Инна Федералова
Дело дрянь. Рокфест: сердца трех

ГЛАВА 1

Казалось, я готова вечность смотреть в глаза напротив, по-лисьему хитрые и глубинного трюфельного цвета. Мне нравился блеск его ухоженной гладкой кожи и тонкие, чуть припухлые губы. Таять в его горячих объятиях и коньячно-цитрусовом аромате “Ричвуд”. Зарываться в налаченные, от того жесткие волосы ежиком.

Люблю ли я Морина? Не знаю. Наши отношения начались столь спонтанно, что их можно сравнить со снегом в июне.

Я в кровь натерла себе ноги, когда добиралась из дома до Таларийской Плахи. Спешила на концерт местной рок-группы “Инсэй”. Тогда ребята только начинали раскручиваться и иметь успех. Увидев ковыляющую меня во всей красе и при должной внешней атрибутике, он остановился, предложил подвезти. Конечно, я сразу его узнала, мне было крайне неловко. Как оказалось, гитарист “Инсэй” опаздывал тоже.

На тот момент мне едва стукнуло семнадцать, гормоны неимоверно шалили, я наобум предложила Морину встречаться. Никогда не забуду последовавший странный взгляд парня. Он рассмеялся и добродушно заявил, что я не в его вкусе, но он бы не прочь дружить со мной.

Вот так началась наша дружба, резко переросшая в любовную связь, но без интима.

После тех событий прошел уже год. Каждый раз от воспоминания знаменательного дня внутри меня становится тепло и радостно. Морин – как любимый уютный свитер в лютую непогоду. И в моменты, когда сидишь перед камином с бокалом отцовского виски в руке.

А сейчас я, запертая с ним в вип-комнате “Талари-рок” и увлеченная вкусными поцелуями, готовилась положить на кон свою девственность: наконец, мне исполнилось восемнадцать. Но…

Мы с Морином услышали громкий шум, обильно сопровождаемый грязным матом со стороны бара. Драки в подобных заведениях – бывалое дело. И вряд ли бы обратили внимание, но различили знакомые голоса, потому заговорщически метнулись к двери – подсмотреть через узкую щелочку.

Там увидели моего сводного брата в сопровождении вокалиста “Инсэй”.

– Не знал, что малой дружит с Твидом, – произнес гитарист, осуждающе взглянул на меня.

Я отрицательно покачала головой, дескать вижу их вместе в первый раз.

Твид и Джеб зачем-то искали Сар’а. Оглушительное восклицание этого имени отчетливо разнеслось по гостевому залу. Видимо, Сар нашелся здесь, в этом заведении, потому ребята приступили к разборкам. До того он сидел в компании другого парня и мирно распивал пиво у стойки и дымил сигариллой. Увидев грозное лицо нашумевшей в этом месяце звезды, ничуть не испугался, теперь поравнялся напротив:

– «У нас проблемы», – шутливо предупредил его приятель, вставший следом.

На это Сар только тяжело вздохнул:

– «Этого козла нам и не хватало», – обернувшись подпевале и указав кивком головы, он натянул презрительную ухмылку.

Тот непременно бросил следующую реплику:

– «Привет, дружище!» – и благодушно поднял бокал с пивом.

От изящного и быстрого удара ногой Твида бокал отлетел за стойку бара, а сам Сар ощутил тяжелый хук под свой левый глаз и не удержав равновесия, оказался на полу.

Все посетители обернулись в их сторону, стриптизерши перестали танцевать, музыку приглушили. Теперь было слышно только грязную ругань сурового красавчика, который только и успевал от души наносить несметное количество пинков развалившемуся бедолаге.

Никто из присутствовавших не стремился остановить Твида. Ну, еще бы! Питейно-развлекательное заведение принадлежало ему.

Подпевала хотел трусливо смыться, но мой младший братишка Джеб рывком заставил его сесть рядом и наблюдать. И откуда силищи столько в столь юном организме? «Малому» было всего пятнадцать! А парень, которого он удерживал, в разы старше его.

– «Ты с ним тоже в сговоре? Я видел, как ты смотрел на мою сестру!» – это говорил Джеб, а сама я ощутила, как к щекам прилила кровь.

