Инесса Иванова
Академия драконов. Золотая пыль

2

И всё же я спускалась вниз с тяжёлым сердцем.

Столько раз представляла этот момент и проигрывала его в голове, но реальность оказалась гораздо страшнее. Я воображала, как сбегаю вниз по лестнице с сильно бьющимся сердцем, прижав руки к груди, и уже перед самым входом в зал, стою пару секунд, чтобы краснота ушла с щёк, а робость – из сердца.

Мне надо было войти в зал с вежливо-безразличным видом, сделать книксен с равнодушной улыбкой на лице и в первые минуты ровным тоном вести разговор на совершенно неинтересные темы.

В конце пьесы Генри падает к моим ногам, и я милостиво соглашаюсь выйти за него замуж. Свадьбу нетерпеливый жених назначает зимой, и никто не смеет ему перечить. Потом у нас рождается трое сыновей, что вызывает вздох разочарования и зависти у моих так называемых приятельниц, и «жили они долго и счастливо, а потом умерли в один день».

И вот теперь мой замысел начинает воплощаться в жизнь. Как обычно, с поправками на действительность.

Вот я стою наверху лестницы, ведущей на первый этаж, и перебираю в уме, какую бы колкость сказать Генри при встрече.

Нет у меня к нему жалости, больше нет. Стоило ему перестать посещать нашу гостиную, как восхищение, кружащее голову, как холодное шампанское, ушло, оставив только горечь в груди и ноющую головную боль.

Шаг мой твёрдый, взгляд прямой, а речь усталая. Я столько сделала ради этой встречи, так почему же теперь чувствую лишь раздражение и усталость?!

– Добрый день, лорд Одинсон! – произнесла я, сделав книксен и опустив голову.

Мама уговорила отца отставить нас одних, хотя это было и против правил. Но, учтя необычность визита и то, что мы с Генри уже были помолвлены, родители решили ими пренебречь. Наверное, в первый раз в жизни.

Кто станет осуждать девушку с меткой дракона?!

– Иола, как я рад видеть тебя! – горячность Генри раньше вызывала краску на моих щеках, а теперь лишь осуждающий взгляд, скрывать который я не собиралась. Пусть видит, что я сержусь!

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он, остановившись на полпути ко мне и, передумав приближаться, наверное, опасаясь пощёчины.

Он, как всегда, выглядел безупречно: костюм сидел как влитой, будто говоря окружающим, что его хозяин – настоящий лорд. Как в легендах или сказках. Золотоволосый, стройный в талии и широкий в плечах.

Даже лёгкое косоглазие придавало Генри шарм: мол, он настолько смущён красотой леди, что не смеет взглянуть на неё прямо, боясь ослепнуть. Так не решаются смотреть на солнце, а уж его никто не заподозрит в недостаточной власти над всеми живущими.

Указав на кресло гостю, я тоже присела в другое, сложив руки на коленях и приготовилась слушать.

Генри не торопился продолжать разговор, я чувствовала его изумлённо-придирчивый взгляд, он словно спрашивал сам себя: «И как это я раньше в ней такого не разглядел?!»

– Ты получила моё письмо? – спросил он быстро. Будто хотел убедиться, что я его прочитала. А раз так, почему сижу с каменным лицом?

– Я запомнила его наизусть, – ответила я, не поднимая глаз, всё так же придирчиво изучая свои руки.

Генри облегчённо выдохнул. Я почти ощущала ход его мыслей: она просто смущается и не может поверить своему счастью, вот и разгадка причины такого холодного приёма.

Он пересел ближе, аккуратно взял меня за руку и поцеловал холодные пальцы, еле касаясь их губами.

– Иола, ты не представляешь, чего мне стоило убедить отца передумать! Селеста и я абсолютно несхожи, мы сделали бы друга несчастными. Ты моя вторая половинка, и я никому тебя больше не отдам, – Генри говорил так проникновенно и чувственно, что на минуту я снова почувствовала биение возродившейся любви.

