Инесса Давыдова
Пока не видит солнце
Глава вторая. Первые испытания
В почтовом отделении Клара с сожалением подумала, что современная почта стала бездушной, больше похожей на банковский автомат. Не хватает знакомого с детства запаха горячего сургуча, упаковочных столиков с бобинами шпагата и фанерных посылок. Теперь ее окружали банкоматы, стойки с рекламой и люди, не поднимающие глаз от телефонов и айпадов. Чтобы скоротать время, Клара тоже решила почитать и открыла дневник Тамары.
«Вместе мы провели два дня и две ночи. Наши тела и души слились воедино. Я чувствовала жар его тела, видела, как горели желанием и любовью его бездонные глаза. В отблесках огня они переливались всеми цветами радуги. Я была на седьмом небе от счастья, хотелось продлить это единение как можно дольше.
Через два дня я узнала об уговоре, который заключил Тихоня со своими новыми друзьями. Оказывается, он должен был навести их на крупную добычу. Это была расплата за мое освобождение. Под покровом ночи они умчались в ближайший город, а мне приказали к их возвращению приготовить еду.
За скотом и пастбищем присматривал Жанабай – неразговорчивый здоровенный пастух лет сорока. На его шее виднелся безобразный шрам, по его словам, оставшийся на память после схватки с волком. Он зашел в юрту и положил передо мной мясо, велев приготовить бешбармак. К моему удивлению, он не ушел, а стал наблюдать за мной. Я сразу почувствовала от него угрозу. Пока разводила огонь и нагревала казан, его маленькие сальные глазки цепко впивались в разрез на моей груди. Я запахнула чапан, но все равно чувствовала себя перед ним раздетой. Как только я накрыла крышкой казан, он повалил меня и начал срывать одежду. Я кричала, отбивалась, но вокруг не было не единой души.
В юрте я пролежала много часов, избитая, поруганная, сломленная. Любое движение приводило к невыносимой боли. Я чувствовала грязь на своем теле, которую невозможно смыть водой и отскоблить мочалкой. Начало светать, когда я услышала лошадиный топот. Сердце забилось так быстро, что казалось – еще мгновение, и оно, как птица, вырвется из груди.
Тихоня спрыгнул с лошади и зашел в юрту. Мне был слышен каждый его шорох. Я запылала от стыда и свернулась калачиком, прикрывая ладонью синяк на лице. Зашелестел бумажный сверток. Он подошел ко мне и лег рядом, хотел обнять за талию, но я со стоном дернулась и заплакала. Тихоня спросил, что случилось, но мой плач перешел в рыдания. Он повернул меня и увидел кровоподтек под глазом. Вскочил на ноги и спросил, кто это сделал. Мне стало страшно: впервые я поняла, насколько мы беззащитны и уязвимы в этой ситуации. Мы оказались среди людей, у которых нет ни чести, ни принципов, ни совести.
В горячке Тихоня выскочил из юрты и побежал искать Жанабая, но того и след простыл. Он сбежал сразу после содеянного, прихватив с собой всю награбленную добычу. С этой поры Жанабай преследовал нас многие годы: меня во снах, а Тихоню – в желании отомстить.
Через несколько часов Тихоня успокоился, вернулся в юрту, аккуратно распахнул мой чапан и осмотрел тело. В полном молчании нагрел воду, снял с меня разорванную одежду, промокнул полотенце и стал осторожно прикладывать его к синякам и ссадинам. Его соленые слезы периодически капали на мое тело, а лицо то и дело искажалось в злобной гримасе. После этого он надел на меня новое платье и заставил подняться. Платье было красивым, а его прикосновения – нежными и родными, на мгновение я забыла о разыгравшейся драме и улыбнулась. Тихоня посмотрел на меня и твердо сказал: «Больше никто не посмеет тебя обидеть».
– Ваша очередь.
Клара поспешила к окошку оператора, пряча на ходу дневник в сумку.
***
Со стороны моря на город стремительно надвигалась огромная, отливающая медью туча. Клара вышла из почтового отделения и с опаской посматривала на небо: вот-вот должен начаться дождь, а она не взяла с собой зонт. Обычно, прежде чем выйти из дома, она предусмотрительно интересовалась погодой, но сегодня напряженная домашняя обстановка выбила ее из колеи.