– Эй.. – позвал меня Морин – о чем он там лопочет?

– Не понимаю. Правда… – призналась я.

Промолчав, мы оба продолжили подсматривать за происходящим.

– «Ты о чем?» – подпевала пришел в искреннее удивление, его брови сдвинулись к переносице.

– «О том, что та скотина, которая валяется сейчас как дерьмо собачье у ног, наплела Джебу, будто его сестра мне изменяет!» – вместо малого вдруг ответил Твид.

Честно признаться, от услышанного я просто охренела на корню. Что значит я ему изменяю? Мы даже не общаемся!

– Он сейчас серьезно? – глаза Морина вновь устремились на меня и заблестели от плохо скрываемой злобы.

А я словно язык проглотила…

– А, ну метнулась на диван! – зарычал мне Морин и грубо оттолкнул.

Я испуганно шарахнулась. После, сам он просто вылетел из вип-комнаты, хорошо, хоть дверь не нараспашку. Мне оставалось тяжело дышать и переводить дух, соображая, что же происходит, и прислушиваться.

– «Хэй, ты откуда выпорхнул такой красивый?» – отвлекшись, буднично позвал Морина Твид.

– «Отсыпался тут», – только и ответил он, но прозвучало сие очень зло. Глухие удары ног о лежачее тело возобновились и следующее скорее относилось к Сар’у: – “О какой ты там измене говорил, когда такого не было?! Совсем берега попутал?!”

Я не выдержала и вновь прильнула к узкому разъему, оставленному Морином. Сам гитарист «Инсэй» выкрикивал проклятия, брызжа слюной и делал то, что до него Твид.

– “Пацаны, вы с ума сошли? О чем вы вообще?” – заблеял подпевала, которого продолжал удерживать Джеб. Столкнувшись с ним взглядом, увидел, как мой брат провел большим пальцем по шее.

Что бы сие значило? “Молчи, а то тебе хана?”

– “Сар, это правда?” – дрожащим голосом пролепетал тот другу, распластавшемуся на спине.

Но в данный момент друг находился не в том состоянии, чтобы что-либо произнести. Его лицо превратилось в кровавую массу.

Подпевала заискивающе взглянул на Джеба. Тут же в двери “Талари-рок” ворвались местные папарацци, теперь пристально следившие за каждым шагом ребят из “Инсэй”, в целом и по отдельности – после того, как группа в настоящий момент побила все чарты.

Твид зажмурился от количества ярких вспышек фотокамер, направленных в их сторону. Снова грязно выругался и схватив Джеба за ворот куртки, заодно и Морина, направился с обоими через черный ход.

Меня всю лихорадило от произошедшего. В голову лезли вопросы, требующие немедленных ответов. С каких это пор Джеб водится с Твидом? Почему Твид прилюдно называет меня своей девушкой? Почему Морин в последний момент так странно себя повел, подхватив чужую лживую игру?

Происходит что-то очень странное, чего я не понимаю. Более того, еще оказалась в это втянута – и не абы как, а главным объектом.

Дождавшись ухода назойливых репортеров, я поспешила домой. Дождусь малого и всыплю по тощей заднице так, что очень долгое время ему придется спать только на животе.

…

И все-таки я его не дождалась. Время перевалило уже за полночь, всем подросткам пора бы и честь знать, возвращаться домой. Даже наш отец, Крут Тауэр, появился на пороге, как и всегда вусмерть пьяный, еле стоявший на ногах, под руку со своей новой пассией.

– О-о-о, Лилит, ты дома? – шатаясь, как и он, Синти Читс вскинула рукой в приветственном жесте.

– Ее зовут Латит! Запомни это уже, курица ты тупоголовая! – рыкнул на нее Крут, и мне мгновенно стало неловко за него.

– Ой, прости Латит! – пропуская сие оскорбление в свой адрес, “курица” пьяно улыбнулась и махнула рукой, а после, призналась: – У меня всегда проблемы с именами.

– Да, ничего, – уже глядя в окно и хмурясь, я обхватила себя руками.

