Игорь Сотников
Дровосек, или Человек, наломавший дров. Книга первая
И вот когда Андрон в состоянии душевного подъёма, которым его всегда наполняет предощущение возмездия, чьим карающим мечом будет он – перед глазами Андрона, даже не стоял, а сидел и снизу на него смотрел испуганный взгляд Валентинчика, пойманного им за нехорошим делом, его обманом всего коллектива – он использовал кабинку не по своему прямому назначению, а сидя в ней, играл в телефоне в покер – шёл по мало освещённому коридору, который из главного зала вёл в различного толка подсобные помещения, как вдруг, да так вдруг, что Андрон обмирает на месте, он замечает, что он зашёл в какой-то тупик. Что конечно очень удивительно, ведь он тут всё знает.
– Наверное, слишком сильно задумался. – Усмехнувшись делает вывод Андрон и, развернувшись назад, уже без лишних трат времени на раздумья добирается до места преступления Валентинчика, до туалета. Но там никого нет. Отчего Андрону от расстройства становится не по себе – выходит, что этот Валентинчик баловень судьбы. И эта судьба, погрузив его, Андрона, в думы, завела его в глубины коридоров и тем самым освободила для Валентинчика путь отхода, и он, благодаря этому избежал встречи с ним.
– Ну уж нет. – Закипает Андрон и с намерением непременно наказать этого баловня и негодяя Валентинчика, сам того за собой не замечая, по ходу своего движения начал вслух заговариваться. – Значит, умеешь считать и просчитывать шаги. Что ж, я тебя дам возможность посчитать. Но только потом не говори, что не так всё для себя представлял и видел. – И только Андрон это сказал, как опять его застаёт поселившееся в этих тёмных местах вдруг. Так через новое вдруг его глаза накрывает мягкая темнота и сзади ему в ухо пробирающимися слогами начинает доноситься чей-то тихий голос. – Угадай кто? – до не узнавания тихо-тихо говорит чей-то, понятно только что женский голос.
Ну а что Андрон, чьё сердце и ноги находятся не на месте, может ответить на всю эту чью-то опасную провокацию – а окажись на его месте человек более чувствительный к стрессам, то кто знает, не пришлось бы добавлять к этому вопросу весьма важное уточнение «испортил воздух и потёк?» – кроме как только пока принюхаться, и то, как попутное его глубокому вздоху действие.
Ну а там сзади, не такого ответа от него ждут и наверняка надеются на то, что Андрон не такой остолоп и быстро отгадает, кто так не его тревожит, а за себя и за своё сердечко тревожится. И как следствие этих надежд и ожиданий, позволяют себе чуть больше, чем позволяют себе равнодушные люди. Эта таинственная незнакомка берёт, и совсем легонько, коленкой поддаёт под зад Андрону.
И, наверное, за такой акт нежности к себе, и ладно, так уж и быть, к своему заду, да ещё при таких таинственных обстоятельствах, где затемнённость освещения придавала особенную значимость всему здесь происходящему, а чуть приоткрытая впереди дверь, ведущая в свою неизвестность, давала столько пространства для манёвра для твоей самой дикой фантазии, любой, мало-мальски чувствительный человек, отдал бы многое, даже если в итоге выяснилось, что он был перепутан с другим совершенным по сравнению с ним лицом. Но на этом месте, по чьей-то там сверху прихоти оказался Андрон, и он повёл себя не как от него ожидала хозяйка этих мягких рук и волнительного голоса.
И этот, что за привередливый и несносный Андрон, а он несомненно, жертва своей мнительности – он вдруг испугался того, что его таким образом разыгрывают ненавидящие его всей своей душой подчинённые (скинулись зарплатой и наняли самую безответственную девку, которая только и ждёт, когда ты закроешь глаза и проникнешь к ней доверием, чтобы что-нибудь у тебя украсть) – вместо того, чтобы как-то подыграть девушке сзади, – ой, я даже не догадываюсь, кто бы это мог быть, – берёт и сухим голосом говорит. – Не знаю.