Кто-то ее окликнул, Клара обернулась и увидела Уварова, деловито идущего по аллее. На ходу он пригладил волосы и дружески воскликнул:
– Физкульт-привет!
Клара поздоровалась и тут же поинтересовалась:
– Есть новости о Тихонове и утопленнике?
Он помрачнел и покачал головой:
– Трупов не нашли. Дело теперь ведет мой напарник, а меня перебросили на убийство. Честно говоря, я этому очень рад, – он бросил мимолетный взгляд на здание почты и спросил: – Вы были на почте?
– Да. Переоформляла подписку на новый адрес.
– Переезжаете поближе к магазину?
– Нет, мы уезжаем в Элисту.
– Куда?! – Юрий непроизвольно дернулся, улыбка мгновенно сошла с лица, он нервно переступил с ноги на ногу.
– В Элисту, – повторила Клара, не ожидая такой реакции.
– Что вы там забыли? – почти угрожающе спросил он.
– Мужа переводят на другую работу.
– Вы же недавно открыли цветочный павильон! Вы не можете уехать!
С каждой фразой лицо Уварова мрачнело и серело. Казалось, что новость об ее отъезде потрясла его до глубины души. Реакция была такой красноречивой, что он почувствовал себя неловко, а Клара, сама не зная почему, начала оправдываться.
– Мне придется. Нашу квартиру займет другая семья. – Клара решила перевести тему: – Почему вы сказали, что рады тому, что вас перебросили на другое дело?
Почесав затылок, Уваров признался:
– Чертовщина какая-то творилась вокруг этого Тихонова.
– Расскажите, мне очень интересно.
Уваров тут же сообразил, что может воспользоваться ситуацией, и предложил:
– Не хотите пообедать? Заодно я расскажу о своих подозрениях.
Любопытство взяло вверх, Клара согласилась, и они прошли два квартала вверх.
Зал ресторана был совершенно пуст. Пышная блондинка лет сорока с ярко накрашенными губами посадила их за столик в углу и предложила меню. Приняв заказ, она поспешно удалилась.
– Я снял отпечатки в квартире Тихонова и пробил по базе. Выяснилось, что почти десять лет назад Тихонов был замешан в крупном ограблении. Были украдены сразу три картины, которые позже всплыли в частных американских коллекциях.
– Тихонов был вором? – Клара не могла в это поверить. В памяти всплыл его образ: элегантный, статный и солидный.
– Первоклассным вором. Держался в тени, производил обманчивое впечатление, располагал к себе жертву и незаметно крал, поэтому в воровской среде у него была кличка Тихоня. О нем в свое время ходили легенды. У него была одна ходка и то по малолетке. Начинал как майданщик – воровал чемоданы и сумки на вокзалах, но после отсидки переквалифицировался и стал клюквенником – специализировался на кражах икон и драгоценностей. Кражи проворачивал один. Следов не оставлял, короче, работал чисто.
– А что еще было странного?
– Нестыковка в документах. По паспортным данным, Тихонов родился в 1957 году. До встречи с вами на пляже был живым и здоровым. А вчера из Казахстана ответили, что Тихонов Петр Иванович умер в 1969 году в возрасте двенадцати лет. Но мы-то знаем, что он в России в криминальных кругах сделал себе имя на грабежах.
Клара предположила, что ответы наверняка есть в дневнике, но пока она до них не добралась. Если Тихонов представился Венере как Тихоня, значит, воровать он начал с детства. Вспомнив об описании Тамары своего возлюбленного, Клара спросила:
– А вы можете уточнить у коллег из Казахстана, была ли на руке Тихонова родинка в виде полумесяца?
Уваров замер, изучая лицо собеседницы. Личные чувства отступили, и наружу вырвался дотошный следователь:
– А с чего вы взяли, что у него была родинка?
Клара прикусила губу, понимая, что проговорилась, и начала судорожно придумывать ответ.
– Я ее видела.
– Когда?
