Игорь Прокопенко
СЕПАР
– Сейчас, ещё собачка.
– Какая собачка? – удивленно переспросил я. В разговоре с шефом о собачке речи не было.
– Чапа, – простодушно ответила женщина, видимо считая, что такой ответ должен меня полностью удовлетворить.
– Нет, собаку брать не буду, – отрицательно мотнул я головой.
– Как? Ну вы что! – запротестовала женщина. – Сказали, тоже вам отдать. Она маленькая, йоршик! Супруга Михаила Валерьевича в ней души не чает, она как член семьи.
Вот только собаки мне еще не хватало для полного счастья. И так проблем выше крыши.
– Ладно, давайте, – нехотя согласился я, взял чемодан и закинул его в багажник.
Женщина тем временем вынесла йоркширского терьера с поводком, пристегнутым к ошейнику, и большой красной бабочкой на голове. Посадила собаку на заднее сиденье и поставила рядом небольшой пакет.
– Это её еда. И пару раз в день нужно выгулять, чтобы в машине не напакостила.
Я скептически посмотрел на собаку. Та дрожала и испуганно озиралась по сторонам. Наверняка напакостит и очень скоро. Попрощался и полетел назад. А через несколько сотен метров после поворота к АТП впереди обозначился силуэт знакомой машины, идущей навстречу. Сблизившись, я понял, что это тот самый микроавтобус Фольцваген, который за пару дней до этого боевики утянули с нашего гаража. Сворачивать было некуда. И не было смысла – те, кто ехал в микроавтобусе, тоже меня заметили, оставалось только понять кто. Поравнявшись с Фольцем, в открытых окнах я увидел знакомые лица осетин. А они, соответственно, узрели мой фейс.
И вот мы подошли к тому, с чего начиналась эта история.
Разгоняя вяло бродящих голубей, моргая аварийкой, по проспекту мчался черный гелендваген. А в нем сидел ваш покорный слуга и, вдавливая педаль акселератора, лихорадочно соображал, что же делать дальше.
Разные люди совершенно по-разному реагируют на опасность. Резкий выброс адреналина у кого-то включает скрытые резервы, а кого-то наоборот – вводит в ступор. Один мой знакомый, волею судеб и собственной глупости оказавшийся в автомобиле, летящем в кювет и пару раз перевернувшемся по пути туда, рассказывал, что в момент полета время как будто замедлилось, а перед глазами всплыла страница из журнала «За рулем», прочитанного лет двадцать назад, где черным по белому было напечатано: первое, что нужно сделать при ДТП – это выключить двигатель. И он четко помнил, что повернул ключ в замке зажигания еще до того, как пилотируемый им аппарат коснулся земли. А когда падение закончилось – спокойно отстегнул ремень безопасности, выбрался из машины, и когда к нему подбежал друган, едущий следом в другой машине, он уже благополучно докуривал сигарету.
А другого знакомого, впавшего в ступор от простого срабатывания в офисе пожарной сигнализации, выносили на улицу на руках. И это при том, что никакого пожара не было, просто кто-то решил подшутить. Но не знавший об этом офисный планктон предпочел не испытывать судьбу и покинул помещение.
