Игорь Рабинер
Федор Черенков
Глава 2
«Спартак». Первое «золото»
Итак, анкету для ФШМ Федор решительно порвал. Потому что, мы помним, с детских лет болел за красно-белых, а уж играть за них было мечтой – до поры, казалось, несбыточной. И вдруг – вот она, футболка любимой команды с горизонтальным ромбиком и перечеркнутой буквой «С» внутри его.
Словно в популярной песне Юрия Антонова: «мечта сбывается»! В 12 лет Черенков становится спартаковцем. И останется им навсегда.
Наставниками Федора в спартаковской СДЮШОР стали Анатолий Масленкин и Владимир Чернышев. Удобнее, думается, начать со второго, потому что о Владимире Игнатьевиче большинство любителей футбола вообще ничего не знают. А между тем это известный в 50-е годы голкипер, двукратный чемпион Советского Союза (1952, 1953) в составе столичного «Спартака».
Не слишком известен Чернышев… из-за амплуа. Все-таки богата наша страна вратарями, и в начале 50-х блистал ленинградец Леонид Иванов, продолжали выступать армеец Владимир Никаноров и динамовец Алексей Хомич. В 53-м и Лев Яшин в основу вернулся. Вот и подзабыли за такими громкими именами спартаковского стража ворот. А налицо еще одна причина вспомнить. Хотя бы оттого, что Черенков буквально о каждом из своих тренеров отзывался необыкновенно тепло.
Если же говорить непосредственно о вкладе Владимира Игнатьевича в процесс становления замечательного футболиста, то высказывалось следующее предположение: старый голкипер советовал, как переиграть воротчика соперника в конкретной игре. Ведь и выход один на один надо суметь реализовать, потому что у каждой из сторон в образовавшейся «дуэли» имеются свои козыри и хитрости.
Данная гипотеза безусловных доказательств не имеет, однако выглядит вполне вероятной и логичной.
А вот Анатолия Масленкина народ, безусловно, знает. Как-никак оплот обороны «Спартака» и сборной страны 50-х – начала 60-х. Перед нами не просто олимпийский чемпион-56 и обладатель Кубка Европы 1960 года, но и футболист, отыгравший в обоих финалах – и в Мельбурне, и в Париже. Таковых на всю державу еще двое: Лев Яшин и Игорь Нетто. Кроме того, Анатолий Евстигнеевич – трехкратный золотой призер первенств СССР (1956, 1958, 1962) в составе «Спартака». С ним же в 1958-м и 1963-м брал Кубок страны.
А ведь это только титулы. Волевая победа 3:2 над действующими на тот момент чемпионами мира, западными немцами, в 1955 году не принесла никаких медалей. Но тот поединок на «Динамо» товарищеским только числится. Ибо ничего важнее то поколение болельщиков не помнит. А в историю нашего футбола та честная и красивая игра вошла и благодаря голу Масленкина, сравнявшего счет на 69-й минуте.
Начинал он в полузащите. Центром обороны его уже в «Спартаке» определили. При этом качеств хавбека защитник не утерял. Вот и в легендарном олимпийском финале 1956 года Анатолий вновь вышел в центре поля в паре с тем же Нетто.
В книге «Футбол – только ли игра?» Никита Симонян констатировал: «Анатолий Масленкин был универсальным футболистом с хорошим игровым вкусом, с позиционным чутьем… Был уверен в себе и мог играть на любой позиции».
Тут-то и вспоминается, как Черенков, уже перешагнув 50-летний юбилей, сказал о себе: «Я был универсальным хавбеком». Такая универсальность совершенно точно не закладывается генетически. Однако подобным вещам можно научить в детстве. И, мы знаем доподлинно, Масленкин обратил особенное внимание на этого щупленького мальчишку и придумывал для него отдельные упражнения.
Все потому, что Анатолий Евстигнеевич был не просто рядовым детским тренером, но в не столь давнем прошлом игроком выдающейся команды, где взаимопонимание на поле ставилось во главу угла и где удобно пасовать должен был уметь каждый. Поэтому Масленкин знал, чему учить, и обладал необходимыми для того навыками.