Голос Уварова стал жестким и напористым. Между бровей залегла глубокая складка. Он сверлил свидетельницу пристальным взглядом, отчего она начала ерзать и прятать глаза.
– Когда он укладывал вещи на пляже.
– Как это вы смогли разглядеть родинку с такого расстояния? Вы были от него за двадцать, а то и тридцать метров.
– Возможно, я ошиблась, – растеряно произнесла Клара и, поднявшись со стула, поспешно проговорила: – Извините, я только что вспомнила, мне срочно надо домой.
Не дав следователю опомниться, она схватила сумку, выскочила из ресторана и помчалась в сторону салона.
– Ох, уж эти женщины, – послышался тяжелый вздох за соседним столиком.
Уваров обернулся и увидел мужчину, сидевшего к нему спиной. Он был в черном длинном пальто, на лоб надвинута фетровая шляпа с широкими полями, прикрывавшая лицо. На руках кожаные перчатки. Следователь подметил, что не видел, чтобы мужчина заходил в ресторан, и предположил, что он вышел из кухни, либо из служебного помещения.
– Н-да, – протянул Уваров, как бы соглашаясь.
– Хочешь им признаться в своих чувствах, а они играют с тобой в ищейку, да еще так неумело, – продолжил мужчина, выпуская клубы сигаретного дыма.
Следователь бросил пытливый взгляд на соседний столик, пытаясь разглядеть лицо мужчины.
– Скрывает она от вас что-то.
– Возможно.
Уваров подозвал официантку, попросил завернуть заказ с собой и принести счет. Когда девушка удалилась, мужчина за соседним столиком снова заговорил:
– Загадочные существа эти женщины. Можно прожить с ними всю жизнь, но так и не познать.
Уваров хотел пересесть за соседний столик и наконец-то разглядеть назойливого собеседника, но никого не увидел. Он вскочил, огляделся по сторонам и стоял в недоумении, пока в зал не вышла официантка с упакованной едой.
– Вы видели здесь мужчину в пальто?
– Нет. Вы были сегодня первым посетителем, – ответила она и с опаской отступила от него на два шага.
– Здесь, за соседним столиком только что сидел мужчина в черном пальто и шляпе. Он курил сигарету.
– Не было здесь никого, а курить у нас запрещено, – возмутилась официантка, но принюхавшись, уловила запах сигаретного дыма и смутилась. Пересчитала протянутые деньги и надменно спросила: – Сдачу вам нести?
– Не надо, – сконфуженно выдавил из себя Уваров и, взяв пакет с едой, вышел из ресторана.
***
Дождевые облака заволокли небо. Ветер усилился. Молния прорезала облака, следом ударил гром такой силы, что Клара вздрогнула и с опаской посмотрела на небо. Ускорила шаг и после очередной сотрясающей все вокруг канонады перешла на бег. Темнота выиграла схватку у света, и все вокруг погрузилось в полумрак. Запыхавшись, она подбежала к магазину, восстановила дыхание и только потом распахнула дверь. Стряхнула с волос сухие листья, зашла в тесную подсобку и с облегчением опустилась на табурет. В следующее мгновение на ее коленях уже лежал дневник.
«В ту же ночь мы сбежали с пастбища. К утру добрались до автобусной станции, денег хватило только на билеты. Хотелось есть, все тело ныло, а на душе скреблись кошки. Автобус довез нас до Усть-Каменогорска. По словам Тихони, его тетка жила рядом со швейной фабрикой и могла нас приютить на несколько дней, пока мы не решим, что делать дальше.
Уже стемнело, когда мы подошли к фабрике и отыскали дом. Тихоня постучал, залаяла собака, и на шум вышла его тетка. Она не знала, как на нас реагировать, во взгляде читался страх. Это было, по меньшей мере, странно. Тихоня, как ни в чем не бывало, улыбнулся, обнял тетку и поздоровался, сказал, что в городе проездом и ему нужен ночлег. Она перевела взгляд на меня и еще больше ужаснулась, но это меня не удивило. Левый глаз заплыл, и, как бы я ни маскировалась, синяк все равно был виден.
