Игорь Прокопенко
СЕПАР
До слуха снова донесся вой сирены воздушной тревоги. Неужели опять будут бомбить? Не должны, ведь вокруг жилые многоэтажки. Хотя… Кто знает? Жена подошла к окну – не самая хорошая идея.
– Отойди от окна! – скомандовал я, прокручивая в уме увиденный сегодня авиаудар. – Бери детей и в ванную быстро!
Супруга не заставила себя ждать. Я подошел сбоку к приоткрытому на проветривание окну и осторожно выглянул наружу. Через несколько секунд донесся гул самолетного двигателя, после чего дом вздрогнул от сильного взрыва, а в окне СУ-25 быстро ушел в облака. Стрельба стихла, но ненадолго. Из ванной выглянула испуганная жена:
– Игорь, что делать?
– Не знаю, – спешно размышлял я вслух, прикидывая возможные варианты развития событий. – По идее до нас достать не должно, если, конечно, пилот не косорукий. Эти уроды не угомонятся, пока погранотряд не захватят. Самолет тут погранцам не поможет ничем. Ну, бахнет еще пару раз. А они дождутся темноты и снова начнут осаду. А если погранцы сами не сдадутся, то будут действовать по старой схеме – родственников свозить и ими прикрываться.
Из окна снова донесся гул авиадвигателя и автоматные очереди. Жена опять спряталась в ванную, а в окне мелькнул самолет, но взрыва не последовало. В этот день авиация нас больше не беспокоила. В отличие от пехоты, которая продолжала стрекотать под окнами ещё пару дней. Вечером того же дня, уже после заката, когда фасады домов погрузились во тьму (люди просто боялись включать свет, чтобы не привлекать лишнего внимания), я занимался привычным делом – гуглил новости в надежде, что обстановка начнет меняться в сторону адекватности. Из соседней комнаты вышла жена.
– Связь появилась, поговорила с родителями. Они говорят, что к ним нельзя ехать – на погранпереходе бой идет. Стрельба, взрывы. А там пара километров всего до них. Все по подвалам сидят, прячутся.
Я задумался. И тут облом. Нужно искать другие варианты эвакуации. Решение созрело быстро.
– Так… Смотри, поезда какие-то вроде ещё ходят, хотя билетов точно нет. Собирай потихоньку вещи самые необходимые, а я завтра договорюсь с одним человечком и посажу вас на поезд. Поедете к брату в Винницу, у него побудете.
– А ты? – сразу спросила жена, чувствуя подвох.
– А что я? У меня работа. Контора пока работает, буду работать и я.
По ответному взгляду жены было понятно, что такой вариант её не слишком устраивал. Передавать весь следующий диалог нет особого смысла. Каждая из сторон привела свои доводы. Одна – эмоциональные, вторая – рациональные. При этом обе постарались быть максимально корректными, дабы не нарушить хрупкий баланс компромиссов, именуемый семейной жизнью. И супруге в итоге пришлось уступить.
Приехав на следующий день на работу и включив онлайн-карту с геолокацией нашего транспорта, я убедился, что все машины благополучно покинули территорию области. Ближайшая катилась уже по Харькову. Ну хоть какие-то хорошие новости. Кстати, что там нам глаголет интернет? С этими мыслями я углубился в анализ свежих событий. Однако чтение новостей было довольно быстро прервано разрывом снаряда где-то совсем рядом. От взрыва треснул стеклопакет и заложило уши. Я вскочил и выбежал из кабинета. Коридор быстро наполнился людьми. Из кабинета в конце коридора донесся голос одного из айтишников:
– Дениса ранило! Позовите кто-нибудь медсестру.
За последние пару недель под минометный или артиллерийский огонь всё чаще стал попадать жилой сектор. Вот и до нас достало. Хорошо, что в штате есть медсестра, которая осматривает и проверяет водил перед выездом. Я бросился в кабинет к айтишникам, где увидел сидящего Дениса, держащегося за локоть. Сквозь пальцы сочилась кровь. Окно в кабинете было разбито. Второй сисадмин пытался перетянуть руку выше раны чем-то вроде самодельного жгута. В кабинет вбежало еще несколько сотрудников. Кто-то сообщил:
– Медсестру позвали, уже бежит.
