Елена Фили
БезГраничные истории

Татьяна Турова

Instagram: @turova-design

turova.info

Люба и метро

– Карловна, домой идешь? – спросил устало Михалыч, снимая большие пыльные рукавицы.

– Иди, Семен, я сама все проверю и закрою.

Пожилой коллега покорно кивнул и пошел, пошатываясь, к стеклянным дверям верхнего павильона метро.

Усталая Москва нехотя засыпала – доносящееся с улицы нервное ворчание двигателей авто постепенно затихало. Суетливых прохожих, спешащих за один день заработать все деньги мира, становилось все меньше. Упрямая столица, как истинный трудоголик, зажигала фонари, чтобы даже во тьме ночи, не дай бог, не расслабиться.

«Кажется, этот город никогда не отдыхает», – подумала женщина.

И, следуя примеру мегаполиса, Люба твердо решила, что сегодня вечером домой не пойдет, останется ночевать на работе. Ничего, что спать негде, подремлет в кресле – никто и не заметит. Степан снова ушел в запой, а в ее пятьдесят два перебирать женихов не приходится. Запаслась батоном, свертком с курицей-гриль из соседнего ларька и книгой. Исторической. Любовь Карловна очень гордилась собой, ведь она будет читать наконец-то не любовный роман, а документальные очерки из жизни русских революционеров.

Нет, отец Карловны не был немцем – свое имя он получил в честь Карла Маркса, его так назвал дед, убежденный коммунист, политработник. Ох, и досталось же по жизни Любе из-за ее отчества. Взять хотя бы ее сожителя Степана – иногда, подвыпив, станет посреди кухни, раскорячится и «Кар-кар-карловна, опять раскаркалась, как ворона, лучше выпей со мной».

Тишина в московской подземке была Любе в новинку. Почетная работница метро с многолетним стажем привыкла к бесконечному однообразному грохоту вагонов, гулу от ходьбы и голосов пассажиров. Все куда-то бегут с пустыми глазами, суетятся. Даже если захочешь пройтись не торопливо – человеческая лавина подхватит тебя своим потоком, только и гляди, чтоб унесла в нужном направлении.

А сейчас ей казалось, что каждый шорох переворачиваемой страницы отражается от округлых стен и потолков, украшенных советской лепниной, становится звонким и протяжным. Проносится вдоль классических колоннад с капителями, ударяется где-то вдали о стены из мозаичного панно с мускулистыми рабоче-крестьянскими фигурами и, впитав в себя дух забытой эпохи, возвращается обратно.

Женщина вдумчиво читала страницу за страницей, в ее воображении стали мелькать картинки событий истории, ярко описываемых в книге. Как вдруг в тишине опустевших тоннелей метро она услышала глухие постукивания и негромкие завывания.

«Может, кто еще задержался?» – подумала Любовь Карловна и, вздохнув, закрыла книгу. Взяла на всякий случай фонарь и стала спускаться по застывшему эскалатору.

Звуки раздавались со стороны самого края платформы, там, где она сужается и переходит в туннель, окутанный проводами и кабелями коммуникаций. Она увидела дверь, которая слегка пошатывалась оттого, что кто-то ее толкал изнутри. Из-за двери раздавались звуки, как будто кто-то негромко напевал себе под нос.

– Где же ты, моя Су-у-ли-ко-о-о… – расслышала некоторые слова песни Люба.

«Неужели, кто-то из гастарбайтеров заработался и забыл о времени?»

– Эй, кто там? – Люба посветила фонарем на дверь.

– Меня зовут Иосиф, – с хрипотцой в голосе и легким кавказским акцентом промолвил неторопливо неизвестный, как бы раскачивая слова в воздухе. Любе стало ясно, что говорил немолодой мужчина.

– Что-то случилось? – спросила заботливо женщина.

– Да, немножко случилось, но мы с этим справимся, – иронично ответил хриплый голос. – Как вас зовут, гражданка?

– Любовь Карловна… может, вам помочь? – спросила оторопевшая женщина.

– Карловна? – удивленно переспросил кавказский голос. – Это хорошо, что Карловна…

Что-то громко заскрежетало, дверь сильно дернулась, приоткрылась и провисла под собственным весом на заржавевших петлях.