Одно, пожалуй, наставник ученику не сумел передать. Манеру общения. Сам-то Анатолий, как только появился в «Спартаке» (в 23 года, правда), так сразу же стал всех старожилов на «ты» называть.
Поразительно, но Федор Черенков такому стилю общения не научился за всю свою недолгую жизнь. При этом он пришел в мальчишеский коллектив, где ребята взаимодействовали уже года по два. Если кто-то из мужчин вспомнит сейчас собственное детство, то прямо скажет: подобная адаптация не всегда проходит безоблачно. Тем паче в спортшколе. А Федя тогда и впрямь был небольшого росточка и худенький.
Но ведь факт: сразу понравился и тренеру Масленкину, и ребятам. Только коснулся мяча – и стало ясно: его вообще никто не обидит. Напротив, станут защищать в возможных потасовках. Потому что видна была подлинно дворовая техника, та, что заставляла даже девчонок смотреть футбол.
Такая работа с мячом, разумеется, имелась лишь у избранных виртуозов спортплощадок. Как вспоминал однокашник Черенкова Александр Беленков, всю жизнь продруживший с Федором, мальчишки вскоре захотели заниматься в паре конкретно с новичком. «Если ты, допустим, отрабатываешь какие-то удары головой, ясно, что после второго удара мяч не упадет, – разъяснял нам Беленков. – Техника была такая, что можно было работать и по пять, и по десять, и по двадцать ударов. Это было достаточно привлекательно».
Еще любопытнее свидетельство Сергея Родионова, старого друга и товарища Черенкова по команде мастеров «Спартака». Хотя Сергей Юрьевич и 1962 года рождения и занимался в иной группе, у другого тренера, он с удовольствием оставался после собственной тренировки посмотреть на тех, кто тремя годами старше.
«Он был щупленький такой, – подтверждает до недавних пор генеральный, а ныне спортивный директор футбольного клуба «Спартак». – И, кстати, не всегда попадал в состав. Потому что команда 59-го года была довольно приличной, там действительно были ребята, которые по таланту, по спортивным качествам могли, наверное, претендовать на гораздо большее, нежели получилось. А Федор отличался техникой, видением поля. Это мы замечали».
Впрочем, тех, кто здорово обращался с мячом, имелось все-таки немало. Тех, кто видел при этом поле, – меньше, хотя такие тоже были.
В чем секрет Черенкова? Для начала: уважая тренера, он всегда помнил о самоподготовке. Много позже он скажет прямо, что сам себе самый строгий судья. В детстве такое не декларируется, однако внутренний стержень все одно виден. Еще важнее, что футбол для него – всегда сначала игра, а уже потом работа. И те же удары головой, чтобы мячик не уронить, – занятие для него как полезное, так и увлекательное. Да хоть 30–40 ударов – все в радость и без устали. И так всю жизнь. Он отличался, вспоминал Беленков, «какой-то усидчивостью, настырностью по-хорошему».
Александр при этом отмечает и другую, не до конца, так сказать, изученную сторону обаяния Черенкова: «Уже в молодом возрасте проявлялось, что это человек очень начитанный».
Да как же так?! Ведь анекдот про трех братьев, из которых двое умных, а третий – футболист, никем, кажется, не забыт. Здесь же человек через массу лет вспоминает о том, что Федор любил читать, любил учиться. Правда, конкретное чтение, обожаемые, так сказать, Черенковым книги наш собеседник назвать не сумел.
Назовем мы – устами самого Федора Федоровича, сообщившего в 2010 году одному из нас для книги «Спартаковские исповеди» следующее: «Сейчас практически ничего не читаю. Особенно когда болезнь приходит – она читать не дает, отторжение идет. К тому же и зрение немножко упало. А когда-то и Достоевского любил, и Джека Лондона, и “Войну и мир” прочитал запоем. В школе имел представление о Толстом только из учебников, а в районную библиотеку ходить было неловко. Потому что читаю медленно, вдумываясь в каждое слово, а там сроки пользования ограничены. Когда игрой в футбол начал зарабатывать деньги, завел собственную библиотеку».