– Это стеклом что ли так? – попытался выяснить я подробности.
– Осколок… – кривясь от боли, выдавил Дэн. – Через окно залетел, руку задел, вон в стене торчит.
Я проследил за направлением его взгляда и увидел искореженный кусок металла, торчащий из стенной панели.
– Так! Все спускаемся в подвал! – прокричал я, чтобы перекрыть гул голосов. – Там бомбоубежище оборудовано, переждём какое-то время, вдруг еще прилетит.
В кабинет вбежала медсестра с аптечкой и принялась хлопотать вокруг Дениса. Сотрудники стали рассасываться по кабинетам. В подвал, как ни странно, никто не пошел. Я тоже вышел из кабинета и в коридоре столкнулся с директором.
– Денису осколком руку зацепило, – ввел я его в курс событий. – Вроде ничего серьезного, но надо что-то решать. Безопасность мы обеспечить не сможем.
– Хорошо, все по домам! – сказал шеф, повысив голос так, чтобы все вокруг услышали. – Руководители через 10 минут у меня в кабинете.
И быстрым шагом направился к айтишникам.
В указанное время мы собрались в приемной директора. Тот закончил телефонный разговор и через открытую дверь махнул нам рукой заходить. Мы расселись, и шеф начал свой монолог.
– Обстановка в городе, скажем так… боевая. Находиться на предприятии, да и в городе в целом становится категорически небезопасно. Денис ранен, слава Богу, не серьезно, но обеспечить безопасность сотрудников мы не в состоянии. И держать вас на работе с учетом того, что происходит, лично я не имею права и, конечно, не буду. Весь грузовой транспорт, который был на ходу, мы вывели из… зоны боевых действий, и он может продолжать работать. Наша задача – обеспечить работу предприятия в этих непростых условиях. Поэтому мое предложение следующее. У моего знакомого под Киевом есть небольшая гостиница, там мы сможем на какое-то первое время разместить походный вариант офиса и частично разместиться сами. Если не будет хватать места в гостинице – решим вопрос с проживанием. Вы должны подумать сами и переговорить с сотрудниками, кто сможет экстренно туда выехать и продолжить работу.
Присутствующие начали переглядываться между собой, а шеф продолжал:
– Чтобы начать там работать, нам необходимо вывезти все рабочие ноутбуки и несколько системных блоков коммерческого отдела и бухгалтерии. А также регистрационные документы и печати. Уезжать будем поездом, они еще пока ходят, и это самая безопасная на данный момент возможность отсюда уехать. Ехать через блокпосты на автомобилях очень опасно, и не везде пропускают. Так что до завтрашнего утра в телефонном режиме согласовываем со мной кандидатуры сотрудников, кто сможет поехать. Есть договоренность с руководством железнодорожного вокзала, в каждом следующем киевском поезде нам выделят по несколько мест. Плацкарт или купе, я не знаю, да и не важно это в сложившейся ситуации. Там сейчас в одном купе, насколько я знаю, по 15 человек уезжает, лишь бы было, где сесть. Тамара Степановна, – обратился он к главному бухгалтеру, – на вас документация. Юрий Викторович, Игорь Николаевич, – это уже мне и заму, – вместе со вторым сисадмином займетесь компьютерами. Брать только самое необходимое. С завтрашнего дня начинаем переезд. Вопросы?
– А как быть с семьями? – главбухша задала вопрос, который после услышанного возник у всех присутствующих. – Если мы будем уезжать, то не можем же мы их тут оставить?
– Само собой, – директор был готов к вопросу, – места в поезде будем стараться обеспечить всем – и сотрудникам, и членам семей. Если нет возможности отправить семьи в безопасное место куда-то к родственникам – что ж, по приезде будем что-то решать с жильем. Но бросать тут кого-то, кто хочет уехать, однозначно не будем.
– А тут, на предприятии кто-то останется? – озвучил Юрий Викторович мои мысли – уж в чём-чём, а в сообразительности ему не откажешь.
