Игорь Златарев
Русская мечта
Любовь – самое коварное, что можно себе представить. Человек становится однолюбом не из-за судьбы или нехватки людей. Это человек больше не способен ее терпеть.
Сами с парнем сидели молча и даже не пили, позже ее парень встал и ушел. Вот, Сами сидела одна, но теперь пила. Она улыбалась каждый раз, как на нее смотрел Мартин, пила, как он не смотрел, и грустила каждый раз, как выпьет. Прошло уже больше часа, парень Сами так и не приходил. Мы решили пойти на пляж Вениса. Я, Сами, Мартин, Берти, Фея и две девушки, одна из которых Бертина подруга, вышли на улицу и двинулись пешком вниз к пляжу, он был в пяти минутах от клуба. Я с Феей шел позади всех. А мои друзья шли спереди, смеялись, толкали друг друга, как дети, большие дети. Кто придумал зрелость? Мы все дети. Просто, постепенно начинаем сходить с ума: в нашей голове появляется много других людей, много мыслей о чужих половых органах. Вот так мы и стареем. Дети сходят с ума и становятся извращенцами. Это весь секрет взрослой жизни.
Я смотрел на Сами. Я влюбился в нее и в ее длинные ноги. Вместе с непривычными чувствами любви ко мне пришел страх потерять Сами, так и не дотронувшись до ее обнаженных белых ног.
Недаром задумываешься. Я был полностью счастлив, как приехал в Америку, у меня никого не было, но я был счастлив как никогда. Теперь появился Берти, Том и Сами. Мне страшно их потерять, ведь чувство бесконечного счастья я уже потерял. Когда некого терять – не в этом ли счастье?
Мы дошли до пляжа. Было еще темно, и только издалека виднелись темные волны. С океана дул легкий ветер. Кажется, так влюбляются. На берегу океана, босиком в еще не остывшем песке, смотря на ее голые ноги.
С Сами сегодня мы еще не общались, она была полностью погружена в себя и алкоголь. В эту ночь я принадлежал Фее. Зря я согласился выпить за ее счет. Кажется, она в меня влюбилась. Ты влюбляешься в одного человека, в тебя – другой, но кому ты отдал чувства, никогда не влюбится в тебя. Весь смысл любви еще до начала обречен. Это бессмысленно, мы всего лишь люди, а замахиваемся, куда не дотянуться. Ведь не бывает любви навеки: либо мы умираем, либо влюбляемся в других, либо обманываем друг друга и себя. Природа не дала нам эту возможность, влюбляться раз и навсегда, возможно, это и к лучшему, ведь есть те, кому повезло меньше – попугаи-неразлучники, сдох кто-то один – и сдохнет второй. Любовь убивает.
В жизни бесконечно стоит любить только природу, это единственное, что нам дано. Каждому и безгранично.
Мы все пили, веселились. Позже Берти с девушками и Сами пошли купаться в океане. Вдали только начинали бледнеть облака. Они вышли на берег. Берти и его достойное пузо, мокрые подружки и почти голая Сами. Она прекрасная девушка. Я смотрю на нее, на океан. К ее сексуальным ногам идет самая сексуальная жопа.
Вся наша жизнь крутится на двух вещах: на самой жизни и на женщинах.
Постепенно начинало светлеть, вдали восходило калифорнийское солнце. Алкоголь пился, но уже не так весело. И даже чуду есть предел.
Я видел, как Сами стала грустить, она сидела у берега и смотрела на тихо приближающуюся и удаляющуюся, словно простыню, воду. Ко мне подошел Берти:
– Знаешь, кто Ларри украсил?
– Да, он про каких-то мужиков говорил.
– Ну почти. Это его Сами так. Мартин сказал.
– Сами? – она сильная девушка, но все же я удивился.
– Да. Мартин сказал, что Ларри был пьян и не мог удержать в узде не только свой язык. Вот Сами его и ударила несколько раз.
– А где же его два мужика?