Из темноты проема вышел человек в костюме, который был чем-то похож на форму работников метро, а чем-то – на сценический прикид телеведущего Соловьева. Это был седой мужчина с усами, взгляд его был уставшим и пустым, в руке он держал трубку.

– То, чего так долго ждали большевики, наконец-то свершилось… – с облегчением произнес незнакомец и подмигнул растерявшейся женщине. Он оказался не похожим на работника метро, его образ заставил Любу застыть на месте – она не могла поверить своим глазам.

– Что, товарищ Люба, я смотрю, вы очень рады встрече с товарищем Сталиным и немного удивлены? Да, Ленин живее всех живых, а я оказался еще живее, – продолжал острить гость с того света.

– Да как же это? Вы? Живой? Здесь? – бормотала Люба. В голове крутились миллион мыслей одновременно.

– Да, товарищ Люба, – продолжал Сталин, – я не умер.

Женщина охнула и покачнулась. Товарищ Сталин заботливо придержал ее за руку и помог сесть на лавочку. Люба долго не могла поверить в то, что случилось, а подземный гость тем временем продолжал свой рассказ – было заметно, что он давно ни с кем не разговаривал и соскучился по живому общению.

– Когда я лежал на полу своего кабинета на даче, мои соратники ждали моей смерти и впустили ко мне врача только на следующий день – они рассчитывали, что я уже испустил дух. Но я был еще немножко жив. Доктор Ершов это увидел, привел меня в чувство и шепнул на ухо: «Товарищ Сталин, я вас спасу, если вы позволите». Я мог только кивнуть в ответ – у меня не было другого выбора. Он сказал, что сделает мне укол, от которого я усну, процессы в организме замедлятся, все констатируют мою смерть. Я пролежал какое-то время в мавзолее рядом с Лениным. Потом мне сделали второй укол, от которого я пришел в сознание, но мой метаболизм претерпел необратимые изменения, и я стал бессмертным. Меня перевезли в тайный бункер под Филевской линией метро, недалеко от моей дачи. Этот бункер построили на случай политического переворота – я чувствовал, что его готовят. О бункере никто не знал, всех проектировщиков и строителей я приказал расстрелять, а потом расстреляли и тех, кто расстрелял строителей.

С тех пор я здесь и живу – запасы воды, еды и остального были рассчитаны на 67 лет. Электричество проведено от коммуникаций метро. Но теперь мои запасы стали заканчиваться, поэтому я решил открыть эту дверь. Эх, знала бы ты, товарищ Люба, как давно я не ел домашней еды! – с печалью в глазах произнес Иосиф Виссарионович.

– А как же ваш доктор? Он вас не навещал?

– Его я тоже застрелил, не мог оставить такого опасного свидетеля, – грустно выдохнул пожилой тиран.

– Так я это… я сейчас! У меня же курица есть, почти домашняя! – Люба засуетилась и вскочила с лавочки. Не часто ей приходилось общаться с живыми идолами эпохи культа личности.

Всю свою взрослую жизнь Любовь, следуя традициям семьи, на выборах голосовала только за коммунистов и сейчас своим долгом считала позаботиться о кумире.

Люба включила эскалатор, и они поднялись к ее стеклянной коморке в верхнем павильоне.

– Вот, не побрезгуйте, товарищ Сталин, – Люба смущенно протянула ему сверток с курицей-гриль и батон. Иосиф Виссарионович присел на пластиковый стул из «Икеи» и начал поедать курицу, шевеля усами от удовольствия.

– Ну что, Любаша, мировая революция и коммунизм победили? – в радостном ожидании спросил товарищ Сталин. – Теперь в этом мире нет бедных и богатых и все люди равны?

– Да как вам сказать, товарищ Сталин, – замялась Люба, – не победил нигде, только в Китае, наверное.

Сталин нахмурился.

– Ну, а как в стране нашей, в Советском Союзе? Здесь-то продолжили наше дело, построили коммунизм? Воровать чиновники перестали? Ух, как я отучал их от этого…

– Эээ… – Люба совсем запнулась после этих вопросов. – Социализм вроде построили, но потом капитализм вернули… воруют еще как! Говорят, денег в бюджете нет, а чиновники себе виллы за границей строят и на дорогих немецких и японских машинах ездят, пенсионный возраст повысили… – не ожидая сама от себя, выпалила вдруг осмелевшая женщина.