И какой будет ответ, я уже начал интуитивно догадываться.
– Во-о-от… – задумчиво протянул директор. – Если нет больше других вопросов – все свободны, жду от вас информацию. Игорь Николаевич, а ты останься, пожалуйста.
«А вас, Штирлиц, я попрошу остаться», – в памяти невольно всплыла сцена из культового сериала. Но в моём случае я точно знал, о чем пойдет речь. Кабинет опустел.
– Николаевич, я знаю, у тебя семья, дети маленькие… – вкрадчиво начал шеф. – Поэтому если откажешься, я пойму…
Ну что ж, это вполне логично. Кому как не мне оставаться сторожить всё это хозяйство. Что тут думать – должность обязывает.
– Михаил Валерьевич, я всю жизнь в погонах. Пугаться трудностей – это не про меня. Надо – значит останусь, не проблема. Вопрос – семья?
По шефу было видно, что он опасался другого моего ответа.
– За это не переживай, завтра в первой же партии поездом отправляй, я тоже буду с семьей выезжать, так что присмотрю, помогу если что, – заверил меня он. – Пару дней в гостинице поживут, пока жилье не найдем. Потом квартиру для них снимем, и с деньгами на расходы тоже решим.
Меня такой расклад удовлетворил более чем.
– Тогда даже не вопрос. Спасибо.
– За что? – удивился шеф.
– Ну как за что? Другой бы распустил сотрудников, повесил замок на входной двери и ждал бы, пока это всё закончится. А вы офис эвакуируете, переезд и жилье сотрудникам обеспечиваете.
– Понимаешь… – шеф задумался и рефлекторно постучал пальцами по столу. – Не для того это всё столько лет создавалось, чтобы за один день просрать.
– Тогда сформирую дежурные смены из числа тех сторожей и механиков, кто не уедет и согласится выходить на работу в этих условиях. И будем держать оборону.
Директор кивнул головой в знак согласия.
– Мои машины в боксе останутся. Вот на всякий случай, – и протянул мне ключи и техпаспорт от своего гелендвагена.
Я тоже кивнул и заметил:
– Тут уже многие сотрудники свои машины в рембокс поставили, под охраной вроде как.
Я вышел из кабинета и поехал домой, где меня снова ожидал не самый простой разговор с супругой.
На следующий день семья погрузилась в киевский поезд. Перрон был забит людьми. Грузились чемоданы, сумки, ящики, горшки с цветами, клетки с животными. Те, кому не достался заветный пропуск в мирную жизнь, рвали проводников на части, всеми правдами и неправдами пытаясь заполучить место в вагоне. До отправки поезда оставалась пара минут – пришло время прощаться и покидать купе.
– Вот зачем ты остаешься? – в очередной раз разрыдалась жена.
– Буду дом охранять, – ответил я максимально позитивно. – Не переживай, всё будет нормально. Я дом-работа исключительно. Никуда влезать не буду.
– Пообещай, что всё будет нормально!
– Обещаю! Со мной всё будет нормально! – успокаивал я супругу. – Что со мной может случиться? С моим-то опытом оперативно-розыскной деятельности!
И чтоб как-то отвлечь её от дурных мыслей, полушутя обратился к сыну:
– Смотри – остаёшься за главного! Береги маму и сестру!
Всех обнял, поцеловал и вышел из вагона. Состав тронулся, и я ещё какое-то время махал рукой прилипшим к вагонному стеклу детям.
Несколько дней прошло без особых происшествий. Мои доехали почти нормально, если не считать четырехчасового ожидания где-то под Горловкой, пока чинили железнодорожную колею, поврежденную взрывом. Днями я сидел в закрытом наглухо АТП, попивал чай да смотрел сериалы. Благо, свет и интернет большую часть времени были. Вечером ехал домой, где занимался тем же самым, иногда заменяя чай пивом. Жизнь в городе еще теплилась.