– Да в жопе у него.
Берти тоже не любил Ларри. Его никто не любил.
Я еще больше стал восхищаться Сами. Это девушка мечты: красивая, с сексуальными ногами и избивает людей, которые мне не нравятся. Чего еще пожелать? Ну все же как-то это неправильно, когда мужчины избивают женщин или женщины избивают мужиков.
Гендерная война невозможна. Иначе человечество вымрет за сто лет. Мужики – за месяц.
Я решил подойти к Сами, узнать, почему она так одиноко смотрит на океан, или она просто пьяна. В мою голову не приходили мысли, что спросить? Что сказать? Я словно отупел. Жизнь подводит тебя, когда ты рождаешься, когда подходишь к красивой девушке, когда хочешь срать, когда умираешь. Вот СУКА.
Я сел рядом с Сами – она обняла меня, не сказав и слова.
– Что случилось с маленькой девочкой? – спросил я.
– Со мной все хорошо.
– Значит, это твое счастье – сидеть на мокром песке пьяной и смотреть куда-то туда.
– Мне просто грустно. Мне жалко себя. Я была ребёнком, не могла запомнить все обиды и была счастлива, но теперь я помню все, я все вспоминаю.
– Моя жизнь так же превратилась в говно, – поддержал я Сами. – Когда-то давно я был счастлив каждый день. Позже я умирал. Позже я нашел алкоголь и секс. Позже я спасся: я нашел Америку. Теперь я погиб – я влюбился.
Я смотрел в ее глаза. Ее глаза – самое необычное, что я видел. Они красивые, зелёные, не человеческие. В них тонешь, как в дерме или космосе.
Она поцеловала меня.
Собака целует другую собаку. Кошка облизывает кота. И люди целуются. Даже мышки ласкают друг дружку.
Многие девушки противны. Возможно, они неплохо выглядят, но их вкус противен. Но только не она. Я не знал, насколько мы можем быть приятны.
Через пару секунд мы оторвались друг от друга. Сами повернула голову к берегу. В ее глазах погасло пламя, она замерла. Она сидела и молчала, и только изредка ее волосы на ветру давали понять, что она еще жива.
Я встал и пошел к Берти. Мне стало грустно. Я уже совсем перестал соображать, либо из-за мной выпитого сегодня, либо из-за Сами. От алкоголя я всегда хорошо соображал.
Сами грустила на берегу, я грустил в стороне.
Вся грусть этого мира исходит из женщин. Мы больны ими.
Ночь начинает медленно переходить в раннее утро. Ночь прекрасна. Ночью мы целуем девушку, в которую так влюблены, провожаем ее до дома, спим с ней.
Ночь создана для секса, прогулок, выпивки и поцелуев.
Солнце разогнало темные облака, песок стал желтовато-белым как мексиканская кока. Солнце и кокаин – не в этом ли волшебство этого мира?
Фея попросила меня проводить ее до дома. Я согласился.
Сами сегодня не до меня. Ей надо побыть одной. Каждому надо хоть немного побыть с самим собой наедине. В нас много лишнего. Мы сами лишние в этом мире. Если мир как-то и справляется с нами, то другим людям не справиться с тем что у нас внутри. И это не любовь. Любовь, она снаружи, внутри нас только псих, и это ты – настоящий.
Все поехали по домам. Я сел в такси с Феей. Вот это и есть жизнь: человек любит одного, а трахает другого. Это наша беда. Беда любви. Наши сердца, может, и принадлежат кому-то, но вот член, он ничейный, бродячий пес, кто подаст кость, того и оближет.
Мы приехали к Фее домой, она жила в Малибу. Ее большой белый дом стоял у самого края Тихого океана, на берегу. Ее родители очень богатые люди. У входа в дом я сказал Фее:
– У тебя красивый дом.
– Да, – ответила Фея.
– Я бы пригласил тебя к себе, но у меня дома нет вина.
– У меня тоже.