У меня выброс адреналина при внезапно возникшей реальной опасности врубает мозговой «турборежим», но при этом иногда напрочь стирает произошедшее из памяти. Вот и пример. Однажды проворачивали мы с коллегами одну оперкомбинацию. Не буду вдаваться в её подробности, у нас всё равно ничего по итогу не вышло. На адресе в пятиэтажной хрущёвке был наш человек, заряженный оборудованием для прослушки, и выведывал он у плохих дядей военные тайны. Мы же с Вовчиком и Антохой сидели в машине и слушали. И тут наш человек, попросту говоря, спалился. Вернее, когда ему предъявили догадку о его связи с ментами, то вместо того, чтобы уйти в отрицалово, он закрылся в ванной и начал орать, зовя на помощь. Такой вот горе-агент. А нам не оставалось ничего другого, кроме как бежать вытаскивать его оттуда. Мы пулей влетели на второй этаж, где была нужная нам квартира. Я ударом ноги высадил хлипкую входную дверь и с криком «Всем стоять, милиция!» первым забежал в квартиру. Где сразу же наткнулся на плохого дядю с топором в руке. Топор он взял, чтобы с его помощью извлечь предателя из ванной, но тут на его пути некстати нарисовался я. Моё грозное требование испугаться и пасть ниц он полностью проигнорировал, потому что, как позже выяснилось, был под ощутимым воздействием амфетамина. И решил пойти по совершенно противоположному пути сокращения милицейского поголовья в нашем и без того постоянно недоукомплектованном правоохранителями городе. В итоге последнее, что я помню – это занесенный над моей головой топор. А потом… плохой дядя лежит мордой в пол, я сижу сверху и заламываю ему руки, топор валяется в стороне. А Вовчик вытаскивает из брюк ремень. И вовсе не для нотационной порки, сопровождаемой лекцией о вреде непослушания, как мог бы подумать кто-то из читателей. А чтобы связать дяде руки, поскольку ни наручников, ни оружия у нас с собой не было, ведь никаких задержаний на сегодня не планировалось. Каким образом я смог отработать этого товарища – напрочь вышибло из памяти. Лишь очевидцы события, постёбывая меня после моих расспросов, отметили, что если бы сей эпизод узрел Стивен Сигал, то впал бы в комплексы, завязал с геройской карьерой и пошел бы работать вышибалой в какой-нибудь паб «Лысый орел» в городке Задротвиль, штат Небраска. От себя же, уже на полном серьезе, могу только поблагодарить нашего институтского препода по боевой и физической подготовке, усилиями которого в моей подростковой голове все же смогли отложиться базовые приемы обезвреживания вооруженного преступника. Еще в процессе стреноживания я успел обратить внимание, как второй негодяй, решивший не геройствовать, совершил безпарашютное десантирование из открытого окна. Видя это, Антоха рванул вниз по лестнице и спустя несколько минут приволок назад хромающего десантника, подтягивая при этом постоянно сползающие брюки, поскольку руки хромого тоже были связаны ремнем.
В этот раз память, к сожалению, не стерлась. Увидев, как один из осетин тычет в меня пальцем и отчаянно жестикулирует, я понял, что разоблачен. И сейчас будет погоня. Правая нога вдавила педаль газа до пола, мозг мгновенно начал просчет вариантов. Противоположные стороны движения разделял металлический отбойник, и этот факт, по сути, спас мне жизнь. Чтобы развернуться, осетинам нужно было проехать еще метров триста до разрыва отбойника. Соответственно, я пролетал те же триста метров в противоположную сторону. И даже несколько больше, ведь гелендваген с тремя сотнями лошадей под капотом давал мне неплохую фору перед видавшим виды микроавтобусом, груженным кавказцами. Выходило, что по прямой разрыв составит метров 700. И продолжит увеличиваться. Был и у них, правда, один туз в рукаве. Даже несколько. В виде АК-47, скорость полета пуль из которых на порядок быстрее скорости любого транспортного сродства из ныне ездящих. И, развернувшись, они не преминули пустить их в ход. Сзади послышались автоматные очереди. Однако попасть на ходу по движущей мишени с расстояния в 700 метров – задача практически нереальная даже для мастера по стрельбе. А таковых там явно не было. У ребят были отточены совершенно другие навыки, и снайперский огонь в них не входил.
Через пару километров дорога делала плавный поворот, и я должен был на некоторое время пропасть у них из виду. Если в этот период удастся нырнуть в какой-то переулок, то всё значительно упростится. Не знающим города горцам хрен меня тогда поймать. Ведь я тут знал каждый изгиб, излазив в свое время все улицы и переулки в поисках нужных адресов. Главное, чтобы мой маршрут пролегал по асфальтированным улицам и меня не выдал столб пыли, неизменно сопровождающий езду по грунтовой дороге. А таковых у нас, к большому сожалению, тоже немало.