Ну а от такой сухости, наверное, и зарождаются пустыни, и понятно, что у рассчитывающей на что-то своё особенное, обладательницы этих мягких рук, сразу же опустились руки. А когда Андрон с недовольным выражением лица посмотрел на неё и сказал. – Рита. Я на рабочем месте не шучу. И вообще, мне нужно спешить. – То Ритины руки ещё ниже опустились, чуть ли не в карман пиджака Андрона. И хорошо, что здешнее освещение и внимательность Андрона к себе, не позволило ему заметить этой странной оплошности со стороны Риты, чьё злобное выражение её лица в его спину, на многое бы открыло глаза ему.
Но тогда Андрон находился к ней спиной и не смог бы, даже если бы широко открыл свои глаза, увидеть то, что у него там делалось за спиной и как там на него смотрели, а вот сейчас Андрон всё отлично понял, каким образом это колечко оказалось у него в кармане – и вправду говорят, что со стороны всё виднее видится.
И тут бы, после такого открытия Андрону впору задаться вопросом: Но зачем? – Но Андрон им не задался, – он скорей всего уже догадался, – а как только догадался, то ещё сильнее раскраснелся и в припадке злобы прохрипел. – Так вот зачем и по чью душу прибыл сюда этот Свят. – А как только Андрону открылась эта истинная причина нахождения здесь Свята, – а он скорей всего до последнего будет от него это скрывать, отвлекая его на другие несущественности, – то он принялся судорожно соображать, как себя теперь вести и что говорить этому Святу. И Андрон надумал.
– Раз нужен Экономист, то он его получит. – Подвёл итог своему размышлению Андрон и, посмотрев на Свята ясным, незамутнённым памятливыми воспоминаниями взглядом, обратился к нему. – Я вспомнил.
– Говори. – Сразу же отвечает Свят, пока этот Андрон опять не уснул думать над правильным ответом.
– Не поверите, – начал Андрон, – «Поверю», – вставил Свят. Андрон прокашливается, для того чтобы прочистить своё горло и дать понять Святу, что лучше не надо его перебивать и затем продолжает начатое. – Я почему сразу и не сообразил, и не сразу вспомнил об этом (!), а потому, что тот странный тип как раз сидел здесь, на моём месте. – Андрон переводит свой взгляд на свой стул и после небольшого размышления, дополняет. – И вполне возможно, что именно на этом стуле.
Свят в свою очередь смотрит одновременно на Андрона и на стул, и что-то ему во всём этом не нравится. Ну а так как Свят в отличие от Андрона не скрывал своих мыслей и был человеком с душой нараспашку, то он не стал утаивать от Андрона, что он всё на это и насчёт Андрона думал, и напрямую выразил ему свои сомнения на его счёт.
– А ты это не для того всё придумал, чтобы облегчить своё место пребывание на стуле? – спрашивает Андрона Свят. На что Андрон искренне и чуть ли не плача недоумевает, как так можно не доверительно о нём думать и что ему даже становится обидно за то, что он к нему, как к человеку представляющему его интересы на госслужбе, со всей душой, а он выдвигает предположения, что он кривит душой.
– Ладно, поверю, если признаешься, что на чуть-чуть, да покривил душой. – Сказал Свят, опять прищурившись. И, конечно, Андрон был бы он последний негодяй и лжец, так бы и сказал, и тем самым покривил своей душой, но он не последний такой плохой человек и не может быть таким убедительным лжецом, а значит, готов претерпевать и дальше за свою правду. В общем, Андрон неопределённо покивал головой. Из чего было совсем непонятно, к какой оценке себя он придерживается на данный кульминационный момент. Ну, а Свят всё отлично понял – как всегда решение выносить ему – и тяжко вздохнув, отчего также тяжко стало и Андрону (Свят таким образом продемонстрировал Андрону, то по какому принципу функционирует правовая система – всё взаимосвязано, стоит ему только чихнуть, то это будет отчихиваться и Андрону), приподнялся и освободил Андрона от собственной несамостоятельности.