Ведь он прав, мы ещё будем счастливыми. Надо лишь сделать так, как он просит: не осилить первое испытание в Академии, и уже к зиме я буду дома. Пара месяцев разлуки только закалит наши чувства.

И мы оба забудем о его несостоявшейся помолвке с Селестой Вулстейн. И всё станет таким, каким я видела в мечтах…

Да и выбора у меня нет. Метка не обязательно раскроется в настоящую способность оборачиваться драконом. Это лишь счастливый билет, но он не гарантирует безусловного выигрыша.

– Ты никому меня и не отдавал, – услышала я собственный голос, полный горечи и обиды. – Ты променял меня на более удачную партию. Выкинул в корзину для мусора как ненужную вещь.

– Иола, ты обижаешь меня, – произнёс Генри, отпустив мою руку, встал и отошёл к окну. – сама знаешь, что без позволения отца я не могу жениться. Я лорд Одинсон, но пока это лишь громкий титул, вся власть у отца, да продлят боги его дни.

Я не спешила с ответом. В гостиной стало так тихо, что я вслушивалась в негромкий треск поленьев в камине и шуршание матушкиных нижних юбок за дверью.

Конечно, она не удержалась от того, чтобы подслушать. Наверное, мама планировала ворваться с благословением, сразу после того, как я приму предложение Генри, чтобы ни у кого из нас не было шанса передумать.

– Зачем ты пришёл? – спросила я того, кого так любила раньше. Да и не была уверена, что и до сих пор не люблю, но проклятая метка не помогла, а только всё испортила.

Не будь её, я бы и дальше пребывала в уверенности, что Генри – благородный и несчастный влюблённый, разлучённый со мной жестоким отцом.

Лорд обернулся и посмотрел в глаза. Я выдержала взгляд и даже не смутилась, когда любимый выдохнул:

– Прошу вас, госпожа Астрос, простите и станьте моей женой.

Шуршание юбок за дверьми стало громче. Боги, какой позор!

– Я не готова сейчас принять ваше предложение, лорд Одинсон. Если вам будет угодно, вернёмся к его обсуждению после моего возвращения из Академии.

Не дав ему что-либо возразить, встала и, поклонившись, вышла из гостиной с гордо поднятой головой.

Мамы за дверьми уже не было. Наверное, она поспешила к отцу, чтобы высказать супругу своё возмущение глупостью старшей дочери, упустившей такой шанс.

Я прошла наверх, к себе, и приготовилась ждать. А спустя несколько минут увидела в окно, как отъехала самоходная повозка лорда Одинсона. Садясь в экипаж, он взглянул на мои окна, но я стояла так, чтобы не было заметно с улицы.

Через час меня позвал отец. Они с матерью сидели в той самой гостиной, где я дала отказ Генри.

– Как ты могла?! – простонала мать, полулёжа в кресле. Том самом, где сидел несостоявшийся жених. – Лорд Одинсон – такая партия! Один из богатейших лордов Саклена! Ты хоть о сёстрах своих подумала?

– Подумала, – холодно ответила я на вопросительный взгляд отца. К счастью, он никогда не делал выводов, не выслушав обвиняемого. – Я еду в Академию драконов. Кто знает, что может случиться. И когда я вернусь, возможно, найду себе партию повыгоднее. Ведь никто больше в Саклене не обладает способностью произвести на свет дракона. Да и в столице, говорят, таких немного.

Отец долго думал, насупившись и поглядывая в окно, за котором уже вступала в права промозглая осень. Дождик слегка накрапывал, ещё несмело стуча по стёклам, но низкое небо не оставляло иллюзий: пришла пора затяжного ненастья.

– Иола права, – произнёс отец, глядя на мать так, что она подавила возмущение на полувздохе. – Она у нас молодец. Езжай в Академию, дочка. А по возвращении посмотрим.

Отец снизошёл даже до того что поцеловал меня в лоб, чего никогда не делал прежде.