Рассчитав точку, в которой преследователи потеряют меня из виду, мой мозг сложил оптимальный маршрут ухода от преследования. Все произошло за считанные секунды. И напряглось при этом только левое полушарие – то, что отвечает за логику. Правое же, нелогичное, ворчало как сварливая жена: «А я говорило – не фиг дергаться на паленой тачке. Выпутывайся теперь!». Но чтоб как-то подбодрить и себя, и соседа по черепной коробке, напевало тонкими девичьими голосами – «Нас не догонят! Нас не догонят!».
Все расчеты оказались верны. Потеряв за поворотом из виду бусик с осетинами, я на первом же разрыве разделительного отбойника пересек встречную полосу и ушел влево. На следующем перекрестке – снова влево, и фактически начал двигаться в противоположную сторону. А преследующие меня осетины, если не заметили моего маневра, должны были лететь прямо, увеличивая разрыв между нами. Проехав пару километров, я еще немного попетлял, после чего заехал во двор многоэтажки и выждал несколько минут. Преследователи не появлялись. Значит, всё получилось. Я выехал и на всех парах погнал к Максу домой. Тот, как и обещал, ворота оставил открытыми. Я влетел сразу в гараж, выскочил из машины и захлопнул сначала въездные ворота, потом гаражные. На крыльце появился Макс, наблюдая за моими телодвижениями.
– Че за кипиш? – спокойно поинтересовался он.
– На осетин нарвался, – объяснил я, облегченно выдыхая. – Увидели меня, сели на хвост, но вроде спетлял.
– Пошли в дом, – сразу сориентировался Макс.
– И как сейчас ехать, если эти уроды район прочесывают? – размышлял я, упав на диван.
– Не знаю. Стрёмно, – согласился Макс.
Через несколько минут с улицы донесся звук автомобильного двигателя. Я напрягся. Макс аккуратно выглянул в окно.
– Проводник твой.
Он вышел на улицу, открыл калитку и впустил Димона. Зашли в дом.
– Ну что, готов? – спросил тот, обращаясь ко мне.
– Тут такое дело… – начал я. – Когда ездил за шмотками – нарвался на тех типов, которые на нашей конторе засели. Погонялись с ними немного, но спетлял. Теперь хрен его знает. Ты ж говорил, что город пустой, воюют все? Если нарвусь опять на них – мне хана.
Димон задумался.
– Ну, не знаю, братан, сам решай. Я сейчас туда-сюда съездил, никого не встретил. На Станицу – в другую сторону, вряд ли они тебя там искать будут.
И снова дилемма. И снова интуиция говорила – не дергайся. Но здравый смысл ей возражал. Какой толк тут сидеть и ждать, пока не случится очередная халепа, когда вот он – реальный шанс выбраться.
– Ладно, – в итоге решился я. – Тут сидеть всё равно не вариант, рискнём. Поехали.
Вышли во двор.
– Давай держись за мной, быстро погоним, – скомандовал Димон и направился к своей машине.
Мы с Максом обнялись.
– Как выберешься – набери, – попросил он.
Я кивнул, загрузился в гелендваген, проверил документы, включил аварийку и выехал в открытые Максом ворота. На скорости около 150 км/час я летел за синим фиатом Димона. Вскоре без каких-либо происшествий, не встретив никого на своём пути, мы выехали за городскую черту, и по обеим сторонам дороги замелькали деревья лесополосы, обрамляющей шоссе.
А спустя еще минут десять дорогу нам перегородил блокпост. На нем двое ополченцев досматривали две легковушки с такими же желающими покинуть вымирающий город. Один проверял документы, второй досматривал автомобили. Досматривал поверхностно, особо не вглядываясь и не распаковывая загруженные сумки и чемоданы. Через несколько минут проверка была завершена. Обе легковушки, подняв столб пыли, полетели дальше, и очередь дошла до нас. Фиат и гелендваген, огибая бетонные блоки, аккуратно вкатились в периметр. Димон, не выходя из машины, приветственно махнул подошедшему к его окну ополченцу и протянул документы. Тот открыл паспорт, технично сгреб вложенные в него купюры и сунул их в карман, а документ вернул владельцу. Они перекинулись парой фраз, во время которых Димон жестом показал на стоящий сзади гелик. Ополченец кивнул и махнул ему, чтобы тот чуть проехал вперед, освободив место для меня. Димон так и сделал. Для него проверка была окончена. Обошлось даже без досмотра вещей и автомобиля. Я стал на освобожденное место и поприветствовал подошедшего проверяющего, протянув в открытое окно свой паспорт.