Значимо не то, сколько томов пролистал определенный индивидуум. Гораздо важнее, чтó он из них вынес. Федор читал всю жизнь. Медленно. Возвращаясь и переживая. Что говорить, если в зрелые годы он постоянно визировал тексты собственных интервью и расстраивался, когда находил какое-то «не свое» слово, пусть даже и синоним. Ведь он-то всё продумал перед тем, как сказать. Интеллигентность – вещь неуловимая.
…Пора, однако, вернуться в 70-е и внести некоторые уточнения. Федя в спартаковской школе с 1971 года. Школа та располагалась на Оленьем Валу, где сейчас Академия имени Ф. Ф. Черенкова. При этом параллельно существовала клубная школа той же команды, которая базировалась на Ширяевом поле. То есть и тут «Спартак», и там «Спартак». А детские коллективы – разные. Тренеры, понятно, тоже.
Поэтому схватки между двумя детскими «Спартаками» отличались редкой принципиальностью. Так вот: на Оленьем Валу Федор работал под началом Масленкина. А затем две школы соединили, и с годом рождения Черенкова работал уже только Владимир Чернышев.
Бывший спартаковский голкипер был пожестче Анатолия Евстигнеевича. Но никаких жалоб и обид со стороны воспитанников мы не услышали. Потому что тех наставников отличала даже не любовь к детям (это и так ясно), а удивительная тяга к игре.
Никто из них не требовал от подопечных победы любой ценой. Чтобы прибить противника к земле, одолеть, не считаясь с жертвами среди питомцев, а потом и титул завоевать. За что, непосредственно, получить вознаграждение – повышением жалованья или новой квартирой. В таких случаях сами же ребятишки надорвутся – физически (возможно) или психологически (что точно). Так и теряется новое, часто весьма способное поколение.
Черенкову повезло. Масленкин, как вспоминал Беленков, лишь раз безудержно радовался счету 3:0 («С ума сойти, с ума сойти!» – выкрикивал он). Тогда победили сильную команду «Локомотив» в невозможный дождь.
Анатолий Евстигнеевич обожал бразильский футбол. «Масленкин и любовью к “Спартаку” нас всех пропитывал, и технику ставил, – свидетельствует Черенков в «Спартаковских исповедях». – С особым упоением он рассказывал, как играет бразильская сборная. Все упражнения, говорил тренер, у нее построены на технике – и у нас было так же. И передачи, и ведение мяча, и разнообразные игры, и даже гимнастические упражнения – всё происходило с мячом».
Бывший центральный защитник втайне был фанатом бразильской модели 4–2—4. Втайне – потому что формально то построение безнадежно устарело еще к концу 60-х. Чемпионы мира-66 англичане сыграли по схеме 4–3—3 (хотя Виктор Маслов со своими киевлянами его и раньше использовал), и у нас в стране пошли модификации. В частности, отказ от чистых крайних нападающих. А при той, бразильской, системе крайки были необходимы. Потому хотя бы, что каждый из них, по изначальной концепции, должен был уметь и назад вернуться.
Вот чему Федор и научился. В том плане, судя по всему, что прибегал на фланги ко всем своим защитникам. «Но Федя был не Федей, если бы не играл по всему полю – слева, справа, – работоспособность у него была очень сильная. Если надо где помочь – там Федя», – рассказывал Александр Беленков.
Трогательный факт: они били пенальти в перекладину. На «щелбаны». А еще – играли на компот. Компот-то болгарский был, со сливами! 700 граммов банка. За него стоило сражаться. Ведь советские дети не были избалованы. И замечательный компот не являлся для всех нормой.
Анна Павловна Чуркина, шеф-повар на легендарной клубной базе, отработавшая 41 год и повидавшая не одно поколение красно-белых, вспоминала: «Помню его еще мальчишкой, когда для ребят из спартаковской школы сделали в Тарасовке пионерский лагерь. Они тогда в футбол на стакан компота играли, но Федя, даже если выигрывал, никогда сам не подходил требовать положенный компот».