А на выходных нас с Саньком позвал в гости наш общий кум Игнат. Проведать крестников, пожарить шашлык, повыпивать. Мы периодически собирались у него на подобного рода семейные мероприятия. Игнат жил в частном доме, и условия для пикника были идеальными. Правда, в этот раз мы с Саньком были сами, поскольку уже отправили семьи в безопасные для жизни места. Игнат своё семейство пока ещё не эвакуировал. Он, как и все мы, в глубине души ещё надеялся, что вот-вот – и благоразумие возобладает. В верхах договорятся, и тот маразм, который творится и в городе, и в стране, скоро закончится. А пока нужно было как-то отвлекаться от окружающего со всех сторон негатива, вот и решили, что нужно собраться. Поначалу всё шло как обычно, если не считать звуков канонады, периодически долетающих до слуха с окраин.
– Кумец, как твои, добрались? – спросил я у Санька, накануне отправившего своё многочисленное семейство в Краснодарский край, к родне. Нужно отметить, что и у Сани, и у Игната было по трое детей. Прибавим к ним еще двоих моих, и можете представить себе тот детский сад, который собирался на общие семейные праздники.
– Жена звонила днем. Добрались, размещаются, – ответил Саня, дожевывая кусок шашлыка.
– Ну, нет худа без добра. Зато хоть родню кубанскую повидают, погостят. Это ж малые там и не были ни разу? – заметил Игнат.
– Старший только был, лет пять назад ездили, а младшие нет. Вот родичам будет веселье – ещё трое детей на шею да жена. У них и своей детворы хватает, а тут ещё прикатили.
– Да ладно, они же сами предложили, – не согласился с Саней Игнат. – И приехали забрали в Миллерово. На то они и близкие. В хорошие времена все горазды на хлеб-соль звать. А вот в плохие и проверяется, кто реально поддержит, а кто просто балабол.
– Кум, а ты дальше что думаешь? – спросил я у Игната.
– Я своих послезавтра в Алушту повезу, к родичам. Тоже вроде готовы принять. Заодно детвора на море покупается.
Темнело. Кума с детворой отправились в дом готовиться ко сну. Мы же остались сидеть во дворе в беседке. Откуда-то снова донеслись звуки взрывов, но постепенно, с увеличением количества алкоголя стрельба отходила на второй план. А на первый план выходила политика.
– Не стрёмно тебе за своих в Киеве? – озабоченно спросил у меня Игнат. – Лучше бы в Россию к родичам жены поехали. В Киеве сейчас бандеровцы рулят. Вон, че творят, посмотри, новости почитай – города бомбят, людей убивают. Мы для них не люди вообще – рабы, скот.
Спорить о политике и интерпретации происходящих событий не хотелось. Я понимал, что ни к чему хорошему это не приведет. Но пол-литра «Белой Королевы» и эмоциональная напряженность последних дней сделали своё дело.
– Ты всех под одну гребенку не равняй. У тебя друзей и знакомых по всей стране сколько? И в Киеве, и за Киевом. Все резко фашистами стали? Телевизору верить вообще нельзя, – ответил я и посмотрел на Саню, чтобы понять его видение ситуации. Но тот лишь молча пожал плечами.
– Я как мент, хоть и бывший, немного понимаю процессы за кулисами всего этого движения, – продолжил я. – И то, что отжим Крыма – это спецоперация ГРУ и ФСБ, много лет назад спланированная, тоже понимаю. Мне знающие люди ещё лет пять назад говорили, что Россия будет Крым забирать. Причем люди, просто бизнесом занимающиеся, не силовики, но с хорошими связями. И если эта инфа даже до меня дошла, то что говорить про спецслужбы? И что референдум там липовый, для отвода глаз. Как и у нас сейчас эти ополченцы, вдруг откуда-то возникшие, перекрыли въезды-выезды, и по сути просто отжали часть территории страны. В уголовном кодексе этому чёткое название есть.
– Так бандеровцы первые начали! Майданом своим! Это, скажи, по-твоему, законно было? – начал заводиться Игнат.
– Незаконно. И больше тебе скажу, без американских спецслужб там тоже не обошлось. Но в ситуации с Майданом они в точку попали – Янек настолько уже всех достал, что люди реально поднялись. Обычные, простые люди. Да, кто-то стоял за бабло. Но стоять зимой неделями в мороз 20-ти градусный ни за какие деньги никто не будет. Только за идею. И то, что свалили его, лично я считаю – правильно. Неправильными методами, но правильно.