– Здравствуйте.
Тот кивнул и принялся изучать паспорт.
– Машина ваша? – задал он вопрос.
– Моя, – утвердительно кивнул я.
– Техпаспорт покажите.
Я протянул ему лежавший наготове техпаспорт. Тот несколько секунд вглядывался в него, а после задал следующий вопрос:
– Написано «Лугавтотранс»?
– Купил по доверенности… Там Дмитрий, – кивнул я в сторону стоящего впереди фиата, – должен был всё показать…
Но ожидаемого эффекта на проверяющего это, увы, не произвело. Он снова принялся изучать техпаспорт, сделал пару шагов назад, внимательно осматривая автомобиль. После скомандовал:
– Покажите багажник.
В мозг прокралось предательское сомнение в благополучном исходе комбинации. Я вышел, открыл багажник. Проверяющий бегло изучил его содержимое, а я, подойдя поближе, тихо озвучил:
– Командир, если надо еще, я добавлю…
Аккуратно извлек из кармана деньги и незаметно протянул ему. Ополченец резко отшатнулся.
– Не надо. Ждите в машине.
Подошел ко второму и начал что-то говорить, кивая в мою сторону. Второй выслушал, тоже кивнул и бросил несколько фраз в висящую на груди рацию. Выслушал ответ. Наблюдавший за всем этим Димон высунулся из окна и обратился к ним обоим, снова показывая на меня. Тот, который проверял у нас документы, отрицательно покачал головой и жестом показал ему, чтобы тот уезжал. Димон спросил что-то еще, ополченец ответил, снова сопроводив движения губ движением головы и жестом, означающим требование покинуть территорию блокпоста. Димон, высунув голову в окно целиком, недоуменно посмотрел на меня. После чего нажал на газ и, оставив за собой пылевой след, скрылся из виду. Двое проверяющих снова стали о чем-то переговариваться, периодически бросая взгляды в мою сторону. А я понял, что попал. И в этот раз конкретно.
Открыто пользоваться телефоном было нельзя. Поэтому я аккуратно, не привлекая внимания и не поднимая телефон выше панели приборов, нашел в вайбере номер директора и, включив режим голосового сообщения, проговорил:
– Меня с машиной приняли на Станице, на ополченском блокпосте. Дима не порешал. Съебался. Если перестану выходить на связь – значит, встрял в задницу.
И дождавшись подтверждения передачи, удалил сообщение. В это время сбоку из лесополосы вышло ещё двое вооруженных мужчин в камуфляже. Подошли к проводившим досмотр, перекинулись парой фраз, забрали у них мои документы и подошли к машине.
Я отложил телефон в сторону и нарисовал на лице недоумение. Парочка загрузилась в машину. Первый сел спереди рядом со мной, второй плюхнулся на заднее сидение.
– Врубай аварийку, разворачивайся и поехали, – скомандовал первый.
– Куда?
– В обладминистрацию.
– Зачем?
– Там всё объяснят.
– Так, а что у меня проблемы какие-то? – разыгрывал я непонимание, пытаясь выяснить их планы.
– Проблемы! И ещё какие! – донесся сзади визгливый голос второго. – Давай двигай! Сказано, там всё объяснят. Давай сюда телефон!
Первый, не дожидаясь, взял лежавший в подлокотнике телефон и отключил его. Ничего не оставалось – я завел движок, включил аварийку и, вывернув руль в сторону, начал сдавать задним ходом в сторону, чтобы развернуться. Оба пассажира резко подпрыгнули, первый схватился за руль, а второй завизжал:
– Ты ебанутый! Заминировано всё! Задом выезжай, там на дороге развернешься!