Ночь мы провели в гостиной, а наутро она попросила меня помочь ей с завтраком. Поинтересовалась, что со мной случилось. Я сказала, что на меня напали грабители. Мой ответ ее не удивил, и она, многозначительно покачав головой, прошептала мне на ухо: «Беги от него, пока не поздно». Конечно, я ничего не сказала Тихоне – и без того на нас свалилось много проблем.
Тихоня ушел, сказав, что ему нужно немного подзаработать, и мы с его теткой остались одни. Ее звали Светлана. Это была симпатичная женщина с курносым носом и заводным характером. Домик, в котором она жила, был маленький, но уютный и состоял из трех комнат: кухня-прихожая, гостиная, в которой еле помещался диван с обеденным столом, и спальня. Светлана работала на швейной фабрике бригадиром. Давно развелась, детей у нее не было.
Тихоня вернулся поздно ночью, когда я уже засыпала. От него пахло спиртным и табаком. Он сказал, что ему нужно уехать на пару дней. От страха его потерять я настойчиво просила не уезжать, но тщетно. Он был упрямым, как осел. Всю ночь мы проговорили. Под утро я заснула, а когда проснулась, его уже не было. Тетка сказала, что он уехал на такси на железнодорожную станцию.
Через пару дней он вернулся, при нем была большая по тем временам сумма денег и чемодан с разными ценными вещами. На вопросы, откуда вещи и деньги, он многозначительно ответил: «Заработал». Его тетка стала мрачнее тучи. В отличие от меня она понимала, что происходит.
Не прошло и недели, как он снова засобирался в поездку, поэтому ночь была тревожная и бессонная. Я боролась с предчувствием беды, а он строил грандиозные планы, хотел скопить денег на собственный дом. Мечтал о большой семье и чтобы мы никогда не разлучались. Говорил, как он меня любит, как много я для него значу, что ради меня готов горы свернуть. На следующий день он опять уехал.
В судьбоносный воскресный день произошли два знаковых события. Первое – благодаря Светлане я научилась шить. Взяв в руки ткань и иглу, я почувствовала, что хочу заниматься этим всю жизнь. Второе событие было не таким радужным. Когда солнце начало опускаться за горизонт, в ворота забарабанил участковый. После разговора с ним Светлана, бледная и растерянная, вошла в гостиную. «Петра арестовали за кражу на рынке», – сказала она и, плача, опустилась на диван. Помню свою реакцию: я не поверила ее словам, сказала, что это какая-то ошибка. Светлана приказала мне остаться дома, чтобы не привлекать внимание к своей персоне, а сама пошла в милицию. В отчаянии я два часа металась от одного окна к другому.
Светлана вернулась за полночь и сказала, что Тихоня украл сумочку жены партийного чиновника. Ситуация была безнадежной, ему грозил тюремный срок. Она вынесла из спальни чемодан с вещами, который принес Тихоня, и мы поспешили отнести его на помойку».
– Так вот чем ты занята! – грозный голос Аркадия эхом отразился от стен подсобного помещения.
От неожиданности Клара вздрогнула и вскочила с табуретки. Дневник скатился с колен на пол.
– Тебя не было дома полдня, я думал, ты занята чем-то важным, а ты сидишь в подсобке и читаешь записки какой-то незнакомой бабы! – лицо мужа раскраснелось от гнева.
За его спиной Клара увидела испуганную дочь и вспомнила, что она должна была сегодня забрать ее из школы.
– Прости, я совсем забыла про Полю, – попыталась успокоить она мужа.
– Забыла?! – заорал Аркадий. – Ребенок прождал тебя в вестибюле целый час! Ты не брала трубку! Мне пришлось срываться с совещания и бежать в школу! Мы думали, с тобой что-то случилось. Обзвонили все больницы. В последнее время от тебя можно ожидать чего угодно.
– Не надо сгущать краски. Не кричи. Ты напугаешь ребенка.
– Она и так напугана! Она битый час бегает по городу с отцом и ищет свою мать! – выпалил Аркадий с деланным драматизмом.
– Вы могли сразу приехать сюда, зачем бегать по городу?