Те годы характеризовались еще и превосходным отечественным детским кино. Фильм «Ни слова о футболе» режиссера Исаака Магитона, известного больше по сюжетам из киножурналов «Фитиль» и «Ералаш», предшествующие образцы, сказать прямо, не превзошел. Однако в той ленте снялся юный Федор Черенков.
Съемки проходили в белорусском Гомеле. Их, десять воспитанников школ «Локомотива», «Спартака» и «Торпедо», поселили непосредственно на стадионе, в подтрибунных помещениях. Причем отдельная соседняя «палата» предназначалась пионервожатой. Вроде как спортивный лагерь получался – специальный и на выезде. Причем все под присмотром.
Но как же счастлив был Федя! Им же иногда позволяли поиграть на поле команды мастеров. А там прямо травинка к травинке уложены: ноги сами просятся бежать.
Роль творческого начала будет понятна, если обратиться к сюжету фильма. Итак, способный Ярослав Коротков ради участия в финальном турнире «Кожаного мяча» становится вновь 13-летним шестиклассником, а не учеником седьмого класса, которому стукнуло целых 14. Так что такого? Подумаешь, год. Главное же – победа команды «Комета», где Славик Коротков – капитан и основной забивала. Да и играет мальчишка впрямь здорово…
Сам Федор позднее разъяснял, что мальчик, исполнявший эту роль (Виктор Харитонов), «в игре оказался не особенно силен». И в «футбольных эпизодах» его дублировал как раз Черенков.
Фильм этот, что скрывать, помнится ныне благодаря изумительному удару через себя, «ножницами», что наносит парнишка в белой форме. И люди, благодаря Сети, точно знают: забил Федор. Однако это же футболист «Орленка» – противника «Кометы»! И, кстати, тот потрясающий мяч по меньшей мере уравнивал шансы. Но по фильму переросток Славик эффектно провел победный гол, артистично переиграв голкипера. Причем настолько фирменно, что невольно угадывается тот же исполнитель. Ему лишь прическу поменяли на более густую и рыжеватого цвета – парик, похоже, приделали. А пластика-то осталась.
Если вернуться к тому шедевру с «ножницами», то стоит привести мнение самого режиссера. В книге «Кинопроба» он рассказал о пяти дублях. Первый не вышел: камеру заклинило. Второй – оператора подтолкнули. Третий загублен из-за судьи, попавшего ненароком в кадр. Четвертый: все отлично! Теперь пятый, последний, – на всякий случай, мало ли что. И, уверял режиссер, все пять раз актер-дублер Черенков исправно укладывал мяч в сетку тяжелейшим по исполнению ударом. Ни разу не подвел.
Хочется верить? Очень. А представьте, как того же хотелось Федору Федоровичу! Только он себя преодолел. «Исаак Семенович преувеличил. На самом деле было двенадцать дублей – и удар у меня получился раз шесть. Но о неудачных попытках в книге упоминать он не стал. Сделал мне, как сказали бы сегодня, рекламу», – объяснял Черенков журналистам газеты «Спорт-экспресс» в 2007 году.
За этот доблестный труд он получил в 73-м 110 рублей. Отдал маме. Но попросил приемник купить. «Сокол» он назывался. Долго потом служил.
* * *
Учеба в СДЮШОР шла сама по себе. Каждый год добавлял неуклонно взрослеющему Черенкову мастерства. Что до кино, то он рассказывал в 83-м о приглашениях сниматься в чем-то похожем. Только уже некогда было. И футбол отнимал, естественно, все больше времени. И, ко всему прочему, надо было продолжать образование.
Школу Федор окончил в 1976 году, после чего напрашивалось традиционное поступление в Институт физкультуры. В подавляющем большинстве как раз там обучались советские профессиональные (будем называть вещи своими именами) спортсмены, и футболисты в частности. Обычно составлялся индивидуальный график сдачи зачетов и экзаменов, который впоследствии корректировался уже как график сдачи задолженностей. Таким образом, совместными усилиями институт благополучно заканчивали, диплом получали.