Через пару дней всё было готово к отъезду. Я сидела в новенькой самоходной повозке, купленной специально по этому случаю, тряслась по булыжной мостовой, ведущей к городским воротам. Скоро Саклен остался позади, как и всё, что я знала прежде.

– Как хорошо! – вздохнула Велизия, поехавшая со мной. Она сидела напротив и глазела в окно так, будто впереди нас ждала сказочная страна, где не бывает ненастья.

Я тоже раньше никогда не покидала наш округ, но волновалась совсем не по этому поводу.

Метка на плече осталось такой же, как и в тот день, когда обнаружилась впервые. В тот день, когда с помощью заклинаний из стариной книги из библиотеки отца я инициировала её появление.

Глава 3

1

Раньше я много раз видела дагерротип Академии драконов на праздничных открытках и в «Столичном сплетнике», который так любила читать мама.

Но в живую замок и окружающий его сад оказались ещё более впечатляющими. Округ Гриам находился в центре империи по соседству со столицей, но являлся государством в государстве.

Только здесь были разрешены незапланированные обращения, а высоко в небе иногда парили крылатые тени летающих ящеров, заставляющих пригибать головы к земле, закрыв уши руками. Все дни, пока мы путешествовали по этому чудному месту, я боялась смотреть вверх: вдруг ящер спустится, чтобы рассмотреть нас поближе?

Конечно, то были детские страхи, основанные на прочитанных сказках. Предания создавались в те времена, когда появление ящера несло магам смерть. Потом в эпоху Разлома, когда сорок дней тряслась земля, открылся магический Портал, и в наш мир проникли настоящие первые ящеры. И остались жить, заключив мир с магами.

Отец говорил, что всё это бабьи сказки. В старинных книгах появление первых драконов описано как результат экспериментов с магией левитации. Практикующие её и стали драконами, потеряв способность летать без обращения. А извержению огня научились позже. Левитаторы всегда были на две головы искуснее обычных магов.

– Скорее бы уже! – то и дело вздыхала Велизия.

В конце концов, я прикрикнула на девушку, чтобы та дала мне возможность немного отдохнуть.

Метка на плече жгла всё сильнее, это длилось почти целый день. Совпадение? Я сильно сомневалась и уже даже пожалела, что в отчаянии залезла в старинные книги и прошла обряд инициации.

Он был очень сложен для такого слабого мага, как я, и потребовал не только сил, но и средств. Я целый месяц собирала деньги, которые мне выделяла матушка на иголки и ленты, чтобы купить в лавке старой Дренни жабью лапку и слуховую кость трехдневной косули.

Вообще удивительно, что мне действительно продали именно то, что я просила! Могли бы и обмануть: жаловаться на запрещённое колдовство в Отдел надзора не пойдёшь.

– А вдруг один из них решит спуститься прямо на нас, да и дохнёт огнём? За ради развлечения? – снова спросила Велизия, со страхом следя за двумя чёрными тенями в небе. Они были так высоко, что казались игрушечными фигурками.

– Это карается смертной казнью, – ответила я, поморщившись и прижав метку ладонью. Так становилось легче, пусть и совсем ненадолго.

– Так мы здесь одни, – Велизия высунулась в окно и посмотрела на пустынную дорогу.

В округе Гриам, относительно небольшом против всех остальных областей империи, жили только те, кто преподавал в Академии и обслуживал её. Местность считалась закрытой зоной, попасть в которую можно только по специальному разрешению.

Немудрено, что в Саклене о драконах ходили всевозможные слухи, больше похожие на страшилки, чем на правду.

– Замолчи, пожалуйста! – прикрикнула я снова, поняв, что бессильна против деревенских суеверий. – Скоро уже приедем. Кучер сказал, осталось часа два.

Велизия вздохнула, но подчинилась. Наверное, ей было бы легче провести оставшееся время в разговорах, но за неделю пути я так устала от её болтовни, что милосердничать не собиралась.

У нас не было разрешения на пользование Порталом, позволяющим сократить путь до двух дней, поэтому пришлось ехать медленно, останавливаясь на ночлег в не самых дорогих тавернах и на постоялых дворах.