– Почему на немецких? На трофейных, что ли?

– Нет, на наши народные деньги себе машины и виллы покупают.

– Как так? Мы же не для того воевали! А куда же партия смотрит? Кто у нас сейчас генеральный секретарь Коммунистической партии?!

– А генеральный секретарь теперь сам в Думе заседает и с министрами-капиталистами дружит, миллионером стал… Да и страны уже той нет, распалась, а бывшие республики между собой воюют…

Иосиф Виссарионович уронил остатки курицы на пол и заплакал.

– Ну что же вы, дорогой товарищ Сталин, так убиваетесь? – воскликнула раздосадованная Люба.

– Любаша! – сокрушался бывший отец народов, размазывая испачканными куриным жиром пальцами слезы по лицу и усам. – Такую страну просрали! И все жертвы оказались напрасными – столько убитых, расстрелянных, замученных по моему приказу! Если б ты знала, Любаша, что все эти годы, каждую ночь ко мне приходили во сне эти люди и по очереди рассказывали свои истории – как жили, как их обвинили без вины, как они умирали в муках. В эти минуты я сожалел, что бессмертный – это стало моим адом на земле! А теперь, выходит, все это было зря! Выходит, в глазах людей я не освободитель, а просто душегуб?!

Генералиссимус нахмурился, медленно раскурил трубку и сухо произнес:

– Настоящие революционеры никогда не сдаются… Начинаем все с начала! Пишите декрет, товарищ Люба: создаем революционное подполье, точнее, подземелье, здесь, в метро. Продолжим борьбу до полной и окончательной победы трудового народа! Фабрики – рабочим! Землю – крестьянам!

С этими словами товарищ Сталин поднялся со стула и воодушевленно стукнул кулаком по столу. Люба вздрогнула и проснулась. Ее влажное лицо прилипло в странице книги, на которой она уснула. Подняв голову, женщина увидела первые лучи рассвета, пробивавшиеся сквозь стеклянные двери метрополитена.

– Так это сон… – произнесла Люба.

– Я бы тоже предпочел, чтобы это был просто кошмарный сон, – промолвил голос с кавказским акцентом.

Милена Курнеева

Instagram: @milena_copywriter

Тайна старинного острова

– Ночь на остров опускается мгновенно и бесповоротно. Вы решите, что до темноты в запасе есть время, но это ошибка, – за соседним столиком седой грек с загоревшим дочерна лицом втолковывал на ломаном русском семье с детьми.

Рина переглянулась с подругой, насупила брови и кивком показала в сторону грека: «Мол, слушай, слушай!»

– Дороги в горах узкие, двум машинам не разъехаться, придется сдавать назад, как краб пятиться придется. А ночной серпантин коварный. Ох, коварный! – пожилой мужчина эмоционально жестикулировал.

Русские слушали вполуха, вежливо кивали, но по натянутым улыбкам чувствовалось, беседа тяготит. Да и детвора не давала родителям поддержать разговор. Дергали за руки, тянули из-за стола взрослых, всем видом давая понять – пора на пляж, на море.

С террасы кафе на склоне открывался дивный вид на бухту.

Трепетали от легкого, теплого ветра зонтики, волны набегали на кромку белоснежного песка, пенные, освежающие, точно разливное пиво в таверне у камней. Берег морской манил, обещал наслаждение уставшим с дороги путникам.

– Но не только дороги опасны в наших краях. С наступлением ночи приходит… – грек понизил голос.

В отличие от его собеседников, Рина ловила каждое слово, но в этот момент у нее зазвонил мобильный. Состроив недовольную рожицу – «отвлекли на самом интересном» – ответила на звонок.

Быстро свернув разговор, девушка нажала «Отбой» и вопросительно посмотрела на подругу, но та пожала плечами: «Прослушала, шумно».

…А седой грек уже попрощался с завтракающими постояльцами и кивнул девушкам, поравнявшись со столиком.

– Калимэра¹, красавицы, – тепло улыбнулся и скрылся за дубовой дверью, это был владелец заведения.