Сзади из-под сиденья донеслось жалобное поскуливание. Двое боевиков удивленно переглянулись и начали осматривать салон в поисках источника скулежа. Второй извлек Чапу, которая всё это время где-то пряталась, видимо, под моим сиденьем. Он повертел её, положил назад. Я тем временем задним ходом выехал из периметра, развернулся и не торопясь покатил в сторону города, лихорадочно соображая, что же делать дальше.
Новые попутчики оказались немногословными, и мои аккуратные попытки разговорить их, чтобы вытянуть хоть какую-то информацию и понять, что меня ожидает дальше, не увенчались успехом. Отвечали односложно, а в один прекрасный момент просто сказали заткнуться.
По приезде на «дураковку» нас ожидал обложенный мешками с песком центральный вход в здание администрации и зияющая дыра в фасаде – след от попадания ракеты.
– Паркуйся тут, – скомандовал первый, указывая на бордюр напротив главного входа.
Припарковались.
– Выходи. И псину забирай.
Все втроем вышли из машины. Я забрал с заднего сиденья дрожащую Чапу. Первый уселся на место водителя и загнал автомобиль во двор здания.
– Пошли, – кивнул мне второй.
Мы вошли в здание, прошли по первому этажу и остановились возле одного из кабинетов.
– Жди, – скомандовал мой сопровождающий и, открыв двери, нырнул внутрь.
Я остался стоять в коридоре, поглядывая по сторонам. По коридору туда-сюда сновали какие-то люди в гражданской одежде и камуфляже. Проходя мимо меня, все как один бросали удивленные взгляды. В шортах, с увенчанным красным бантом йоркширским терьером на руках я представлял весьма комичное зрелище. Проходящая мимо женщина, умилившись увиденным, остановилась:
– Ой, какой хорошенький! Это у вас йоршик? Как зовут?
– Чапа.
Она без боязни погладила собачку, а я решил попробовать выяснить хоть что-то.
– А это чей кабинет? – кивнул я на дверь, за которой скрылся мой сопровождающий.
– Тут у нас городская комендатура, – ответила та, почесала Чапу за ухом и побежала дальше.
Через несколько минут двери кабинета открылись и выглянул второй.
– Заходи.
Я зашел. В кабинете за столом сидел еще один мужчина. Естественно, в камуфляже. Он посмотрел на меня, на собаку. Ухмыльнулся. Перед ним лежали мой паспорт, водительское удостоверение и техпаспорт на гелендваген.
– Садись, – кивнул он на приставленный к столу стул. – Машина чья?
– Моя.
– В техпаспорте другое написано.
– По генералке езжу, забыл по запарке взять.
Он пристально посмотрел на меня.
– Машина видная, таких в городе пара штук. Кто ты, если на такой машине ездишь?
Вопрос был ожидаемый, и, стоя в коридоре, я мысленно накидал пару версий того, как очутился на блокпосте. То, что гелик уже не вернут, было и так понятно. Национализация имущества предприятий. И настоящего владельца тоже установят быстро. Мужик в камуфляже был абсолютно прав – таких в городе пару штук. Сейчас главное, чтобы не всплыло мое милицейское прошлое. Тогда характер общения приобретет несколько иную форму. Посему я решил еще немного построить из себя дурачка, а когда начнут наезжать – признаться, что на самом деле я обычный водила, и директор попросил меня выгнать его машину из зоны боевых действий. Версия вполне правдоподобная.
Но ответить на заданный вопрос уже не успел. В кабинет вошел еще один «камуфлированный». Одного быстрого взгляда на него мне хватило, чтобы понять, что все свои версии я теперь могу засунуть куда подальше.
– А чей это гелик во дворе стоит? – спросил он у хозяина кабинета, не обращая на меня особого внимания.
– Говорит, что его, – кивнул тот в мою сторону.
Вошедший посмотрел на меня. Догадка узнавания мелькнула в его глазах, а рот расплылся в гримасе, означающей злобный восторг.
– Ну что, мусор, вот мы и встретились!