Когда же отведённое Андрону время на то, чтобы он справился с обуревающим его восторгом в области ноги, которому особый эффект доставлял возобновившийся приток крови вышло, то Свят убедительно на него посмотрел и Андрон, ещё раз потерев ногу, принялся до рассказывать.
– Знаете, в наше такое изменчивое время, ещё вчера вызывающее недоумение и желание покрутить у виска поведение людей, сегодня уже становится столь обычным, что уже начинают казаться странными те люди, кто сегодня удивляется этому вчерашнему странному поведению людей. – Андрон выдохнул и, посмотрев на Свята, продолжил.
– Может это вам покажется не странным, но тот, с натянутым на голову капюшоне тип, что сидел на моём стуле… – и вот тут-то, Андрон только и осознал то, о чём говорил, а как понял, то как всполошенный, в один момент рефлекторно подскочил со стула, и всё, тут же был цепко пойман за руку Святом, чья реакция побыстрее, чем даже природная человеческая рефлексия.
– Куда собрался? – подтянув к себе Андрона, таким тяжёлым голосом это спросил Свят, что тот прямо-таки это почувствовал на себе, ещё сильнее пригнувшись, даже не к находящемуся от него через стул Святу, а к сидушке того стула, на котором он до этого момента сидел. Но не сводящий своего взгляда с сиденья своего стула Андрон, на этот раз проявляет несвойственную ему твёрдость убеждений и уперевшись всем собой, где он главный упор делал на свой взгляд на стул, в таком положении над стулом и держится.
А такое поведение Андрона не может не удивить Свята. – Ты что там увидел? – спрашивает Свят Андрона и, не дожидаясь ответа, сам смотрит на это вычищенное задами сидельцев сиденье. Но Андрон, не сводя своего взгляда с сиденья, пока молчит или выдерживает паузу, что не ясно. Свят между тем пригляделся к сиденью стула и, наконец, увидел, что ввело в такой умственный ступор Андрона – там был нарисован глаз или всевидящее око, кому как больше пугающе не нравится.
И, наверное, могло показаться странным, то как Андрон живо отреагировал, увидев этот рисунок, мало ли чего рисует на стульях ищущая в себе выход молодёжь, но этот рисунок был выполнен так профессионально и качественно, что казалось, что он будто бы живой, и стоит к нему приблизить палец, то он тут же возьмёт и моргнёт.
При этом этот Свят, вместо того чтобы осуждающе покачать головой и возмутиться за такое вандальское отношение к имуществу со стороны однозначно молодёжи, берёт и прыскает от смеха. Правда к его оправданию надо сказать, что он это сделал невольно, да и к тому же это помогло привести в чувство Андрона, который, наконец, очнулся и перевёл свой взгляд на него.
Ну а Свят, заметив как на него смотрит Андрон – ему явно хотелось услышать объяснения – так уж и быть, решил ему объяснить свою реакцию. Правда Свят всегда всё так объясняет, что становится ещё только хуже и, кажется, что он просто издевается над тобой и здравым смыслом.
– Да, понимаю тебя. – Начал вроде бы ничего Свят. – Сидеть на чьём-то глазу, который заглядывает тебе прямо в твоё нутро, это не каждый осилит. И меня даже удивляет, как это ты так долго смог усидеть на одном месте, ведь тебя там наверняка свербело. – Андрона по мере развития темы Святом в таком издевательском для него ключе, начало потрясывать от злости и переполнять возмущение. Но Свят как будто не видит, какой Андрон возмущённый и красный, и он продолжает гнуть свою издевательскую линию.