Я не поверил Фее. В таком доме нет и одной бутылочки хорошего красного вина. Либо она пожалела, либо она хочет меня больше вина. Хотя я тоже в это не поверил. В чем же дело? Может, и это любовь. Я совсем запутался.
Фея затащила меня в кровать. Это кровать в большой комнате, из окна которой виднелся океан. Фея сказала, что это спальня ее родителей, хозяев дома. Теперь я занимаюсь на этой кровати сексом с их дочкой. Сегодня я хозяин этого дома.
Фея красивая, сексуальная девушка, она покорила мое тело, мы занимались нежным, пьяным сексом, но мужское тело иногда дает сбои. У меня это впервые. Неожиданно для меня Фея начала плакать, скорее всего, она подумала, что не возбуждает меня, но это не так. Я сам не знаю, в чем дело. Возможно, в Сами и ее поцелуе, который я не могу забыть. Она заревела как маленькая девочка.
Человеческая беда в том, что член не всегда может встать, а вагина – всегда раскроется.
Я попытался успокоить Фею, но у меня никак не выходило. Она восприняла все близко к сердцу. В женщин по природе проникает все с легкостью.
Мне ничего не оставалось, как поехать домой. Я попрощался с Феей, поцеловав ее в голову, и вышел на улицу. Хоть я и облажался, мне было весело.
Уже совсем светлело. На улице было тепло, и где-то вдали тихо пели птицы. Я в Америке, и я счастлив. Или я все еще пьян, но я счастлив.
Я приехал домой, лег в свою кровать и стал вспоминать Сами. Я вспоминал ее ноги, ее глаза, ее губы. Поцелуи для меня никогда ничем не отличались. Бывало вкусно, бывало нет. Но целовать Сами – это больше чем вкусно.
Целовать девушку, которая нравится, – это как прикоснуться к интимным местам смерти. Ты сходишь с ума. Шагом ближе к животным. Целоваться с самым вкусным животным.
Сами. Характер, может, у нее и мужской, но губы самые сладкие.
Этой ночью мне снова приснилась Россия. И я был счастлив. Мне приснились солнечные дни, еще с детства. Хорошее это время – детство.
Кто-то бегает и пытается догнать или хотя бы дотянуться до тех чувств, что когда-то были, давно. Кто-то бежит и не может убежать от детства, в котором была жизнь. Счастливое детство – это там, где не было ЖИЗНИ. Она убила больше людей, чем женщины. Она насилует нас, не имея члена. Наша богиня.
В этом сне также была Сами. Я смотрел на нее. Я смотрел не на ее ноги, не на ее бедра, не на грудь, я смотрел в ее лицо.
Лицо создано для любви, мы влюбляемся в эти глаза, в эти темные брови. Влюбленный мужчина – самый тупой мужчина. Трагедия в том, что это почти каждый.
На каждую невинную жизнь создана одна женщина.
Природа сука в том, что мы влюбляемся, природа сука в том, что мы страдаем, природа сука в том, что мы можем думать, природа сука в том, что мы есть. Она обманывает нас. Я не знаю, зачем ей это. Но она сделает все, чтобы мы были в этом мире. Это, может, мы так и любим в ней.
Я проснулся с одной мыслью – я влюбился в эту девушку. До этой ночи я шутил, но теперь я боюсь и я счастлив одновременно. Симптом психического расстройства. Той болезни, которая заставляет нас держаться на ногах в этом бессмысленном мире, с бессмысленными людьми, с бессмысленными звездами, с бессмысленными оргазмами. Девушки выделяют любовную жидкость, но имеет ли это смысл без любви?
Я влюбился в нее не в жизни, а во сне.
Я проснулся. Выпил бутылочку холодного пива. Достал из холодильника упаковку бекона и лоток яиц. Это завтрак каждого американца. Меня каждое утро тошнило от безвкусного завтрака, но только не от поджаренного до корочки бекона с куриными яйцами по-бенедиктински. Человек способен на многое. Куры – уродцы, созданные человеком, несут яйца как срут, мы заменили в них сущность природы на нашу жадность.