– Мы приезжали! Здесь было закрыто!
– Мы посмотрели через окно, тебя не было видно, и мы уехали, – пояснила Полина дрожащим от волнения голосом.
Послышалось нервное покашливание Лили, она выглянула из-за спины Аркадия и с виноватым видом оправдалась:
– Я выходила на обед, о чем тебя предупредила, но ты была так занята чтением, что не ответила.
Клара обомлела. Она не слышала звонки мобильника и как подруга заглядывала в подсобку. Читая дневник, она словно погружалась в вакуум, ограждающий ее от остального мира.
– Хорошо, признаюсь, что немного переборщила. Прошу прощения.
Аркадий метнул на нее гневный взгляд.
– Домой! – он взял дочь за руку и, чеканя шаг, направился к машине.
***
Вечером Клара помогала мужу собирать вещи и раскладывать их по коробкам. Настроение Аркадия осталось прежним, он ходил по квартире угрюмый и отстраненный, а Клара не предпринимала попыток объясниться. Сбор вещей вызвал у нее приступ депрессии. Душа разрывалась на части. Еще эта история Тамары и Тихони не давала ей покоя.
Послышался настойчивый звонок в дверь. Полина уже спала, Клара испугалась, что незваный гость разбудит дочь. Дверь открыл Аркадий. Клара вышла за ним следом в коридор и увидела Уварова. Рядом с ним стоял напарник.
– Добрый вечер, у нас есть к вам несколько вопросов, вы не возражаете, если мы войдем? – спросил официальным тоном следователь.
– Все, что знала, – я рассказала. Мне нечего добавить, – Клару разозлил поздний визит.
Аркадий отступил в холл, пропустил Уварова и его коллегу в квартиру и юркнул на кухню.
– Клара Владимировна, это следователь Коваленко, ему передали дело Тихонова, – деловито представил коллегу Уваров.
– А до завтра это не может подождать? У нас дочь только что уснула.
Коваленко был полной противоположностью напарника: заляпанный кетчупом костюм, сальные волосы и дурные манеры; его голос звучал с вызовом и надменностью, а реакция свидетельницы вызывала подозрение, которое он даже не пытался скрыть.
Аркадий выглянул из кухни, пригласил следователей войти и протянул по бутылке пива:
– Служителям закона тоже нужно время от времени расслабляться.
Гости не стали возражать и расположились за столом.
– Так чем обязаны? – спросил у следователей Аркадий.
Коваленко прочистил горло и объяснил:
– Мы получили новую информацию, поэтому решили повторно допросить вашу супругу.
– Какую информацию? – насторожился Аркадий и поставил недопитую бутылку пива на стол.
Уваров открыл ноутбук и показал запись с камеры наблюдения. Клара увидела, как Тихонов подошел к таможенному посту аэропорта и предъявил паспорт. Затем прильнул к окошку, вслушиваясь в вопрос таможенного офицера, и что-то ответил. Далее ему вручили проштампованный паспорт, он поднял сумку с пола и направился к выходу в город.
– Это Тихонов! Посмотрите, как он делает левой рукой, – показала Клара на характерный жест Тихонова и повторила движения. – Так же он делал на пляже, когда входил в воду.
Коваленко разложил перед ней стопку фотографий.
– Вот эти фотографии мы сделали на пляже, а вот эти – в морге при оформлении покойного.
На фото был запечатлен лысый мужчина лет сорока с одутловатым лицом.
– При первичном осмотре патологоанатом установил, что тело пролежало в воде минимум шесть часов, что сразу не вязалось с показаниями вашей жены, – язвительно произнес Коваленко, глядя на Аркадия. – В связи с чем у нас возникает вопрос: с какой целью гражданка Афанасьева дает показания о самоубийстве бывшего зэка?
Клара испуганно посмотрела на мужа.
– Но ведь она не одна его видела. На пляже были еще двое свидетелей, – напомнил Аркадий.
– Алкаши, которые не могут толком вспомнить, что было до того, как они попали в воду. Но точно помнят, кого вытащили, – Коваленко ткнул пальцем в фото утопленника.