В глазах Игната блеснул нехороший огонек. Мы дружили с ним давно. Более чем достаточно для того, чтобы хорошо его изучить. У каждого из нас свои тараканы в голове. В обычной жизни он был примерный семьянин, хваткий в бизнесе, душа компании и отличный друг, готовый всегда помочь в трудной ситуации. Таким же он оставался и в лёгкой стадии опьянения. А всего их у него было три. Про первую я уже рассказал. Вторую я бы назвал «Игнат-супермен». У него резко обострялось чувство справедливости и появлялось ощущение собственной неуязвимости. В этом состоянии Игнат был готов в одиночку выступить на борьбу со всем окружающим злом. Правда, под руку попадались обычно либо официанты, которые, видя, что дяденька в изрядном подпитии, пытались его обсчитать (а считал Игнат отлично в любом состоянии), либо развязно ведущие себя за соседними столиками компании. И зачастую всё это действо заканчивалось вмешательством охраны или милицейского наряда.
И была еще третья стадия. Если представить, что на правом плече у нас сидит ангел, а на левом – демон, и каждый со своей стороны дует в мозг, как нужно себя вести, то во второй Игнатовой стадии главную роль играл всё же ангел. Но если по каким-то причинам Игнат пересекал невидимую алкогольную грань, то пернатый представитель небес в бессилии опускал крылья и на арену выступал рогатый житель подземного царства. Что происходило потом – не хочу описывать. Главное, что, протрезвев наутро, Игнат напрочь ничего не помнил, а окружавшие его на тот момент люди не хотели его больше знать. Потом постепенно выяснялись подробности, Игнат замаливал грехи, и всё возвращалось на круги своя. Все мы знали о таких его особенностях и относились более-менее терпимо. Тем более, что от алкогольных излишеств зверь просыпается во многих представителях сильного пола. Знал это и сам Игнат и всеми силами старался не доходить до предела, за которым теряется человеческое обличье. Но сейчас по нехорошему блеску в его глазах я понял, что «суперменской» стадии сегодня не будет. Игната понесло.
– А теперь хотят свою бандеровщину и нам на Донбассе навязать! – чуть ли не закричал он.
– Ты разницу не хочешь понять, – заговорил я успокаивающим тоном, как бы соглашаясь с ним. – Да, эти, как ты говоришь, бандеровцы свергли действующую власть, то есть фактически совершили революцию. Как в 17-м году. Но! Они после этого выборы провели, нового президента выбрали. Причем относительно честно, как мне кажется. И практически весь мир с этим согласился. А эти, наши защитники так называемые, просто тупо отделили кусок страны, объявив себя народными избранниками и руководителями республики. Какой республики? Кто они такие? Откуда взялись? Кто их выбирал? Кто их вообще знал до этого? – сам того не осознавая, понемногу начал заводиться и я. – Причем беспределят не меньше, а может и больше даже! И при этом кричат, что они нас защищают! От кого они нас защищают? От «Правого сектора»? Да их там человек пятьсот наберется от силы, кого бы они тут захватили? Бред!
– Да успокойтесь вы, чего собачитесь? – видя, что страсти накаляются, попытался встрять в беседу Санек.
– А снаряды, по городу летящие, это тоже бред?! Люди, погибшие и раненые, это тоже бред?! – Игната было уже не остановить.
– Это страшно и неправильно, – попытался я как-то сгладить конфликт. – Когда невинные люди гибнут, это всегда страшно. Но сам подумай, Советская Армия фашистов из захваченных городов шашлыками выманивала? Херачили точно так же, только об этом в наших учебниках по истории не написано. Потому что победителей не судят. А о простых людях в такое время никто не думает.
– То есть ты хочешь сказать, что если в мой дом снаряд прилетит и моих детей убьет, то ты это оправдаешь?! – сыпля искрами из глаз процедил Игнат, привставая.
Я уже понимал, что ссоры не избежать. И что бы я ни ответил, итог будет один.