Совсем скоро природа вымрет под человеческим гнетом. Она и так легла под нами, раздвинув свои девственные ноги. Но и этого нам мало.
Весь день я приходил в себя. Пил пиво и пытался уснуть время от времени. На улице гулял теплый ветер, который проникал в мою комнату через открытое окно. Я выпивал немного водки, запивая пивом, чтобы уснуть, вставал с кровати, пил, ложился обратно, смотрел в потолок, вставал и снова пил. Так я и не уснул. Водка бессильна к любви. Пьешь и только сильнее влюбляешься.
Наступил вечер. Калифорнийское солнце обливается кровью, отражая красный закат, девственница обливается потом, смотря порно, я обливаю свое сердце водкой. Солнце прекрасно красиво, девственница прекрасно пахнет, я прекрасно пьян.
Мне не давала уснуть не столько мокрая жара в моей постели, сколько пьяные мысли о Сами. Я не хотел от нее секса, напротив, мне хотелось ласки. Все мы нуждаемся в женских объятиях, тем более мужчины. Если кто-то говорит, что он не нуждается в женской любви, ему на все это наплевать, мужику нужно только то, что трахается, – он врет! Либо он гомосек, тогда тем более ему необходима ласка. Мужская.
Все бы ничего, я выпивший и я влюблен – так засыпают самые счастливые люди, но мне никак не удается, либо оттого что я несчастен, на меня это не действует, либо от недоступной любви. С Сами мы только вместе пьем и целуемся. По ее мнению, я влюблен в алкоголь, она влюблена в своего бойфренда. Вся беда в том, что это правда.
От недоступной любви мы высыхаем как осенний цветок.
Ближе к ночи я все же уснул, но меня разбудил звонок. Это была Фея:
– Привет, Марк. Как ты?
– Со мной все в порядке. Послушай, Фея. Не обижайся, что все так получилось, я был не в настроении. Мой член с башкой идут под руку в один путь.
– Я не обижаюсь на тебя. Может, наш секс был и недолгий, но ты хорошо трахаешься. А как тебе я? Как мое тело? Оно сексуальное? – спросила Фея.
– Ты красивая, когда голая.
– Значит, в одежде я тебе не нравлюсь?
– Почему? И в одежде ты красивая, но все же без одежды тебе лучше. Мы так любим хорошо одеваться, а влюбляемся в голые тела. Нам нравится то, что нравится нашим нижним органам.
– Хочешь я стану твоей постоянной девушкой?
– Насколько постоянной? – спросил я.
– Пока ты не умрёшь.
– А как же ты?
– А женщины дольше живут.
– Я согласен.
Утро – противное время. Может, солнце встает, ночь отходит, но по утрам я блюю. Рано вставать по утрам придумали девственники, которые боятся лежать в одной кровати с женщиной. Мужик любит спать до обеда. В обед женщины особенно возбуждены.
По пути на работу день был холодно-солнечным. Я залез в свою рабочую машину, поздоровался с друзьями, один из которых омский беглец, другой армянин, ну а третий – Берти. У первой мусорки, которую мы выгребали, я увидел маленького щенка. Щенок был брошен и мертв. Мы все брошенные твари.
Ребенку дарят щенка не только для счастья, но и для готовности ребенка это счастье потерять в любой момент. Это подготовка маленького человека к жизни: он обретает щенка – это его счастье, потом его переезжает машина – он теряет свое счастье. С этого момента человек смотрит по-другому на этот мир и на человечество вообще.
Чем отличается сказка от жизни? Наличием кишок: они порождают дерьмо, они вываливаются наружу, они жутко болят. А в сказках волшебство.
Я положил щенка в мусорный мешок, закрутил на два узла и кинул в бункер машины. Мне было жалко это маленькое чудо. Шерстяное чудо.