– Я бы, наверное, так не смог, и сразу же почувствовал это неудобство, сядь я на чей-то глаз. Знаешь, – доверительно так обратился к Андрону Свят, – это как в сказке «Принцесса на горошине», где принцесса не могла спокойно спать, если под десятью перинами, закатившись, оказывалась горошина. Так и я, наверное, отпрыск какого-нибудь королевского рода, если даже нарисованный глаз на стуле сразу же почувствовал бы. А я ведь своих родителей не знаю – меня подкинули в детский дом. И, пожалуй, существует своя вероятность того, что я дитя греха какого-нибудь королевского или княжеского рода. Например, уже не столь здравствующей, а скорее чихающей, королевской ветви Уотских. Хотя мне всегда ближе было наше отечественное выражение этого западного принцепса. Добрый молодец, по мне так куда значительней и без всякого юления вокруг да около белого коня, за которым вечно прячутся все эти принцы, сразу характеризует и показывает, что от него можно ждать и не ждать. – Тут Свят замолчал, задумавшись над чем-то своим. Но правда ненадолго, и он после небольшой паузы обращается к Андрону:
– А может тебе есть что скрывать, если ты так себя ведёшь? – без тени намёка на шутку, чего вдруг сейчас захотелось увидеть Андрону, более чем серьёзно спросил его Свят. И Андрон по прежнему находясь в подвешенном положении, после такого, честно сказать, провокационного вопроса Свята, – а у кого нет своих секретов и тайн, но попробуй скажи, что есть такое дело, то это немедленно будет расценено по своему, – окончательно растерялся и, забыв о том, что там его ждало на стуле, не стал больше сопротивляться и опустился на него.
Но Свят на это всё смотрит со своей точки зрения и видит в этом хитрость Андрона, который таким образом ответил ему на его вопрос – а вот у меня нет перед следствием и перед вами никаких тайн, и мне нечего скрывать, и в доказательство всего этого, я даже сяду на этот стул. И пускай меня на нём изучают со всех неприглядных сторон и заглядывают туда, куда даже я заглянуть не имею возможности. Вот такой я открытый для всех человек. – Но у Свята есть свой ответ на эту демонстрацию силы Андрона.
– Не хочу тебя пугать, – начинает издалека Свят, что уже напрягает и само собой пугает Андрона, – может просто я такой про себя (очень уж хитро и многозначно это звучит) мнительный человек. Как представлю, что сижу на чьём-то глазу, а тот всё смотрит и смотрит там на меня в меня, и ему от этого всего моего загляденья, так до тошноты хочется моргнуть, что уже у самого начинает свербеть, сам понимаешь, в каком месте. – Тут Свят тяжко вздохнул. – Но он не может, – вдруг порывисто заговорил Свят, – он придавлен моим задом. И этот глаз от безысходности своего положения, начинает, хоть и с трудом, но шевелить своими ресницами, чтобы хоть как-то дать сигнал наверх – да что там за такой не пробивной зад, поёрзай ты хоть не много! – Свят искоса посмотрел на Андрона и того видимо зацепило то, что сказал Свят. И Андрон начинает слегка приподыматься со своего места.
И только было Андрон приподнялся, как вдруг Свят хватает его за плечо и настойчиво фиксирует его в этом приподнятом положении. – Только не смей собой закрывать глаз. – Глядя в глаза Андрону, затаённым голосом заявляет Свят, и Андрон, за сегодня натерпевшийся столько, сколько он за всю свою сознательную жизнь не претерпевал, уже и не собирается осмысливать и разбирать, что всё сказанное Святом значит – шутит он или так, издевается – а застыв в одном приподнятом положении, принимается ждать, куда его дальше посадит Свят.
Что же касается Свята, то так и не выяснилось, что на самом деле побудило его так сказать и действовать, но пассивность поведения Андрона или может усталость от всего этого с ним общения, всё-таки сказалась, и Свят просто решил подвести итог всему этому, непонятно с чего начавшего и к чему пришедшему разговору. Для чего Свят отодвигает Андрона от его стула и с желанием эффектно закончить свой разговор с Андроном, – сейчас уже и не выяснишь, чего на самом деле ожидал продемонстрировать Свят, – со словами: «Смотри, что ты наделал», – указывает ему на его место сидения.