– Ладно, не переживай, спустимся за машиной и расспросим, что тут к чему, – успокоила впечатлительную Рину подруга.

Рина и Софа прилетели на солнечный Крит всего на неделю – перевести дух, напитаться щедрым греческим солнцем, озарявшим каждую частицу соленого морского воздуха. Обе устали мчаться каждое утро в офис, бежать марафон успеха под вечными серыми тучами большого города.

Двух дней им хватило на размеренный пляжный отдых. Подрумянившиеся, накупавшиеся в ласковых водах Эгейского моря, подруги планировали автопробег по Криту: древний остров манил тайнами.

В небольшой деревушке, где они остановились, отдыхалось славно, но смотреть было нечего.

Зато с жильем повезло: высокий рейтинг на «Букинге» оказался оправданным.

Греческая семья, державшая гостиницу, заботилась о постояльцах, как о родных.

Каждый день в номерах убирались до блеска, кормили сытными завтраками в кафе при отеле. На столе всегда ждали свежие яйца, домашний белоснежный творог – зернышко к зернышку, маслянистые сыры со слезой на срезе, крепкий молотый кофе, горячие булочки из каменной печи, спелые овощи и фрукты – на завтрак постояльцы приходили как на праздник.

А Филоменес, владелец гостиницы, каждое утро неизменно совершал ритуал гостеприимства – приветствовал трапезничавших.

При отеле он держал парк чистеньких, аккуратных автомобилей – сдавал в аренду своим постояльцам с хорошей скидкой.

Туда-то и отправились после завтрака девушки.

В небольшой комнатке за стеклянными дверями гудел кондиционер, за компьютером скучала тучная, темноволосая женщина в цветастом платье.

Девушки быстро подписали договор на аренду красного фиата и попытались расспросить, о чем предупреждал за завтраком пожилой Филоменес. Но женщина лишь пожимала плечами и протягивала дорожную карту с выделенными красным маркером достопримечательностями.

На вопросы гречанка отвечала односложно: «Дороги бед, кам бек, герлс, бефор сансет»².

Путь лежал на север острова – девушки отправились в путешествие на рассвете следующего дня и решили начать знакомство с Критом с древнего, венецианского города Ханьи.

Дорога то вела по берегу моря, то ныряла в душистое, пряное от разнообразия трав поле, то петляла по апельсиновому саду, замедляла ход в небольших, уютных поселениях на десяток домов.

– Ты не заметила ничего странного? – Рина тревожно поглядывала на подругу.

– Нет, слежу за дорогой.

– Мы проехали уже четыре деревушки, и на въезде в каждую стоит церковь, на выезде – тоже. Будто охраняет подступы к поселению. Но от чего? Или кого?

– Это все твои фантазии, Ринуся. Просто расслабься и наслаждайся, – последнее слово Софа протянула по слогам, нараспев. Рыженькая и смешливая, заводила и неугомонная оптимистка – она неизменно поднимала подруге настроение и боевой дух.

– Еще эти утренние разговоры в кафе, Софа. А позавчера, вспомни, о чем судачили англичане из соседнего номера!

– Ну о чем же? Я не слышала.

– Нашли кого-то в окрестностях. Тела, Софа, нашли, человеческие, – понизила голос до шепота Рина.

– Ты моя впечатлительная, мало ли о чем болтали ребята. Да может, фильм обсуждали, наверняка ты же не знаешь?

– Не знаю. Но как-то неспокойно мне…

Рина отвернулась к окну, подставила лицо навстречу свежему морскому бризу, врывавшемуся в окошко красного фиата. Километр за километром ветер вытряхивал, выметал из ее сознания тягостные мысли.

На пути в Ханью девушки сделали остановку на озере. Кристальная изумрудная вода у подножия горы оказалась густо населенной сотнями, тысячами черепашек размером с ладошку. Загребая крохотными лапками, они неспешно рассекали водную гладь, подплывали близко-близко к берегу, доверчивые.

С любопытством высовывали носики из воды: «Калимэра, угостишь печеньем?»

Подруги арендовали катамаран, скинули футболки и провели чудесный час в радушной компании греческих «тартилок».

