Илья Объедков
Судья
Обмяк Еремей, и свёрток мне придвинул. Говорит, завтра князь к нашей церквушке с поклоном приедет. Там и сделай дело. Свёрток не простой, а управиться с ним легко. Дёрни шнурок, что хвостик мышиный, и кидай. Денег мне совал купец, да не взял я. Добрый он. И я добрый.
А к обеденной, стал выжидать я у храма, где условились. Народу собралось – тьма. Бурчали мои недовольные заплечники. Не хотели мне подсказывать. А когда карета открытая показалась – изготовился я, да задумался. С князем рядом сынишка сидел. В мундире, что солдатик кукольный. Да не его жалко было. На руках собачку князь держал. Ну, вылитый мой Куцый. Знать, князь хороший человек, раз собачек любит. И как его погубить? За сына купчего? Так, тот завсегда в меня камнями кидался.
И дрогнула рука у меня, а заплечники вздохнули облегчённо в один голос. Раньше-то рука не дрожала. Ведь человек, что козявка – муравей. Наступить жалко, а наступишь и не вспомнишь. Я ведь так разумею – убогий я, значит, вроде как при Боге. Почти сын. И калеки те, что мешали мне поближе к храму стоять, с тем согласились, когда я их в канаве топил. А барышни те, ох и верещали в подворотне. А я им дых лапой-то своей перекрывал. Уж когда пятую по счёту кончал, понял, почему они взгляд воротят. Ведь убогий я – сын Божий. Не презирают, а уважают они меня. А заплечники мои, ух и выдумщики, всё так умно подсказывали, когда к нам сыскари нагрянули, человеков, мною сгубленных, искать. Да, глубокая река – разве ж найдёшь. Миловал Бог.