Уваров не сводил взгляда с Клары. В этом взгляде одновременно читались подозрение, и любопытство, симпатия, и желание защитить.
– Кроме того, что я уже говорила, мне нечего больше добавить.
Коваленко хотел возразить, но Уваров сжал его плечо и сказал:
– Давайте продолжим наш разговор в Следственном управлении. Послезавтра вас устроит?
– Послезавтра мы уезжаем, – уведомил Аркадий.
– Жаль вас разочаровывать, но это невозможно. Ваша жена является важным свидетелем в расследовании и не может уехать из города.
У Клары затеплилась надежда, что у нее будет повод остаться, но Аркадий тут же опустил ее с небес на землю:
– Она не подозреваемая, а как свидетель, показания уже дала. У вас есть наши контакты, при случае вы сможете задать ей любые вопросы. Если же вы намерены чинить нам препятствия, то будете иметь дело с моим адвокатом, – он жестом указал на дверь и надменно добавил: – Спокойной ночи.
***
Проводив следователей, Аркадий вернулся на кухню и одарил жену испепеляющим взглядом. Клара стояла к нему спиной и в поиске дневника открывала поочередно дверцы шкафов кухонного гарнитура.
– Куда ты спрятал дневник? – спросила она, услышав его шаги.
– Это единственное что тебя сейчас интересует? – язвительно спросил муж и скрестил руки на груди.
– Нет, но тетрадь тоже важна.
Аркадий подошел к холодильнику, на котором стояла большая коробка с посудой, и вынул из нее бордовую тетрадь. С размаху бросил ее на стол и вопросительно посмотрел на жену.
– Думаю, глупо спрашивать, что ты сейчас собираешься делать.
Она виновато опустила голову.
– Так и знал, – процедил он сквозь зубы и громко хлопнул дверью.
День выдался тяжелым, Клара устала физически и эмоционально, лечь спать было бы самым разумным, но исповедь Тамары затягивала ее с неимоверной силой. Она придвинула дневник и открыла страницу, на которой ее прервали в подсобке магазина.
«Рано утром милиция пришла с обыском. Их заинтересовала моя персона. Светлана сказала, что я дочь ее подруги, которая лежит сейчас в больнице, и поведала слезную историю о том, как меня и мою маму сбила машина. Когда ушли служители закона, она спросила, что я буду делать, если его посадят. Ни минуты не раздумывая, я ответила: «Буду ждать».
С этого дня за нашим домом следил какой-то худощавый паренек в кепке. Он появлялся около ворот и частенько заглядывал в окна, нагоняя на нас страх.
На суд приехала Екатерина, мать Тихони, загадочная и молчаливая женщина. Она была полной противоположностью своей сестры, носила черные длинные платья и была очень набожна. Крестила пищу и читала молитвы. Светлана относилась к ней с большим терпением и почитанием.
Как-то ночью я невольно подслушала их беседу. Светлана призналась сестре, что после случая, который произошел с племянником в двенадцать лет, ей страшно смотреть ему в глаза и жутко находиться в одном помещении, и что только из-за меня она приютила его в первую ночь.
Мать Тихони благодарила ее за все, что та сделала для ее сына. Она сказала, что будет высылать деньги для Тихони, и просила присмотреть за мной потому, что сын слезно умолял ее об этом в последнюю встречу. Дальше они перешли на шепот, и я, как ни старалась, не смогла расслышать всего разговора, лишь его конец. Екатерина сказала, что она прозрела и поняла, как была неправа; теперь ей осталось только одно: вымаливать у Бога прощение.
Выбора у меня не было: после суда я осталась жить у Светланы. Чтобы хоть как-то отблагодарить ее за кров и еду, помогала по хозяйству.
В тюрьму на свидание к Тихоне пускали только родственников, поэтому единственным способом общения были письма. Какими же чувственными и нежными они у нас были! Он просил меня дождаться. Как будто я могла поступить по-другому!»
***
Рано утром Лиля прислала сообщение, что не сможет открыть магазин, поэтому Клара попросила мужа отвезти Полину в школу, что вызвало у него очередную бурю недовольства. Атмосфера между супругами так накалилась, что казалось, одна искра – и вспыхнет пожар, в котором сгорит последняя надежда на примирение.