И ещё эта метка! Я искренне считала, что она ненастоящая, и что первое же испытание это покажет. Но так как прецедентов раньше не было, никто не посмеет обвинить меня в обмане, просто отошлют назад. Как непригодную для обращения.

Вот и весь план по возвращению жениха. Представив, как Генри изведётся в ожидании моего возвращения, я улыбнулась. Вот и пусть помучается!

И лишь когда явились переписчики, моя уверенность в быстром разрешении ситуации с меткой впервые поколебалась. Они признали её истинной.

Но этого просто не может быть! Среди моих предков не значилось драконов, такое родство никто не будет прятать и скрывать. И метке взяться неоткуда.

Но она была и жгла огнём, будто клеймо преступника. Возможно именно по причине своей поддельности.

Посмотреть на кожу плеча не было возможности, оставалось терпеть и молиться, чтобы на этом месте не вспух волдырь.

Только я забылась, забившись в угол экипажа, как он остановился. Толчок, потом мы немного проехали вперед, чтобы окончательно замереть.

– Что случилось? – спросила я у кучера, седовласого нестарого ещё мужчины, согнутого в спине от постоянного сидения на козлах.

– Первая проверка, госпожа, – ответил он, кряхтя и слезая на землю.

Мы остановились у заставы. Будка, одноэтажный домик, лужок с пасущейся козой – всё как обычно, но смотрела я вовсе не на это. Чуть впереди виднелись золотистые башни Академии драконов.

Я насчитала ровно тринадцать.

– Хотите перекусить? – спросил кучер, вернувшись из будки, на пороге которой остановился надзорник в чёрном сюртуке с нашивкой на левом плече в виде алой буквы «С». Справедливость, совесть, самодисциплина.

«Сволочизм» – так любил трактовать эту нашивку отец. В кругу семьи, разумеется.

– Нет, давайте скорее поедем, – ответила я, вызвав вздох разочарования у Велизии, прятавшейся за моей спиной.

– И то верно, госпожа, – кивнул с мрачным видом кучер, нанятый отцом из горожан Саклена. – Под взглядом надзорника кусок в горле встрянет.

Объяснять истинную причину моего желания быстрее оказаться в стенах Академии я не стала даже горничной. После короткого сна жжение уменьшилось, но не прекратилось, поэтому мне не терпелось оказаться в комнате, чтобы раздеться и посмотреть на кожу плеча.

У меня с собой были снадобья против ожогов, положенные заботливой рукой матери, и я уповала на их целительную силу. И на то, что смогу, наконец, нормально помыться и выспаться.

Через двадцать минут мы уже подкатили к кованым чёрным воротам Академии. Я смотрела на торжественного привратника, одетого в сюртук золотистого цвета и штаны с лампасами. Он был немолод, чуть старше нашего кучера и с таким достоинством открыл ворота, словно в этом простом действии был сакральный смысл.

– Смотрите, как красиво! Словно королевский сад с открытки! – пищала от восторга Велизия, пока мы катили по дорожке к замку.

Сад был и впрямь на загляденье. Разбитый на зоны, украшенный статуями видных деятелей Академии, установленных на пьедесталы такой высоты, чтобы драконы видели их даже с высоты полёта, он напоминал сказочный парк. Не сомневаюсь, что в нём легко заблудиться без карты!

Ещё зелёные деревья, густая трава, резные скамейки и фонтаны – эти места были будто созданы для уединения влюблённых парочек. Я дала себе слово, что ещё до того, как меня выгонят, пройдусь всеми дорогами, узнаю, куда ведёт каждая тропка.

Мы ехали около десяти минут и остановились у главного входа с колонами такой толщины, что их могли обхватить только трое взрослых мужчин. Всё сияло и блестело бело-розовым мрамором.

Но рассматривать великолепие Академии было некогда. Меня уже ждали.

2

Меня ожидал высокий молодой мужчина с тёмными волосами до плеч, собранными на затылке в хвост, в застегнутом на все золочёные пуговицы новеньком сюртуке.