Я же поймал себя на мысли, что в этот момент хорошо бы отправиться в прошлое, найти этого самого Мэрфи, придумавшего закон бутерброда («Если что-то дерьмовое может произойти, то оно обязательно произойдет») и придушить в зародыше.
До этого дня в моем рейтинге неудачных жизненных ситуаций пальму первенства с гордостью нес Леха, мой друг детства. Сразу отмечу, что Леха – самый бесхитростный и открытый человек из всех, кого я встречал. Мы были соседями и гоняли друг к другу в гости через дыру в заборе. Впрочем, что это я о нем в прошедшем времени? Алексей поныне жив, здравствует и с завидной регулярностью попадает в различные трагикомичные ситуации. Одну такую историю опишу подробнее.
Однажды мой друг, окончательно разочаровавшись в местном рынке труда, в погоне за длинным рублем решил податься в Москву. И к всеобщему удивлению, начал этот рубль догонять. Не так быстро, как ему конечно хотелось, но вопрос о хлебе насущном у него снялся с повестки дня.
Заработав деньжат, Алексей решил наведаться домой на майские праздники, повидать родню и порешать накопившиеся за время отсутствия вопросы. Билет на поезд был куплен загодя и все мероприятия распланированы. Но на отбытие поезда мой друг не успел по причине ожидания клиента, который должен был расплатиться за работу, и который, как вы понимаете, на встречу так и не приехал. Расстроенный этим событием Леха поймал такси, и посулив таксисту манны небесной, ринулся вдогонку за поездом. И на следующей станции таки догнал. Однако, скача галопом по перрону, он наткнулся на милицейский наряд, решивший прервать его отчаянный аллюр. Разглядев в Лехе легкую добычу, видя, что тот опаздывает на отправляющийся поезд, господа менты огласили приговор – задержан до выяснения! Что конкретно они намеревались выяснить – сказано не было. До отправки поезда оставалась минута, в трех метрах от Лехи маячил заветный вход в вагон. И чтобы не пропустить отбытие во второй раз, Леха отвалил ментам приличную сумму ни за что. Те, радуясь спонтанной наживе, ретировались, а мой друг взобрался-таки в поезд, который ритмично постукивая колесами, понес его в родные края.
Пережитый стресс наш герой решил снять с помощью алкоголя. Кидок заказчиком, погоня за поездом, да плюс ментовский беспредел – как тут не выпить? И компания в купе оказалась подходящая. В общем, после всенощной попойки привел в чувство Алексея уже проводник на конечной станции. Купе пустовало, собутыльники к этому времени покинули вагон. Кое-как собрав мысли и вещи, Леха пополз в сторону автобусной станции, однако по пути обнаружил отсутствие мобильного телефона. Дорогого, купленного пару дней назад. Которым наш герой уже мысленно понтовался перед всей родней, хвалясь тем, как отлично у него идут дела. Не желая верить в случившееся, Леха побежал назад, обшарил все купе, но результат оказался неутешительным. Обескураженный, он взял бутылочку пива, поймал такси и поехал домой. Но по пути следования вспомнил, что у него же есть друг, сыскной талант которого возможно поможет поймать злоумышленников. Позвонил мне и поведал о произошедшем.
Его звонок застал меня за рабочим столом, где я старался распутать очередной змеиный клубок, кровожадной пастью впившийся в местный бюджет. И, реально понимая, что шансов на быструю поимку злодеев не много, сказал ему вернуться на железнодорожный вокзал и обратиться в отделение милиции, поскольку это епархия транспортной милиции и они должны проводить соответствующие мероприятия. От себя же пообещал всяческое содействие и максимальное ускорение всех предусмотренных в таких случаях действий. Леха оставил дома вещи, опрокинул, как водится в таких случаях с родней по пятьдесят за приезд, и направился назад на вокзал. В отделении милиции у моего друга заявление принять отказались и отправили домой за документами, подтверждающими факт приобретения дорогостоящего чуда техники, которые он сразу взять с собой запамятовал. Делать нечего, Леха, прихватив еще бутылочку пивка, поехал домой за документами. По прибытию бахнул еще по пятьдесят, взял документы и поехал назад.