Черенков удивил уже выбором вуза: Горный институт. Федор честно рассказывал потом, как случайно поучаствовал в поединке между спартаковскими воспитанниками 1959 года рождения и командой любителей из того технического вуза. Профессионалы, конечно же, победили – 6:1. Зато любители заронили некоторые сомнения в спартаковские души. Горняк (он же шахтер) – это же специальность, она везде требовалась.
Ох, и сколько же раз проходило: взяли, потому что спортсмен. Верно: институту, как и всем, нужны были футболисты, хоккеисты, гандболисты. И Федору обещали, что возьмут целых одиннадцать игроков с мячом. Футбольным на этот раз. А потом…
Потом, видимо, забыли. Или кто сверху устыдил. Одним словом, из одиннадцати претендентов, шедших на первый курс, прошли лишь двое. На общих, выходит, основаниях. Такую версию событий, по крайней мере, изложил нам однокурсник Черенкова Алексей Абрамов, с которым они дружили до конца дней футболиста.
Алгебру с геометрией Федор знал. Вера Андреевна Старченко учила серьезно. Про свою школьную учительницу он вспоминал в 2007 году: «На редкость принципиальная женщина. Свой предмет – математику – знала “от” и “до”. И от нас требовала того же. Вера Андреевна всегда держала класс в строгости. За малейшую ошибку сразу ставила “тройку” или “четверку”. Я тогда ужасно расстраивался. Зато математику вызубрил так, что во время контрольной работы успевал и саму контрольную написать, и в оставшиеся пятнадцать минут сделать домашнее задание по русскому языку».
Математику Федор не просто вызубрил! Он ее понял, почувствовал. Вспоминая его мастерство паса, нелишне заметить, что иногда и математически образованный мяч попадал туда, где более всего был нужен!
Учиться в Горном институте попросту трудно. Это же типичный технический вуз. То есть высшая математика, физика, начертательная геометрия, техническое черчение. Многие после первого курса уходили.
Да и сама специальность горного инженера достаточно специфична. Факультет назывался «Технология подземной разработки». Чтобы заниматься таким делом, его надо сильно любить. Можно было, конечно, сообщить: мол, футболист, за «Спартак» выступаю, поэтому времени на математику с черчением нет, войдите в положение…
А он не стал ничего преподавателям говорить. Сокурсники знали – и хватит. Он ведь как-то «прибился» к двум иногородним парням. Те были старше на пять лет и обитали в общежитии. Куда юный Федя, конечно, изредка заезжал. С одним из тех ребят, Алексеем Абрамовым, нам удалось поговорить. «Мы производственники, – рассказывал нам Алексей Михайлович, со временем ставший главой крупной строительной фирмы. – Я работал на рудниках года два. Под землей. После армии». Второй товарищ Черенкова был с Дальнего Востока. Сергей Готовщиков (институтская кличка «Тапки») тоже был заметно старше Феди.
Вообще-то в общежитии не очень любили москвичей. За то, что сидят на всем готовом, на родительском горбу. Но Черенков и здесь стал своим. Его принимали особенно радушно. Почему? По многим причинам. Вот, хотя бы, ни разу не брякнул про знакомства и связи. Никогда никого не обидел, ни разу зло не ответил на шутки-прибаутки, даже если они были с подначками.
Абрамов рассказывал нам, что они втроем сиживали в чебуречной, которая в ту пору находилась возле кинотеатра «Ударник». Выпивали? Сергей с Алексеем – да, Феде доставалось что-то сугубо символическое. Он, скорее, присутствовал.
Не забудьте: ведь только умер отец. И ему так нужны были старшие близкие люди. А ребята-то успели и в армии отслужить, и поработать по специальности. При этом он, житель мегаполиса, затем отправляется домой, а они оставались в «общаге».
