не боятся показаться кое-кому «консервативными». На деле эта позиция ничего общего не имеет с консервированием старого, отживающего. Мы не рабы догмы и не фетишисты формы суверенитета. Мы раскрываем реальное, развивающееся, изменяющееся содержание принципа суверенитета, соответствующее новым условиям общественной жизни как в международном, так и в национальном масштабе, требованиям прогрессивного развития человечества. Но именно поэтому советская наука не может уподобиться тем, кто в погоне за мнимой «ультра-новизной» выплескивает из ванны ребенка вместе с водой. «Новаторство отнюдь не всегда совпадает с прогрессом» (Жданов).

Выступая в защиту суверенитета и независимости государств, советская концепция суверенитета и международного права не отвергает таких начал, как принцип большинства, применение которого неизбежно в международной организации; не отвергает развития международного правосудия и развития экономического сотрудничества между государствами, международного контроля над производством атомного оружия и т. п. Но она против того, чтобы эти моменты в международном развитии были использованы в политических целях, несовместимых с суверенитетом и независимостью миролюбивых народов – больших и малых. Речь идет об установлении таких политических и экономических отношений между народами, «когда их национальный суверенитет не страдает от чужестранного вмешательства»^[4] (Молотов).

Речь идет не о неограниченном произволе внутри государства и в международных отношениях, а о суверенитете, подчиненном принципу демократии как принципу внутригосударственной и международной политики.

В вопросе о суверенитете, как и в других вопросах, произошло размежевание между империалистическим, антидемократическим лагерем, с одной стороны, и антиимпериалистическим, демократическим лагерем – с другой.

Народы, ведшие непримиримую войну с гитлеровским «новым порядком» за утверждение своей государственной независимости, народы СССР, строящие коммунистическое общество в своей стране, народы, идущие по пути нового демократического развития и отстаивающие свое право самостоятельно устанавливать пути своего развития к социализму, трудящиеся массы западноевропейских стран, во главе с коммунистическими партиями отстаивающие национальный суверенитет против планов экономического и политического закабаления американским империализмом, угнетенные народы колоний, борющиеся за свою независимость и равноправие в семье государств, не могут не придерживаться другого, в корне отличного от империалистической концепции, взгляда по вопросу об актуальности или неактуальности идеи суверенитета.

Они видят в суверенитете действенное орудие борьбы за свободу. Борьба за национальный суверенитет является составной частью борьбы за демократию и международный мир. Эта борьба направлена не только против империалистической экспансии извне, но и против ее агентуры – внутренней реакции, прикрывающей свое национальное предательство разговорами об «устарелости» суверенитета. Уже опыт Второй мировой войны, так же как и опыт послевоенных лет, показал, что правящие классы ряда стран – в том числе и такой крупной державы, как Франция, – из страха перед собственными народными массами готовы продать суверенитет и независимость своих государств. Упразднение принципа суверенитета таким образом служит для одних прикрытием империалистической экспансии, а для других – прикрытием национального предательства.

Борьба за государственную независимость, за государственный суверенитет в современных условиях неразрывно связана с борьбой против «своих» двухсот семейств за подлинное народовластие, за народный суверенитет. Именно в этой борьбе народов и раскрываются положительный смысл и прогрессивное значение суверенитета на современном историческом этапе.

Принцип суверенитета воплощает морально-политические требования современной демократии. Эти требования реализованы в полном объеме в социалистическом государстве, в его внутренней и внешней политике, эти требования с необычайной силой сформулированы в трудах и выступлениях товарища Сталина, в выступлениях на международных конференциях товарища Молотова, они последовательно отстаивались советской дипломатией на международной арене^[5]. В них подчеркивается:

а) принцип государственного суверенитета, означающий полновластие и независимость государства;

б) принцип народного суверенитета, означающий верховенство народа в государстве как единственного законного и правомерного носителя верховной власти;

в) принцип национального суверенитета, включающий право наций на самоопределение, в частности право угнетенных народов колоний на полную и безоговорочную независимость;

г) совместимость суверенитета Союза с суверенитетом союзных республик как выражение братского сожительства наций в одном государстве на началах равноправия и добровольности;

д) совместимость суверенитета государств с международной организацией коллективной безопасности и ответственностью государства за агрессию как гарантия мирного сосуществования суверенных больших и малых государств на началах равенства и взаимного уважения прав и интересов. «Многие не верят, что могут быть равноправными отношения между большой и малой нациями. Но мы, советские люди, считаем, что такие отношения могут и должны быть» (Сталин)^[6].

В настоящем исследовании мы ставим своей задачей дать систематическое изложение и обоснование этих положений советской концепции суверенитета.

Эта концепция складывается в непримиримой и беспощадной борьбе с буржуазными теориями, которые, как это показано в следующей главе, – на различных этапах исторического развития, вначале в форме утверждения суверенитета, а затем в форме его отрицания, – верно служили классовым задачам буржуазии как во внутренней, так и в международной политике^[7].