Если этот мир и существует, то он проклят – и это несчастье. Счастье есть только тогда, когда ты мертв, иначе ты несчастен в изгое этого мира. Бывает, ты счастлив, но насколько это долго. Долгая бывает только жизнь, и она не всегда счастливая. Совсем не счастливая.
Весь день меня угнетала тоска. Тоска по мертвому щенку, чья белая шубка была покрыта кровью, мочой и кишками. И тоска по Сами. Я влюбился в эту девушку. Но я не знаю, что такое любовь. Когда люди влюбляются, что это значит: когда пизда члену подходит или душа?
Моя душа еще ни к кому не подходила. Да и члену не было удобно.
Сегодня я ехал в автобусе. На полу посреди людей сидела маленькая пчелка. Ей не удавалось летать, или она вообще не пыталась. Когда двери открылись, толпа двинулась на выход, я накрыл пчелу ногой, все, кто проходил, переступали через мою ногу и смотрели на меня как на урода. Все вышли, я убрал ногу, пчела осталась жива. Она уползла под сиденья медленно умирать в душном воздухе.
Мы пытаемся помочь – на нас смотрят как на идиота. Мы помогаем, но пчела погибает в муках. Мы – уроды этого мира.
Вчера опустела последняя бутылка водки, и мне пришлось выйти у ближайшего магазина. Бутылка виски поможет заснуть. Без алкоголя любовь опасна, она как одинокая возбужденная женщина с ножом и в красном платье посреди темной дороги, по которой идешь. Если ты не отдашься ей, она убьет тебя, но если у тебя есть бутылка виски, ею можно угостить женщину. Психопатки любят выпить. И, возможно, она отпустит тебя.
Мало чего плохого в алкоголе. Много плохого в людях.
У меня хватило денег только на пинту виски. Я вышел из магазина и пошел в сторону дома. Возле перехода на другую улицу я повстречал мужика, похожего на священника, он собирал деньги на Божьи дела, а рядом с ним сидел бомж. У меня не было даже мелочи, я не смог ему помочь, но у меня была полная пинта. Помогай ближнему своему, кажется, так говорится. И я помог бомжу.
– У тебя нет дома? – спросил я, подтягивая штаны, сел рядом с ним.
– Есть, – сказал мой друг. Ему на вид лет 40. С собранными в пучок волосами, в рубашке и зеленых штанах.
– Так почему ты сидишь здесь?
– Там моя любимая жена с детьми. И они живут в двухкомнатной квартире. Дети маленькие и спят в своей комнате, пока жена ебется со своим бойфрендом в другой. Мне негде там спать.
Я угостил его виски. Мы пили, он ничего больше не говорил, а я не просил общения. Священник поглядывал на нас, пока мы передавали бутылку. Он словно стеснялся того свыше, чтобы подойти к нам, но, недолго поразмыслив, он все же набрался смелости и подошел.
– Можно мне попробовать, что вы пьете? – спросил священник.
– На, не стесняйся, – я протянул ему наполовину полную либо наполовину пустую бутылку виски.
– Сейчас, – сказал он, поспешно достал маленькую бутылку воды из внутреннего кармана своего халата, открыл крышку и вылил воду.
– На благие дела, – сказал я, наполнив ему дно бутылки.
Священник отблагодарил меня по-своему и отошел на прежнее место собирать деньги на благие дела. Постояв еще немного и выпив то, что я ему налил, он поднял свою сумку с мелочью и ушел.
– Кимберли – так зовут мою жену. Алана и Кайл – мои дети, – сказал одинокий мужчина.
Я хотел что-то сказать, но у меня не получалось придумать. Мы сидели. И вот через дорогу переходил наш общий знакомый. Он подошел к нам, в руке у него была сумка, в которую он собирал деньги добрых людей. Положив мне ее в руки, он снял свою рясу и сел рядом с нами, обнажив сумку. В сумке больше не было денег, в ней была одна бутылка виски и что-то поесть. Все деньги пошли на благое дело. Теперь мы пили все вместе, но так и не обменивались словами. Мне кажется, мы были все сильно грустны. По дороге ходили молодые люди, из которых прошла парочка красивых девушек с еще красивее ногами.