Несмотря на терпение, какое я испытывала к Джебу, всегда проявляла за него беспокойство. Сквозь бессвязное бормотание двоих взрослых я различила звук на втором этаже, где располагались наши с братом комнаты, объединенные длинным угловатым коридором.

Паршивец! Провести меня вздумал?

Я мгновенно взлетела по лестнице и в ту же минуту ворвалась в комнату Джеба, принявшись втягивать его внутрь за шиворот.

– Ах ты, паскуда! – наотмашь ударила его по щеке, а затем уже куда придется.

Я была очень зла, а еще больше напугана.

– Во что ты меня втянул?! – свой последний обессиленный шлепок я опустила на спину уже упавшему на бок брату и разрыдалась, не сдерживая себя.

Поняв, что его больше не бьют, Джеб отнял руки от лица, перестав защищать его. Раньше я часто грозила ему, будто расцарапаю его хорошенькую мосю, чтобы девочки на него больше не смотрели.

Усевшись напротив, он выпрямился и попытался дотронуться моих волос – видимо в попытке утешить.

– Не трогай меня! – я дернулась и истерично взвизгнула изменившимся голосом, теперь сама закрыла лицо руками. – Ненавижу тебя! О, боги, как же я тебя ненавижу! – промычала сквозь сцепленные ладони.

Я продолжала ощущать тяжелое дыхание Джеба напротив. В другой раз брат бы отвесил мне ответную оплеуху и мало того, оттаскал за волосы – забавы ради.

Сейчас…

Мне стало трудно дышать от того, как резко он прижал меня к себе и принялся успокаивающе гладить по спине.

– Латит. Ты можешь ненавидеть меня, сколько душе угодно. А я все равно останусь твоим братом, хочешь того или нет. Пускай я тебя младше, но мой долг защищать честь и достоинство нашей семьи. Вот, возьми нашего отца. Он – прожженный алкоголик. Все свое пособие по безработице пропивает в дешевых барах. А я всем говорю, что не такой он уж и безнадежный и всего лишь придуривается.

– И тебе верят, дебил? – наконец, я отняла руки от лица и взглянула на Джеба. Вновь вглядевшись в ненавистные мне черты лица, зачем-то добавила: – Тебе надо было родиться девочкой. Неудивительно, что в своем возрасте не можешь найти подружку. Слишком слащавое лицо.

Брат просиял от добродушной улыбки, которую я ненавидела больше всего на свете. Он вскинул пятерней и ею залез в мои волосы, напористым движением придвинул к себе. Собственное тело отдалось напряжением. Джеб раскрыл свои губы и переместив руку, провел большим пальцем по моим. Этот непристойный жест всколыхнул во мне новую волну раздражения:

– Будешь так делать какой-нибудь девчонке, проверь, чтобы руки не воняли, – с этими словами я толкнула брата в грудь и вскочила, как ошпаренная. – Уму непостижимо, что он себе позволяет… – пробормотала уже у двери и бегом поспешила в комнату напротив.

***

Вошла на кухню спросонья, увидела там своего брата, пьющим кофе и почему-то читающим свежий выпуск газеты.

– С каких это пор тебя интересует корреспонденция? – искренне удивилась и запоздало вспомнила о вчерашних журналюгах.

Приблизившись, заглянула через плечо, вгляделась в фото. На развороте он – собственной персоной и с перекошенной рожей, а рядом непоколебимые Твид и Морин. А, и еще несчастный Сар у их ног. Судя по всему, тот самый момент, когда папарацци застали ребят на месте преступления.

– Я поняла твой план, ты в этом увидел последний шанс привлечь внимание хоть какой-нибудь девчонки, – смело заявила Джебу, попеременно оказываясь у холодильника, чтобы налить себе апельсинового сока, который тот успел учтиво выжать для меня, своей любимой сестренки.

– Даже не поинтересуешься, что произошло? – Джеб вскинул брови, когда мы встретились взглядами, после, небрежно отбросил прессу и деловито завел руки за голову.

Только сейчас я заметила, что мой брат имел наглость явиться на кухню в расстегнутой белой рубашке и от потягивания явить поджарый голый торс. А на груди зияли самые настоящие кровавые царапины.

– Твою мать… – я охнула и поспешно отвернулась.