Андрону же ничего другого не остаётся делать, как подчиниться и посмотреть туда, куда указывает рука Свята – Свят же тем временем не сводит своего взгляда с его лица и наблюдает за его реакцией. И поначалу, то, что увидел на лице Андрона Свят – нескрываемое недоумение – было им ожидаемо и поэтому обрадовало его, но по мере того как на лице Андрона стал расти и расти градус изумления, то Свят и сам начал удивляться тому, что там опять такого увидел этот склонный к удивительным значениям своего лица Андрон. И Свят, повернувшись в сторону стула, посмотрел на него.
Ну а там, идеально чистая, без единого намёка на загрязнение поверхность стула. – А где же глаз? – ничего не понимая, посмотрев на Андрона, задался вопросом Свят. После чего он, пренебрегая любым сторонним мнением, хватает Андрона за пояс штанов и разворачивает его к себе задом. Там он убеждается, что на этих чёртовых штанах ничего не разберёшь, возвращает Андрона на прежнее место, затем возвращается к стулу, более чем внимательно, с ощупыванием его поверхности пальцами, на него смотрит и, убедившись, что ничего не понятно, смотрит на Андрона и спрашивает его. – И что это было?
Андрон же при данных обстоятельствах, теперь уже без опаски для себя, мог бы в ответ сказать: «Нашёл кого спрашивать. Я так же как и ты в шоке», – но он вдруг вспомнил, что он злопамятный и поэтому с этого Свята надо как следует спросить. – А может здесь ничего и не было? – как сумел, так и спросил со Свята Андрон (понятно, что первый блин комом).
– Но мы же видели нарисованный глаз? – как-то не совсем понял ответ Андрона Свят, переспрашивая его.
– Закрывать глаза на видимость можно по-разному. – Многозначительно сказал Андрон и в том, что он в таких вещах разбирается, можно было не сомневаться (хотя он и здесь проявлял выборочность) – его должностные обязанности из того и состояли, чтобы на что-то закрывать, а на совсем другое прищуривать свои глаза. И тут Андрона после этого его ответа, вдруг осенила страшная догадка (из всего этого выходит, что он как оказывается, глубоко мыслит) – А может это был чей-то посыл мне. – А как только он осознал всю глубину своей высказанной мысли, то ему стало не по себе от того, до чего он додумался и до чего может додуматься дальше. – И что теперь после этого думать? – заволновался за себя про себя Андрон. – Что кто-то хочет мне указать, что он больше не будет закрывать глаза на меня и на мои проступки. – По Андрону аж пробежались мурашки от новых нехороших предчувствий, которые начали нарождаться вслед за ходом его мысли. – Нет, там изначально ничего не было и это мне привиделось. – С трудом попытался себя переубедить Андрон.
Свят же тем временем пытался разобраться в том, что значил этот данный ему ответ Андрона. И нет ли тут в нём скрытой иронии и желания этого Андрона исподтишка уколоть его. Но судя по физиономии Андрона, то ему точно не до смеха, и Свят, понимая, что при данных обстоятельствах, чтобы разобраться в случившемся нужно прибегнуть к гласности, начинает рассуждать вслух.
– Если этот рисунок так, с последующей пропажей из поля зрения увиделся бы кому-нибудь одному из нас, – заговорил Свят, глядя на Андрона (Андрон сразу понял, кому по мнению Свята, мог так увидится рисунок – и это даже не обсуждается), – то можно было предположить, что он под воздействием каких-нибудь стрессовых факторов, а может той же мнительности – тебя никто не любит, а может так любит, что готов преследовать тебя до гробовой доски, вот тебе за каждым углом и мерещиться, что за тобой следят (а всевидящее око, это точно знак) – просто привиделся. Но мы-то его видели вдвоём, а это значит, что это нам точно не привиделось и здесь определённо что-то другое. – Свят в задумчивости опускает глаза и смотрит на стул. И тут неожиданно Андрон влезает вход размышления Свята.