– Как вам эти ножки? – поинтересовался я. – Женские ноги делают мужчин счастливее.
– Какая разница, если это не твои ноги? Они пришли и уйдут так же быстро. Зачем женские ноги, если нет самой женщины? – раздраженно ответил мужчина в зеленых штанах.
– А мне нравятся женские ноги, – ответил я. – В некотором смысле женские ноги лучше самой женщины.
– Мне тоже нравятся женские ноги, – ответил священник. – В них есть что-то большее, чем бегать по магазинам. Когда человек говорит мне, что он не верит в Бога, что он самодовольный атеист, я показываю ему на женские ноги. Я сам мог быть неверующим, но, смотря на это чудо, мне не поверить, что его нет. Когда Бог, – продолжил священник, – создавал самое красивое существо, он начал с ног, и он создал чудо. Он создал вселенную быстрее женских ног. Здесь он постарался. Он устал. Он истратил все свое божество. У него не осталось сил, и он слепил все остальное еще до восхода солнца.
Мы еще немного выпили. Я встал, сказав всем, что пора идти спать. Священник с бомжом поддержали меня, попрощались и пошли куда-то по тротуару вниз. Я пошел домой.
От двух бутылок я достаточно опьянел, и мне стало чуть легче. Бутылка виски священника – это впервые, когда я почувствовал Божий дух, и пах он как вполне неплохой виски.
Дорога была длинной и пустой, как жизнь, только чище. Специальные люди моют тротуары, убирают мусор с дороги, пока в их домах полно тараканов и до краев забит умывальник пахучей посудой. В нас есть добро к другим, но нет добра к себе. Либо это страх, либо доброе сердце.
Мы любим других и не любим себя, от этого и все зло.
Как и в трезвую голову, в пьяную лезет такая же сраная толстуха или мысли, но только гуще и внушительнее. В моем случае, моя толстушка – это грусть, несчастье и Сами. К грусти и несчастью я привык, как-то свыкся с нею, сдался. А вот Сами. К Сами ни я не могу привыкнуть, ни мой член. Это страшное взаимодействие, и зачастую у людей сносит мозги. И все же я постоянно думаю об этой женщине.
Мужской смысл жизни – в женщинах. Женский – даже самому Богу неизвестен.
По пути к дому на дороге стояла машина медиков, они вывозили из соседнего дома крепко спящую или мертвую, но очень красивую девушку. Легче, чем родиться, только умереть. И, в частности, это происходит без наших усилий. Человек существо такое: побаловалось и хватит, пора умирать.
Они загрузил девушку в машину и уехали с беззвучно работающей мигалкой. Мы умираем, оставляя свои голые тела, а другие их трогают.
Мы создаем миры, мы создаем счастье, любовь. Мы создаем секс или жизнь во имя секса. Дела, ранний подъем, проблемы, стресс – это тоже человеческие создания. Человек рождается, приходит из ниоткуда. Это чудо? Мы появляемся благодаря рвотному рефлексу вагины. В этом мало чего божественного и тем более красивого. Человек воображает свой мир, потребности и правила в голове, по которым идет его жизнь. Но как и во всяком чуде, всему приходит конец. Человек пропадает. Мы не узнаем, что после смерти, ведь нас больше и не будет. Чудо только в том, что сейчас мы знаем, что мы есть, на этом все заканчивается. Как пришли в этот мир, ничего не помня, так и уйдем, ничего не поняв. Как будто и не было.
Придя домой в нем было темно, все комнаты пусты, бутылки пусты. Мы пытаемся заполнить пустоту внутри нас, внутри нашего дома, не у всех это получается, у меня не получается. И я лег спать.
Остаться наедине со своими мыслями – куда страшнее, чем со всем миром.