Не то, чтобы я не разрешала брату ходить полуобнаженным. Точнее разрешала, но не одобряла. И не то, чтобы я не видела добротных голых торсов. Просто. Эти царапины на его груди…

Выходит, все это время я зря подтрунивала насчет отсутствия подружек?

– Маму не надо трогать. Прошу в последний раз, – в следующее мгновение я вздрогнула от того, что брат прижался к моей спине. Одна не по-детски широкая рука легла на мою талию, а другая взялась за подбородок, вынуждая смотреть перед собой прямо – …хорошо, сестренка?

Охваченная странными мыслями и чуть сжавшись, я неуверенно пролепетала:

– Хорошо.

Корчась от того, как дико болела голова, на кухне появился отец:

– Дети, привет. Черт, как же сушняк замучил, – выше пола его угол зрения не падал отнюдь.

Крут прошел к раковине, открыл кран и с кряхтением нагнувшись, принялся жадно ловить ртом воду.

– Старый мудила, – скрипнув челюстью, тихо произнес Джеб и уже оказался впереди меня.

Черт его знает, что он хотел сделать.

– Эй… ты отца-то не трогай, – также глухо процедила я, с уверенностью опустив руку на плечо.

Крут не мог ничего слышать из-за струящейся воды под напором. Иначе…

Иначе он бы не пощадил сына.

…

Вскоре Джеб ушел. Я вернулась в свою комнату и принялась засыпать Морина всеми волнующими вопросами в мессенджере. Он мне вчера так и не позвонил. Даже весточкой не отписался.

Знаю, Морин ведет себя чересчур осторожно. И даже где-то понимаю, он не хотел, чтобы его видели в объятиях малолеток вроде меня.

Но, мне ведь уже исполнилось восемнадцать! И вчера я была готова отдаться ему. Мы шли на это вместе. Если бы не выкрутасы Джеба, будь он трижды проклят.

– «Ты сама выяснила что-нибудь у брата?» – пришло ответным вопросом.

Мои щеки заполыхали от того, какими странными способами тот перебивал все мои попытки и намеки выяснить произошедшее.

– «Эй, ты там?» – напомнил о себе Морин с последующей вибрацией мобильника.

– «Не признается», – мне пришлось слукавить.

Больше всего я сейчас опасалась потерять Морина. Может, это и есть любовь?

После, он начал что-то очень долго писать. Сердце инстинктивно сжалось. Обычно, мой тайный бойфренд очень краток и глаголит только по делу. Через пару минут с перерывами ответ пришел.

– «Твида я расспрашивать не стану. Если что выясню, сообщу. Пожалуйста, не выдавай нас. И, прошу, не обижайся. Сейчас мы должны прекратить какие-либо встречи. Обнимаю и целую, малышка».

Глаза перестали различать буквы от накативших слез. Я раздраженно смахнула их левой рукой и нахмурившись, еще раз прочла последнее: “Обнимаю и целую, малышка”. Никаких тебе эмодзи или любовных стикеров. Чего уж там, подобное точно не про Морина. И все эти слова он написал настолько легко, будто его совершенно не могло заботить, каково будет без его игривого рычания на ушко, пока он крепко стискивает меня в объятиях.

Едва подумав об этом и более не в силах сдерживать эмоции, разрыдалась в голос. Уму непостижимо! Серьезно? Это почти тоже самое, что сказать: “прости, детка, у нас ничего не выйдет”.

Не помню, как уснула. В комнату ввалился отец. Я вздрогнула от прикосновения его ладони к своей голове.

– Ну и мудак, этот твой Морин, – я увидела, что он держал в руке мой телефон, и мгновенно соскочила.

– Па! Не суй свой нос в мои дела! – рассерженно выхватила у него свою вещь, на которую когда-то накопила множеством подработок.

– Хочешь, я найду его и мордашку красивую поправлю? А затем сделаю селфи на его фоне? – не унимался Крут. – Заставлю его улыбаться с выбитыми зубами.

– Перестань! Только посмей тронуть его! – от такой ужасной перспективы видеть любимого мужчину в неподобающем виде теперь уже соскочила с постели и угрожающе наставила на отца указательный палец. Смутившись собственной вспыльчивости, неразборчиво пролепетала: – Он вполне заслуживает потерять нервы, а не зубы.

