Илья Алексеевич Беляев
Остров
Две недели. Ровно столько я был счастлив. Каждый день ощущал её присутствие, видел её живые глаза. Со временем она стала чувствовать себя лучше. Назойливые мыли о смерти и безысходности покинули её. Она даже стала изредка улыбаться и смеяться. Человеческая улыбка – это так прекрасно, почему же люди не могут улыбаться постоянно? Вероятно, потому что они давно поняли, что за любое, даже очень короткое, счастье, приходится расплачиваться бо́льшим горем. Тогда я этого, к сожалению, не знал.
Одним утром я проснулся и не обнаружил её рядом с собой. Я выбежал из дома и увидел, как волны уносят прочь плот с моей дорогой подругой. Я кричал, умолял её вернуться, но она даже не оглянулась, хотя точно слышала меня. Когда плот наконец исчез за горизонтом, я услышал омерзительный скрежет позади меня. Джунгли вновь пробудились. Пальмы уходили в небо, кусты разрастались, а лианы, словно ядовитые змеи, ползали по песку, оставляя за собой след из растущей с невероятной скоростью травы. Но я не реагировал на это. Я сидел у самой воды и смотрел вдаль. За целый день я ни разу не покинул того места. Между тем джунгли заполнили собой весь остров, оставив лишь каменную площадку и скалы.
Солнце встаёт. Солнце садится. То, что рождается, должно умереть. Это происходит каждый день, независимо ни от чего. Однажды я увижу последний закат в своей жизни. До тех пор я планирую выживать на скалах, ведь находиться в джунглях невозможно. Я часто смотрю вниз. Вот он, конец моих страданий, стоит сделать лишь один шаг и ничего уже не будет иметь смысла. Это так просто и заманчиво. Теперь я не могу думать о чём-то, кроме одиночества и смерти. Я давно забыл о еде и воде, ведь в них нет необходимости. Никогда не мог подумать, что терять того, кем так дорожил, настолько болезненно. Если бы не появление той девушки, давшей мне ложное ощущение счастья, то сейчас я жил бы, как и раньше. Да, мне было бы одиноко и тоскливо, но это не сравнится с тем, что я испытываю сейчас.
Однако умирать нельзя. Это слишком банально и просто. На том свете ведь не будет ананасов, не будет лагуны с рыбками, не будет звёздного неба. За эти наслаждения моего острова нужно бороться. Я пройду через джунгли, вырублю их или сожгу дотла, если придётся.
Я беру большой камень и осторожно спускаюсь со скал. Бью им о ствол маленькой пальмы, ломаю его, дерево тут же исчезает. Хватаюсь за лиану и тяну изо всех сил, вырываю её. Несколько часов работы по уничтожению джунглей приносят свои плоды. Жуткие растения начинают отступать, вновь появляется тонкая береговая линия, усыпанная песком. Я продолжаю отвоёвывать у джунглей свой остров, пока они наконец не возвращаются к своим прежним границам.
Я, довольный, падаю на песок, ощущаю его всем телом. Остров вновь самое безопасное место в мире. Отдохнув, я вспоминаю о девушке. Теперь мысли всецело посвящены ей. Почему же она покинула меня? Мой остров ведь принял её, не пытался навредить. Мы могли стать спасением друг для друга. Наши миры пересеклись, даровав ей спасение, а мне – крах души. Возможно, она получила от меня, что хотела. Хотела, чтобы кто-то защитил её от ужасов, происходящих на её острове, от мыслей о смерти. Я же хотел иметь человека рядом с собой, друга. Наши желания немного не сходились. Тем не менее, я не могу винить её, всё же она подарила мне две недели счастья. Но нельзя допустить подобного. Лучше провести остаток жизни в одиночестве, чем переживать подобное вновь.
Я стараюсь не думать о девушке, но это удаётся очень редко. Вечерами я смотрю на горизонт в надежде увидеть её снова, но скоро оставляю эту затею. В этом нет смысла. Его вообще больше нет. Жить вечно или умереть прямо сейчас – разница невелика.
Через время на острове появляется очередной незваный гость. Ни корабля, ни плота, как он здесь оказался? Это не имеет значения, я не потерплю его присутствия здесь. Это мой остров, никто не должен ходить по моему песку и смотреть на мои джунгли. Я стою в тени за стволом пальмы, в руках держу топор, сделанный мной пару дней назад. Я должен оставаться в одиночестве, к нему я хотя бы привык. Очередного расставания, которое наверняка случится, я, вероятно, не переживу. Чужак должен покинуть остров.
