Игорь Юдин
Трезвея от мечты

* * *

Игорь Юдин

«Пили, пили, пили грог…»

Пили, пили, пили грог
Пилигримы Билл и Грэг.
Билли били промеж ног.
Грэга били промеж век.

Грэга били из-за карт
И за злостный неплатёж.
Билли били за разврат
И за то, что был хорош.

Ох, ей-богу, смех и грех:
Недопит остался грог.
Билли бросили на снег.
Грэга – Билли поперёк.

На дворе глухая ночь.
Поднялись, стряхнули снег
И пошли, шатаясь, прочь
Пилигримы Билл и Грэг.

Тот урок им был не впрок –
Билли бодр и Грэг не сник:
Грэг – отчаянный игрок,
Билли – бабий баловник.

Шли, мечтая, что потом
Будет им за даль дорог
Как награда – тёплый дом,
Карты, женщины и грог.

Шли, трезвея от мечты,
Шли неслышно, шли, как снег,
Побродяги и шуты
Пилигримы Билл и Грэг.

«Я без тебя, ты не со мной…»

Я без тебя, ты не со мной,
Живём на свете и не тужим,
Что я тебе не буду мужем,
А ты не будешь мне женой.

Ну не судьба нам быть вдвоём,
И, слава Богу, и не нужно,
Зато у нас есть наша дружба,
Давай вина себе нальём,

И, не сводя друг с друга глаз,
Слегка, не чокаясь, пригубим.
Мы всё равно друг друга любим.
А это – главное для нас.

Ночной фокстрот

Кончился, робость мою исцеля,
День, от которого оба устали мы.
Время прощаться со старыми тайнами.
Сакраментальные, монументальные,
Пирамидальные тополя.

О, превратившаяся в скалу,
Окоченевшая, как покойница,
Глупая умница, страстная скромница!
Что-то забудется, что-то запомнится…
Трусики, брошенные на полу,

Мумии вынужденных острот,
Стонами скомканный маленький рот.
Серия судорог. Матовость кожи.
Ночь продолжается. Музыка – тоже.
Сентиментальный фокстрот.

«Дядя Женя, запойный алкаш…»

Дядя Женя, запойный алкаш,
Беззаботный, беззлобный, беззубый,
Отсидевший за что-то в тюрьме,
Резонёр и законченный трус,
Разглагольствовал, чуя кураж,
С медсестрой психдиспансера Любой
И нашёл, что Проспер Мериме –
Выдающийся, сука, француз.

Флегматична, нема, как скала,
Наделённая дюжей фигурой,
Вся такая себе на уме
Попивала Любаня кефир,
Вспоминая, как прежде была
Молодой и доверчивой дурой,
А любимый Проспер Мериме
Был когда-то зачитан до дыр.

Всё по-летнему тихо цвело
Во дворе П-образного дома,
Где когда-то весь первый этаж
Занимал ПНД № 5,
Где потом боковое крыло
Отрядили для нужд гастронома,
Где с утра дядя Женя-алкаш
Балаболил, едри его мать,

Горячился, наяривал речь –
Ну а Любе припомнился шизик,
Что под именем «Наполеон»
До того обострился к зиме,
Что пришлось ему в Кащенку лечь,
И плевать, что он квантовый физик –
Там его подлечили, и он
Стал Проспером, пардон, Мериме…

Почему обострившийся псих –
Это сразу герой или гений?
Или даже – владыка умов?
Или даже – владыка владык?
Почему ни единый из них
Не объявит себя «Дядей Женей»?
Потому, что основе основ –
Их критической мысли – кирдык.

И вгоняет в болезненный раж
Их чужая посмертная слава,
И, пленённым безумной игрой,
Им на всех и на всё наплевать.
Дядя Женя, дворовый алкаш,
По сравнению с ними – красава,
Хоть ни разу ни царь, ни герой
И не блогер, едри его мать.
……………………….
Где-то рядом трещал соловей.
И в объятьях чужой телогрейки
Под воркующий шорох листвы,
Ничего не желая менять,
Утомлённый тирадой своей
Дядя Женя уснул на скамейке
В заурядном районе Москвы,
Во дворе ПНД № 5.

Куриный взлёт

Куриные взлёты – не выше плетня.
Не знаю, настанет ли день,
Когда для потехи судьба и меня
Заставит взлететь на плетень,

Когда, озирая округу с шеста,
Я солнце прикрою крылом,
И властно над миром, где всё – суета,
Воссяду двуглавым орлом.