– Вот это моя дочь! Вот это по-тауэрски! – Крут бодро хлопнул в ладоши. С азартом поинтересовался: – И как же ты собираешься это сделать?

– Пока не знаю. Но он обязательно об этом пожалеет. А, самое главное, захочет вернуть меня.

– Класс! Если будет необходима моя помощь, дай знать, – отец легонько хлопнул меня по плечу, совсем забывшись о том, что такой жест обычно для сыновей.

Ну, да ладно, что взять с прожженного алкаша.

Когда я закрыла за отцом двери своей комнаты и убедилась, что он спустился в холл, снова улеглась в своей постели. Недолго думая, открыла чат с Морином и к удивлению обнаружила, что он заблокировал меня. Гад! Слез более не было, только злоба.

И чего делать дальше? Устремила пустой взгляд в окно. От мыслей о мести Морину отвлек оглушительный топот здорового взрослого человека по лестнице. Это был папа. Он влетел в мою комнату, как ошпаренный. Чуть не выбил мне дверь. Становившись к ней спиной и указывая дрожащим пальцем в пустоту коридора, сбивчиво выругался:

– Там, там, там эти… да кто они, х***вы репортеры! Какого лысого они торчат во дворе нашего дома? Собрался бл*** за пивом, чуть миокард не схватил!

– Черт! – процедила сквозь зубы и спешно пообещала: – Па! Не кипятись и, главное, не высовывайся! Сейчас я все улажу!

Снова взяв в руки телефон и подорвавшись, принялась нервно мерить шагами расстояние между письменным столом и Крутом. Открыла свой личный чат с Джебом и через его список контактов нашла Твида, решительно набрала его. Гудки тянулись, будто он размышлял, отвечать или нет.

И все-таки он взял трубку:

– А…э…м-да? – отозвался парень по ту сторону.

– Ты хоть представляешь, как портишь мне жизнь своими выкрутасами?! – О! Это моя девушка звонит! – радостно заявил он кому-то – Пардон парни, отойду.

– Какого черта ты меня девушкой своей называешь?! – я вскипела от негодования.

– А что не так? Считай, это публичное приглашение к отношениям, – Твид хрипло и застенчиво рассмеялся. – Чего тебе не нравится?

– У меня уже были отношения, дебил! И из-за тебя парень бросил меня!

– Ого, как круто! Поздравляю, детка! – видимо для других Твид разыгрывал какую-то роль, непонятную мне одной.

Вспомнив о том, что отец продолжал находиться в моей комнате, я обернулась и хаотично закивала головой, сама буквально прорычала в телефон:

– А ну, приезжай немедленно и разгоняй журналистов из двора моего дома! Слышишь ты, козлина?!

– Детка, не кипятись, сча все будет!

Он отключился, а я в гневе отшвырнула телефон на стол.

– Ого! Это был сам Твид? Я не ослышался? – стоя со скрещенными на груди руками и уже успокоившись, Крут присвистнул.

– Па! Только не смей его идеализировать.

Крут зажмурился и приложил указательный палец ко рту, дескать “все молчу”. А затем произнес:

– Пойду, хоть в порядок себя приведу. Как же, моя дочь стала популярной, – последнее он уже пробубнил под нос, направляясь в ванную комнату.

Мне бы тоже переодеться. А то из одежды на теле только одна домашняя широкая футболка – и та вся в пятнах.

Твид не обманул. Он приехал на своем фиолетовом кадиллаке. Это я наблюдала из окна холла, как раз вовремя спустившись туда. Длинноволосая паскуда вышла из своего авто с букетом синих роз в руках. Репортеры кинулись к рок-звезде, принявшись ослеплять вспышками фотокамер. Твид стал крутиться и позировать.

Какой же он мерзкий. Вот гад! Делает только хуже!

Одновременно со всем этим безобразием в поле зрения нарисовался мой лучший друг, Доу Баг.

– Ты то какого хрена приперся? – зло прошептала я и набрала его по телефону. Он быстро принял вызов, тут же предупредила: -Доу, быстро лезь через мое окно!

– Понял! – ответил он и отключился.