– Не перевирай. Я хочу сказать, что при освобождении города силовым способом мирные люди так или иначе под раздачу попадут.
– Пошел на хуй из моего дома! – заорал Игнат, вскакивая из-за стола, – А то я тебе сейчас ебало набью! Дети мои для него – сопутствующий ущерб! Один из них – твой крестник! Может, ты забыл? Уёбывай нахуй, я сказал!
Саня тоже подскочил, схватил Игната за плечи и попытался привести в чувство.
– Успокойся, ты че завелся? Он же не это говорил!
Вариантов развития событий было два. Первый – сцепиться с Игнатом врукопашную и вдвоем с Саней как-то урезонить это буйство эмоций. Но итог этого сценария был непредсказуем. И не факт, что обошлось бы без телесных повреждений для кого-то из нас. В пяти метрах, за стеной спали маленькие дети – наши крестники, спала жена Игната. На них и так много всего свалилось за последнее время, и добавлять в эту бочку с дегтем еще и драку между друзьями, имея, как мне казалось, возможность её избежать, мне показалось неправильным. Поэтому, наступив на горло гордости, я спокойно поднялся из-за стола.
– Ладно, поздно уже, пойду я. Комендантский час скоро, надо ещё домой успеть добраться.
И направился к воротам. Саня остался успокаивать кума. Вслед донеслось:
– Давай, пиздуй! Чтоб я тебя не видел больше!
Так и произошло. Больше мы с Игнатом не виделись. Разговаривали по телефону несколько раз, поздравляя друг друга с детскими именинами и обходя тему произошедшего. Но возникшая между нами трещина уже вряд ли затянется. И это очень показательный пример того, как разное видение одной и той же ситуации приводит к разрыву между близкими людьми.
Через пару дней, возвращаясь с работы и подъехав к дому, я увидел, что въезд во двор перекрыт. Во дворе стояла пожарная машина, скорая помощь, суетились вооруженные люди в камуфляже. Человек тридцать из числа жильцов дома тоже высыпали на улицу и стояли, сбившись в кучку. В соседнем подъезде на уровне шестого этажа в стене зияла пробоина от снаряда, из которой валил дым. Припарковавшись на обочине дороги, я наблюдал за происходящим и вдруг вспомнил, что в том подъезде, куда попал снаряд, жили родители моего друга Мишки. И этаж у них был, кажется, то ли шестой, то ли седьмой. По суете пожарных и медиков было понятно, что попадание было не так давно, не позднее получаса назад. И нужно было выяснить, случилось ли что-то с родителями. Среди толпы жильцов я их не увидел. Летом они, вероятнее всего, на даче, и поводов для беспокойства нет. Я нашел Мишкин номер и нажал вызов. Тот ответил довольно быстро.
– Алло! Здоров, Гарик! – прозвучал в трубке бодрый голос.
– Привет, Мишаня! Ну, учитывая, что голос весёлый, все обошлось? – обрадовался я. И сразу пожалел об этом.
– В смысле? – кореш был явно не в курсе событий.
– Да… У меня в доме в соседний подъезд прилетело… Я думал ты знаешь…
– Бля… Там же мама…
Гудки. Быть гонцом, приносящим хреновые вести – то ещё занятие. Я вышел из машины и направился к дому. Блокирующий въезд вояка преградил дорогу.
– Я живу тут, – обозначил я.
Тот кивнул и пропустил. Подойдя к соседнему подъезду и безуспешно поискав глазами среди жильцов Мишкиных родителей, я понял, что попасть внутрь в данный момент невозможно. И стал ждать.
Спустя несколько минут зазвонил телефон. Миша.
– В квартиру этажом ниже прилетело, – напряженным голосом ввёл он меня в курс дела. – Матушка в квартире была, оглохла от взрыва, но в остальном вроде нормально. Благо окна на другую сторону дома выходят. Стекла вылетели, а так вроде всё целое. Сейчас прилечу заберу её. Жена вещи собирает, и валим на хрен отсюда.
– Куда валите? – решил уточнить я.
– Ещё не решили, есть пара вариантов. Как лучше выезжать?
– Вы на машине поедете?