Выходя из экипажа, невольно задержалась взглядом на его чёрных лакированных туфлях по последней моде. Они были так отполированы, что смотри я чуть дольше, сумела бы разглядеть в них своё отражение.

– Госпожа Иоланта Астрос? – спросил он с таким видом, будто точно знал: именно она.

Наверное переписчики хорошо описали меня, или этот господин нашёл мой портрет в Имперском справочнике благородных родов. Последнее казалось совсем невероятным: наша фамилия не занимала видного места и плелась в конце этого славного списка.

– Меня зовут Эванс Мур, Совет Академии назначил меня вашим куратором на год обучения. Или на то время, пока вы здесь останетесь, – незнакомец говорил чуть снисходительно, будто с маленькой, не очень умной девочкой, которая в силу возраста и воспитания не способна понять всего сказанного.

– Пойдёмте, я покажу новую комнату и по дороге расскажу, что вас ожидает в ближайшее время, – молодой и, несомненно, привлекательный человек со слегка усталым лицом говорил бегло, не заботясь о том, успеваю ли я за его ходом мысли. Не давая и шанса вставить вопросы, которые так и теснились в моей голове.

С одной стороны, хотелось сохранить лицо и не выглядеть глупой провинциалкой, с открытым ртом рассматривающей всё вокруг, с другой – больше узнаю – меньше шанса осрамиться в мелочах.

А посмотреть было на что: мы оказались в полутёмном холле, таком большом, что если задрать голову, едва разглядишь потолок. Этот холл напоминал Сакленский собор Верховному богу, командующему небесной армией, только был гораздо мрачнее. Я чувствовала себя маленькой песчинкой, молью, случайно залетевшей в прохладный сумрак величественного зала с колонами.

– Вы будете жить вместе со служанкой, – тем временем пояснял куратор, идя впереди, заложив руки за спину.

Меня так и подмывало спросить: «А вы точно дракон?»,– но, разумеется, я этого не сделала. И так понятно, что да.

– Женский флигель расположен в малой башне, туда мы и направляемся. Быстрее, пожалуйста, у нас не принято ходить вразвалочку, глазея на прохожих в надежде завести с ними праздный разговор. Вы больше не в Саклене, госпожа, – куратор оглянулся и перехватил мой взгляд.

Я как раз рассматривала шедшую мимо пару молодых людей, одетых в светло-синие брюки и сюртуки с нашивками башен Академии на груди и правом рукаве. Форма мне понравилась: лаконичная, строгая и в то же время красивая.

Но не только форма. Сейчас в холле было немноголюдно. Дворецкий в углу делал вид, что дремлет, но провожал каждого тяжёлым взглядом из-под полуопущенных век.

Адепты академии, в основном мужчины, чаще ходили парами или по трое-четверо, редко по одиночке. Все они были с довольно выразительными чертами лица, которые врезались в память, стоило их раз увидеть.

Не сказать, что все адепты блистали красотой, скорее, были мужественными, некоторые имели довольно резко очерченный подбородок или крючковатый нос, но в глазах, стремившихся встретиться с моими, я замечала некую силу. И никакой огненной искры, про которую так много слышала.

Однако, поняв, что куратор заметил мой интерес, я вспыхнула и подавила вздох. Уже я чем-то не угодила местной публике. Что ж, к счастью, это ненадолго. Будет, о чём рассказать детям и внукам.

– Простите, – пробормотала я и сердито посмотрела на Велизию, еле поспевающую за нами с большим саквояжем, где было всё самое необходимое на первое время. Чемоданы остались в экипаже, и мне обещали, что их доставят в комнату позже. После проверки надзорными органами.

Боги знают, почему последние не заинтересовались тогда моим саквояжем.

Холл мы миновали быстро и снова вышли на свежий воздух. Солнце так и не появилось в небе, но благодаря обилию зелени по обе стороны от вымощенной гладкими камнями дороги, двор не казался мрачным. Пройтись по саду, пусть и недолго, было удовольствием, от которого я не хотела отказываться. Да и выбора не было.