Году в 79-м, став игроком «Спартака» с прилагающейся к этому статусу зарплатой, Черенков собрал институтскую команду (в такси набилась чуть не вся группа) и повез в ту самую чебуречную. Угостил тогда всех. По полной программе.
Полтора года футболист Черенков учился на общих основаниях. Три, то есть, семестра. Затем, переговорив с начальством, перешел на свободное посещение. Со сдачей всего необходимого. Но все равно бывал в институте значительно чаще тех, кого мы сегодня называем «мажорами».
Иное дело – практика! Она состоялась после окончания теоретического курса 1977 года. «У нас производственная база, – вспоминал Абрамов, – была в Карачаево-Черкесии, в 35 километрах от Карачаевска, поселок Эльбрус». То есть горы, красота невозможная, воздух, солнце. Молодость, наконец.
Это нам с вами. А им нужно было курсовые работы затем представить. При этом Федор-то – мальчик московский, не горняк. Чуть подшучивали над ним. Допустим, диктуется общая для всех вводная про то, что там, в регионе, добывается: цинк, свинец (Федя все усердно записывает) и… китайский воробей.
Последнее произносилось абсолютно без смены интонации – и Федя, как вспоминает Абрамов, «покупался». То-то дружкам радости было!
При этом курсовые работы получились вполне грамотными.
Да и потом, когда его уже по телевизору принялись показывать (характерен выкрик отца Александра Беляева: «Это ж наш Федька!»), он не просил пойти навстречу и «нарисовать», как теперь говорят, оценку. А «неуд» за все пять лет был один – по предмету «Статические машины». Он и его потом на «четверку» пересдал.
Однако нас, понятное дело, интересуют его футбольные успехи. Сам Федор Федорович в интервью С. Лескову вспоминал о первой встрече с Николаем Старостиным с некоей степенью неловкости: «В 1973 году проводил лето в спартаковском спортивном лагере. Как-то во время обеда к нашему столу подошел пожилой мужчина в очках и спросил: “Кто из вас Черенков?” Отвечаю с некоторым вызовом: “А зачем он вам нужен?” И чувствую, меня в бок толкают: “Это же Николай Петрович Старостин”. Я моментально онемел».
Напомним: примерно в ту пору и снимался фильм Исаака Магитона. Может, кто-то рассказал патриарху о талантливом мальчишке, чьи подвиги успели даже на пленку запечатлеть. Однако вернее всего то, что Федя вообще находился тогда в великолепной форме и это заметили его знающие дело наставники. Николай Петрович оказался верен себе: на дерзковатый выпад не отреагировал. Напротив, отвел в сторонку, шоколадкой угостил, недолго поговорил о планах на будущее. И напоследок сказал: «Будешь стараться – возьмем в команду». Федору, несколько пристыженному, иного стимула для самосовершенствования не нужно было.
Тут нелишне привести милую подробность от Александра Беленкова: «Федя был достаточно щупленький, и Николай Петрович решил его как-то поддержать, подкормить. Сначала мы в столовой обедали, а потом он дополнительно Федю брал с основным составом и кормил еще и там».
Прошло четыре года. В 1977-м прославленная команда оказалась в первой лиге. А набор 1959 года стали проверять на предмет пригодности в резерв «Спартака».
То было очень трудное время. «Спартак» возглавил Константин Бесков. Тренер знаменитый, авторитетный, но динамовец. А в ту пору именно московское «Динамо» считалось самым принципиальным, историческим оппонентом «Спартака». Преодоление стены недоверия для Константина Ивановича было не менее сложной и важной задачей, чем собственно возвращение в элиту.
Возникал вопрос: на кого будет делать ставку маститый наставник? На тех, кто отыграл провальный сезон 76-го? На приглашенных крепких исполнителей из высшей лиги? Или, может, на собственную, подросшую в родной СДЮШОР молодежь?