– Иллюзия. – Говорит Андрон, отчего Свят вздрагивает, поднимает глаза на него и переспрашивает. – Что ты сказал? – Андрон же в ответ повёл себя странно. Так он вначале посмотрел по сторонам, где на самое мгновение задержался на раздаче – там он увидел Валентинчика (это объясняет его задержку) – и с таким выражением лица, как будто он знает нечто такое важное и секретное, наклоняется к Святу, где он тихо ему говорит:
– Это иллюзия.
– И что? – совсем не поняв, к чему все эти странные церемонии, спросил Свят.
– А то, что иллюзия это всегда инструмент в чьих-то руках, с помощью которого добиваются неких поставленных целей. – Заговорщицким тоном, полушёпотом проговорил Андрон. И что удивительно, так это то, что он сумел настроить и убедить Свята в возможности того, что такое может быть. Ну а Свят всегда оперативно действовал и мыслил, на то он и оперативник, и он быстро всё в уме проанализировав и сопоставив, задаёт Андрону вопрос. – Так кто же на этом месте вчера сидел?
Ну а Андрон в отличие от Свята не умеет так быстро реагировать и связывать в единое целое только с виду не связуемое, да и вообще, Андрон уже и запамятовал о том, что послужило тем толчком, который и привёл к этому открытию. И Андрон даже и не сообразил сразу, о чём его спрашивают и только наморщил свой лоб, пытаясь понять, что Свят такого хочет отыскать.
Свят же не может ждать и он в нетерпении даёт Андрону наводящие подсказки. – Ты же сам говорил, что на этом месте вчера сидел странно себя ведущий себя человек.
– Ах, да. Экономист. – Обрадовано сказал Андрон, наконец-то поняв, что от него добиваются.
– Да, точно. – Подтвердив, Свят ожидающе посмотрел на Андрона. Андрон же, видя какие ожидания на него возлагают, вдруг осознал, что и позабыл, почему он, вообще (а всё просто, когда опасность связанная с кольцом отлегла, то многое сразу же забылось) придал такое значение тому типу. – Этот Свят настаивал на этом. – Единственное, что вспомнил Андрон. Но вспомнил ты или нет, отвечать всё равно нужно и Андрон как смог ответил.
– Тот вчерашний тип, чем меня вчера так заинтересовал, что он, во-первых, зачем-то натянул на голову капюшон своей куртки – этим он и привлёк моё внимание к себе, знаю я, к чему, как правило, ведёт такая скрытность – а, во-вторых, то, что он время от времени делал записи в свой блокнот. В чём, скажите, нет ничего необычного. Это мол, всего лишь студент или какой-нибудь поэт, где первый конспектирует, а второй отрифмовывает мир. И понятно, что они без блокнота никуда – муза ведь ждать не любит. Но когда по своим служебным обязанностям чуть ли не через день имеешь дела с представителями проверяющих служб, то тут хочешь, не хочешь, а глаз набьётся в их определении. И я с первого взгляда на этого типа понял, что он здесь не просто так, чтобы конспект написать. – На этом месте Андрон потемнел в своём взгляде, даже не сквозь Свята, а сквозь временное пространство, где он находился там за стойкой раздачи, а тот примеченный им и названный Экономистом тип в капюшоне и с блокнотом в руках, сидел на этом самом стуле и за этим столом.
И Андрон вдруг так отчётливо вспомнил тот самый первый момент, когда он только заметил этого Экономиста, что даже вздрогнул, увидев обращённый на себя взгляд темноты из глубины капюшона этого человека. И как бы Андрон не хотел отвернуться и не смотреть в эту темноту, он ничего с собой не может поделать – она, притягивая его к себя своей зловещей тайной, не отпускала от себя. И единственное, что для Андрона в этот миг существовало, то эта темнота и стоящий в голове вопрос. – Что же там, в темноте капюшона?