Сегодня у меня был выходной, и я мог позволить себе спать, сколько мне угодно. Это счастливое время. Ближе к обеду мне позвонила Фея и позвала в хороший ресторан – Морской кухни. До зарплаты было еще несколько дней, а на руках ничего не было, да и в холодильнике. Я согласился. Она сказала, что приедет за мной через час. Я стал ждать, потом вспомнил, что еще не умывался. Наполнил ванную. Рядом на табуретке стояла старая бутылка пива, в ней было больше половины вытухшего пива. Я залез в теплую ванну и пил пиво. Мое утро становилось прекрасным.
Закончив водно-пивные процедуры и надев чистые трусы, к моему дому приехала Фея. Эта девушка имела красивые ноги, хорошую грудь, симпатичное личико 18-летней девственницы и серебристый «мерседес» C-класса. Мы поехали в сторону Беверли-Хиллз на побережье – есть моллюсков с ледяным лимоном и пить белое вино. Морепродукты – отменное кушанье, а с прохладным вином и вовсе лучшее. Съев большую тарелку и запив большой бутылочкой вина, Фея рассказала мне о предстоящей сегодня в ее доме вечеринке. Она расплатилась по счету, и мы пошли к машине. Фея припарковалась сверху по дороге, через которую пролегали многочисленные магазинчики и бутики для одиноких дам, надеющихся на еще одну любовь. Магазины духов, нижнего белья и винные лавки – все, чтобы задеть сердце молодого человека. Но среди всех низкосортных магазинов я заметил книжный магазин с большими витринами. Я люблю читать книги, в книгах встречается любовь, жизнь, красивая смерть, много алкоголя и много секса, успокоение и нежность – все, чего мне не хватает в моей жизни. Этого книжного конца, когда все хорошо заканчивается. Счастливые люди не блюют по утрам.
Я зашел в магазин, мне хотелось найти какую-либо книгу Тома. Он хороший друг и хороший писатель. Том не говорит о писательстве, ему нравится поговорить о чем-либо, кроме книгописья. Этим он и хороший писатель. А те недописатели, которые только что и говорят о том, какие они хорошие Божьи писари, на деле – дешевое вино с запахом спирта и утренним поносом.
Я так и не нашел книгу Тома, и Фея отвезла меня домой.
Мне не хотелось идти на вечеринку Феи. Она красивая, и она слишком хорошо ко мне относится. Мы не влюбляемся в людей, которые добры к нам. И вправду, зачем? Психопатки и психопаты, уроды и стервы, шлюхи и вруны – вот в кого мы влюбляемся, почему так болеем, блюем и пьем. Мы обижены, и как не лучше получить успокоение и нежность от таких людей, кто нас обидел. Может, мы трусы или, может, мы и есть те самые уроды.
Мы не чудесны. Мы всего лишь наглые животные.
Вечером я уже был у Феи. Дверь открыла мне ее подруга. Это была девушка, ровесница Феи и довольно симпатичная. Она меня немного приобняла, не успел я зайти. От нее пахло вкусными духами для девушек ее свежего возраста, шампунем от волос и сильным запахом вина. Молодые девушки приятно пахнут.
В доме я не сразу нашел Фею, зато там была еще дюжину таких молодых и пахнущих дорогим вином девушек. Вообще, это была странная вечеринка: все пьяны, а я не мог найти и бутылки пива. Пока я ходил и искал алкоголь или Фею, мне случайно вышло найти 2 абсолютно голых девушек в одной из комнат. Они лежали в кровати, одна была сверху другой. Самая красивая, милая и близкая к Богу любовь – это не любовь к людям, не любовь мужчины и женщины и даже не любовь к животным. Это лесбийская любовь. Близкая и обнаженная любовь двух прекрасных созданий.
Если и есть смертный грех, то это грех взирать на чудо, которое извращает другое чудо, после такого мужчина лишается смысла бытия самой жизни. Его душа извращена прекрасным. Что еще может быть красивее, и он умирает. Но на самом деле я ушел дальше – искать выпивку.