Но дорога вела дальше, в город. Обед пропустили, голод становился все ощутимее.

– Сейчас бы освежающего сидра в благостной тени раскидистого инжира, – мечтательно протянула Рина.

– Потерпи, скоро будем! До города не больше десяти минут.

Ханья очаровывала с первого взгляда. Роскошными цветами бугенвиллий, шершавыми, ноздреватыми камнями бастионов и узких пешеходных улочек. Бросив машину у стен рынка, точной копии Марсельского собрата, Рина и Софа отправились по старинной пузатой брусчатке в гавань. Мимо дремлющих на солнце кошек, пестрых сувенирных лавок, небольших фонтанчиков и крепких смоковниц.

Наконец, они оказались в центре старой венецианской бухты и устроились в таверне. Любовались будто написанным акварелью пейзажем с древним маяком, наслаждались горячей, сытной местной едой. Счастливые и умиротворенные, они забыли о времени. А день близился к закату, пора в обратный путь.

Разморенные девушки погрузились в машину и помчали в отель.

Рина поторапливала:

– Софа, солнце садится, поспешим, – к ней вернулись прежние страхи.

– Не боись, подруга! Навигатор исправен, ночь же не в горах встречаем – нет причин для паники.

Рина кивнула, но беспокойство не отпускало. «Чует мое сердце, неспроста все эти разговоры», – думала она.

Солнце, уставшее за день, стремительно упало в море, и тут же пришла темнота.

– Не успели. Софа, не успели! Давай заночуем где-нибудь! – паниковала Рина, Софа отмахивалась и давила педаль газа. На пустой дороге никого, раздолье для столичного водителя, привыкшего к вечным пробкам.

Внезапно потемнел экран навигатора, вдали раздался гул – гроза идет!

– Всего лишь гроза, Рина, а у навигатора батарейка села, только и всего. Не дрейфь, везде указатели, и у нас есть карта, – подбадривала Софа подругу, но и ей уже становилось не по себе.

Воздух превращался в густую, душную субстанцию – кисель, а не воздух.

«До ближайшего населенного пункта два километра, доедем и там попросимся на ночлег», – все же решили девушки.

Но тут машину заштормило. Как будто бы невидимая сила подхватила игрушку, а не автомобиль с пассажирами, пасовала в пустоту, догоняла, и все начиналось снова.

Софа безуспешно боролась с рулем, баранка не поддавалась. Рина жалобно поскуливала, вцепившись в ремень безопасности. Сколько это продолжалось, девушки не понимали, животный страх обострил чувства, секунда казалась вечностью.

Внезапно машина встала как вкопанная.

Девушки в ужасе всматривались в темноту за стеклом. Что это? Что за плотный сгусток, черное облако приближается?

– Софа, заводи! – кричала Рина, но мотор фиата лишь натужно хрипел, не поддавался.

Облако заполняло собой все пространство за окном, обволакивало, будто обнимало машину.

Подруги схватились за руки и закричали.

Белый, слепящий свет ворвался в темноту, разметал в клочья страшные объятья черного нечта.

Cвет лупил по векам, в окошко фиата кто-то стучался.

Рина открыла глаза и отшатнулась от стекла. Наступило утро, в окно машины заглядывал незнакомый мужчина – рослый, чернявый грек.

– Ясас, ясас?³ У вас все хорошо?

В этот момент очнулась и Софа, потрясла головой и ошарашено посмотрела на Рину.

– Нужна помощь? – не унимался грек.

Машина завелась мгновенно, взвизгнули шины, еще миг – и девушки мчались по шоссе в сторону отеля. В облачке дорожной пыли остался стоять изумленный местный житель. В полях уже работала техника, ласково пригревало солнышко, остров жил своей жизнью – как будто не было их ночного приключения, словно приснилась эта не поддающаяся логике история.

– Надо разобраться с этим. Расспросим старого грека, он знает, что тут за чертовщина творится! – Софа была настроена решительно.

Девушки без приключений добрались до отеля и поджидали Филоменеса за завтраком.

Вид с террасы кафе на утреннее море умиротворял, пенные барашки фланировали по линии прибоя, ветер играл с шуршащим брезентом пляжных зонтов. Ночное приключение при дневном свете казалось далеким, нереальным.