Перед салоном Клара с удивлением обнаружила припаркованный «мерседес» Уварова. Тот сидел за рулем и пролистывал рекламу автомобилей. Увидев Клару, он выскочил из машины и побежал ей навстречу.
– Мое почтение! Хорошо выглядите! Как у вас дела? – неестественно бодро спросил следователь.
Клара не разделяла его энтузиазма, сейчас ей хотелось только одного – открыть магазин и продолжить чтение дневника. Она одарила его тяжелым взглядом и проигнорировала приветствие. Справившись с заедающим замком, распахнула дверь салона, набрала код сигнализации и перевернула дверную табличку с надписью «открыто».
– Что, появились новые улики, и вам снова нужно меня допросить?
Уваров зашел за ней следом и, облокотившись о прилавок, посмотрел по сторонам, как будто боялся случайных свидетелей.
– Про это родимое пятно вы говорили? – он протянул ей фото.
На фотографии был изображен Тихонов в возрасте примерно сорока лет. В кадр попала его правая рука, в которой он держал сигарету. На руке отчетливо виднелось родимое пятно в виде полумесяца, которое с четырех сторон окружали точки, похожие на звезды. Клара оживилась:
– Да, это оно.
– Возможно, это татуировка. Полумесяц растущей луны, окруженный четырьмя звездами. Я где-то ее видел. – Уваров постучал указательным пальцем по фотографии и воскликнул: – Вспомнил! В квартире, которую снимал Тихонов. Рисунок лежал в книге. Я его там и оставил. Черт! Сегодня в квартиру должны въехать новые жильцы!
Следователь бросился к выходу, чуть не сбив с ног входящую в салон Лилю.
– Ой, извините, – неловко пролепетал Уваров и побежал к машине.
Лиля сухо поздоровалась и положила сумку в подсобку. По глазам подруги Клара поняла, что она плакала. Лиля прошла к неразобранным упаковкам с цветами и начала собирать композиции. Движения были резкими, цветы в руках ломались, поэтому Клара решила вмешаться:
– Лиля, остановись. В таком настроении нельзя работать с цветами. Что случилось? Сядь, поговори со мной.
Лиля тяжело вздохнула, оперлась руками о стол и на одном дыхании выпалила:
– От меня ушел муж!
– Как это?
– С порога заявил, что любит другую, и попросил развода. Я поняла, что она его ждет где-то рядом. Он не раздевался, только куртку сбросил, и стал быстро собирать вещи.
– А ты что?
– Сидела и таращилась на него, как идиотка. Кирилл и раньше мне изменял, но к тому, что он уйдет, я была совершенно не готова.
– А как же ребенок?
– Он не знает про беременность.
– Почему ты не сказала?
– Зачем? Он уже сделал выбор. Ребенком мужика не удержишь, если только на время. Моя душа сейчас, как сожженный дотла дом. Ничего в ней нет, ни хорошего, ни плохого. Постоянно перед глазами стоит его лицо. Оно было таким чужим, как будто мы и не жили вместе. В глаза не смотрит, под воротником засос, пропах какими-то термоядерными духами, будто она его специально из флакона поливала. Где мне взять силы, чтобы все это выдержать?
Лиля закрыла лицо руками и заплакала. Клара дала ей время успокоиться и предложила:
– Могу пожить у тебя пару недель, пока ты не придешь в себя.
– А как же твой переезд?
– Думаю, что Аркадий поймет.
***
После ужина Клара помогла мужу запаковать оставшуюся мебель. Весь вечер Аркадий шутил, говорил о будущем и делился своими планами в новой должности. Клара натянуто улыбалась и кивала в знак одобрения.
Уложив дочь спать, она вошла в спальню и увидела Аркадия на кровати. Он просматривал почту в ноутбуке.
– Аркаш, мне нужно с тобой поговорить, – мягко начала она. – От Лили ушел муж.
– Иди ты! – он отложил ноутбук в сторону.