В итоге я так ничего и не нашел, что можно было бы выпить, однако меня нашла Фея. И я был безумно этому рад. Этим вечером Фея сделала меня чуток счастливым мужчиной. Она нашла выпивку, и я нажрался. Общение с моими новыми подружками в основном зале не продлилось столько, сколько мне этого хотелось. Фея была пьяна, и она знала чего хочет.
Алкоголь вреден для женщин, он испражняется на самые нежные части, уродуя женскую красоту до неузнаваемости, он портит саму женщину, доводя до самой низкой сущности – блядства. Блядства без причин. О мужчине природа позаботилась – у нас нет нежных частей, а блядство – это мы. Либо от чудовищной любви к женщинам, либо от большой любви к алкоголю в пьяной женщине мужчина видит самое сексуальное творение. Пьяная и красивая девушка до безумства сексуальна. Она целует шею, ласкает тебя руками совсем не так, как это принято между двумя трезвыми людьми. Эти движения, пьяные движения женской рукой. Кажется, что ты ее маленький ребенок, а она успокаивает тебя. Пьяная женщина полностью, телом и разумом отдается природе, а ты, мужчина, и есть ее самая желанная природа.
Мужчины, возможно, самые сильные, непобедимые потомки сильных приматов, похожих массой и видом на огромных горилл. Но что гориллы, что мужчины – слабы перед женщиной. Непослушный примат в руках дамы безобидный гиббон. Но чтобы полностью подчинить мужчину, его жизнь, его сердце, а главное, его член, хорошо иметь красивое тело, большие бедра и красивые ноги. Но ничто так не может растопить мужское сердце, как хороший женский стон. Каждый мужчина заслуживает слышать женские стоны.
Мы злые гориллы, а они нежны. Мы некрасивы, а они прекрасны. Мы блюем, а их тошнит. Мы срем, а они идут в уборную.
Бог создал человека, не мужчину и не женщину, походил этот человек, посидел, ему стало скучно, и он умер. Бог создал еще одного человека, не мужчину и не женщину, Бог добр, и он дал человеку животных разных видов, деревьев и трав. Человек походил пообщался с животными, посидел под деревом на мягкой траве, ему стало скучно, и он умер. Бог долго думал, потухли многие звезды, родились новые. И в третий раз Бог создал человека, и не одного, а двоих, но разных, одного он назвал мужчиной, а другого – женщиной. Два человека походили, пообщались с животными, посмотрели на большие деревья, и вот пора умирать, но Бог хитер, и мужчина с женщиной потрахались, потом еще, потом родился ребенок, потом еще один и еще, они ссорились, но потом трахались. Так вот и жили эти два человека и не соскучились никогда, один погиб от холеры, другой от болезни сердца, но счастье в том, что им было больше лет, чем Бог мог себе представить, что его творение проживет. Вот так и создал Бог мужчину и женщину, они никогда не скучали, и рождались новые люди, а это только на руку, ведь он ужасно ленив создавать новых.
Лежа в кровати, сексуально спокойная и пьяная девушка Фея призналась мне в своих невинных и таких же пьяных мыслях:
– Ты мне нравишься, – спокойно сказала Фея.
– Ты мне тоже, малыш. Я привык к тебе.
– Я серьезно. Мне кажется, я влюбляюсь в тебя.
– Я, возможно, тоже.
Член задевает не только нежные нервы, но и сердце.
Я соврал Фее. Когда пьяная девушка признается в любви, лучше ответить тем же. Это нанесет меньший вред вам обоим. А со временем либо она поймет, что ты соврал, либо любовь покинет ее, как утренняя моча. Без денег и любви никакую девушку не удержать. Как и с любовью.
Мы лежали, нежно обнимали друг друга и разговаривали о пустяках. Это то, чего не хватает многим из нас, от этого и все зло, все негодование к людям, миру, любви.