– Да. На поезд билетов нет, да и стрёмно на поезде. Вчера вроде там железнодорожные пути опять взорвали. Состав полдня стоял, ждал, пока починят. А рядом бой шел.
– Ну тогда пробуйте через блокпосты на Станицу, – прикинул я самый безопасный, на мой взгляд, вариант. – Там вроде спокойно пока. Дальше, если решите в Россию, то можно через Миллерово. Таможня вроде работает. На Краснодон не едьте, там в Изварино на погранпереходе замес конкретный.
– Ясно, спасибо! – поблагодарил Мишка.
– Удачной дороги! Как проскочишь – дай знать.
– Окей.
Разговор закончился, и я отправился домой. На первом этаже нажал кнопку вызова лифта, но тот не откликнулся.
– Зашибись, – посетовал я вслух, не радуясь перспективе топать на седьмой этаж пешком.
Поднявшись на этаж и зайдя в квартиру, щелкнул выключателем света. Результат был такой же, как и с лифтом.
– Зашибись, – продолжил я разочаровываться.
И уже предвидя итог, пошел на кухню и повернул водопроводный смеситель. Тот прохрипел, выплюнул несколько капель и затих.
– Вообще зашибись!
Рассчитывать, что газовая плита полыхнет голубым огоньком, не приходилось вовсе. Газ – первое, что отключили бы в такой ситуации во избежание пожара. На всякий случай, конечно, попробовал зажечь конфорку, но всё оказалось предсказуемо.
Итак, имеем полное отсутствие коммунальных благ. Для современного человека, воспринимающего наличие воды, электричества и самое главное – интернета как само собой разумеющееся, их отсутствие создавало серьезный жизненный дискомфорт. Теперь даже в сортир толком не сходить. Желудок напомнил о себе призывным урчанием. От идеи сварить пельмени пришлось отказаться. Изучив содержимое непривычно тёмного холодильника, теперь больше напоминающего обычный шкаф, я сварганил себе бутерброды. Пока ел, позвонил жене. Из разговора узнал, что они наконец-то нашли жилье и завтра переезжают из гостиницы в квартиру. Про попадание в дом решил не рассказывать. Узнает, что тут снаряды рядом рвутся – соплей и стенаний не оберешься.
Закончив разговор и трапезу, решил, что во всём нужно искать позитив. Зато теперь наконец дочитаю книгу, начатую еще несколько месяцев назад. «Приключения майора Звягина» М. Веллера, если кому интересно.
Утро встретило меня всё тем же отсутствием коммунальных благ, в придачу к которому добавилась лужа возле холодильника и отсутствие сигнала мобильной связи. Снова перекусив бутербродами, я отправился на работу и возле подъезда встретил Валентиныча, выгуливавшего собаку.
– Валентиныч, доброе утро! А когда свет дадут и воду, не знаете? – обратился я к деду, надеясь, что он в курсе планов нашего ЖЭКа.
– Здравствуй, Игорёк. Говорят, что теперь долго не будет. Газовую трубу перебило, а делать некому и не из чего. Со светом то же самое. Про воду не знаю. Нескоро, в общем, будь они неладны! А теперь ни поесть сготовить, ни телевизор включить. Телефон разрядился, даже сыну позвонить не могу.
Да уж. Ситуация не радовала.
– Связи и так нет, так что свет тут не поможет, – попытался я как-то подбодрить старика. – А вообще-то, конечно, хреново, без электричества особенно.
– А теперь ещё и мины с неба на голову сыплются, – продолжал бурчать Валентиныч. – Как вообще жить-то дальше?
– А с чего вы взяли, что это мина? – насторожился я.
Мне и самому показалось странным, что артиллерийский снаряд мог прилететь с этой стороны. Но мои познания в огнестрельном оружии закачивались на уровне автоматического стрелкового. Стрелять из пушек и минометов ни в милицейском ВУЗе, ни в школе на НВП нас не учили.
– Я в артиллерийском полку служил, – объяснил Валентиныч, – так что знаю, что как бьет. Когда мина прилетела, я как раз в магазин выходил и хлопки минометные слышал. Это вижу я хреново, а слух у меня еще о-го-го!