И так до тех пор, пока ручка в руке Экономиста не задвигалась и не заскрипела (Андрон мог на что угодно поспорить, что он отчётливо слышал этот скрип – и плевать, что здесь с двух шагов уже ничего не слышно), плавно перемещаясь по поверхности блокнота. После чего Экономист переворачивает страницу и Андрон вдруг понимает, что его, не то чтобы отпустило всё это какое-то наваждение, а он, как оказывается, теперь стоит совсем в другом месте, и не понимает, как так получилось, что только что перед ним стоял Валентинчик, а сейчас его уже нету.
И это так сильно взволновало тогда Андрона, что он, переключив всё своё внимание на Валентинчика, – ну только попадись мне на глаза этот негодяй, – тем самым оттеснил на задний план своего внимания того странного человека. И когда тот чуть позже попадается на глаза Андрона, то он уже вызывает у него другого рода интерес. Набитый глаз Андрона подсказывает ему, что такая деловитость движений его рук с ручкой и блокнотом, явно указывает на то, что он имеет отношение к тем деловым кругам, кто, либо ведёт учёт всему, либо обладает правами делать выводы. А раз он имеет отношение к проверяющим структурам, то игнорировать его присутствие никак нельзя. И Андрон принимается за ним присматривать.
– Он как будто вёл учёт всему происходящему, – каким-то прямо потусторонним голосом из прошлого, что навевало особую таинственную атмосферу и придаёт его рассказу тревожность, заговорил Андрон, – фиксируя у себя в блокноте … – но тут Андрон запнулся на том, что его перебила памятливая мысль о всё том же Валентинчике, которая в своё вчерашнее время увела его искать Валентинчика, а когда он вернулся в зал, то этого типа уже не было на месте.
Сейчас же на Андрона смотрел не пустой стул, хотя и не без него, а на него смотрел Свят и требовательно ждал продолжения. Но какоё может быть продолжение, когда Андрона сбили с мысли, и единственное, что он может сказать, то, что не заметил, как тот исчез.
Но Свята такое тупиковое развитие событий разве может остановить и он, вспомнив об настоящей цели этого разговора, спрашивает Андрона. – Камеры видеонаблюдения, куда у вас здесь вещают? – Андрон в ответ на этот вопрос ведёт себя предсказуемо. Так он по мере того как вспоминал, где все эти камеры находятся, перенаправлял свой взгляд в ту сторону, где находилась камера и указывал на неё.
– Одна находится на улице, при входе. – Махнув в сторону дверей, сказал Андрон. – И две камеры находятся здесь, в главном зале. – Повернув свою голову вначале в сторону раздачи, а затем в противоположную сторону, где находились подсобные помещения, таким образом Андрон объяснил Святу, где находятся камеры.
– И это всё? – спросил Андрона Свят, посмотрев на него таким доверительным взглядом, что Андрон, даже если бы и хотел, каким-нибудь враньём обмануть его доверие, то не смог бы решиться на это. И Андрон, потупив взор, тихо сознался в том, что он на самом деле не такой жёсткий человек, за которого его все здесь принимают, а он чуть ли не тряпка, об которую вытирает ноги служба безопасности их заведения. И что эти мордовороты из службы безопасности, ни совести у них, ни чести, установили ещё одну скрытную камеру в женском туалете, и он об этом только недавно и случайно узнал, подслушав их разговор.
И, наверное, узнай об этом откровении Андрона сотрудники безопасности его заведения и в особенности их начальник Лоб, то все они были бы бесконечно удивлены тому, какое они как оказывается важное место занимают в этом заведении, – а они по своей неповоротливой глупости думали, что там, на задворках заведения, в самом неприспособленной для человека комнате, под названием чулан с оборудованием, – и заодно в душе Андрона пугающегося от одного их шага.