Немного сгустив краски, Клара рассказала мужу о трагедии подруги, о ее беременности, а в конце резюмировала:
– Не знаю, что делать, Лиля моя самая близкая подруга. У нее трагедия, а тут еще наш отъезд и мы оставляем на нее салон. Сегодня она еле отработала полдня.
– Да, ситуация сложная, – нехотя согласился Аркадий, немного подумал и спросил: – Можешь набрать ее номер?
Клара опешила: он никогда раньше не общался с ее подругами. Она нашла номер Лили и протянула ему телефон. Когда послышался слабый голос Лили, Аркадий перевел на громкую связь и вежливо ее поприветствовал. Справился о здоровье и сказал, что жена поведала ему о сложившейся ситуации. В трубке послышался громкий всхлип.
– У тебя есть кто-то, кто может тебя поддержать?
– Нет. После смерти родителей я одна на всем белом свете.
– Клара переживает за тебя, хочет остаться на несколько дней. Убедиться, что с тобой все будет в порядке.
– А ты не против? – настороженно уточнила Лиля, и Клара была готова расцеловать подругу за этот вопрос.
– Если тебе это поможет, то я согласен.
– Спасибо, я тронута, – с благодарностью отозвалась Лиля.
Аркадий поспешил попрощаться и протянул трубку жене.
– Что это было? – спросила Клара, показывая на телефон. – Ты решил убедиться, что я не вру?
– Да, и, пока ты не начала возмущаться, скажу, что можешь остаться у Лили, но не больше, чем на неделю. За это время найди человека, который будет работать вместо нее в павильоне, а ее подготовь на свою должность. Она способная, быстро научится.
Клара уставилась на мужа. Ей не верилось, что он отпустил ее без всяких оговорок.
– Я дал задание новому секретарю, а это, к слову сказать, мужчина, подобрать для цветочного магазина помещение в центре Элисты с хорошей проходимостью. Когда приедешь, надеюсь, у тебя будет выбор из нескольких вариантов.
***
В пятницу утром Клара проводила мужа и дочь в Элисту и решила пройтись до работы пешком. Перед внутренним взором стояли озорные глазки Полины, которая воспринимала переезд как очередное приключение. Аркадий умолял Клару быть осторожной и при любых проблемах сразу звонить. Прощание далось всем нелегко, и Клара в глубине души уже корила себя за то, что осталась в Сочи.
На перекрестке рядом с ней притормозила машина Уварова.
– Доброе утро, – сказала Клара, открывая пассажирскую дверь.
– Салют, – отозвался следователь, – подвезти?
– Нет, спасибо, пройдусь пешком. Только что отправила семью, на душе тяжело, хочу проветриться.
– Садитесь, подвезу, заодно расскажу, что выяснил про тот рисунок.
«Любопытство сгубило кошку», – подумала Клара и села в «мерседес».
Уваров вынул из спортивной сумки книгу и протянул ей. Книга называлась: «Тайные знаки древних цивилизаций». Она открыла загнутую страницу и увидела рисунок в виде полумесяца, который окружали четыре звезды, по одной с каждой стороны.
Рисунок был закладкой рассказа журналиста, которому про этот знак поведал тувинский шаман. Он утверждал, что в древности жила девушка по имени Тея, обладающая уникальной красотой. Свое сердце она отдала духу Луны, и они скрепили свой союз клятвой верности. Но однажды ее увидел дух Солнца и возжелал. Тея не просто отказала духу, а высмеяла его. В отместку он поместил ее в тело неприметной женщины с тяжелой судьбой. Сердце духа Луны наполнилось горем и печалью, после чего на Луне появились пятна. С тех пор дух Луны отправляет на землю посланника, который находит его возлюбленную в очередном обличье и берет под опеку.
Шаман поведал журналисту, что лично встречался с посланником духа Луны и помогал ему в его делах. Посланник находит свободное тело и воплощается в человека. Дух Луны помечает его специальным знаком – полумесяцем и дает ему четыре знамения, после чего он должен выпить эликсир, способный продлить его жизнь еще на какое-то время.
– Хорошая легенда, правда? – спросил Уваров, останавливаясь перед цветочным магазином, и добавил томным голосом: – Романтическая.