Оставив Валентиныча разглагольствовать о видах артиллерийских систем, я сел в машину и отправился на работу. Когда я подъехал к АТП, сторож впустил меня на территорию и закрыл ворота. Свою машину в дневное время я теперь загонял в ремонтный бокс, где, помимо транспорта предприятия, уже разместилось полтора десятка личных автомобилей сотрудников, уехавших из города и оставивших свои машины здесь, под охраной.
На КПП, в помещении отдела технического контроля, смежного с каморкой охраны, сидело двое – сторож Петрович и механик Соловьев. Через полчаса их дежурство заканчивалось, и они ждали новую смену.
– Ну, как ночь прошла? – поинтересовался я.
– Беспокойно, – ответил Петрович. – Они в лесочке за АТП артиллерию свою поставили и лупят теперь в сторону аэропорта.
Это объясняло вчерашнее движение за территорией предприятия, где была небольшая зелёная зона, поросшая деревьями. И это была очень хреновая новость.
– А обратка? – сразу прикинув риски, спросил я.
– Идёт, – кивнул Петрович. – Два раза ночью в смотровую яму прыгали. Но по территории, тьфу-тьфу, вроде не прилетало. Утром обошли – всё целое.
– Понятно. А у меня вчера в соседний подъезд прилетело, – настал мой черед делиться новостями. – Квартира у людей выгорела полностью. Насчёт пострадавших не знаю, «скорая» стояла, но не подпускали близко. Теперь ни света, ни воды, ни газа нет. И когда сделают – непонятно.
– Это, блядь, укропы! – включился в разговор Соловьев. – У меня шурин в ополчении, так рассказывает, что они творят. Дома грабят, баб насилуют, машины отжимают. А если начинаешь сопротивляться – то валят сразу на месте. Особенно бандеровцы – те вообще звери.
– Прилетело со стороны Лутугино, – скептически покачал головой я. – В той стороне украинских войск нет. Причем из миномета, судя по всему. Значит, с территории города стреляли.
– Диверсанты! – не угоманивался Соловьев. – Шурин говорит, поймали две диверсионных группы укроповские. Они, пидоры, в город заходят, георгиевские ленты цепляют – под наших косят, и по домам хуярят.
– Укропы или не укропы… Как жить в доме, когда коммуникаций нет? – решил я поменять тему беседы, памятуя, чем завершился разговор с кумом.
С обозлёнными людьми спорить без толку, а нынче каждый сам решает, во что верить. И у каждого своя правда.
– Николаич, так вы сюда перебирайтесь, – предложил Петрович. – В приемной у шефа нормальный диван, телевизор. Если свет отключат – подрубим генератор. Вода из скважины всегда есть, душ для водителей работает. А похавать мы и тут отлично варганим.
И кивнул на стоящую в углу переносную электроплиту. Я задумался. Идея неплохая. Всё необходимое для обустройства быта здесь есть. И ездить не надо каждый день через весь город, перед комендантскими патрулями отсвечивать. Смущала только расположившаяся за территорией артиллерия. Точнее, сама она опасности не представляла, напрягал только шум производимых ею выстрелов. А вот её оппоненты по ту сторону фронта…
– Наверное, перееду, – согласился я с Петровичем. – Только не в приемную, а в подвал, от греха подальше. Если они батарею в лесопосадке за территорией разместили, то скучать нам не придется. Петрович, пойдемте кушетку из кабинета медсестры в подвал перетащим, чтоб было, на чем спать.
Мы взяли связку с дубликатами ключей от офисных кабинетов, хранившуюся на КПП, и отправились воплощать возникший план. Экспроприировав у медсестры кушетку, перетащили её в одно из подвальных помещений – бытовку, ранее используемую завхозом для хранения хозяйственного инвентаря. Комната была достаточно чистой, и именно здесь мною ранее было оборудовано некое подобие бомбоубежища – стоял десяток офисных стульев, сложенных стопкой, имелось две двадцатилитровых баклажки с водой, три аптечки, несколько огнетушителей, фонарь, лопаты, лом. Но главное – в ней было освещение.