– Может, показалось… – неуверенно пробормотала Рина. Софа одарила подругу яростным взглядом и резко встала со своего места, увидела грека.

Филоменес выглядел как всегда безупречно, неспешно шагал между столиков, раздавал улыбки и комплименты постояльцам.

Заметив семафорившую Софу, подошел к их столику.

– Что-то вас беспокоит, милые леди?

– О да! Почему вы нас не предупредили! – Софа яростно сжимала кулачки.

– О чем? – грек недоумевал.

– Об этой вашей местной чертовщине, мы слышали разговор с русской семьей. Вы предупреждали их… Что, что происходит по ночам на острове?

Филоменес выглядел обескураженным.

– Я думал, вы осведомлены, – развел он руками, – в ночное время оживляются змеи, выползают на дороги, нужно быть очень осторожными, они ядовиты. Мы заботимся о безопасности туристов, ловим гадов, но всех не извести, как ни старайся.

– Змеи? – хором воскликнули девушки и переглянулись.

– Да, змеи! А вы что подумали? – пожилой мужчина улыбался в седую бороду.

Остаток отпуска подруги провели в отеле. Только раз выбрались в ближайший город пополнить запасы алкоголя. Наотрез отказывали симпатичным англичанам составить компанию в поездке в Гортину – раскопки античного города, горы, дивный пляж хиппи.

Они попытались было рассказать о случившемся, но то ли английский не дотягивал, то ли парни решили, что их разыгрывают. Оставили эту затею, сошлись на том, что попали в грозу по пути из Ханьи.

Подруги считали дни до возвращения на родину, улетели бы и раньше со странного острова, но в высокий сезон билетов не было.

Два месяца спустя.

– Софа, это чудо! Чудо, что мы живы, – Рина от волнения пролила на блузку томатный сок. Уродливое красное пятно расползлось по груди. Девушка потянулась за салфетками, но те рассыпались веером по полу кофейни.

– Так, подыши, успокойся и расскажи мне уже, что ты нарыла, – Софа успокаивающе взяла подругу за руку.

Та допила залпом остатки сока в бокале и открыла ноутбук:

– Слушай! Древняя легенда Крита гласит: во времена правления великого царя Кносса был возведен удивительный по красоте дворец. В дар правителю чужеземцы привезли диковинное существо… Минотавра поселили в лабиринтах дворца и кормили человеческим мясом. Скармливали ему деревенских жителей – девушек и детей. Гурманом был минотавр. Жители терпели, терпели, да отправили Тесея на бой с чудищем. Минотавр пал от меча юноши… Но!

– Но! – Софа, теребила за рукав Рину. – Что дальше?

– Здесь начинается самое интересное! – девушка продолжила, поглядывая из-за ноутбука. – Но! Во время раскопок Кносского дворца в 1800-х произошло нечто пугающее. Пропали без вести люди. Как в воду Эгейского моря канули, их так и не нашли.

Раскопки на время оставили, через годы появились новые отчаянные ученые, желающие раскопать дворец, и история повторилась. Местные обходят эту землю стороной, туристов привозят в ранние утренние часы, и то только самых настырных. Место раскопок, условный музей, регулярно закрывают то по техническим причинам, то и вовсе без объяснений.

– Ты хочешь сказать, что нам посчастливилось познакомиться с духом Минотавра? – нервно хихикнула Софа.

Рина пожала плечами.

– Они молчат и боятся, боятся, что ни один турист не сунется на остров. А это единственный доход местных.

– Но как могут намекают, мол, дороги плохие, змеи, – вторила подруга.

– Строят церкви охранные, – продолжила мысль Рина.

– Церковь! – догадка осенила Софу. – Это нас и спасло – святое место в двух километрах от поселения. Вот откуда спасительный белый свет…

Ветер гнал по асфальту сухую, пожелтевшую листву, накрапывал дождь. Но девушки не спешили уходить с веранды ресторанчика – молча допивали сок, уставившись в одну точку, погруженные в свои мысли.

– Пожалуй, в следующий отпуск поедем в Суздаль, – наконец улыбнулась Софа. – Хватит с нас заморских чудовищ.

– Пожалуй, – подмигнула Рина.