Забавное бремя – глядеть свысока
На злые людские дела:
Их тайные мысли – не выше лобка,
Их взгляды – не шире стола,

Стола, за которым на кухне тайком
Державные власти кляня,
Ругая судьбу и рыгая пивком,
Они бы сожрали меня.

Пародию образа втиснут в печать,
Налепят на герб и на трон,
На башенных шпилях прикажут торчать,
Стращая крикливых ворон.

Да много ли проку в такой кутерьме?
Я лучшую участь обрёл:
Хожу вдоль забора, копаюсь в дерьме
И радуюсь, что не орёл…

«Весь день – горячий чай…»

Весь день – горячий чай.
Весь день горит ночник.
На улице мороз, и вьюга воет люто.
Я прожигаю жизнь среди любимых книг
В кромешной тишине тщедушного уюта.

Не трогайте меня – наедине с собой
И автор, и герой бессмертного романа –
Забью на неустрой, где тусклой мишурой
Прикрыто кое-как убожество обмана.

До булочной бегом и сразу же назад –
Скорей зарыться в плед, скорей открыться чуду,
Забыть про этот мир, забыть про этот ад –
А мелочи на чай я как-нибудь добуду.

Готовлюсь в полутьме декабрьского дня,
Как старый наркоман, к блаженнейшему мигу.
Я ухожу в себя. Не трогайте меня!
Я закрываю дверь. Я открываю книгу.

Романс

Люби меня или оставь меня.
Не верю я твоим наивным взглядам.
В глазах твоих таится западня.
Слова твои для сердца стали ядом.
Люби меня или оставь меня.

Ошибку сердца в памяти храня,
Я как-нибудь переживу потерю.
Оставь меня – или люби меня,
Но только я в любовь твою не верю.
Люби меня или оставь меня.

Нет в наших встречах прежнего огня –
Твоя измена охладила пыл их.
Но я забыть тебя уже не в силах.
Люби меня или оставь меня!
Люби меня или оставь меня.

«Разденься донага и душу обнажи…»

Разденься донага и душу обнажи,
И жди, пока пройдёт последний миг печали,
Когда печаль твоей божественной души
Растает в полутьме с последними лучами:

Фотограф-чародей с тоской погасит свет,
Запечатлев тебя такой, как ты хотела.
И ты на память мне подаришь свой портрет –
Божественную тень божественного тела.

Эпизод

Был я юным и фартовым.
Как-то в городе портовом
Шёл я, Фенечку за талию держа.
Вдруг за гранью поворота
Три небритых идиота
Показали нам авансом три ножа.

Тот из них, что был с усами,
Посверкал на нас глазами,
Но я очень нечувствительный к ножу.
Наглецы – судите ж сами –
И к тому, что был с усами,
Я спокойно с моей дамой подхожу,

Говорю ему: «Цыплёнок,
Я вообще учтив и тонок,
Но порой бываю желчен и жесток.
А много желчи – вред здоровью», –
Говорю, играя бровью,
И вытаскиваю маленький «бульдог».

Глухо тявкнула собачка,
Феня ойкнула, чудачка,
А потом меня покрепче обняла.
Так что я и моя дама
Перешагивали прямо
Через ихние поганые тела.

А потом, гуляя в баре,
Феня шепчет: «Ты в ударе,
С кем ты будешь –
тому крупно повезёт».
Я ответил: «Ша, родная!»
И усмехнулся, вспоминая
Этот маленький дешёвый эпизод.

«Лень и завидовать, лень и стремиться…»

Лень и завидовать, лень и стремиться к лучшему.
Брожу без цели, руки в брюки, как бездельник.
Никто не ждёт меня у памятника Пушкину –
Кому я нужен без машины и без денег?!

Пройдёт красавица, рассмотрит обстоятельно,
Глазами встретимся, и запросто, без фальши,
Друг другу мысленно ответим отрицательно,
Друг друга мысленно пошлём куда подальше.

Она, наверно, взгляды чувствует коленями –
В активном поиске. Шальная паразитка.
А я возьму да угощу себя пельменями
И доброй порцией кофейного напитка.

Я буду пить его, захлёбываясь горечью,
Глотать пельмени, как глотаю дни недели,
И сожалеть, что с той красивой сволочью
Мне не придётся нежиться в постели.

Купить и скачать всю книгу

1 2 3 4 5 6 7 8