Сегодня-то мы знаем, что Константин Иванович пошел собственным путем, который, пожалуй, никто не мог предсказать. Однако сорок с лишним лет назад последний названный вариант кому-то из болельщиков вовсе не казался фантастическим. И, стоит признать, Бесков, обожавший возиться с мальчишками, спартаковскую школу не забыл. Процесс находился под контролем. Просто нужно было подождать где-то год с небольшим.
Пока же в 77-м Черенков оказался в спартаковском молодежном составе (дубля у команд первой лиги не было). Он, правда, считал, что туда его определил старший из братьев Старостиных. Но в данном случае перед нами вряд ли принципиальный вопрос. Есть же понятие: тренерский штаб. Сейчас подчеркнем, что путевки в высшую лигу были добыты без непосредственного участия Федора. Он медленно созревал в красно-белой «молодежке».
А она развила, между прочим, бурную международную деятельность. Шутка ли, этот самый «молодняк» в ноябре 1977 года умудрился совершить турне по экзотическим Сингапуру и Индонезии! Со сборными обоих государств юные спартаковцы сыграли по два раза (Сингапур – поражение и победа, Индонезия – поражение и ничья). Черенков только второй матч с Сингапуром пропустил. Правда, не забил ни разу – так ему всего 18. Выглядел же еще моложе.
Тема возраста будет неоднократно задействована в дальнейшем. В этой связи стоит обратиться к весьма интересной и информативной книге 2000 года «Мастер и мяч. Честный футбол Федора Черенкова». Эта небольшая брошюра, некоторые материалы из которой уже использовались выше, имеет лишь один серьезный недостаток: издательство «Форвард» не указало автора. Об иных характеристиках речь еще пойдет.
В данном случае обратимся к приведенному в книге эпизоду, вроде как произошедшему сразу после вылета «Спартака» из элитного дивизиона:
«На реплику одного из собеседников, что всего очка не хватило, чтобы остаться, и теперь непросто будет вернуться в высшую лигу советского футбола, один из наиболее техничных советских футболистов Сергей Сергеевич Сальников хитро улыбнулся и негромко сказал: “Дед отыскал в юношеской команде такого парнишку, что нам будут не страшны любые соперники. Этот молодой футболист – вовсе не случайное озарение. Пройдут четыре-пять лет, и он станет общим любимцем, ‘звездой’ футбола. На него будут ходить, как в наше время ходили, чтобы посмотреть Бутусова”».
Имелся в виду Михаил Бутусов, превосходный ленинградский центрфорвард, один из сильнейших советских футболистов довоенной поры. И Сергей Сальников – действительно блестящий мастер атаки 50-х, а через 20 лет журналист – и вправду превосходно разбирался в игре. Причем сказано все так правильно и на редкость прозорливо.
Оттого и терзают смутные сомнения в смысле абсолютной достоверности этой сцены. Несомненно, Сальников мог заметить и оценить Черенкова в спартаковской школе – тем более если на него указал Старостин. Но разговор болельщиков-то шел о высшей лиге, которую бесславно покинули и куда срочно нужно было вернуться. А Сальников, большую часть отменной карьеры проведший в «Спартаке», «утешает» любителей футбола тем, что грянет через четыре-пять лет? И тот мудрый прогноз все твердо запомнили?
К тому же Сергей Сергеевич, естественно, был поклонником коллективного, комбинационного футбола и прекрасно сознавал, что ни один, даже супервыдающийся мастер, войдя в конкретный состав, не поставит победы на поток. На дворе все же 70-е годы. Да и последующий анализ публикаций Сальникова не позволяет считать его упрямым, принципиальным поклонником Черенкова. Впрочем, быть может, это и шло от особенной требовательности маэстро прошлого к таланту конца 70-х.
Все это говорится не к тому, чтобы уколоть неназванного автора. Просто необходимо запомнить: Федор совсем не врывался в отечественный футбол этакой кометой. Как, например, Эдуард Стрельцов или, если брать современников, – киевлянин Владимир Бессонов и одноклубник по «Спартаку» Вагиз Хидиятуллин. Нет, путь Черенкова выдался много сложнее.