А в отделении милиции к тому времени поменялась смена. И нашего героя, к этому времени снова оказавшегося в изрядном подпитье, без лишних разговоров посадили в обезьянник. За появление, как вы уже догадались, в общественном месте в нетрезвом состоянии. И только спустя несколько часов, когда город уже накрыли сумерки, протрезвевшему Лехе дали позвонить. Позвонил он, конечно же, мне и поведал продолжение своих злоключений. Судя по ситуации, у Алексея маячила реальная перспектива просидеть в камере до утра, и нужно было его как-то оттуда вытаскивать. Тут необходимо заметить, что транспортная милиции была совершенно отдельным ведомством, имеющим линейное подчинение, и к местному управлению милиции отношения никакого не имела, что существенно усложняло задачу.
В общем, всеми правдами и неправдами я Леху из обезьянника вытащил. Взял на поруки, внеся магарычевый залог. Никакого заявления о пропаже телефона он так и не написал. А когда возвращали изъятые во время задержания вещи и документы, выяснилось, что не хватает большей части денег, которые были при нем. На мой резонный вопрос: «Где деньги?» – показали протокол досмотра, не глядя подписанный пьяным Лехой, в котором была указана именно такая сумма. Несложно догадаться, что Леха в этот вечер снова нажрался. Но уже дома, под присмотром. И без критических последствий, не считая утренней головной боли.
А сейчас, судьба сыграла злую шутку уже со мной, выводя в неоспоримые лидеры рейтинга. И за спиной захлопнулась дверь тюремной камеры.
О том, что это именно камера, свидетельствовали десяток дверных полотен, разбросанных по периметру бетонного пола. Четыре полотна были заняты лежащими на них людьми. Под потолком болталась тусклая лампочка, едва разгонявшая сумрак. Кроме дверей и людей, в камере была только баклажка с водой. Тюремных камер я повидал немало, правда, всегда находился с другой стороны двери. Все они не отличались комфортом. Но в этом случае о каких-то человеческих условиях содержания речь вообще не шла. Главное, чтоб пленники не сдохли раньше положенного времени. Я сделал пару шагов, остановился, прищурился, стараясь привыкнуть к освещению и оглядеться повнимательней. Один из сокамерников, мужичок лет 60-ти – единственный, у кого на дверном полотне был постелен матрас, привстал на локте, печально улыбнулся и кивнул на соседнюю «койку».
– Проходи, устраивайся, вон места свободные есть.
Я молча подошел к своей будущей кровати, сел. Сосед, внимательно оглядев меня, начал расспросы.
– А тебя за что?
Не решив ещё, какую линию поведения правильнее выбрать в этой специфической обстановке, я уклончиво ответил:
– Сложно сказать. Рожа, видно, не понравилась.
Сосед опять улыбнулся. На этот раз, как мне показалось, искренней.
– Тут все за это. Я вот со смены утром домой шёл… Ну, выпивший малость. А как тут трезвым быть, страшно ж… блядь, если в любой момент каюк может прийти… Патруль забрал. Сказали, что дали 15 суток. Сейчас сколько времени?
– Часа четыре.
– Вечера?
– Ну да.
– Осталось ещё три дня мне. Тут же непонятно, когда день, когда ночь. Движение в коридоре круглосуточное. Бывает, выгоняют на работу, машину разгрузить или перетаскать что. Один раз вывозили окопы рыть, на Станицу… – и чуть понизив тон, полушепотом продолжил, – охраняют, кстати, слабо, если куда-то выводят.
И заговорщицки посмотрел на меня.
Я равнодушно пожал плечами.
– А смысл бежать? Да даже если и спрячешься где-то, то потом домой придут, вынесут всё. Хату отожмут в пользу республики. Родню начнут дергать. Лучше отсидеть уже те пару недель.
– Вот и я так прикинул. Жена вот матрас привезла, а то с моим радикулитом тут на этих деревяшках… – произнес он, словно извиняясь за свой комфорт.