Окно моей комнаты находилось вне ведения журналистов, на обратной стороне дома. Еще под ним располагалась пожарная лестница. Это придумал заботливый отец много лет назад – на случай, если дом запылает.

Я увидела, как Доу Баг попятился, пока его не заметили, а потом лихо махнул через ограждение. Пришлось вернуться наверх. Там я открыла окно и сдвинула стол, чтобы друг мог спрыгнуть на пол.

– Привет, а что происходит? – воодушевленно произнес он, как всегда широко улыбаясь.

– Доу, я сама ничего не понимаю, но ты должен мне подыграть! – я вцепилась в крепкую руку так, словно сейчас он – мое единственное спасение в сложившейся ситуации.

– Давай, а как? – между тем его счастливая улыбка и не думала исчезать.

– Ты должен притвориться моим парнем!

– Не понял. А разве не Твид – твой парень? Я собирался к тебе как раз затем, чтобы посмотреть в бесстыжие глаза. Как ты могла мне не сказать о нем?

– Да никакой он мне не парень! Мы даже не общались никогда?

– Чего он тогда с веником к тебе приперся?

– Пришлось позвать его, чтобы разогнал толпу у дома, но этот козел стал позировать им! – я почти кричала и тяжело дышала от переполнявших меня эмоций.

– Тшш-ш, ты успокойся только, ладно? И как, позволь спросить, мне играть роль твоего бойфренда, если тебе не нравится мое лицо только потому, что я напоминаю тебе противницу из детства?

– Нашел, к чему придраться! – я хорошенько стукнула его по плечу, отчего тот скривившись, стал растирать ушибленное место.

Да, я напоминала ему о злосчастной внешности всякий раз, когда мы вместе напивались в редкие моменты на крыше моего дома. Доу можно было назвать привлекательным из-за пикантной черной родинки на носу и улыбки наивного ребенка, особый шарм которой придавали передние чуть вытянутые зубы. Именно эти две вещи напоминали в нем старинную неприятельницу.

Внизу раздался голос вокалиста “Инсэй”: эта паскуда патлатая уже переступила порог моего дома и чего-то там орет.

– Прости, Латит, я не могу быть твоим парнем, когда на пути суровый Твид. – вытаращив глаза, внезапно переобулся друг.

Он хотел дать деру обратно через окно, я задержала его за шиворот, так что парень с грохотом упал на пол:

– Доу Баг, знаешь, кто ты… тварь трусливая! – прошипела с разочарованием и большой обидой. – Если уйдешь, считай, больше не друг.

– Лати-и-ит, детка?! Где же ты? – между тем раздались шаги уже на втором этаже.

Однако лихо он поднялся!

– Черт! – бросая хаотичный взгляд сперва в закрытые двери, потом на окно и затем уже на меня, друг резво встал на ноги, произнес: – Надеюсь, организуешь мне шикарные похороны.

Вместе с этим предупреждением Доу Баг обхватил мне голову, рывком привлек к себе, впился в губы – насколько возможно, чтобы могло показаться нетерпимой страстью. Не ожидая такого, вытаращила глаза. В этот момент взгляд держащего меня в руках парня был бесценен. Одновременно с этим Твид буквально вышиб дверь моей комнаты. Порывистый поцелуй приостановился.

– Доу Баг! Козлина! Ты что творишь?! – букет синих роз Твид швырнул вправо – на постель, угрожающе надвинулся к нам.

Будучи напуганной не меньше, я инстинктивно закрыла собой друга.

– Хотел бы задать тебе тот же вопрос. Что ты тут делаешь? Малыш, подвинься, – последнее относилось уже ко мне, мягким движением друг толкнул в сторону. Разминаясь перед предстоящей неравной схваткой, повел головой, сцепил руки в замок – хрустнул костяшками пальцев.

В другой раз из него бы вышел неплохой актер, но…

Твид. Выражение лица плясало злобную джигу, оскал мне не понравился.

– Это я тебе устрою шикарные похороны, дружок! – вокалист “Инсэй” отзеркалил движение за Доу Багом. – Твое последнее желание?

Кажется, он понял, что происходит, и догадка его весьма развеселила.