– Пару часов вы отдохнете с дороги, после чего я вас жду в Третьем секторе сада, – продолжал говорить на ходу куратор, на этот раз оглянувшись и встретившись со мной взглядом.

Глаза у него были такими тёмными, что я только сейчас заметила, что они синие, а не чёрные.

– На столе в комнате вы найдёте карту, по которой сможете ориентироваться. Итак, договорились. Без пятнадцати пять по местному времени. У вас есть часы?

Мужчина достал из кармана сюртука круглые золотые часы, которые, должно быть, стоили столько, сколько отцу платили за месяц работы. Внутренняя пружина тихо скрипнула, крышка легко отщёлкнулась, показался циферблат с некрупным алмазом под сапфировым стеклом.

– Да, – проговорила я, заставив себя оторвать взгляд от чужого богатства.

Но, заметив, что куратор ждёт, пока я сверю время, полезла в карман дорожного платья. Мои часы были гораздо скромнее, однако я их не стеснялась. Какая есть, по мне и так заметно, что я не представитель одной их богатейших семей империи.

Зато время мои показывали не менее точно, чем главные часы на Виерской башне в столице.

– Всё верно, – тихо сказала я, поспешив убрать часы обратно в карман.

Куратор остановил взгляд на моём лице, потом кивнул и, повернувшись, продолжил путь. Внутренний дворик Академии был таким большим, что в нём вполне можно было потеряться.

Я смотрела на башни, окна пролётов, в которых мелькали тени, и думала о том, каково это, жить здесь год за годом? Ведь адепты-мужчины проводят в стенах Академии четыре года, и лишь обучение Дракониц сокращено до одного.

Подумав об этом, я осмелела и начал рассматривать прямую широкую спину куратора, гадая, сколько ему лет. Он был старше тех, кто встречался нам по пути с чёрными портфелями и папками подмышкой. Наверное, ему лет тридцать с небольшим.

Господин Мур – почти ровесник Генри, хотя по лбу, с глубокой вертикальной морщиной на переносице, скорее можно сказать, что куратор годится в старшие братья моему любимому.

И это фамилия – Мур. Явно семья не слишком знатна, нет приставки, свидетельствующей о принадлежности к императорской семье, где короткие фамилии, напротив, в почёте.

Впрочем, какая мне разница?!

Куратор внезапно свернул с центральной аллеи на боковую дорогу. Я вздохнула свободнее: попадающиеся навстречу мужчины больше не будут смотреть на меня оценивающе, как на свежее мясо. Не уверена, что их поразила моя красота. Последней как раз не шибко много.

– В Малой башне сейчас тихо. Вы будете жить там вчетвером, – теперь тон куратора сменился на почти повествовательный. Так описывают события, не вызывающие яркой эмоциональной окраски. Например, исторические. – Раньше было больше адепток, но последние десятилетия дракониц почти не появляется.

Через толстую дубовую дверь мы вошли в башню, где мне и предстояло поселиться.

– Одежда у вас в комнате, на постели. На столе найдёте распорядок дня и расписание занятий на ближайший семестр. Конечно, если пройдёте первое испытание, – тут куратор резко остановился перед винтовой лестницей, ведущей на верхние этажи.

Я не сразу поняла причину такого замешательства. А потом увидела, что он даёт дорогу спускающейся девушке с золотистыми волосами, заплётенными в две тугие косички.

«Как можно было обрезать такую красоту?!» – подумала я, с жалостью посмотрев на косы, доходящие до плеч, а потом перевела взгляд на лицо незнакомки. И обомлела.

Это же Флоринда из рода Лефевр, чей отец служит сановником у самого императора! Я часто видела её дагерротипы с «Столичном сплетнике».

Она считалась одной из самых завидных невест, только тогда была не такой худой. Да и тёмно-синяя роба до колен безо всяких украшений, кроме нашивки и алой броши на груди, простила девушку, делая её почти такой же обычной, как и остальные. Как и я.