– А кормят как? – спросил я, решив, что раз сосед оказался таким разговорчивым, то стоит попробовать выяснить что-то полезное.
– Да как захотят, – охотно продолжал сосед. – Захотят – кормят, не захотят – не кормят. В основном передачки родня привозит. Твои в курсе, что ты здесь?
Я покачал головой.
– Не, телефон забрали, не дали позвонить.
– Ну, то… Дадут ещё, наверное. Вода есть, но особо не налегай. В туалет два раза в день выводят, а ссать тут по углам, сам понимаешь – потом в этом и жить.
Из ближнего к выходу угла донесся стон, лежащий в сумраке мужчина попытался приподняться на руках, застонал, упал и снова застонал:
– Врача… позовите врача… или добейте… не могу…
Никто из присутствующих никак не отреагировал, только словоохотливый сосед негромко прокомментировал:
– Во, очухался. С ним кто-то из этих, – кивнул головой в потолок, – личные счеты, видать, сводит. Лучше не влазь.
Я встал, подошел к стонущему и понял, что всё его тело слито в один сплошной кровоподтек. Шокированный увиденным, я развернулся и со словами «Да ну нельзя же так…» постучал в дверь.
С той стороны двери донеслось:
– Чё?
– Тут человек умирает. Сделайте что-то, врача позовите!
– Ща тебе врач понадобится! Отъебись! – донеслось в ответ.
Я присел на «койку», пытаясь переварить происходящее.
– Я ж говорю, не влазь, отпиздят так, что сам с ним рядом ляжешь, – рассудительно заметил сосед.
Стонущий опять безуспешно попытался встать, после чего, подтягиваясь на руках, по-пластунски дополз до двери и стукнул по ней кулаком.
– Тебе чё, не доходит? – донеслось в ответ.
Двери распахнулись, и конвоир узрел лежащее возле двери тело.
– Вот заебал! – и несколько раз пнув лежащего ногами, вышел из камеры.
Спустя пару минут он вернулся с напарником и стулом, который поставили посреди камеры. Затем они подняли стонущего, усадили на стул и примотали к нему скотчем. Голову тоже замотали скотчем как у мумии, оставив свободным только нос, после чего вышли и закрыли дверь. Примотанный какое-то время сидел и тихо постанывал, потом начал раскачиваться на стуле.
– Когда почки отбиты, сидеть тяжело, лежать полегче, – снова рассудительно заметил сосед. Судя по всему, подобная ситуация на его памяти происходила уже не впервой.
Мы переглянулись, после чего встали, подошли к сидящему и вместе со стулом аккуратно положили его на бок на одну из «кроватей». Вернулись и легли на свои места. Разговор уже не клеился.
Лежать на твердом дверном полотне было крайне неудобно. Я лежал и под глухие стоны страдальца прикидывал варианты развития событий. Тот факт, что ко мне сразу не применили мер физического воздействия, пусть немного, но радовал. Что ж, уже хорошо, потому что, судя по тому парню в углу, могло быть хуже, значительно хуже. Я в камере с местными жителями, по сути – в «обезьяннике» для админзадержанных. Значит, каких-то серьезных обвинений мне пока не выдумали. Сокамерники, кроме одного, не проявляют ко мне никакого интереса. И сосед вроде не похож на «подсадного», хоть и спит на матрасе. Но полностью исключать этот вариант нельзя. Посмотрим, если начнет потихоньку «пробивать» и задавать неоднозначные вопросы – значит, «крот». Но пока по первому впечатлению – простой мужик-работяга. Во всяком случае, опасности никто из них для меня здесь не представляет, тюремных понятий не толкает и конфликты не провоцирует. Даже скорее наоборот, лежат тихо как мыши, изредка ворочаясь – лишь бы только их не трогали. Их логика тоже предельно ясна – хрен знает кто я такой на самом деле, вдруг тоже «засланный казачок».
Мысли понемногу перестроились на философский лад. Интересно, а Луценко, загремев на нары с должности министра внутренних дел, тоже вот так лежал и прикидывал, откуда прилетит подлянка? Или тут несколько разные уровни отсидки?