В красно-белой заявке образца 1978 года значилось сразу несколько футболистов с похожими фамилиями: защитник М. Буренков (1960 года рождения), полузащитник А. Меренков (1959), нападающие Н. Цыганков (1959) и Ф. Черенков (1959). Даже подумалось тогда: не нарочно ли таковых подбирали?
Но через год остался один Федор Черенков. В общем-то обычная практика Бескова. Способный паренек обкатывался в дубле, подводился к основе через замены. Коли дела налаживались, – следующий сезон человек мог начать и в стартовом составе. Это «многих славный путь»: после Федора такой двухлетний «курс молодого спартаковца» (и игрока сборной в перспективе) пройдут Сергей Родионов, Геннадий Морозов, Борис Поздняков. Ребята же, не доказавшие необходимость команде, расставались с ней.
При этом дотошный наставник внимательно изучал каждую игру представителя молодой поросли. Выходило не хуже компьютерного подсчета технико-тактических действий. К тому же не терялся еще один наиважнейший момент: готов юнец сражаться, упираться, терпеть – или нет. Тут уж машины бессильны, вступает в действие «человеческий фактор».
Выходит, Черенков по всем параметрам подошел. Признал его Бесков. Только признание шло вполне себе неспешно.
В 1991 году многолетний второй тренер спартаковцев Федор Новиков так рассказывал о начале своей работы с Бесковым. Константин Иванович, дабы приободрить будущего многолетнего соратника перед новой совместной работой, отправил его в гостиницу делить пока номер с парнем, которого на следующий день собирались отправлять восвояси. Итак: «Прихожу, как сейчас помню, в номер 888. Дверь открыта, в кресле сидит парень, заложив руки за голову, и смотрит в потолок. На мое “здравствуйте” ответил, не изменив позы, продолжая созерцать потолок. Я его спрашиваю: о чем, дескать, мечтаете, молодой человек? Он на полном серьезе отвечает, что хочет жениться, хочет играть в основном составе “Спартака”, войти в сборную СССР и жить как все нормальные люди» (еженедельник «Футбол» от 3 марта).
Удивительно? А почему, собственно? Ведь Федор был «ужасно правдив» – буквально как Медведь в «Обыкновенном чуде» Евгения Шварца. Помните: «Если я вижу, что девушка милая, то так прямо и говорю ей об этом». Насчет «милой девушки» мы неспроста. Ибо неплохо обратить внимание на приоритеты: первая цель – все-таки женитьба, а не спортивные достижения. Хотя ему всего 18. Но «достижения» никуда не уйдут, а «милую девушку» Ольгу терять было никак нельзя.
Впрочем, вернемся к воспоминаниям Новикова: «В тот год “Спартак” как раз перешел из первой лиги в высшую, и Константин Иванович велел мне собирать “дубль”. Я был в Москве человек новый, футбольную биржу знал плохо. Начал наводить справки и тут вспомнил о мечтателе из номера 888. Ни разу не видел его в игре, но что-то необычное было в том парне, в его интонации, когда мы с ним говорили. Словом, разузнал, где он, что делает, пригласил на игру за дубль “Спартака”. Поставил в состав. Бесков спрашивает о каждом, кто как играл. А я говорю: вы знаете, мне кажется, это зерно, из которого будут всходы».
При всем уважении к Федору Сергеевичу, нельзя каждое его слово принимать на веру. Новиков не сочиняет, нет. Просто все мы люди. И неизбежно расставляем акценты так, как удобнее нам. Поэтому что если двигаться логикой рассказчика, то получится, что ни Старостин, ни Бесков особой роли в судьбе Федора не сыграли.
Однако цитата приведена нами не случайно. Получается, что немолодого, много повидавшего тренера привлекла интонация юного Черенкова. Он говорил «по-взрослому», серьезно, спокойно. взвешенно. С редкой убежденностью. Он, бесспорно, не только желал всего того, что наговорил Новикову (которого, уместно подчеркнуть, видел первый раз в жизни), но и представлял себе, как тех высот достичь. А достичь можно было лишь через борьбу. Не драку, заметьте.