Ну а Свят, дабы убедиться в том, что Андрон точно ему ничего насчёт скрытной камеры в туалете не соврал, спрашивает его о том, чего там охранники шептались. И такая любознательность Свята к такого рода пикантным подробностям, может быть и не украшает его, но когда это нужно для дела, то ничего тут не поделаешь, приходится слушать и в ответ хохотать без умолку – только для того, чтобы себя не выдать за скучного человека (понятно что за оперативника) и для затравки, чтобы ещё больше разговорить рассказчика. К тому же Свят, будучи натурой слишком увлечённой насчёт слабого пола, который ему хочется всегда защищать и ограждать от опасностей, ничего с собой не может поделать, когда речь не просто заходит о них, а когда полученная информация может открыть другую, мало приглядную сторону слабого пола.
– Они всё больше удивлялись. – Андрон сходу своим ответом удивил Свята, который, конечно, всегда был удивлён насчёт слабого пола, но с таких чересчур удивительных позиций он редко на них смотрел. Хотя, если принять в расчёт местоположение камеры, то всё это объяснимо, как и то, что хочется поскорее узнать, что там такого удивительного увидели охранники. Правда выдавать перед этим, находящимся в пока что в качестве свидетеля Андроном, свои слабые места – какой пол, такие и места – непозволительная роскошь… которую только Свят себе позволить может.
– Интересно, – почесав затылок, говорит Свят и, покосившись боковым взглядом на Андрона, спрашивает его. – И что они такого удивительного там увидели? – Ну а это «там», так многозначительно прозвучало, что Андрон на ровном месте споткнулся и тем самым Свят остался без ответа и ему пришлось только догадываться об ответе, пока запись с камеры не окажется у него – но это будет чуть позже.
– Вижу, что ты уже устоять на месте не можешь, так тебе не терпится пойти нам навстречу. Так что давай, пошли. – И только Свят, сказав это, собрался приподняться с места, как сзади на него, а вернее на спинку его стула, чуть – касательным срезом – не налетает слишком куда-то спешащий человек. Что перебивает его мысль и главное разворачивает его в противоположную его прежним намерениям сторону, где он только видит уже скрывающуюся в дверях спину незнакомца.
– Козёл! – так бы и вслух сказал Свят, находись он не при исполнении, а так он только покачал головой на этого неосторожного человека, которому такие длинные ноги даны лишь в качестве компенсации его умственной отсталости. С чем, с глубокими мыслями о том, что в мире столько ещё людей не смышлёных, гоняющихся и не пойми зачем, начал поворачиваться назад, как вдруг до него, и не поймёшь откуда, доносится фраза: Не верь всему, что видишь.
Что заставляет Свята на всего лишь одно мгновение и то только в физическом плане, замереть на месте – в голове-то, ещё как идут движения. – Что ещё за умник нашёлся! – про себя возмутился на такую вопиющую бесцеремонность этого и не пойми кто, Свят. – Как будто я это и без него не знаю. И если хочешь знать, то я к тому же не верю и всему сказанному, и особенно теми, кого не знаю, и кто себя так без спросу ведёт. – После чего переполнившийся всем этим возмущением Свят и, не заметив как, вдруг оказывается лицом к лицу к Андрону. На которого и выливается это переполнившее Свята возмущение.
– Ты это слышал? – возмущённо спрашивает Андрона Свят. Ну а Андрон, ни сном, ни духом обо всём том, что тут такого невероятного со Святом случилось. А ведь Свят даже и не задумывается над тем, что всё, что касается его, не обязательно должно касаться других. Ему ошибочно кажется, что раз он что-то там услышал, то и все должны это слышать. А ведь это может быть всего лишь порождение его возмущённого духа – Святу не удалось выпустить пар на того коз… слишком спешащего и неприятного человека, и его организм в целях самозащиты, взял и всё этого успокоительного ему в голову наговорил.
Впрочем, Свят вовремя спохватывается и, не став требовать от Андрона ответа, поднявшись со стула, правда на этот раз он это делает более осмотрительно, чем прежде, выдвигается с ним по направлению того служебного входа, где находятся записи с установленных в зале веб-камер (вот так удача, а ведь Свят для этого дела подрядил Фому, а тут вот как всё получилось – правда как вскоре выяснится, то и для Фомы нашлось дело).
